Как северял отец Ласкового мая

КАК СЕВЕРЯЛ ОТЕЦ ЛАСКОВОГО МАЯ
Или пробивные бренды Андрея Разина

Москву надо брать не ордой, а идеей.
Эту формулу как-то сразу, с юных лет уяснил для себя Андрей Разин, создатель нашумевшей в свое время группы «Ласковый май».
Первый свой подобный пробный шар он запустил, было дело, в северном Надыме. Но здесь эта идея не сделала ему имени даже в городском масштабе.
Накануне премьеры фильма «Ласковый май» в интервью радио «Эхо Москвы» о своем том периоде Андрей снова наврал с три короба:

  «Я был в Нижневартовске, и я был на Самотлоре. И я был в Новом Уренгое. Я был в Надыме. Я был в первом составе Ямбургского месторождения, где первый экипаж вообще садился. Мы на вертолетах туда только прилетели - 66я параллель. И начальником главка был тогда у нас Виктор Степанович Черномырдин... Даже первый секретарь Тюменского обкома партии и его жена, они боялись Черномырдина. Потому что это был начальник управления всего строительства. И супруга Виктора Степановича, когда приехали, они видели, как я сделал этот праздник. 3 дня проводы русской зимы. Я играл сам Емелю дурака, сам был в принципе режиссером-постановщиком молодым пацаном. Но все играл для того, чтобы все было четко. Чтобы только угодить не первому секретарю нашего Надымского горкома партии. Не угодить первому секретарю первого обкома партии Тюменского, а угодить Виктору Степановичу Черномырдину. И мне очень понравилось, когда ко мне подошла заведующая отделом культуры и мне сказала: слушай, они тебя отметили. Я говорю: как? Жена Черномырдина сказала: вот тот конопатый Емеля дурак, по-моему, у них главный. Она меня одного и заметила. Вы понимаете, жена Виктора Степановича. Поэтому я хочу Вам сказать, что Север очень много мне дал. Север дал мне закалку такую Север дал мне первые деньги. Я зарабатывал тогда ну 600 рублей, Вы можете себе представить что это за деньги»...(Из интервью Андрея Разина на радио «Эхо Москвы» в передаче «Без дураков» 29.09.2009).

В представленном отрывке правдой может быть только одна информация - о зарплате северян-строителей в то время. Никакого Черномырдина в те дни он видеть не мог, и кто бы допустил. В Надыме каждому известен состав участников первого десанта на Ямбург, кто он и зачем он там, Разин даже не задумываясь врет. Имя Виктора Степановича в год дачи интервью ему еще может пригодиться, поэтому к нему с пиететом, парень продуманный, уже тертый калач...

О надымских приключениях Разина стоит рассказать отдельно. Это надо сделать еще и потому, что в многочисленных интервью, и даже в книге своей, написанной, естественно, за него каким-то журналистом, Андрей напускал много дыму, дескать, «в Надыме тянул трубу…», то есть, якобы работал в тундре на прокладке газопроводов в постоянные здесь трескучие морозы. Можно представить, как сочувственно сокрушались за него поклонницы, открывая для себя такие подробности в трудной с детства биографии кумира: каково же пришлось бедняге…


Бренд первый. Я сирота

Уж очень парню хотелось стать известным.
          Скольких сирот знаю, никто из них не догадался делать на своем сиротстве беспроигрышный пробивной для себя бренд. Первым эту идею успешно использовал Андрей Разин. Ведь народ-то у нас сердобольный – любит, жалеет сирых и бедных, как никто в мире.

После родины – ставрополья – первым пробным пристанищем у него конечно же была Москва. Но, помыкавшись, никак себя не проявив, вернее, не пробившись в тусовку, Разин отправляется в аэропорт, в тот, откуда летят самолеты на север, где люди в то время «гребли деньги лопатой». Мне он рассказывал, что подошел к женщине-регистраторше, признался ей, что вот хочет найти отца, он у него в Надыме, а денег на билет нет…
Сжалилось материнское сердце, пропустила к подруге-стюардессе, а та его –  в салон отлетающего самолета…

