Очередь в ад

 
                «You're "You're poison running through my veins... You're poison, I don't want to break these chains"
               
…Всё те же длинные волосы, бледноватое лицо, чуть содранный с ногтей лак и инфантильно-депрессивные мысли, несущие саморазрушение. Та же комната, те же слова, такое же присутствие везде духа раскрепощенности и, ладно уж, пошлости. Тот же облик, одежда, привычки… Кажется, что даже листы с пробными стихами и недавно написанной музыкой  разбросаны по комнате с удивительной, непонятно откуда взявшейся точностью, скопировавшей давно ушедшие время и дни…
               
… Мне грустно и плохо с самого утра. Но я знаю, как с этим бороться. Дисковод компьютера с характерным жужжанием поглощает блестящий круг с мелодиями моей любимой группы. Я прибавляю бас, громкость, включаю режим 3D и… Меня нет больше на ближайшие 60 минут… Ну да, как бы не так!!! Звонок в дверь. Открываю, как обычно не спрашивая, подавляя в себе  предчувствие тревоги, что когда-нибудь моя доверчивость отплатит мне плохую службу. Однако на этот раз сердце сладко и волнующе  ускоряет ритм, потому что на пороге те, которых я бы впустила, не задумываясь о последствиях, в любое  время суток и в любом составе и количестве. Рок-музыканты – соседи справа. Да, да, да, бзиков у меня предостаточно, что уж тут греха таить… И вот индивиды, олицетворяющие мой идеал парней, стоят на пороге. И судя по колебательным движениям, которые совершают их телеса – наклюкавшиеся, простите за выражение, до предела. Убирая нависшие на лицо длиннющие черные волосы, немытые с незапамятных времен, один из них протягивает мне флешку (впоследствии я узнала, что его зовут Руслан, среди своих - Джус), сопровождая это действие речью, мало похожей на связную и человеческую: 
- М-ммы… тут… эээ, ну…просто н-недавно живем, и у нас ещё  вещи неразра… ой, не то… Неразбр… А, чёрт возьми, короче запиши мне музон, который только-что играл у тебя!!!!
-Ок. Интересненький поворот событий. Ждите за дверью, трезвенники, иначе вы все мои любимые статуэтки кошек посшибаете.

                *
- Ну ты даёшь… Он же наркоман!!!
- Музыка наш наркотик…
- Ты сама говорила, что в нем нет ничего человеческого.
- А я люблю животных…
- Зачем тебе это? Скучно жить стало? Или слишком сладко - захотелось дерьма подбавить?
- Моя  сегодняшняя жизнь – дерьмо. Любопытство и тяга к новому взяли верх.
- Ну… Ну он же би-сексуал, в конце концов!?!
- Ну и что? Между прочим, в древности однополые отношения были дозволены только привилегированным персонам и считались высшей ступенью человеческих отношений, детка.
- Ты ж его не любишь…
- Ты способна дать чёткое определение термину «любовь»?
Кажется я всё-таки отразила нападение. Новость, что я встречаюсь с Джусом поразила всех.
               
                *
- … А потом пришла мать неожиданно, как в анекдотах бывает. Из сада вернулась раньше… А у нас не приличное и адекватное общество, которое она ожидала увидеть, а Содом и Гоморра – не меньше!!! Всё везде разбросанно: шприцы, гандоны, женские шмотки, остатки еды, бычки… Порошок кокса везде… Короче, полная жопа… А среди всей этой прелести я, Джус и сестренка. Все остальные участники «торжества» постарались побыстрее смыться. Благо мне тогда 13 было, поэтому удалось всё на сестру свалить, она постарше – ей и отвечать.- с явным увлечением болтал белобрысый Макс.
- Удобно ты устроился… - усмехнулась я. – Моя хата с краю, ничего не знаю… Ой, подожди, это получается, что ты с 13 лет сидишь на наркотиках тяжелых????
- Не… Что ты, я тогда только травку курнуть мог. Поэтому, может меня и не убила мамка – никаких следов не было. Вот Джусу меньше повезло…  - бросил взгляд на друга Макс, и замолчал, задумчиво теребя и покусывая пирсинг на губе.
- Дааа… Что-что а стаж у меня в этом деле имеется, – наполовину грустно, наполовину горделиво подал свой голос Джус, перебирая струны гитары.

