Моя Смерть. Глава Первая

My Death
Предисловие

Она была обычной девушкой, обычным живым существом... Он был Мечтой, бесплотным духом, витающим в воздухе. Она любила его, а его не существовало, и любовь приносила ей лишь страдания и боль. Возможно, конечно, он и существовал, но только в каком-то ином мире, нежели она и ей это было не известно. Она слышала его голос в шуме ветра, видела его глаза в каплях дождя, видела его улыбку в лучах солнца, и лишь биение его сердца она никогда не могла услышать, ибо оно навсегда было закрыто для неё, а в её сердце жила мечта. И однажды судьба сжалилась над ней, и её мечта обрела плоть, и она услышала биение его теперь уже живого сердца. И она полюбила теперь уже настоящего его. Но вот в чём ирония, его сердце так и осталось навсегда закрытым для неё...



"Привыкай думать, что смерть ничто для нас. Пока есть мы, её нет. Когда она приходит, нас нет..."


   Ада не любила людей. Они казались ей бесполезными игрушками в руках всевышнего. Она морщилась от отвращения, вспоминая, что сама такой же человек как и они.  Она гнала от себя прочь эту ужасную мысль.
   У Ады не было друзей, семьи и даже просто знакомых. Она избегала общения с людьми. Единственным человеком, который был хоть как-то близок и не безразличен ей, являлась Мария, приютившая ещё совсем маленькую Аду у себя. Так она и жила  у неё по сей день. Мария нашла её, маленькую девочку, на улице ночью. Она была без сознания, а когда всё же очнулась, так и не смогла вспомнить откуда она и кто её родители. Так она и осталась жить у Марии.
   Сначала Мария обратилась в полицию, чтобы попытаться отыскать родителей девочки, искала в газетах и на улицах объявления о пропаже ребёнка, но все тщетно. Ни единого следа, как-будто девочки и  не существовало. Но она была здесь, рядом с Марией, состояла из плоти и крови, как и любой другой человек.  Но всё-таки она была другой.
    Кое-какие странности в Аде Мария начала замечать ещё с детства. Она всегда держалась в стороне от своих сверстников, не играла в куклы как другие девочки. Все эти детские шалости и игры были ей чужды. Всё свободное от школы время она проводила в парке, на скамье, с альбомом и карандашами наедине. Рисунки у неё выходили странные, только ей понятные. В основном это были люди, и всё бы ничего, только у людей не было лиц. Кто знает, может это прошлое давало о себе  знать, может эти люди  были как-то с ней связаны, может они были ей дороги когда-то. Кто знает. Мария не вмешивалась в это, давая девочке возможность самой всё вспомнить. Но память так и не возвращалась, а рисунки девочки становились всё страшнее. Иногда она ходила на кладбище, и долго бродила между надгробий и памятников, выбирала наиболее понравившиеся и переносила всё это на бумагу. Потом развешивала все эти рисунки в своей комнате, отмечая их странными фразами и изречениями, вроде: "Здесь покоится тот, кто боялся...", или "Жизнь - это лишь прелюдия к смерти", чем очень пугала Марию. Та пыталась обращаться к психиатрам, но все они признавали девочку вполне нормальной, просто слегка замкнутой, и заверяли, что с возрастом всё пройдёт.
    У девочки была очень бледная кожа, из-за чего Марии постоянно казалось, что она не здорова, и пыталась пичкать её всевозможными лекарствами и витаминами, но девочка уверяла, что чувствует себя прекрасно. И действительно, она никогда не болела, не разу не перенесла ни одной типичной детской болезни, которой болел практически каждый, у неё никогда не было простуды, кашля, и даже насморка. И никогда не было хорошего настроения. Мария не разу в жизни не видела улыбки на её лице. Как бы не старалась она развеселить девочку, поднять ей настроение, в ответ получала лишь печальный взгляд её холодных зелёных глаз и абсолютно бесстрастное выражение лица.  В нём как-будто бы не было жизни, и лишь скорбь оставила свой едва уловимый отпечаток.
    Ада была достаточно смышлённым ребёнком. Она ещё в пять лет научилась читать, и прочитала все книги пылившиеся на полках в библиотеке покойного мужа Марии. Она сделала за каких-то несколько лет то, чего он не мог сделать за всю свою жизнь..
   Что же касается внешности  девочки, то нельзя сказать что она была непривлекательна, но и красивой её тоже не назовёшь. Но внимание людей она всё же привлекала, толи своей необычностью, толи той странной аурой, которая исходила от неё и которую просто нельзя было не заметить. У неё были волосы выше плеч, спадающие на лицо и почти полностью его закрывающие. Иногда сквозь эту чёрную, лохматую копну мелькал её холодный взгляд, от которого по коже пробегали мурашки. С этим взглядом лучше было не встречаться. Сверстники побаивались её, но не могли объяснить причины этого.  Временами она перевязывала волосы красной атласной лентой, которую всегда носила с собой, с самого детства, именно с ней Мария её и нашла, подумав, что она могла принадлежать матери Ады. Ета лента была единственным ярким пятном во всей такой мрачной Аде. Она предплчитала всем красивым и цветным платьям, которыми задаривала её Мария, и от которых были в восторге все без исключения девочки её возраста, старое чёрное пальто, когда то принадлежавшее Марии. Оно так сильно приглянулось Аде, что той пришлось его отдать. Под пальто она одевала такое же чёрное платье в пол, и чёрные высокие сапоги без каблука. Во всём своём мрачном одеянии Ада проплывала по улицам города, как привидение, заставляя людей оборачиваться ей вслед, а кого-то даже сторониться её, как всего того, что так удивляет и пугает нас, но чего мы в тайне мечтаем постичь, хотя и боимся узнать что-то страшное и непривычное для нашего понимания.
    Однажды, когда Ада по обыкновению сидела на кладбище, она подумала:
"Для чего я вообще живу? Для чего я родилась, и что я пытаюсь найти, до чего или кого достучаться? До этих, "людей", которым никогда не суждено меня понять, и которые холодны и равнодушны ко всему, что не касается их лично. Или до человека, которого так хочу полюбить, для которого держу своё сердце на замке, чтобы случайный непрошенный гость не забрался в него. Но он ещё не родился. Мне холодно, сыро и гадко в этом мире, я хочу туда, где будет тепло и уютно, где не будет никого лишнего. Где будет кто-то, действительно дорогой моему сердцу". Вдруг подул сильный ветер, и ей послышалось  хорохе осенних листьев, что кто-то произносит её имя. Ей показалось вдруг, что она не одна, что кто-то совсем рядом, ждёт её, а ей остаётля лишь отыскать его. А дорогу ей подскажет голос её сердца. Ей было тогда четырнадцать лет...