У меня к тому времени шел второй год жизни на севере. Работал режиссером в отделе культуры, где заведующей была Нелли Леонидовна Полищук, женщина впечатлительная, можно сказать, очарованная душа, - людей талантливых она обожала безумно. И вот перед такой душевной женщиной появляется нежный «юноша бледный со взором горящим» - симпатичный парнишка с грустными глазами, реально похожий на недокормленного, недоласканного в родительских обьятьях. Манера разговора у Разина тогда была вкрадчиво-стеснительной. Он раздумчиво рассказал о судьбе своей сиротской, что, вот не прошел в театральный институт, хотел бы здесь с годик поднабраться уму-разуму. Тему про то, что он хочет здесь создать театр, Андрюша тогда не поднимал. Из разговоров по душам, он вынес умозаключение, что здесь, чтобы хорошо заработать, все идут в работяги… Он ушел. Но отдел культуры из поля зрения не выпускал, появлялся у нас периодически.

Не помню, то ли Нелли Леонидовна помогла, но через некоторое время встречаемся, Разин, смеясь и удивляясь, рассказывает, что вот, никак не ожидал, что так быстро и удачно у него получится: только пришел в контору СУ-59, тут же приняли охранником на строящийся дом. Какая там охрана, смеется - больше спит, чем сторожит, ведь днем там строители, а на ночь все закрывается, кругом же заборы, и вот уже первый аванс получил – аж двести рублей!

Тут надо сделать необходимое первое отступление.
Работая в отделе культуры, я получал те же 120 рублей в месяц, что и на Большой земле. К этой сумме начислялась Северная надбавка 50 процентов. А так называемые Полярные накрутки, то есть Районный коэффициент, уже зарабатывался стажем работника, из расчета 10 процентов за каждые полгода работы. То есть работник культуры без северного стажа получал в месяц максимум 180 рублей. Но и за эти деньги стоило ехать на север, тем более, когда в перспективе светили еще 70 процентов надбавки. А работяги тогда были на особом почете - в конторах, задействованных в строительстве газопроводов, промыслов получали от семисот рублей и выше, то есть, как тогда говорили «минимум триста прямого вынь да положь».

И вот будущий младший брат Остапа Бендера трудоустраивается в такую контору, где триста прямого было нормой. Видимо, сам боженька пестовал этого предприимчивого паренька. Если б его отправили на трассу, или бы приняли учеником плотника, бетонщика, совсем по-другому сложилась бы северная эпопея у Андрюши: или он укатил бы куда подальше, не выдержав нагрузки и морозов, или же вовсе перестал грезить о театре в Надыме.  А так, ночью наш сторож спит, а днем он там никому не нужен. В его распоряжении – круглые сутки. И потянуло его, от нечего делать, реализоваться по мечте.
 
И здесь он проявляет свою авантюрную до гениальности жилку. Вот тут снова ненадолго отступим от темы Разина в Надыме.

Год назад до этих событий, когда я создавал свой агиттеатральный коллектив, сперва прошелся по рабочим общежитиям, встречался с группами отдыхающих на вечерах, рассказывал о том, что предпринял, и умолял, агитировал записаться в кружок мой… Но, занятый, устающий к концу смены рабочий люд или не находил свободного времени, или попросту не поверил в сомнительную самодеятельность... Тогда я пришел в единственное в городе Техучилище №4, провел там «устный журнал», то есть вечер-презентацию своего сценария. В результате нашел, что искал – создал с учащимися агиттеатр «Плакат». И с постановкой «ЭнБиСи против» мы приняли участие в окружном смотре агитбригад, очень модных тогда, как нынче КВНы, и заняли там почетное второе место. В Надым мои петеушники вернулись знаменитыми! Потому что именно о нашей постановке Салехардское окружное радио накануне выпустило двадцатиминутный очерк в восторженных тонах! А незадолго до этого конкурса другой мой коллектив из учащихся выпускного класса школы №2 с постановкой по другому моему сценарию получил первое место в областном конкурсе школьных агитбригад...

То есть к началу 1983 года в Надыме у меня уже было кое какое имя. Поэтому Разин, как человек, грезивший о карьере режиссера, частенько общался со мной. Так он побывал у меня в гостях, удивлялся моему балку, то есть временному жилью, какой был у многих северян тогда. Как же, мол, не уважает руководство города своего режиссера-то, не найдет квартиру такому человеку? Попутно рассказывал о своих околотеатральных, околоэстрадных московских похождениях, как, и почему он там применения себе не нашел. Я далеко не копался в этих его приключениях, но было видно, что, кроме попытки куда-то поступить, никаких особых знакомств он там не завел. Понятное дело - парню-то было всего лишь восемнадцать лет. Кому такой нужен!?