Считается, что когда любишь, не видишь недостатков человека. Глупость. Такое может называться как угодно, но только не любовь! Обожествлять придуманный образ может каждый, а видеть грязь и черноту в другом, знать, что такой человек причинит тебе много боли и все равно оставаться рядом с ним – вот на такое способны только люди, обладающие тем, что многие века учёные пытаются исследовать и объяснить. Многие обыватели принимают банальную пошлую симпатию за это сильнейшее чувство, доступное, соответственно, только сильнейшим. Сильнейшим духом и разумом. Я знаю Руслана чуть больше месяца, но по иронии судьбы, я живу теперь его жизнью. Секс, наркотики, рок-н-ролл – три кита свободной жизни, которая всегда меня привлекала. В теории, естественно все очень красиво и красочно: музыка, творчество, отношения, эмоции, развлечения, наслаждения… Свобода. На практике: наркотическое самоуничтожение, послабление моральных качеств, творческая распущенность, пошлость любви… И, как следствие, исчезновение личности, индивида… Человека. Я вижу, знаю и понимаю, чем это может обернуться, но по какой-то причине упорно продолжаю идти по этой кривой дорожке вместе с Джусом. Может причиной и является это треклятая любовь, которая заставляет человека играть на своей территории и по своим правилам. Но я сама виновата – как гласит народная мудрость, за что боролась на то и напоролась. Один вопрос – что дальше?

     "I'll be your lover, I'll be forever, I'll be tomorrow, I am anything when I’m high"
               
На стол, за которым я сидела, упал пакетик с белым порошком. Это Руслан только что вернулся с точки. С хитрой улыбкой, с выражением, предвкушающим что-то сверх приятное, на лице, Джус расстегнул свой набор из принадлежностей для внутривенных инъекций. Горсточка  Герыча на ложке, зажигалка, взволнованное дыхание, нетерпеливое ожидание, и через некоторое время ядовитая жидкость готова. Закатав дрожащими пальцами рукав рубашки, взяв баян и отыскав вену, Руслан осторожно ввел наркотик…Затем, отбросив шприц и прикрыв дорогу рукой, он некоторое время стоял неподвижно, опустив глаза. Потом все, как в фильме: приход, всего несколько секунд, но за это короткое время на лице парня были отражены все чувства наслаждения и удовлетворения, которых очень сложно достичь обычным путём и так легко, с помощью наркотика. Мягкий толчок в голове, томная теплота, поднимающаяся от живота вверх, ватные ноги и волна эйфории и высшего наслаждения, заполняющая всё тело. Проблемы, тревоги, стресс, депрессии – ничего этого уже не существует. Весь мир сейчас сосредоточен только в одном – в тебе. Ты король. Ты самый сильный, самый умный, самый находчивый… Ты можешь абсолютно все, что захочешь. Нет границ, нет рамок, нет препятствий. Любое движение, даже самое простое, приносит уйму удовольствия. Даже развалится в кресле – это верх  блаженства, а каждая молекула воздуха, которую ты вдыхаешь, утраивает кайф… Закрывая глаза, ты видишь перед собой невероятной красоты картины. Мелькающие люди, города, предметы… Ты видишь сон, не засыпая. Мысли текут вяло, расслаблено, почти не отпечатываясь в сознании, но оставляя легкую истому, которая медленно, постепенно доходит да всех конечностей организма.  Но долго сидеть на месте надоедает… Ты ощущаешь прилив энергии,  перемешанной с приподнятым настроением и лёгкостью во всем теле… Ты можешь летать…
Примерно через 3 часа Джуса начало клонить ко сну, но, желая продлить наслаждение,  он догнал дозу, закинувшись таблеткой ЛСД… Галлюциногены перенесли его в новое измерение, где всё было перевёрнуто: большое казалось маленьким, тусклое ярким, обычные предметы приобретали причудливую форму и уникальный вид, а явления и раздражения идущие извне, переплетались между собой самым невероятным образом. Время текло не торопясь, медленно отсчитывая секунды экстаза и  удовлетворения от жизни…
Для меня это было все в новинку, и, несмотря на всю аморальность происходящего, я следила за своим парнем с интересом…. 
А Джус, хоть и боялся признаться себе в этом, уже крепко вошел в систему.

