Леонидов, - советский архитектор

Леонидов Иван (1902—1959), представитель русского авангарда, конструктивизма.В журнале «Искусство в массы» (№ 12, 1930) была опубликована статья «Леонидовщина и ее вред», где архитектора обвиняли во вредительстве

* * *

Иван Леонидов — общепризнанный гений, духовный вождь процветающих ныне мэтров мирового зодчества.

В 1927 году на триумфальной защите дипломного проекта учитель Веснин передал ученику Леонидову место неформального лидера в объединении современных архитекторов-конструктивистов, студенческий проект стал предметом культового поклонения.

За семь последующих лет Леонидов создает серию проектов-шедевров, определивших лицо архитектуры на столетие вперед.

Один из советских душегубов написал в 1930-м году статью "Леонидовщина и ее вред", открыв кампанию травли великого художника.

Лебединой песней Леонидова стал "Город Солнца", утопический город в Индийском океане. Архитектурная фантазия, над которой он начал работать в последние годы войны и продолжал до конца жизни.

По проектам Леонидова стали строить другие. И когда исполнители подбираются высококлассные, как Мис ван дер Роэ с домом Сигрэма в Нью-Йорке или Й. М. Пей с пирамидой в Лувре или Доменик Перро с Национальной библиотекой в Париже, получается хорошо.

Они никогда не знали, что они великие авангардисты. Их произведения никогда не стоили столько, сколько стоили произведения их клонов или, уж я не знаю, цивилизованных последователей из ХХ столетия. (М. Белов)

Он ничего не построил. Его проекты существуют только на бумаге. Кроме лестницы в санатории Наркомата Финансов в далеком Кисловодске. Эта лестница начинается в парке у подножия холма и ведет на его вершину, где находится санаторий. Это как лестница в небо, по которой поднимался святой Иаков, и о которой песня группы "Лед Зеппелин" - Свинцовый Дирижабль. (Ю. Авакумов)

* * *
БЬЕМ ПО ЧУЖДОЙ ИДЕОЛОГИИ

Удар по «леонидовщине» — это удар и по функционализму вообще. крайний и сугубо формалистский фланг которого «леонидовщина» представляет.
 Это удар по теории и практике некритического следования западным архитектурным образцам. Это- приговор неумению исходить в творческом замысле из нашей действительности, из роста социалистических элементов в ней.
 Но дискуссия в АСИ — только начало решительной борьбы с чуждыми установками в архитектуре.
 За «леонидовщиной» должен быть идейно разгромлен функционализм.
 Только в борьбе с чуждыми системами и установками и примиренчеством с ними, в борьбе с правой опасностью и «левым» загибом сложится и окрепнет пролетарский стиль в архитектуре.

* * *

ЛЕОНИДОВЩИНА И ЕЕ ВРЕД

В период гигантской стройки и развернутого социалистического наступления на капиталистические элементы в пашей стране необходимо решительно усилить борьбу против явлений и течений в архитектуре классово чуждых, вредных и враждебных нам. Сейчас, здесь, как никогда, нужна нам борьба как с буржуазно-реставраторскими эклектическими течениями, так и с мелкобуржуазным утопическим формализмом.

Эклектика занимает в нашем строительстве еще чрезвычайно значительное место. Но так давно строились жилища, клубы и даже фабрики (Ленинакан) в церковно-феодальных формах. Не так давно мимо выстроенного в 1928 г. в церковных формах сельскохозяйственного института в Киеве проходящие старушки, крестясь, говорили: «Слава богу, советская власть начала церкви строить».

Возрождались ренессансы, ампиры и т. п. в общественных зданиях столицы. В Москве вырастают «палаццо» эпохи Возрождения (здание Госбанка), «дворянские усадьбы» (здание глазной больницы). «советский классицизм» (здание ГПУ и Моссовета), пошлая ампирно — ренессансная окрошка (здание школы ВЦИК в Кремле) и т. д. и т. п. Продолжается протаскивание форм архитектуры враждебных нам классов, форм. явившихся выражением психоидеологии буржуазии, помещиков и дворян. Продолжаются подделки под феодальные конструкции — искусственные арки, подвесные своды, декоративные колонны и т. д. И если в Армении и Украине этим вылазкам реакционеров пролетарской общественностью дан решительный отпор, то здесь, в Москве, налицо еще техническая косность, рутина, намеренное отбрасывание новых технических приемов конструкций материалов, стандартизации и механизации, работа по старинке с преступной растратой материалов. Впрочем. и в Москве, там, где заказы проектов идут не бюрократическим путем, а под контролем рабочей общественности, кладется предел этой буржуазно-реставраторской архитектуре. Попытке эклектиков, предложивших проект Дворца культуры на месте взорванного Симонова монастыря в феодально-монастырских формах. рабочие металлисты дали решительный отпор, квалифицируя в своем отзыве этот проект, как проявление контрреволюции в архитектуре. «Не для того мы взрывали Симонов монастырь, — говорили они, — чтобы строить его заново». Борьба с эклектиками велась отрядами пролетарских архитекторов (ВОПРА) совместно с попутчиками — конструктивистами и формалистами. Но в период обострения классовой борьбы попутнические организации дифференцируются.