И вот в общежитии, где жил Андрюша, появляется манящее красочное обьявление о наборе не куда-нибудь, а в… Театр-CТУДИЮ (!) - во как Разин переплюнул меня! Это же обьявление им было подано в многотиражную газету. Тут же нашлись желающие играть в театре и учиться у него сценическому "искусству"…

Не проходит каких-то два-три месяца, приходит Андрюша в отдел культуры с приглашениями на спектакль-презентацию «Надым-Москва-Надым». Девчата окружили его, все в восторге. Что за пьеса-то, кто автор, кто режиссер!? С этими же приглашениями Андрюша обежал редакции местных газет, радио. Здесь он тоже переплюнул меня! О такой предпремьерной агитационной кампании я и помыслить не мог в те годы. Само собой, я был включен в состав жюри, как и завотделом культуры Нелли Леонидовна Полещук, и кто-то из корреспондентов.

Следующий его сюрприз вовсе поразил меня. Постановка состоялась в красном уголке того же общежития. В зале не просто зрительские кресла, а стулья вокруг столов со скатертью расставлены. На каждом столе по бутылке лимонада, фужеры по числу персон. Между рядами ходит пышнотелая красавица, разнося бисквиты и конфеты. Нелли Леонидовна как-то сразу насторожилась, к напитку, закускам не притронулась. Я по ее примеру. По ходу постановки смотрю, другие поступили так же. Не привыкли северяне к таким театрам, где кормят на халяву…

После - все разошлись молча. Аплодисментов больших не было. Разборок жюри не последовало. Потому что не о чем было говорить. В постановку Разиным были собраны все известные тогда миниатюры и сценки, которые использовала самодеятельность всей страны. А когда прозвучали некорректные «Капица… - Тупица» в сценке «из кабинета психиатра», интеллигентный северный зритель вовсе разочаровался в представлении. Женского полу было в спектакле с избытком, да все красавицы, что залюбуешься. В главной роли «пассажира лайнера» играл сам Андрюша, причем, надо признать, играл неплохо для начинающего. Наверное, был какой-то опыт до Надыма, подумал я. Да и не по годам вовремя уловил он главный постулат сцены – побольше нахальства и раскрепощенности. Тема постановки: вот летит пассажир в самолете, болтает с пассажирами, в Москве побывал там-сям, и летит обратно...

            То есть достоинств у спектакля никто не углядел. Хорошо, что поставил рабочий паренек, что редкость в наши дни. Хорошо проводят досуг рабочие – не водку хлещут, а играют в театр. Вот в таком тоне были публикации в газетах. Но! Так как в то время информация о рабочем человеке в прессе была приоритетной,  коротенькое, в три-четыре предложения всего сообщение корреспондента многотиражной газеты «Трасса» треста трубостроителей Андрея Виноградова по очереди перекочевала сначала в городскую газету, затем была продублирована в областных изданиях. А позже смотрим – даже в главной партийной газете страны «Правда» была опубликована без изменений!..

Публикации, естественно, Андрюша припас для следующего шага своего. Из Надыма ему надо уезжать как бы с именем. Пришел через некоторое время в отдел культуры, и попросил выписать ему хоть какую-то грамотешку за постановку свою.  Наша добрая душа Нелли Леонидовна дает команду директору ГДК Светлане Семеновне Полуяновой, и та быстренько выдает Разину вожделенную Грамоту, необходимую, по его словам, для поступления в культпросветучилище. С чем он и уезжает в Ставрополь...

Но еще несколько надымских эпизодов нельзя миновать, говоря об авантюрности Андрея Разина. Как-то прихожу в отдел культуры, наш руководитель сердито подзывает меня в кабинет, и почти кричит: «Как Вам не стыдно!? Надо же иметь такую наглость – посреди ночи звонить на межгород от имени Первого! И на целых двадцать рублей переговорить с другим регионом за счет горисполкома!»  Не зная в чем дело, развожу руками: «Почему думаете, что это я сделал?» «А как же не вы, если телеграфистке представились режиссером?»  Вот так Разин подставил ни в чем не повинного меня.