                *
… В комнате с выключенным светом, раскиданными вещами и тускло светившим ночником, казалось, что на свете нет другого занятия, чем сидеть в узком кресле и смотреть на переливающуюся в аквариуме воду. А на земле не существовало больше мест, куда бы я могла приткнуться, нет другой жизни, какую бы я могла избрать вместо этой, нет других мыслей и мечтаний, кроме тех, которые сейчас вяло, точно мёд, который стекает с поджаренного хлеба, проскальзывают  в моей голове. Нет-нет, да и капнет мед на тарелку, нет-нет, да и отпечатается мысль на, ничего уже не желающем, подсознании. И, что самое главное, казалось, что нет человека, которому я была так же нужна, как и тому, который сейчас беспокойно ворочается на кровати. А может, и вправду нет…? Прикрываю глаза, расслабляюсь, руки перестают нервно теребить кольцо на пальце, волосы больше не спадают на лоб… Стон. Опять стон – глухой, зовущий, жалобный отголосок души, которая обязана мучиться в теле человека зависимого физически и морально. Я почти с закрытыми глазами иду на кухню. Аптечка, антидепрессанты, стакан воды, кровать, вспотевшее лицо, пустые глаза, холодные руки. И так изо дня в день.

                *
- Пошлость – понятие спорное и не однобокое. Пошлость как и правда – у каждого своя. Ты говоришь, что быть пошлым – это значит принимать наркотики, материться… Секс без обязательств, однополые контакты, аморальные мысли и поступки… Ну ты и сама знаешь. А вот я говорю, что пошлость – это быть похожим на всех, это переступать через себя, подстраиваясь под других, это думать так, как этого велят авторитеты, уничтожать свой талант… Кто-то из классиков, вроде Чехов говорил, что пошлость заключается в обыденной жизни, в быту. За этим можно похоронить даже такое высокое чувство, как любовь…
- Боже, что ты знаешь о любви… Даже я не берусь судить об этом… А ты, постоянный клиент наркоманских гей-вечеринок – и подавно!
-  Ты опять мыслишь однобоко, - пытался сделать сердитый вид мой собеседник, но у него это плохо получалось. Предательская косая ухмылочка выдавала его. - В тебе сейчас говорит система, которую в тебя вдолбили за эти 17 лет жизни. Я чувствую, ты такая же как и я, просто ты боишься вытащить это наружу. Слишком много рамок, на которые ты оглядываешься.
- Зато вот уж тебя никакие рамки не держат. А точнее сказать – в тебе полностью отсутствуют какие-либо моральные принципы. А отсутствие таких простых качеств, как совесть, чувство жалости, сострадание, доброта, стремление у высокому и так далее – как раз и делает нас отличными от животных, ты уж прости за прямоту.
- Опять ты за своё… Ну кто тебе сказал это? Он видимо хотел сделать тебя несчастной.
- Таково мнение всех адекватных людей. Даже религия говорит о том же. Библию почитай, там все доступно написано. А написано, прошу заметить, более 2 000 лет назад, однако актуально и по сей день.
- У меня одна вера– в самого себя. И один Бог – я сам. Религию придумали люди. Придумали, потому что хотели спасти себя или переложить часть ответственности на чужие плечи. Вот и всё.
- Ницшеанство…
- Здравый смысл…

                *
Меня разбудил звонок в дверь. А точнее вывел из полуобморочного состояния, в котором я находилась половину этой ночи. Я обвела уставшим взглядом комнату. Боль и туман в глазах мешал трезво оценивать действительность, но, увидев, что Джус по-прежнему беспокойно ворочался на диване, я успокоилась. Всё остальное было безразлично. Жизнь для меня сейчас заключалась в двух вещах: «Руслан жив» и «я нужна Руслану». Если какое-либо из этих условии в ближайшее время перестанет существовать, то моя жизнь потеряет смысл, я знала это. Еле встав, и покачиваясь, я открыла дверь. Это был конечно же Макс. Дальше все как по схеме: Макс и Джус раскумариваются героином, им хорошо, ломки нет, и как следствие, потребность во мне тоже исчезает. Я еду домой, делаю уроки, сплю и, примерно, через 12 часов мне звонит Джус и умоляет приехать, потому что ему плохо. Так я живу уже около 3 месяцев.