Часть из них, правда, очень незначительная, старается перейти на пролетарские рельсы, другая часть скатывается во враждебный нам лагерь, впадая во вредный утопизм и отрыв от действительности. Наиболее ярко эти тенденции сказались в так называемой «леонидовщине». Архитектор Леонидов - не одиночка. Это — группировка, имеющая особые систему мировоззрения и метод работы и соответствующую социальную базу. Леонидовцы представляют собой формалистическое крыло в конструктивизме. Их единомышленники — в ОСА и в бывшем Вхутеинс. «Леонидовщина» явилась как бы синтезом всего отрицательного, что было в конструктивизме и в формализме. Леонидовцы всецело разделяют лозунг конструктивизма: «смерть искусству». Архитектура как область идеологического порядка ими отметается. Такое же отношение к другим видам искусства: театр предлагается заменить планетарием, скульптуру — физкультурой, живопись — фотографией, музыку — «слушанием жизни». Единственная область, не подвергающаяся замене, — это кино, и то оно приемлемо лишь в виде хроники. Ясно. что эта теория конструктивистов с ее лозунгом «смерть искусству» не только не верна, но и вредна, так как она разоружает рабочий класс в области искусства и является для нас не «социально целесообразной», как утверждают конструктивисты, а социально вредной, играющей на руку нашим врагам, ибо в наше время ожесточенной классовой борьбы и величайшей мобилизации масс на социалистическую стройку нам необходимо все виды искусства, в том числе архитектору, максимально использовать как средства агитации и пропаганды. Казалось бы, что. отрицая архитектуру как область искусства, логично было бы заменить ее инженерией и голым техницизмом, как это и делают наиболее последовательные конструктивисты, но леонидовцы сворачивают с этого пути в формализм.

Для них. как и основоположников формализма. характерны фетишизм архитектуры и ее форм, развивающихся, по мнению формалистов, по своим собственным законам, независимо от классовой борьбы, абстрагирование архитектурных форм, отрыв их .от социального и утилитарного содержания, игнорирование в проектировочной работе вопросов реального выполнения проекта в натуре, возможности его технического разрешения, применения конкретных материалов и полное игнорирование вопросов экономичности сооружений. Эти черты очевидны при рассмотрении проектов леонидовцев. Взять, к примеру, проект Ленинской библиотеки арх. Леонидова. Зал массовых собраний у него запроектирован в виде стеклянного шара, лишь одной точкой соприкасающегося с землей. Продуман ли автором хотя бы вопрос эвакуации толпы в случае какой-либо паники (пожар и т. п.)? Возможно ли выполнить его средствами современной техники и из каких материалов? От этих вопросов Леонидов отмахивается. «Техники, — говорит он, — рассчитают. а если нет подходящего материала, — изобретут». Если даже допустить, что средствами современной техники и возможно выполнить это задание, то оно потребовало бы преступной растраты средств. Но эта сторона меньше всего интересует проектировщика. Здесь вопросы социальной целесообразности, утилитарности, экономичности, учета дефицитности материалов вычеркнуты, здесь все принесено в жертву чисто формалистическому стремлению найти острое и контрастное сочетание в пространстве круглоты шара с прямизной вертикали книгохранилища, с горизонталью черты перехода. Можно было бы привести целый ряд произведений всякого рода леонидовцев. Характерна и манера выполнения проектов. Супрематическая композиция из яичной скорлупы, мха, стеклянных пузырей и бумажных наклеек настолько заполняет внимание проектировщика, что она является уже самодовлеющей работой, отдаляющей и подменяющей собой работу по разрешению реальных задач строительства. Характерно также отношение леонидовцев к конкурсной и заказной работе. Если заказом дается предельная стоимость сооружения или куба, они ее игнорируют, так же, как и программу задания. работая «по своей программе». Здесь они в роли «маэстро», создающих вещи по своему усмотрению и посылающих «к чорту заказчика». Они не делают себя частью заказчика рабочего класса, а наоборот, противопоставляют себя ему. «Заказчик фигурирует в качестве элемента, ничего не понимающего в архитектуре», — говорят они. В последней своей работе над Дворцом культуры Леонидов остался верен себе, он работал по своей программе, не согласовав ее с союзом металлистов, причем изменил в корне основную установку и план культурно-просветительной работы, намеченной союзом. Рабочее жюри указывало на ошибочность и утопичность его плана культработы, отмечало недопустимость игнорирования данного ему задания. «Если. к примеру, — говорили они, — мы. заказываем мастеру ключ к американскому замку, а он приносит нам ключ к воротам, — куда это годится?»… Допустим, что Леонидов думает: «плевать мне на заказчика, на обязательства, я хочу фантазировать на отпущенные мне деньги»… И допустим, что все 11 архитекторов (которым были заказаны проекты), занялись бы таким фантазерством, что получилось бы? Получилось бы, что в результате такого подходца стоял бы вопрос о срыве строительства. «Решайте задачу, которую вам дали, а не ту, которую вы придумали, которая …»вообще…"

