Это прикол - 8

                ЭТО ПРИКОЛ - 8

     В королевстве Гавелак переполох.
     Придворный художник Серебряный привел на станек, в преддверии  Нового года,  к Ирине новую, никому на Гавелаке  доселе неизвестную Елену Шрамову:
     - Я сказал, что ты тоже можешь взять на комиссию ее работы.
     - Ирина! – сказала Елена жарко,- неужели Вы не помните, четыре года назад, на Старый новый год! Мы вместе у Люси новоселье праздновали!!
     - О, - сказала Ирина, - Вы совсем не изменились. Я помню неизгладимое впечатление, которое Вы произвели на меня.
     - Кончай выпендриваться, - сказал Серебряный, - Смотри. Берешь?
     - Смотрю, - сказала Ирина, - беру.

     - Только я боюсь реакции Бриксы, - сказала Елена, - я у него не то, чтобы сюжет передрала, а идею.
      - Рука твоя? - спросила Ирина, вдруг переходя на ты.
      - Моя, - сказала Елена, - я постаралась в бесцветный мир вставить свое яркое видение. Мне достаточно красного зонта.
      А стояла она перед Ириной, замурованной в два пальто и курткой поверх (хорошо, что еще пухового платка не нацепила), в тончайшей выделки норковой шубке, которой цена была тысяч сорок пять, по Ирининым подсчетам, осанка подстать, шея ланья, шатенка, с ума сойти.
     - Так я возьму все семь, но этого мало для коллекции. Хотя бы десять.
     - Завтра принесу.


     Ирина продала до вечера все семь.
     - Я взял три на пробу, - пожал плечами Серебряный вечером, - неужели продались все семь?
     - А было бы десять – продались бы все десять.
     - Ну, ты не преувеличивай. Бриксу ей все равно не переплюнуть.
     - Это бомба.
     - Так я возьму все семь.
     - Так лучше возьми все десять.

     На следующий день Елена принесла Ирине десять работ.
     - Я тут подумываю о двух новых, - сказала радостно Елена, забирая гонорар, и вдруг  переходя на ты тоже, - ты не возражаешь?
     - Я подумываю о двадцати. Фактически о двенадцати с тремя повторами – всех вертикальных человечков, особенно одинокой девочки, проносящейся по Карловому мосту с красным зонтом.
     - Завтра принесу.

     Как на грех, всю сцену наблюдала Люся с бордюрчика.
     Лена не успела отойти, как королева набросилась на Ирину с бранью:
     - Значит, новому автору – зеленую улицу, а мои картинки проданы, и мои деньги – пропиты?! Вы мне с предыдущей ревизии должны две тысячи, хотите новой ревизии – прямо сейчас?! Выбирайте – или я или Елена.
     - Ну, Люся, - сказала Ирина тишайшим из голосов, - Ну, что за детский сад, что за ревность! Лена – автор новый, а новичкам, как ты знаешь, везет. Правда, со вчерашнего только дня началась продажа. И вся «шрамовская». Позволь, до 31 декабря я с тобой рассчитаюсь за предыдущую ревизию, а после 1-го января устроишь новую. Может, я и еще чего успею наверстать, со "шрамовской"-то легкой руки.
     - Вы мне зубы не заговаривайте, - не смилостивилась королева,не перешла на "ты" -  До 31-го не будет расчета, пойдете на эшафот.
     И в гневе удалилась.

     Настоящий король Гавелака, Вратислав Крал, почти каждое утро и каждый вечер сталкивающийся с Ириной в складе у пана Соукупа, вот уже месяц, как стал арендовать клеть рядом с ее клетью. Вратислав Крал сам прет свой воз с товаром на склад, сам работает на своем торговом месте без выходных,  сам меняет валюту на местные тугрики всем своим подданным, и вообще, слывет воплощением гавелакской демократии. Всем своим обликом и всей своей жизнью он воплощает на гавелакской земле образ русского царя Петра Первого.  Королева не имеет с ним ничего общего.