Мне постоянно все говорят одну и ту же фразу, ставшую ненавистной: «Зачем тебе все это? Я на твоём месте давно бы его бросила» Вот, черт возьми, все какие умные и правильные стали! Да что они понимают во всем этом дерьме, которое сейчас творится со мной! Да разве я сама ничего не понимаю… Каждый день, когда я смотрюсь в зеркало, я все меньше и меньше вижу там ту жизнерадостную, веселую девушку, какой я была раньше. Сейчас на меня смотрит худое, по причине отсутствия аппетита, бледное от недостатка сна, подавленное и убитое из-за проблем, не верящее в чудеса и безразличное к жизни су-ще-ство. Создается такое ощущение, что это я принимаю наркотики, а не мой парень. А и правда, что мне терять… Вмазаться и проблемы исчезнут. Так просто, быстро и безболезненно…

                "Whatever doesn't kill you… It's gonna leave a scar"

- Говори, сучка, куда дозу спрятала?
- В унитаз смыла.
Трясущиеся руки схватили меня за плечо, и сжали с такой силой, что наверняка остались синяки и кровоподтеки. Глаза с расширенными зрачками, по-животному бешено и непонимающе смотрели на меня. Я первый раз за свою жизнь увидела дьявола. Я увидела его в этих глазах. Я отвернулась, силясь сдержать, душащие в горле, слёзы. Ослабляя хватку, тонкие длинные пальцы дали мне возможность, в конце концов, сползти по стене, опустив веки, чтобы не видеть бледные искусанные губы и исхудавшее тело. Чего я только не наслушалась… Кем меня только не называл Джус… Что мне ещё предстоит? Звон, с яростью, бьющейся посуды. Я поднимаю заплаканные глаза. Наркоман, не контролируя действий, управляемый эмоциями и зверем, который сидит внутри и требует очередной дозы, крушит все вокруг себя. Мне всё равно. Самозащита – нервные окончания организма перестают воспринимать информацию. Слёз не было, чувства исчезли. Я сидела и смотрела на Руслана, чуть ли не с интересом.  Крича проклятия, хватаясь за волосы и вырывая целые клочья, пиная мебель, заламывая руки, нарк истерил так минут 10. Набушевавшись, перевернув всю квартиру, разбив стеклянный шкаф и свою любимую гитару, Джус сел рядом со мной на пол и закрыл лицо руками. Я первый раз видела, как мужчины плачут. Я могла успокоить его, но любое слово, сказанное сейчас, показалось бы банальностью. Я могла дать Джусу денег на наркотики, но я уже и так отдала ему все деньги, что накопила. Я бы могла позвонить в больницу и разом прекратить все это, но… Но Джус разбил телефон. Глупая отмазка. Я не позвонила, потому что боялась ярости… Ярости дикого тигра, которого насильно запирают в клетку. Я могла уйти, но я осталась.

                *
- Обещаю, это было в последний раз. С наркотиками покончено раз и навсегда.
Я даже не знала что сказать… Сколько было таких разговоров… Сколько будет? Я, на грани физического и морального истощения, не нашла ничего лучше, чем рассмеяться Руслану в лицо. Но веселье быстро сменилось отвращением.
- Ты выглядишь сейчас ничтожно-смешно. Карикатура на человека, только и всего. Животное, которое ради кусочка еды сделает всё, что угодно… А когда насытится - укусит.
Я соврала. На самом деле Джус, наверное даже впервые за длительное время был в адекватном и вменяемом состоянии и говорил, наверняка искренне. Невероятной синевы глаза смотрели прямо, не мигая. Руки не дрожали. Скулы были крепко сомкнуты. Плечи расправлены, осанка прямая. Взъерошенные волосы и бледность лица немного придавали расслабленность внешнему облику, но я чувствовала, что все внутри парня напряглось, ожидая моего решения. Что ж, мы в ответе за тех, кого приручили. Ругая себя за мягкость и всепрощение, я обняла Руслана. Знала бы я тогда поговорку, ходившую среди наркозависимых: «героин умеет ждать». 