Металлисты верно вскрыли социальное лицо Леонидова:

— В его работе ясно сказался буржуазный индивидуализм.

— Это мелкобуржуазный интеллигент, утопист, революционный лишь на словах.

— Здесь дело даже не во вредительстве, а в умирающем классе.

Более четкого и меткого определения леонидовщины трудно дать. Особенно вредна «леонидовщина» в деле подготовки кадров. Вред Леонидова, как преподавателя быв. Вхутеина, заключался в том, что он прививал студенчеству те отрицательные черты, о которых говорилось выше. Своей кажущейся революционностью он отвлекал студенчество от реального строительства на путь утопического сочинительства.

Вместо упорного преодоления трудностей в деле овладения техническим и научным материалом, в деле изучения производства и быта, он уводил их на путь абстрактных формалистских исканий и конструктивного произвола. Вместо всестороннего охвата предмета архитектуры во всех его связях и опосредствованиях, вместо метода диалектического материализма, он культивировал односторонний, метафизический, формалистический метод.

Леонидов и леонидовцы явились сами продуктом определенной школы, системы ее и среды. Они выросли и определились как архитекторы в среде мелкобуржуазной интеллигенции и деклассированной богемы — довольно значительного слоя в бывшем Вхутеине, в среде, оторванной от производства и общественно-политической деятельности, не связанной с рабочим классом. В среде, воспитанной на метафизических экспериментах формалистов, на техницизме конструктивистов, на нигилистическом отношении к прошлым культурам. В среде, выросшей на дрожжах буржуазно-формалистического новаторства-футуризма, кубизма, супрематизма и т. д. В среде, где культивировались индивидуализм и гениальничанье, погоня за новизной во что бы то ни стало и безразлично, какой новизной. Отсюда выверты в проектах, сногсшибательный трюкизм в плоскости формалистической графичности, пренебрежительное отношение «непризнанных гениев» к массе, как к людям, «ничего не понимающим» в архитектуре. «Архитектура для архитектуры» — конечный итог их понимания. Воспитание кадров фактически поделили между собой попутчики: конструктивисты (ОСА) и формалисты (Аснова). Помимо ряда положительных моментов этого руководства сказались, в результате, и ошибочные установки этого руководства. Первые ввели абстрактный метод формальных дисциплин, вторые — не менее абстрактное изобретательство. Все это нашло благодатную почву в мелкобуржуазной части студенчества, которая восприняла, продолжила и углубила теорию и практику формализма и конструктивизма и дала своеобразный синтез всего этого — так называемую «леонидовщину».

