Сослуживцы удружили

 
  Знания об истории большинство черпают из кинематографа.Так что о НЭПе такое представление - это жрущие, пьющие и танцующие чарльстон нэпманы и нэпманши. И большинство даже и не знает какой тогда был размах строительства сельских домов. В прежних сёлах не хватало места, дома в несколько рядов стояли впритык. Началось строительство в неудобных местах: за рекой, там где огород на склоне, на лесной поляне, в местах затопления в половодье, на бедных песчаных землях и так далее.
 
  Власти были напуганы таким размахом строительства. Не для того же они перевели помещиков и заводчиков, чтобы тут ещё крестьяне плодились  такими темпами в новых домах, построенных без поддержки государства молодыми семьями.
 
  Надо было придумывать что-то радикальное, например колхоз.  Вот тут-то крестьяне поняли, что означают ленинские слова о временных экономических уступках, но ни в коем  случае о политических уступках.
 
  Новые дома в новых деревнях приходилось бросать и без раскулачивания только потому, что лошадей отобрали,  лодки отобрали. Дети стали ходить вброд в школу,  роженицу в роддом отправить не на чем, повитух власти преследовали.               

  Вот в такой лесной деревне жила Люба. Муж построил крепкий и тёплый дом на новом месте. В колхозе мужа поставили бригадиром, он вступил в партию. Стеснялся лишний раз по своим делам проехать на лошади, потому-что лошади в колхозе почти все погибли и хватало только бригадирам.

  Была такая частушка.               

  Председатель на машине.               
  Бригадир на лошади,               
  А колхозник пешком               
  Наяривает с мешком.               

  Когда началась война, его  взяли на фронт в качестве офицера по той простой причине, что он в колхозе был бригадиром. У Любы были две дочки, Аня 8 лет и Маша 6 лет. В 1941 году муж Ани погиб. Почтальонка принесла извещение, когда Люба была на работе в телятнике. Обе дочки побежали сообщить об этом матери. Бежали словно наперегонки, старшая Аня обогнала сестричку и сходу выпалила:

 - Мам, папу убили! -

 Аня посмотрела на дочь и стала оседать, а потом упала ничком.

 И началась для Анны вдовья жизнь.

 Но в 1943 году в дом Анны пришёл какой-то военный и сообщил ей, что пенсию по потере кормильца ей пересчитали и увеличили в 10 раз, потому-что муж был командиром. Военный рекомендовал Анне никому в селе не рассказывать об этом. Односельчане об этом долго ничего не знали. Люба не заводила корову и покупала молоко. Работала в колхозе на полях. После войны дочерям было одной 10 лет, другой 12, с ними поселилась 70 летняя мать.               
 
 В колхоз пришла разнарядка послать на торф на Клепиковские болота женщин. Как всегда стали набирать старых дев, которых после войны было много. Работа на торфу - это трудовой фронт, почти не оплачивалась. Но разнарядка была большой и старых дев не хватило.
 
 И вдруг сельсоветчицы разузнали, что Люба получает за погибшего мужа пенсию в 10 раз больше, чем за простого солдата. Сказали ей что она едет на торф, а с детьми останется 70-летняя мать, ведь девочки уже большие 10 и 12 лет.               
   
 Пришлось отправляться на сезон на Клепиковские болота. На торфу работали по пояс в воде, многие заболевали туберкулёзом. Нормы были огромными, бегали с тачками бегом по деревянному настилу. А вечером иногда за ними никак не приезжали, они стелили на рельсы узкоколейки дырявые рукавички садились на них и ждали когда за ними приедут.
 
 Отработали сезон. Колхоз решил подарить Любе маленькую тёлочку, которая всё равно-бы могла сдохнуть. Люба не отказалась. Женщин отвезли в вагончике по узкоколейке, а до дома пришлось идти пешком. Но маленькая тёлочка никак не хотела идти, она была маленькой и слабенькой, а копытца её были пока ещё совсем мягонькими. Пришлось нести её на руках, помогала напарница старая дева. Когда пришли домой ноги женщины в разорванных башмаках были в крови, и у тёлочки тоже были ноги в крови. Вообще-то маленьких телят первое время положено отпаивать одним молоком. Но что же делать, когда в семье у самих было молоко покупное? Вся семья так усердно ухаживала за маленькой тёлочкой, девочки рвали ей свежую траву, что сумели её выходить. Тёлочка выросла и после первого отёла семья была с молоком!
   
 На месте погибшего мужа Любы работал бригадиром другой партиец, который не стеснялся пользоваться льготами, всюду разъезжал на колхозной лошади по своим нуждам. Своих детей возил в школу на телеге, подсаживал иногда и чужих детей, но только тех, у кого были отцы, а послевоенных сирот - никогда. Дети Любы даже плакали, когда их не сажали на телегу.

 Но прошли послевоенные времена, и деревню в 70-ых годах объявили неперспективной. Уже в 80-ых годах на месте тёплого крепкого дома Любы, построенного во времена НЭПа, росли тонкие берёзки, а сама труженица Люба доживала свои старческие годы в квартире дочери - Анны, благо зять был хорошим. Так подавляющее большинство сельских тружеников отдали все силы колхозу и остались ни с чем.   
   
 Эту историю мне рассказала Аня дочь Любы.               

 - Как же так? - возмущалась Аня - Мой отец был настоящий коммунист, а с нами так поступили его же сослуживцы. Послали маму на торф! -