Халу

    Халу недавно исполнилось девятнадцать. Не парень, а мечта. Не было наверное не одной девушки, которая не вздыхала бы ему вслед. Но не зря ему при рождении дали имя Халу, что значит "Мечта". Он был для них мечтой, такой же недоступный и прекрасный, такой же нереальный, и от этого ещё более желанный. Но он не принадлежал ни кому, как и мечта, спокойно странствующая по свету, и позволяющая несчастным питать бесплотные надежды.
    Халу учился в местном университете на факультете журналистики, решив пойти по стопам своего отца, знаменитого телеведущего. Учёба протекала хорошо, он был одним из лучших студентов. Он вообще всегда и во всём был лучшим. Бывают же на свете такие люди, которым всегда достаётся всё самое лучшее, они не привыкли ни к чему ниже класса люкс. У них хорошие родители, Большой дом к кучей роскошных и дорогих вещей, привезённых со всех уголков мира, деньги родителей позволяют им совершать регулярные путешествия по самым красивейшим странам. У них отличное беззаботное детство, просто сказочная юность и перспективное будующее.  Их окружают только лучшие дочки лучших родителей, ждут идеальные браки, кажется всё, судьба предначертана, хэппи-энд. Но не тут то было. Всегда найдётся хотя бы одно исключение из правил, и Халу был именно этим исключением. Не то, чтобы ему совсем уж была противна эта сладкая жизнь, просто ему наскучили эти однообразные блеск и шик, да и в принципе они никогда и не нравились ему. Он был бунтарём, и протестовал против такого стиля жизни. Пока тихо, но протест внутри него раздувался как воздушный шар, и вскоре был готов лопнуть. Халу как-будто этого и ожидал. Он чувствовал, что вскоре его жизнь должна кардинально измениться.
    Халу был красив. Он Был не слишком высок, среднего роста, спортивного телосложения, возможно слегка худощав и бледен, но худоба делала его призрачный образ особенно чарующим, а бледность кожи была присуща всем жителям этого города. Чёрные волосы доходили ему до плеч, обрамляя красивое лицо с правильными чертами. Слегка вздёрнутый нос говорил о весёлом нраве, что действительно было так. Халу был просто душой компании. Он поднимал всем настроение одним лишь своим появлением. Хотя всё это было не главное. Не от этого сходили с ума все девушки, которые хоть раз  встречали его. От чего они вздыхали бессонными ночами.
    Его глаза, цвета кристально чистой морской воды, вот истинная причина их страданий; глаза, не взглянуть в которые было бы просто преступлением. Глаза, один взгляд которых будил в них те чувства, которые они боялись выпустить наружу. Глаза, которые околдовали уже не одну девушку. Глаза, котоые были прекраснее чем небо тёплым, летним днём.
    Знал ли он о том, как относятся к нему девушки? Конечно же знал. Отвечал ли им взаимностью? Врядли. Чувствовал ли себя виновным в их страданиях? Разве может человек, которого все любят чувствовать себя в этом виноватым? Разве может раскаиватся, каждый раз говоря нет. Он не давал им ни каких надежд, он был со всеми одинаково голантно-холоден, но они не могли остатся равнодушны, его обаяние, его харизматичность и открытая душа никогда не проигрывали. Каждая из них была покорена, Халу всё так же далёк, и победа в этой игре всегда оставалась за ним. Он как мечта, которая будоражит их мысли и чувства, заставляет идти за ней вперёд, но как только они ощущают, что уже почти  настигли её, она ускользает, растворяется в воздухе, так и оставаясь неосуществлённой. Но её нельзя ни в чём упрекнуть. Мечта и есть мечта, чтобы всегда оставаться недостижимой. Халу был как эта мечта, несбыточная, и от того ещё более желанная, его не в чем обвинять, как бы жестоко это не звучало.
    