В «огонь» фантастического изобретательства и конструктивного произвола подлили «масла» и теоретики из Лефа. Когда-то Брик, выступая во Вхутеине на диспуте об архитектуре, говорил:
 «Зачем строить такие тяжелые и монументальные здания, в роде Большого театра; нужно театр делать складным: кончился спектакль, сложили, отложили в сторону и открыли площадь для свободного движения автомобилей». «Марксист» Б. Арватов пришел в восторг от «конструктивных» измышлений Лавинского. Он писал: «Город в воздухе, город из стекла и асбеста, город на рессорах… Что это — эксцентрика, оригинальничанье, трюк? — Нет, это просто максимальная целесообразность… В воздухе, — чтобы освободить землю, из стекла, — чтобы наполнить светом, асбеста, — чтобы облегчить стройку, на рессорах — чтобы создать равновесие».

А как это выполнить — формалиста не интересует.
 «Не мое, — говорит он, — дело, как отнесется к ним (конструкциям) теоретическая механика, готов предположить худшее — буквальная реализация немыслима ни при нынешнем, ни при каком угодно состоянии техники. Мое дело предложить».

И вот такого рода безответственные предложения нашли отклик среди мелкобуржуазной молодежи. Началась мания «изобретений», появились здания в виде аэростатов, дирижаблей и т. д., а один дипломный проект изображал город в воздухе. Автор его исходил из предположения, что путем расщепления электрона будет найдено средство, легко поднимающее здание в воздух. В проекте изображены были здания, парящие в воздухе, с кабинами для жителей. Земля освобождена от жилища и от общественных зданий, она — для труда и экскурсий. Сношение с ней предусмотрено посредством особого снаряда, представляющего собой комбинацию авто, самолета и подводной лодки. После прогулки под водой, по земле и по воздуху можно включиться в любую гостиницу, тоже парящую в  воздухе, — в одну из свободных ячеек, предназначенных для снарядов.

Подобные проекты серьезно рассматривались на заседаниях профессуры, за эти проекты присуждались дипломы и звания.

От леонидовских проектов профессура их «СА» до сих пор приходит в восторг. Подобная установка в подготовке специалистов приобретает особенно чудовищное значение в свете текущих дней. Раскрыто преступное вредительство шайки из квалифицированной технической интеллигенции («промпартия»). В Госплане и в ВСНХ вредителями уделялось сугубое внимание и «мелочам». Они увеличивали нормы высот тех или иных промышленных сооружений, зная, что подобные «мелочи» в общем объеме строительства дадут гигантские излишние затраты средств на строительство. В то время, когда наша страна нуждалась в новых пролетарских кадрах, могущих разоблачить вредителей, противопоставив им пролетарскую квалификацию, выпускались архитекторы, рисующие колоссальные небоскребы и дирижабли на бумаге и неспособные, подчас, запроектировать технически грамотно небольшое двухэтажное сооружение. Выпускались группы искалеченных специалистов, непригодных для строительства. Такая постановка дела как нельзя лучше играла на руку вредителям.

Новый архитектурно-строительный втуз ВАСИ, организованный из МВТУ и Вхутеииа, с первых же шагов своей деятельности повел решительную борьбу с леонидовщиной. Студенческие организации выдвинули отвод преподавателю Леонидову. Вокруг леонидовщины, в защиту ее и под предлогом ее защиты организовалась мелкобуржуазная часть студенчества и профессуры и выступила с ревизией целевой установки ВАСИ, с обстрелом бригадного метода учебы, производственной практики и т. д., с критикой основных руководящих указаний партии и правительства в деле строительства высшей школы. Пролетарское студенчество дало этим вылазкам решительный отпор. Разоблачение «леонидовщины», споры о правильных путях строительства школы охватили студенческие общежития, заполнили стенгазеты. Партийные и комсомольские организации вели борьбу с «леонидовщиной», наравне с борьбой с правыми оппортунистами, двурушниками и «левыми» загибщиками. Сокольнический районный комитет партии, заслушав доклад о работе ВАСИ, отметил, что «партийная организация правильно мобилизовала своих членов из студенчества на борьбу с мелкобуржуазными течениями научных работников института и студенчества (леонидовщина) ».


В. Точилкин. Керченский металлургический завод.

Пролетарские организации ВАСИ противопоставляют «леонидовщине» углубленную дисциплинированную учебу. Индивидуализму и гениальничанью — сплоченную коллективную работу. Формалистическим витаниям в облаках — ответ на реальные запросы жизни и строительства и крепкую органичную связь с производством. Методу формалистов и конструктивистов -.метод диалектического материализма в исследовательской, производственной, проектировочной и педагогической работе. Аполитичной бесклассовой архитектуре — борьбу за пролетарскую архитектуру. Однако, усиливая решительную борьбу с утопическим сочинительством, значит ли, что мы должны ослабить борьбу с эклектиками всех мастей — реставраторами и механистами, рутинерством и косностью в архитектуре и строительстве, культивировать делячество и техницизм? Нет, ни в какой мере. Усиленная борьба должна идти на два фронта: и с утопическим сочинительством, и с косным делячеством и рутиной, против буржуазных и мелкобуржуазных явлений и направлений в архитектуре, — за пролетарскую архитектуру.

