Волчий Яр продолж. 6

    Уже светало. Серый холодный туман опустился на землю в предвестии поземки. В этих местах предзимье начина¬лось так. Остаток луны разтушевался в космической дымке. Было холодно. Вокруг открытые места, одни только жидкие кустарники.
Щербаков еле-еле добрался до первой хилой избы. В окне еще теплился разбеленный занимавшимся рассветом огонек. Из трубы струился едва заметный дымок. Пахло смолой от сосновых дров. Щербаков заглянул в крохотное окошко, в котором горел свет. Прямо у окна за прозрачной, с множеством дыр занавеской, сидела за столом пожилая женщина и что-то писала. Он костяшкой пальца осторожно постучал. Женщина, вздрогнув от неожиданности, отодвинула краешек занавески и пристально выглянула наружу. Ничего не увидев, она поспешила к двери.
- Кто там? - спросила она осипшим голосом.
- Ранний гость... оттуда, -- ответил устало Щербаков.
Слово «оттуда» условно означало - из лагеря. Его знали все в здешней округе. При его упоминании дальнейшие вопросы были излишними. Послышался лязг засова, и на пороге показалась хозяйка - как уже успел заметить Щербаков, довольно миловидная женщина без настороженного взгляда. Слабый огонёк лампадки высвечивал простодушное выражение её лица, с печатью некоторой грусти и усталости. Она не спрашивала: «Кого вам надо?», - а с ува¬жением и гостеприимностью предложила: «Проходите в избу...». Когда Щербаков переступил порог, женщина вы¬глянула в ту, единственную сторону, откуда можно в этих местах придти сюда. Это были лагеря. Убедившись, что гость не привел за собой «хвоста», тут же захлопнула дверь. Снова лязгнул засов.
Одна - единственная комната с убогой немногочислен¬ной утварью напоминала жилье какого-то затворника или отшельника, или просто нерадивой беспутной хозяйки. Почти посредине комнаты располагалась русская печь, от которой источалось слабое тепло, в углу, поеденный шаше-лем - маленький шкаф с застекленным верхом, где просматривалось несколько чашек и мисок; стол, за которым восседала женщина, и две табуретки, окрашенные в ядовитый синий цвет. Вот и вся обстановка.
 
 Женщина поймала взгляд своего гостя, полный любопытства, и поспешила прокомментировать:
- Вас удивляет убогость моего жилища? Да, есть малость... но я рада и этому приюту...
Женщина умолкла, глотая горький комок своих воспминаний, отвернувшись к окну. Щербаков молчал, не зная, как утешить ее, с чего начать разговор, но и без слов они понимали друг друга, что к чему. Понимали и то, что каждый из них испытал превратности судьбы, устал и требует внимания. Как бы спохватившись, хозяйка предложила:
- Будете кушать? - и, поняв всю несуразность этого вопроса, поспешила исправить оплошность: - Еще, наверное, не остыл в печи суп с грибами... сейчас насыплю... садитесь за стол... только хлеба у меня нет... столетние сухари.
При упоминании супа с грибами у Щербакова потекли слюнки. «Шутка ли сказать - после долголетней арестантской баланды и... домашний суп», - отметил в своем сознании он, присаживаясь за стол, без лишней скромности и приглашения.
Опорожнив в одно мгновение содержимое миски, Щербаков вопрошающе посмотрел на женщину. Его взгляд говорил: «А еще есть что-либо?» Ответ упредил:
- Я ведь человек ссыльный... политический... живу как придется... питаюсь, чем придется... так уж, извините...
- Спасибо и за это, - поспешил оправдаться с извиняющимся тоном Щербаков, - буду жив, отплачу с лихвой за гостеприимство.
- Будет вам вести счеты... лучше расскажите о своей ноге, что с ней? Что-нибудь серьезное? - полюбопытствовала хозяйка не без сострадания.
- Да ерунда, малость подвернул... заживет как на собаке, бывало и не то... там... Давайте познакомимся, а то как-то неудобно... поел - и не знаю, кто накормил...
 
 Хозяйка загасила лампадку, у которой закончилось «горючее», после чего помещение наполнилось едким, удушливым дымом от ватного фитиля. Затем убрала со стола миску, бросила ее в пустой чугунок с мелодичным звоном. В ее медленных действиях усматривалось желание протянуть время для обдумывания предложения гостя относительно знакомства. Подойдя к столу, она присела и подперев локтями подбородок, проницательно посмотрела на собеседника.
- Знаете, мил человек, - начала осторожно разговор женщина, - вы, наверное, не в курсе того, что при нашем с вами положении знакомство претит. У нас существует правило обращаться даже среди «своих» по кличкам и то, знать их должны только два человека... он - меня... я -его...
- Но нас сейчас двое, - поспешил вставить Щербаков.
- Да, двое, но с разными статьями осуждения и положения, - объяснила женщина, - у каждого свое бремя... Знакомство излишне... называйте меня, как хотите... Можно Марусей...
- Это кликуха?
- Нет, это условность для настоящего диалога, а вас, если не возражаете, нареку просто «Гость».
_ Ради бога. Я ведь не собираюсь искать у вас убежища... сейчас немного переведу дух и в бега...
~ В таком виде? Вас же сразу поймают...
Женщина тотчас встала, вышла в коридор и через время вынесла помятый костюм прямо на тремпеле и, без сожаления, предложила:
- Вот костюм моего давно усопшего мужа... он еще совсем новый... наденьте и носите на здоровье. Хоть на человека будете похожи...
Щербаков засмущался:
- Нет, нет... это же память о нем. Другому бы не отдала, а вам - пожалуйста, и не подумайте, что вы мне чем-то обязаны... мне жаль вас... и вы еще молоды... вам надо пожить...
- Мне не до хорошего, - сгоряча ответил Щербаков, - мне надо кое-кому отомстить.
- А это что еще за порыв гнева, да еще в таком поло¬жении? Хотите вышки? - спросила его женщина.
- Мне все равно, - сокрушенно ответил Щербаков, -прошло изрядно времени, а обида точит, как вода камень. Я ведь пахал ни за что, по сфабрикованному делу... У меня статья за разбой... А какой я разбойник? Меня там сделали таковым... Вы не смотрите на автомат... Это по случаю и то от волков...
- Каких, двуногих?
- Да, от них тоже... за мной увязались и те, и другие. Еле ноги унес... одну вот подвернул.
- Давайте посмотрим, - заботливо предложила «Ма¬руся», не ровен час - и гангрена...
Щербаков сбросил без стеснения робу и показал мускулистую ногу, на колене которой образовалась солидная опухоль.
~ И вы хотели броситься в бега с такой ногой? - возмутилась женщина, - пока не сойдет опухоль,отсда ни шагу...понятно вам беглец?
 -Спокойно...спокойно...я вас вылечу...все будет хорошо,-уверенным, с равнодушным спокойствием произнесла «Маруся», - завтра будете бегать... а сейчас прилягте, поди, ночь не спали,., у меня на печи прогреетесь, и все будет в порядке.
- А вы где будете спать? - спросил Щербаков.
- Я не буду... надо же караулить вас... в случае чего, там, над печью, в потолке есть ляда... в нее и вылезете на чердак, а оттуда задами и дадите деру.
Женщина выдала свой секрет конспирации, и это укрепило в Щербакове доверие к «Марусе». Он, забравшись на печь, тут же провалился в небытие. Последнее, что про¬мелькнуло в его сознании - это волчья стая.




-