                «I’m on my way down now, I’d like to take you with me…»

Мы решили продержаться на начальном этапе хотя бы неделю. Я тогда толком не знала, что такое ломка, а Джус был под кайфом, когда обещал мне это. Я была уверена, что завязать с наркотиками очень легко, тем более, что Руслан сидел на хмуром всего месяца два от силы… Как бы не так!!! Чтобы втянуться хватит всего пары-тройки доз, чтобы стать по-настоящему наркозависимым от героина – достаточно 3 недель.
Легкая апатия, быстрая смена настроения и небольшая раздражительность всегда присутствовали  после окончания кайфа. Я успокоилась, наивно надеясь, что так всё и будет… Буквально через шесть часов я заметила, что Джусу нехорошо. Он с громким вздохом опустился на диван, напротив меня. Его лихорадило, и общее состояние очень напоминало простуду. Руслан постоянно шмыгал носом, чихал и его потрясывало от легкого озноба. Я приготовила ужин, но при любом запахе, виде и даже упоминании о еде у Руслана сводило челюсти и они начинали ноюще болеть. Так прошло дня два и я даже начала думать, что ничего серьёзного не будет, а у Джуса обычное ОРЗ. Рано радовалась. Если бы я была более внимательна, то заметила бы нарастающий страх, во всё более сужающихся зрачках, тревогу и беспокойство. Руслан догадывался, что его ждёт…
…Безумно торопясь, все роняя из рук и ничего не соображая, я искала болеутоляющие таблетки в лекарственной аптечке. Рядом, на полу, в мучительных болях извивался Джус. У него постоянно сводило судорогой конечности и покрывалось мурашками все тело, а в глазах отражалась почти животное, нечеловеческое страдание…  Но это пока было не самое страшное. Та ноющая, невероятно противная и сильнейшая боль в мышцах, с каждым часом все усиливалась и просто уничтожала человека,  как будто со смаком и удовольствием, растерзывая его на кусочки. Создавалось ощущение, что большие, грубые, жестокие руки огромного бешеного человека брали, давили, переминали и комкали беспомощное и слабое тело, как это делают дети с пластилиновым шариком. Казалось, что каждая клеточка несчастного тела мстила за все уколы и инъекции, которые были сделаны ради непродолжительного приземлённого и мнимого удовольствия… От такого нельзя отвлечься, убежать, спрятаться, скрыться… Существует только два пути спасения. Самый легкий способ - можно ввести новую дозу наркотика, в очередной раз, и все сильнее, замыкая смертельный круг зависимости. С каждым разом, после каждой последующей ломки количество порошка будет увеличиваться… Увеличиваться до тех пор, пока не станет настолько большим, что твой организм не сможет с этим справится. Второй вариант ещё проще, самоубийство. Именно поэтому я запихивала в Джуса горы транквилизаторов и антидепрессантов. Однако мрачные, отчаянные, суицидальные идеи и навязчивые мысли о наркотиках постоянно накатывали, заволакивая мозг наркомана обманчивым смогом избавления от страданий. От каждого стона Руслана, граничащего с криком, все внутри меня сжималось в один маленький сгусток чувств, который сосредоточился  где-то около сердца, а всё остальное, лишенное эмоций тело, казалось, могло перестать существовать в любую секунду… Меня теперь не волновала собственная жизнь, более того, я готова была умереть или сама терпеть весь ужас, лишь бы не видеть полуживого от переносимых мучений Джуса. Я просиживала целые бессонные ночи около больного, вытирая с него пот, укутывая в одеяла, если ему становилось вдруг холодно, говоря с ним и успокаивая его расстроенные нервы. Я не могла отойти больше, чем на десять минут. Если ввалившиеся, пустые и почти ничего не понимающие глаза Руслана не видели меня, он начинал пугаться, нервничать, нарастала боязнь и паника… И без того редкое и сбивчивое дыхание могло совсем исчезнуть в один момент… Я беспомощно продолжала откармливать измученное тело таблетками, но чёртовы лекарства, не оказывали никакого действия. Они были бессильны перед адской болью и страшными психическими расстройствами. Я тем более была не в состоянии ничего поделать…На четвёртый день у Джуса открылась рвота. Он не мог выползти из туалета, совсем отощал и лишился последних остатков сил, побоявшись, что Руслан может умереть даже хотя бы из-за банального обезвоживания,  я сама позвонила Максу и… И менее, чем через пол часа, всё закончилось. Мы проиграли.