Мордвинов А. Г. «Искусство в  массы», 1930, №12. От редакции «Современная архитектура», 1930, №5, стр. 2—3

OOOOOOOOOOOOOOOOOOOOOOOOO

Резолюция секции ИЗО института ЛИЯ Комакадемии по докладу т. Мордвина о «Мелкобуржуазном направлении в архитектуре» (леонидовщина), принятая 20.12.1930 г.

I.

 Социалистическая реконструкция и колоссальный размах строительства ставят следующие требования перед архитектурой:
 а) перевод строительства (архитектуры) на базу современной науки и техники, рационализации и стандартизации, механизации и т. д. в целях усиления темпов строительства, максимальной экономичности сооружения при учете местных конкретных условий, дефицитных материалов и пр.;
 б) правильное оформление в проектируемых сооружениях технологических, производственных, бытовых и культурно-просветительных процессов в их динамике, помогая оформлению нового социалистического быта;
 в) воздействие архитектурным организмом на мысль и чувства рабочего класса, отражая мощь и величие строительства социализма, уверенность в победе, организуя волю и сознание к борьбе и труду.

II.

 Социалистическое строительство проходит в условиях классовых противоречий и ожесточенной классовой борьбы. Эта классовая борьба имеет место и в архитектуре. Архитектура в СССР неоднородна. Она дробится на ряд направлений, имеющих свои мировоззрения, теории, методы работы и соответствующие социальные формы с различным отношением к строительству социализма и пониманию его задач. Основные в них — эклектизм, формализм, конструктивизм и пролетарская архитектура. Из перечисленных направлений эклектизм представляет собой реакционное крыло; формалисты и конструктивисты-попутчиков пролетарской архитектуры.

III.

 Развернутое социалистическое наступление на капиталистические элементы нашей страны вызывает бешеное сопротивление классовых врагов. Необходимо усилить решительную борьбу с 6уржуазными и мелкобуржуазными течениями в архитектуре, с реакционными группировками и с теми, кто скатывается с попутнических позиций, во враждебный лагерь.

IV.

 Эклектизм со свойственными ему технической носкостью, рутиной, намеренным отбрасыванием новых приемов строительства, новых конструкций и материалов и т. д., работой «по-старинне», подделкой под феодальные конструкции (арки, своды), с тяготением к старому быту, тормозящим в строительств оформление роста коллективистического быта с протаскиванием и реставрацией в архитектуре концепций враждебных нам классов, явившихся отражением психоидеологии буржуазии-помещиков и дворян, является наиболее реакционным течением, с которым необходимо усилить борьбу.

V.

 Попутнические направления формалистов и конструктивистов в своем развитии диференцируются. Часть из них остается на прежних позициях, часть делает попытки перейти на пролетарские рельсы, и наконец часть из них скатывается на позиции, враждебные пролетарскому строительству, тем самым переставая быть попутническим явлением («леонидовщина). Всемерно помогая переходу попутчиков на пролетарские позиции, необходимо вести решительную борьбу с такими явлениями попутнических организаций, как „леонидовщина“.

VI.

 Леонидовщина по своей теории и практике является синтезом всего отрицательного, что есть в конструктивизме и формализме. От конструктивизма она усвоила теорию отрицания архитектуры как искусства и отрицание искусства вообще, тем самым разоружая пролетариат в области искусства. Освоила и углубила конструктивный произвол и абстрактное изобретательство. От формалистов — фетишизацию архитектуры, абстрагирование архитектурных форм, отрыв их от утилитарного содержания, игнорирование в проектировочной работе вопросов реального выполнения сооружения в натуре, полное игнорирование экономичности сооружений.

VII.

