Дарксайд

Он уверенно шагал, как лекарство, глотая потоки воздуха, насыщенного какой-то неповторимой атмосферой, и это ощущение де-жа-вю  вытесняло его внутреннюю скованность, насильно выдыхая ее  из легких, как это бывает при сдувании матрасов, после дешёвого отдыха в Египте.
Его руки легко свисали по бокам. Они больше не были его бременем. Он думал, что нашёл цель и смело двигался к ней, втаптывай в грязь окурки ублюдков, поленившихся донести их до урны, но осознание того, что это делают те же люди,  кто сдувает матрасы, утрамбовывая их в чемодан, вместе со стыренными банными тапочками, пробниками шампуня, кондиционера, зубной пастой итд… заставило его сплюнуть с отвращением больше к самому себе и к своей принадлежности к этой мерзкой человеческой природе, чем к конкретным алкотрешерам, пьяно болтающим и гогочущим о чём-то своем у продуктового магазина с перекошенной вывеской.
Эти люди… эти люди радуются любой возможности вылезти из этого города, не замечая, что сами же наполняют его грязью своих прогнивших насквозь душ. Ничего святого нет, нет никакого смысла. 
….Зависание в небытии между смертью и жизнью, когда ты купаешься во мраке божественного света, дарящего абсолютную ясность, покой и безмятежность. И этот жёсткий шлепок приводят тебя к жизни. Ты вторгаешься в мир обновлённым в чистом невинном теле, которое снова будет опорочено, далеко не первородным грехом… О, как наивны были старцы полагающие, что Иисус погиб за это! Какое ему было дело до первородного греха, когда сама природа человека говорит ему воспроизводится и становится бессмертным, вкладывая часть себя в своих детей….
Земля опять вернула его в свои объятия, как будто испугавшись выпустить в открытый космос, а  его мечты о том, что можно всё изменить,  размазались тушью по заплаканному лицу, выбежавшей ему навстречу девушки. Кучка гопников, только что обчистивших ее, стали косо поглядывать в его сторону и возвышенность, как рукой сняло.
Когда тебе в лицо дышат перегаром, Кант со своим категорическим императивом, как-то не помогает, инстинкты заслоняют разум, в дело идут ноги, но из-за внезапной подножки,  план побега оказывается неэффективным, да и сколько можно скрываться, пора уже встретится лицом к лицу со всем, что так противно. Пара пинков по почкам, приводит его в действие, он шатко встает, пытается отмахнуться от посыпавшегося на него града кулаков и коленок, но блеснувшее в этой мясорубке лезвие, заставляет его пошатнутся и упасть. Перед глазами всплывают лица, они убегают, всё кружится спиралью в его голове,  он засыпает? Где он? Что он? Он просыпается?

ААааа, ААааа, Аааа(плач младенца)