Дело в том, что отдел культуры тогда располагался в трехкомнатной квартире. В двух комнатах был размещен штат не имеющих своих зданий РДК и ГДК. Так как сотрудники были одни женщины, то ключ постоянно терялся, вот и договорились между собой оставлять его под половиком перед входной дверью. И как-то об этом узнал, скорее, вызнал Андрей. Ночью пришел, назвал приоритетный междугородний номер председателя горисполкома, и без зазрения совести сорок минут болтал с бабушкой из Ставрополья о своей хорошей жизни на Севере, чтобы не беспокоилась за него…

Когда пришла повестка из военкомата, Разин в панике прибежал опять же не к своему начальнику, а к завотделом культуры. Откуда этот юнец мог знать, что отдел культуры может оказаться влиятельнее богатого стройуправления!?  «Вы знаете, -  убеждал Андрюша Нелли Леонидовну, - мне сейчас никак нельзя в Армию, у меня больная бабушка, и я у нее единственная поддержка»… Помню вдохновенную речь моего руководителя по телефону военкому города и района: «Вы знаете, я вам звоню сейчас не как депутат горсовета, и даже не как завотделом культуры горисполкома. Я прошу вас как мать, как женщина, как творческий человек. Неужели наша Армия ослабнет, если на годик всего дадите отсрочку этому талантливому, перспективному парню. Тем более, сироте круглому. У него, кроме бабушки, никого нет на свете. Вы же не солдафон какой, я же знаю, и верю, вы поймите как родитель. Кстати, скоро у нас ожидается… Да, я вам обещаю пригласительную!»  И Андрюшу оставили в покое.

Еще раз очень сильно он подвел меня под монастырь. За эти переговоры с военкомом Нелли Леонидовна поставила условие перед своим опекаемым, вот будешь на Проводах зимы играть нам Емелю на печи. Один год (1983) Разин прокатился на печи, неплохо поизображал Емелю по сценарию, написанному мной. На другой год тоже репетировал эту роль, но в сам День проводов не появился. Директор ГДК Светлана Полуянова разводит руками, выход может быть только один: сценарий и роль знает только сам создатель, так что иди, Абдулин, покатайся на печи… Через полгода я перешел работать плотником в тот же трубостроительный трест, и в бригаде во мне узнали и долго окликали, обзывая Емелей…

Весной 1984 года пришло письмо из психбольницы Ставрополя с просьбой дать характеристику на Андрея Разина, как режиссеру отдела культуры Надымского горисполкома... Нелли Леонидовна спрашивает у девчат, что ответим? Девчата предложили было мне помочь с написанием творческой характеристики ему, так как все же парень проявил себя участником самодеятельности. Да ничего не будем писать, одумавшись сказали потом, он у нас не работал в штате, туда нужнее характеристика с места работы, пусть обращаются в СУ-59…

Мне думается, там Андрюша придумал новый ход, чтобы навсегда откосить от Армии. А ведь попасть в психушку тоже непросто! Но об этом он нигде не рассказывал. Может, в самом деле имел такие проблемы с психическим здоровьем?..

Через еще несколько лет имя Андрея Разина всплыло в Москве в связи с растущей популярностью сиротской группы «Ласковый май»…


Бренд второй. Я внук Горбачева.

Пришел к власти М.С. Горбачев. Пришла перестройка с гласностью. И тут вовремя Разин оказывается в Москве! Обьявляет себя внуком Горбачева. Пробивает опеку детей-сирот, договаривается с грамотными музыкантами... Создает группу поющих детей... Пока слух о несуществующем внуке дошла до верхов, пока проверяли, "... май" обрел обороты...

… А уж тут этих авантюрных идей у Разина появлялось массами. То он на всю страну СССР бросает клич «Скиньтесь по рублю, любители, фанаты «Ласкового мая», и сыплются миллионы, что на почте взвоют женщины. То создаст группы-дублеры «…маю». И все это впервые в стране, и все это на грани авантюры и фола. А уж как он пробивал нужность группы в глазах прессы (!) - оня вся заступалась за поющих сирот, кто бы ни попытался раскритиковать или остановить!..

Но всегда, и в наши дни так же, он первым делом и прежде всего начинает дружить с прессой… Значит, он еще и пиарщик себе классный, первостатейный. А когда дружишь с прессой, никакие двери не закроются перед носом. В том числе депутатские…

Впрочем, обо всем этом известно всей стране…  Парень добился известности. А победителей не судят...