В проектировочной работе для леонидовцев характерно не считаться с программой, данной заказчиком, работая по «своей» программе, игнорируя предварительную коллективную работу организации. Отношение к заказчику как элементу, ничего не понимающему в архитектуре, крайний схематизм, отсутствие проработки с конструктивной и экономической стороны, игнорирование заданной предельной кубатуры сооружения или стоимости его куба и заскок в решении общественно-бытовых задач, чрезмерная «левизна», перескакивание через промежуточные этапы развития в будущее, субъективно понимаемое. Даже манера выполнения проекта — супрематическая композиция из стеклянных пузырей, моха, наклеек и т. д. настолько заполняет внимание проектировщиков, что она становится самодовлеющей работой, отдающей и подменяющей собою работу по разрешению конкретной задачи строительства.

VIII.

Метод леонидовцев в корне противоречит методу диалектического материализма. Их метод односторонний формалистический, не берущий предмет (архитектуру) в его связях и опосредствованиях, а — ограничивающийся изоляцией формалистических моментов в отрыве архитектуры от социально-экономических, политических и бытовых условий данного периода. Этот метод не берет явления в его развитии (жилище, город, клуб) и конкретных взаимодействиях а метафизически противопоставляет в погоне за новизной старому «новое» субъективное) понимание. Этот метод вырастает из метафизическо-идеалистического мировоззрения и буржуазного индивидуализма, свойственного леонидовцам.

IX.

 «Леонидовщина» в архитектуре по своей неспособности органически участвовать в социалистическом строительстве, по своему бегству от подлинной работы в иллюзорные миры (фетишизация своей специальности), для себя создаваемые, отражает психоидеологию части мелкой буржуазии, неудовлетворенной советской действительностью, скатывающейся на позицию, чуждую, враждебную пролетарскому строительству, объективно уходя в лагерь классовых врагов пролетариата.

X.

 Особенно вредна «леонидовщина» в деле подготовки кадров. Вместо подлинной учебы, упорного преодоления трудностей в овладении техническим и научным материалом в деле изучения производства и быта она уводит на путь абстрактно-формалистических исканий и конструктивного произвола и в отрыве от реальной действительности и актуальных задач. строительства-на путь беспочвенного фантазерства.

XI.

 Это приводит к тому, что часть выпускаемых специалистов, зараженная «леонидовщиной», обнаруживает полную неспособность технически грамотно запроектировать даже небольшое сооружение; тем самым эти «непризнанные гении», мастера по зданиям-аэростатам, летающим домам съездов, городам в воздухе, оказываются непригодными для квалифицированной работы в конкретном строительстве.

XII.

 В то время, когда наша страна нуждалась в новых пролетарских кадрах, могущих разоблачить вредителей, противопоставить им пролетарскую квалификацию, выпускались искалеченные специалисты, непригодные для строительства, но могущие быть использованными для борьбы с вредительством. Таким образом «леонидовщина» не только принесла большой ущерб государству в деле подготовки кадров, но и как нельзя лучше объективно способствовала вредительству на производстве.

XIII.

 «Леонидовщина» сама выросла и определилась в условиях неправильного архитектурного образования в ряде архитектурных факультетов и втузов СССР. Фактическое руководство в этих школах при отсутствии пролетарских педагогических архитектурных сил было в руках попутчиков — конструктивистов и формалистов. Отрицательные стороны системы и методов формализма и конструктивизма нашли благодатную почву в мелкобуржуазной части студенчества, которая восприняла, углубила, развила и синтезировала их в «Леонидовщину».

XIV.

 «Леонидовщина» в архитектуре как явление вредное, мелкобуржуазное нашла решительное осуждение и отпор в пролетарских организациях ВАСИ, в Сокольническом районном комитете ВКП(б) и Московском областном союзе металлистов.

XV.

 В деле подготовки кадров необходимо противопоставить «леонидовщине»-гениальничанию и индивидуализму-углубленную, дисциплинированную, коллективную учебу; формалистическим «витаниям в облаках» — ответ на реальные запросы жизни и строительства и крепкую органическую связь с производством; методу эклектиков, формалистов, конструктивистов-метод диалектического материализма и исследовательской, проектировочной, производственной и педагогической работы.

XVI.

 Решительно борясь с «леонидовщкной», мы должны одковременно усилить борьбу с рутинерством, косностью в архитектуре, с эклектиками всех мастей — реставраторами и механистами, культивирующими архаизм и делячество. Усиленную борьбу на два фронта с утопическим сочинительством и костным делячеством и рутиной против буржуазных и мелкобуржуазных явлений и направлений в архитектуре — за пролетарскую архитектуру!

«Современная архитектура», 1931, №1—2, стр. 18