............................


    Халу шёл по дороге ведущей к кладбищу. Просто, чтобы попасть к себе домой, он должен был пересечь кладбище. Он не любил кладбища, они нагоняли на него тоску и уныние. Именно за эти пять минут, которые он пересекал эти владения смерти, он понимал насколько всё хрупко и не долговечно, сегодня ты жив, а завтра уже лежишь с другими под холодными могильными плитами, и вдыхаешь запах смерти. Все эти надгробия и кресты будили в нём какие-то воспоминания, но они тут-же исчезали, и он не мог понять что всё это может означать. Может он стал таким впечатлительным после смерти своей сестры. Она была старше его на пять лет, ему было тринадцать, а ей восемнадцать, когда она пошла гулять с друзьями на озеро и утонула. Было ли это случайностью, либо такова была её судьба, он не знал, но уже тогда, в детстве, он впервые ощутил влияние смерти на свою жизнь. И навсегда запомнил, как она выглядит. Теперь он заранее чувствовал её приближение,и ни с чем бы её не спутал. Он не мог понять, как так случилось, но так случилось. На каком-то подсознательном уровне, он научился это чувствовать. Так вот приближаясь какждый раз к кладбищу, он явственно ощущал её присутствие, и всё холодело у него внутри. Ему не было холодно, мурашки не бегали по его коже. Скорее это был внутренний холод, от которого цепенело сердце.
    И ещё одна странность: на кладбище он всегда встречал одну и ту же девушку, сидящую на скамейке и что-то рисующую в своём блокноте. Впервые он встретил её четыре года назад, и кждый день встречал её здесь, сидящей на том же самом месте, в одно и то же время.  У него возникло ощущение, что она вообще никогда не уходит отсюда. Что же так привлекало её в этом пристанище смерти. Странная, загадочная девушка. Он никогда не видел её лица, но как только среди могильных плит появлялось тёмное пятно, он  понимал, что она здесь, и её присутствие успокаивало его.  Здесь, среди всего этого забвения, единственная живая душа рядом придавала ему уверенности  и он понимал, что всё ещё жив, и холод смерти обходил его стороной.  Как ни странно, но девушка удивительно вписывалась в эту обстановку. Она казалось какой-то неживой, нереальной; каким-то каменным изваянием. Весь её облик казалось бы говорил о том, что она либо носит траур по усопшим, либо созданна лишь для того, чтобы стать частью этого кладбища.  Возможно она приходила к кому-то на могилу, но он этого никогда не видел. Лишь каждый раз заставал её сидящей на скамейке, и как-будто ждущей кого-то, но врядли к ней кто-то приходил.
    Он никогда не встречал таинственной незнакомки вне пределов кладбища, просто в городе. Да и если честно, он забывал о девушке, после того как покидал кладбище. В его голове никогда не возникала мысль о том, кто эта девушка, никогда не думал о том, чтобы узнать её имя. Но стоило ему одной ногой ступить на кладбище, как её образ возникал  у него в голове, как-будто она и кладбище были неразделимы, сливались в одно целое, и не существовали по одиночке.
    Халу редко задерживал взгляд своих прекрасных голубых глаз на ней, он и так знал, что она всегда  рядом. В последнюю их встречу они даже перекинулись парой фраз. Одна из них очень удивила Халу. Он как обычно проходил  по кладбищу, и решил заглянуть на могилу своей сестры. Подойдя к могиле, он заметил, что сегодня он не первый гость. Это была именно та таинственная девушка, она рассматривала надгробие. Он не успел сказать слова, как она опередила его:
    - Господи, она же была совсем молодой, только начинала жить, и такая трагедия. Она ведь утонула, так? Твоя сестра, да?
    Всё это она произнесла не пошевелившись и не разу не подняв на него глаз. Было такое ощущение, что она знала, что за её спиной стоит он и никто другой, хотя не могла видеть, как он приближался. Халу был удивлён, что она знает о его семье. И то как она говорила, её хриплый голос, как то особенно звучащий на фоне царившей тишины.
    Слегка дрожащим голосом он произнёс:
    - А откуда ты всё это знаешь? Мы вроде бы не знакомы с тобой.
    - Я много чего знаю о тебе... - явно выделив "о тебе" недолгим молчанием, она продолжила. - как и о других тоже. Меня имало кто знает, но я знаю всех.
    - Знаешь, а я боюсь смерти, - сказал Халу, присев на ограду.
    - Не стоит её бояться, она не так уж страшна, как все говорят.
    - Я не столько боюсь самой смерти, сколько того, что со мной произойдёт после неё. Где я окажусь, и что будет, когда меня не станет здесь.
    -  Я буду тобой, когда тебя не станет здесь! - девушка обернулась, так и не показав лица, прошелестев своим длинным платьем, прошла мимо него так близко, что он почувствовал прикосновение её атласной красной ленты, которую она повязала на руку к своему лицу. Через мгновение она уже скрылась за деревьями. Халу пошёл за ней вслед, в надежде узнать, что означают её слова, но так и не смог найти. Она словно растворилась в воздухе.
    После разговора у Халу остался странный осадок на душе, он вдруг почувствовал, что-то до боли знакомое, но он так и не мог понять, что это было. Не понимал он и эту странную фразу, произнесённую ей:"Я буду тобой, когда тебя не станет здесь". Что это? Чья-то цитата? Где-то он её определённо слышал, но какое отношение она имеет к нему и этой странной девушке? Откуда вообще появилась эта девушка? Впервые за четыре года он задался этим вопросом. Почему они всегда встречаются в одно и тоже время, может она ждёт не кого-то, а именно его? Нет, нучно выбросить этот бред из головы. Обычная девушка, которая просто любит гулять по кладбищам. А что до времени, так это лишь совпадение. А что до фразы.... так это... просто ерунда. Не стоит забивать себе этим голову.
    Халу настолько сильно погрузился в свои мысли, что не заметил, как прошёл мимо той самой скамьи, которая на этот раз оказалась пуста. Он остановился, удивлённо озираясь по сторонам. Теперь он здесь совсем один, никто не можит разделить с ним одиночество, а смерть бродит где-то уже совсем близко. Где же это странно загадочное создание, от неё не осталось и следа.
    Парень присел на скамейку и тяжело вздохнул. Ничто больше не напоминало ему о ней, ни единой детали, ни единого предмета. Но почему же тогда он о ней думает? Что это, рефлекс? кладбище и девушка. Он стряхнул со скамейки опавшие листья, и нащупал что-то рукой. Это был сложенный вдвое лист бумаги. Халу развернул его и прочёл уже знакомую фразу:
   "Я буду тобой, когда тебя не станет здесь".
  И подпись: "Твоя...."
    Дальше он уже не успел  прочесть, потому что неожиданно пошёл сильный дождь, и вода размылачернила. Дождь лил так сильно, что казалось в его шуме он слышит чей-то голос, пытающийся что-то рассказать ему, но он не мог разобрать ни слова. Решив, что во всём виновата обстановка, уже изрядно промокший Халу побежал домой, зажав в руке мокрый листок бумаги.