               
«Что нас не убивает, то оставляет шрам» - звучало в моих наушниках, когда я ехала домой на трамвае. Наверно и у меня останется шрам. Нет, много шрамов. От каждой такой же ночи, какую я провела сегодня, если эти ночи меня совсем не уничтожат и не заставят полностью погрязнуть в них. Как чешуйки, покроют меня воспоминания этого ада, и никакой любовью, добротой, вниманием потом не убрать их с меня. А долго ли ещё будет продолжаться испытание? А для чего мне знать? Говорят мысли материализуются, но не дай Бог… Чего я только не надумала за прошедшие дни!!! Кому я только не желала смерти, сколько раз во мне вспыхивали суицидальные наклонности, сколько раз я обещала себе и предавала свои же чувства… Больно. Очень больно, когда солнце светит прямо в глаза. Сказывается ночной образ жизни. Противное бабье лето никак не может уступить место дождям, грозам и листопаду. Октябрь - все ходят в футболках, смеются, удивляются теплу, радуются, живут. Я умираю.

                «There’s a hole in our soul that we fill with dope»

   - Ты  же обещал, что никогда больше… - я не успела договорить конец фразы, потому что Руслан внезапно потерял сознание. Закатившиеся глаза, пена изо рта. Лицо потихонечку начало синеть. Его величество, передоз. Звонить в больницу? Но когда скорая доберется до той дачи, где мы находились, Руслана будет уже не откачать! Помня, что нельзя оставлять человека в таком состоянии ни на минуту, я всё же выскочила из комнаты в поисках помощи. Одна я ничего не сделаю. Как назло никого не было по близости. Я металась по этажу, но находясь первый раз в этом доме, я, конечно же, скоро заблудилась в обилии комнат. В голове не было ничего, кроме мысли о Джусе. Я спустилась вниз. Среди сборища обкуренных торчков, я отыскала Макса, хорошенько встряхнув, привела его в чувства и закричала, что Руслану нужна помощь. Макс побледнел, все остальные сразу протрезвели и затихли. Самые ясно соображающие, собирая все проклятия, которые есть в русском и английском языках,  бросились наверх. Вряд ли ими руководило желание помочь другу, просто никто не хочет, чтобы у него дома кинулся нарк. И, как следствие этого, огласка и проблемы. Я стояла и молча смотрела на Макса, знала, что если скажу что-нибудь, то потеряю над собой контроль, поэтому на трясущихся ногах, хватаясь за перила, я кое-как заползла на лестницу. По голосам нашла комнату, где находилось всё это стадо аморальных людей. Руслан уже пришел в себя, но явно не понимал, где он находится, и что с ним произошло. Иссиня белый он сидел на кровати. Дышал редко и тяжело, с хрипотой. Сплевывая, прямо на пол, он то и дело подносил стакан воды ко рту, но сделать больше, чем два глотка, не хватало сил.
- Не оставляй его одного и не давай уснуть. Сейчас ему легче, но все может повторится. Если что не так – зови нас. И не волнуйся, с каждым бывает, все прошли через это, – со знанием дела, кратко проинструктировал меня опытный нарк.
- С каждым бывает? – закричала я в бешенстве – Нет, такое бывает только с вами, тварями дрожащими, которые не в состоянии контролировать свое поганое тело, ничтожные желания и держать в руках грязную, пошлую душу…
Мою тираду прервал Руслан, у которого неожиданно началась рвота. 
- Тебе надо в партию коммунистов записаться. Будешь речи там толкать с трибуны на тему: «Мир! Труд! Май!»  - не обращая внимания на Джуса, подколол меня один из обкуренных  парней.
Как же  я ненавидела их всех в тот момент. Джуса, который блевал в туалете, его друзей, которым было плевать на всё, лишь бы наркота в кармане лежала. Макса, который до сих пор бледный стоял в дверях, как истукан, вместо того чтобы помочь мне. Я быстро отвернулась и отошла к окну, чтобы не убить их всех. Закурила. Немного пришла в себя. Все посторонние свалили из комнаты. Из толчка, покачиваясь, вышел Руслан. И уставился своими синющими глазами на меня.
- Чем ты вмазался на этот раз?
- Винтом…
- Хорошо стало? Кайф получил?
И без того темные глаза стали похожи на ночное небо перед грозой… Пальцы сжались в кулак, костяшки побелели и напряглись. Губы задрожали и посинели… Джус бросился на меня, схватил за волосы, повернул лицом к себе и с размаху дал пощечину так, что я упала на четвереньки от неожиданности и пронзительной боли. Изнутри Руслана с хрипом, как грязь, посыпались на меня слова: 
- Да что ты вообще понимаешь в этом? Ты никогда не испытывала высшего удовольствия, эйфории… Ты не понимаешь, что значит находится вне этого мира и творить!!! Ты никогда не чувствовала невероятной тяги к наркотикам, покрывающей все остальные чувства и желания!!! Ты не представляешь той страшной боли, когда тебя ломает, когда не хочется ничего, кроме дозы… Ты никогда не терпела унижения и угрызений совести, тайком воруя деньги у родителей и, занимая их у друзей. И ты не представляешь что такое, после всех страданий и переживаний, получить желаемый пакетик с убийственным ядом. Ты не знаешь, что значит быть на грани смерти, и понимать, что тебе все равно выживешь ты или сдохнешь, как тварь… Тебе не встать на моё…
Голос сорвался и окончательно охрип, от дикого крика… Руслан сделал глубокий вдох и, подойдя ко мне, опустился рядом на колени. Во впавших, окруженных черными кругами глазах, отразилось отчаяние, сознание вины и жалость. Джус облизал засохшие губы и осторожно поцеловал меня в то место, в которое пять минут назад с яростью ударил. Я не стала сопротивляться. Я простила… Простила сразу. Да у меня и не было альтернативы… Или была, а я просто не решалась наконец обрезать ту бесконечную верёвку, на которую сама себя и подвесила… Не решалась, пока мое терпение не дошло до предела…