     - Что-то Вы сегодня печальны, - заметил Вратислав.
     - Дворцовые интриги одолели, Ваше Величество, - в сердцах сказала Ирина, - что все за моду последнюю взяли – чуть что, по асфальту мордой елозить?! Что, демократия в том и заключается, что все посылают друг друга лесом?!
     - Лесом – не знаю, - честно сказал переодетый король, - но можно послать до Гайи.
(Гайи - это самый отдаленный спальный район Праги, в реликтовом лесу)

     - Я тебя посылаю до Гайи, - сказала Ирина придворному художнику Серебряному, - Королева повторила слово в слово все то, о чем я тебе плакала вчера вечером. Я больше никогда не сяду с тобой рядом кофе пить. А тем более, разговаривать по душам.
     - Сколько лет я вас с королевой знаю, а знаю я вас пять лет – я только и делаю, что мирю вас!!
     - Мы с королевой работаем десять лет, и лишь последние пять ссоримся! Не благодаря ли твоим стараниям, Саша?!
     - А кто к тебе привел на станек Шрамову?
     - А кто наплел Люсе, что я не только говорю о ней гадости, но и пишу?
     - Да ведь пишешь же!
     - А ты читал?
     - Не далее, как вчера!
    - Ну, и процитируй мне хотя бы одну из тех гадостей, что я пишу про королеву.
    - Я сейчас не помню.
    - Потому что гадость я могу написать только о себе. Это прерогатива литературы, понимаешь?!
     - Да какой литературы, Ира. Это же сплошной донос двору, что на дворе делается!
     - На дворе творятся чудеса, - сказала Ирина, и покинула придворного художника.

     Потому что за минувший день продала все десять работ Елены Шрамовой, и потому что на следующий день Елена Шрамова принесла двадцать работ.

     - Кто такая Шрамова?! – загалдел весь бомонд королевства, - откуда она взялась?! И есть ли у нее образование?! И если есть – то, какое?!

     -  Ирочка, дай мне телефон Шрамовой, - уже, когда Ирина переоделась в ночную пижаму, позвонила Вера Безрукова, придворная дама, в тот же вечер, потому что все двадцать работ Шрамовой Ирина продала на изумленных глазах Значка, стоявшего напротив.
     Ирина не смогла ей отказать. У Веры Безруковой вот уже четвертый год на Лоретти прозябает в продавцах Виталик.

     - Ты зачем это сделала?! – орал на следующее утро Серебряный на Ирину, - Ты разве не знаешь, что раздавать чужие телефоны нехорошо?! Сегодня Шрамова появится на Лоретти, а через неделю будет у Значка на Гавелаке!
     - Нет, условие было – только на Лоретти.  Во-первых,  это Безрукова, придворная дама. Во-вторых, это Елена – ей необходимо признание, ее потихоньку нужно выводить в свет. В третьих – это Виталик. Шрамова же продается десять из десяти. Такого даже Никольский не доказывал. Да у него и десяти на раз никогда не существовало. А у этой пигалицы такая работоспособность, что она саму Рогачеву за пояс заткнет!

     Тридцать первого декабря был укороченный рабочий день, однако Ирина продала еще двадцать работ Шрамовой, теперь уже на изумленных глазах Ани, продавца Рогачевой.
 
     Она добежала в галерею к королеве вприпрыжку – отдала две тысячи за последнюю ревизию, и две в счет будущей, королева растрогалась и, вернулась на « ты»:
     - Не сердись. Факт, меня завести можно с полуоборота, особенно Серебряному. Вообще, эти художники крайне утомляют. Откуда им знать, как работать с авторами, когда они сами – авторы?! Бог с ними, с художниками. Поговорим о литературе.

     В результате Ирина пришла домой к Новому году по уральскому времени, в восемь часов вечера. Зато с русской халвой, русскими варениками с луком, и куском копченой белуги. Это были как раз те три блюда, которых не хватало до двенадцати, долженствующих стоять на столе. Бог с ними, с блюдами. Поговорим о скатертях.