                «You can kill yourself now, because you dead in my mind…»

Невероятно громкий стук секундной стрелки на часах, цветной ковёр, кольцо, которое я
тереблю на пальце, кажется, скоро сломается. Я тоже. Жарко. Окно на распашку – сразу ассоциативные мысли возникают. Сердца не чувствую – его нет. Оно молчит, как и телефон, от которого я жду звонка.  Встаю и хожу взад вперед по комнате. Мелькающие обои перед глазами, толстый, заплывший жиром американец говорит по телевизору какую-то ерунду. Что-то про правильное питание и здоровый образ жизни. Руки вспотели, волосы постоянно мешаются, нависая и давя на меня, голова кружится, хочется лечь. Ложусь, чтобы через секунду встать и пойти мыть посуду. Надо себя чем-то занять. Беру кружку – на мелкие кусочки об пол. Вздрагиваю и молча смотрю на то, что я натворила. Мыслей нет. Глотаю пару таблеток успокоительного. От того, что прибегаю к помощи таблеток расстраиваюсь и раздражаюсь ещё больше. Ненавистно-долгожданный звон телефона. Бешеное сердце сейчас меня разорвёт – стучит с такой силой, что мне больно… Зато теперь я знаю, что оно есть и никуда не делось.
- Прошу, приезжай - умираю.
- Не могу.
- Ты мне нужна сейчас.
- Сдохни, мразь. Скорейшего тебе передоза. Ариведерчи.
Глотаю ещё таблетку снотворного и в постель. Сразу засыпаю. Снится хрень. Огромная бабочка превращается в кокон, потом в куколку, затем в червяка… Я беру и давлю его руками. Невероятно противно. Хочется вытереть ладони, но почему-то нельзя. Я должна давить червей. Их миллионы. И все проходят цепь этой глупой деградации, чтобы в конце попасть в мои руки и быть уничтоженными. Открываю глаза с традиционной утренней мыслью о том, что будет хорошо, если я однажды не проснусь. Мне претит все, я устала даже просто дышать.

                «I’m just a boy, playing the suicide king»

Он лежал на полу, широко раскинув руки...  Грязные, слипшиеся и мокрые от пота волосы, пересекали лицо, словно шрамы… Вены, которые почти сразу бросились в глаза, набухли и были покрыты синими кровоподтёками. Обведённые, словно черной подводкой глаза были закрыты, по краю сомкнутых губ стекала желтая пена. Кожа была настолько белой, что в затемненной комнате создавалось ощущение некоего ореола вокруг Руслана. Передо мной лежал измученный, уставший человек, любимый парень, любящий мужчина, талантливый музыкант, потрясающий поэт, лучший друг, умный собеседник, существо с темной, непонятной душой и больной психикой, падший ангел с большими, но обрезанными крыльями, личность с запутанным прошлым и без будущего, со светлыми надеждами, но без воли… Передо мной лежал Наркоман. Я не отрываясь смотрела на Джуса, с ужасом понимая, что я не смогла спасти его, более того, я предала его. Я бросила его одного в самое тяжёлое для него время. Почувствовав подступающую тошноту и головокружение, я отвернулась от страшной картины в комнате и прислонилась к стене крепко зажмурив глаза, силясь отогнать преследующее меня жуткое чувство непоправимой вины и опустошенности, какая бывает лишь у матерей, не сумевших сохранить жизнь ребенка и у людей, ненароком убивших другого человека.  Испытывая почти суеверную боязнь снова увидеть труп, я с трудом открыла глаза. Поборов страх, и ничего не разбирая из-за беспрестанно текущих по щекам слёз, я опустилась рядом с телом… Обрывая и сжигая все внутри, дикий, отчаянный крик вырвался из меня наружу.


Прошло 14 недель. Четырнадцать недель тишины и спокойствия, боли и борьбы с собой. Через два дня после похорон, разбирая вещи Руслана, я нашла запрятанный в рубашки пакетик с кокаином. Через некоторое время я вошла в систему и плотно подсела на кокс, а потом и на героин. Бросила учёбу, друзей, ушла из дома. Месяц назад вышла из наркологической клиники: меня вылечили, но это не надолго. Кому как не мне знать, что бывших наркоманов не бывает.

                *
- О чём ты сейчас думаешь? – с любопытством спросил Джус, затягиваясь косячком.
- О том, что было бы не плохо, если бы у людей, как и у кошек было девять жизней… Один раз не получилось прожить так, как хотелось, значит в другой раз получится… Ну или, как в театре, попробовать примерять на себя разные роли… В одной жизни ты вор в законе, в другой – канцлер Германии, в третьей – продавец мороженного… - ответила я честно.
- Глупости… Главная задача жизни и состоит в том, чтобы найти себя. Причем сделать таким образом, чтобы и тебе хорошо было и другим. И прожить с этой ролью, отведенное тебе время так, чтобы было не жаль, и чтобы ты не разу не усомнился в правильности своего выбора места в этом мире. Это было бы слишком просто – не получилось, ну так попробую в следующий раз!!! Нет. Сразу, раз и навсегда дай себе ответ на вопрос – кто ты? И никого не обвиняй, если ошибся, никто тебя за язык не тянул.
- Ты уже выбрал?
- Да…
- Счастлив?
- Поживём - увидим...


                ...I’m dying... I hope you’re dying too.


Сленг:
Винт – наркотик, получаемый на основе эфедрина
Герыч, хмурый – героин
Кокс – кокаин
Приход - самое сильное чувство эйфории сразу после ввода опиумных наркотиков
Вмазаться – употребить наркотик внутривенно
Закинуться - употреблять наркосодержащие таблетки
Раскумариться – употребить наркотик
Баян – шприц, содержащий наркотическое вещество
Дорога - следы инъекций на вене
Кинуться - умереть от передозировки