Рассказы Тысячелистника. Рассказ 1. Вертикалье

– Короче, ржака была полная! – взахлеб рассказывал Ксариус, каждую паузу отмечая  странным горловым прихрюком. – Этот перец – император, в смысле – летит, сучит ручками–ножками и орет: «Контракт! Контракт!» Ну, мы, значит, понимаем: упадет – расшибется. Но времени-то в обрез, наколдовать ни фига не успеем. А с другой стороны, как же профессиональная, мать ее, репутация? А он орет: «Контракт! Контракт!» Тут и так нервы, а тут он еще надрывается…В общем, Эвредика сделала ему контр-акт. Хе! Возвела вокруг него, значит, пузырь и зациклила в нем время. Так он с тех пор там и висит.

Последняя фраза сопровождалась небрежным движением головы куда-то в высь.

Тысячелистник посмотрела наверх. В шее неприятно хрястнуло. Метрах в 15 над землей висел прозрачный шар, в котором белела человеческая фигурка.

– Во, – довольно осклабился Ксариус.

– Но убийц-то вы схватили? – спросила Тысячелистник, обращаясь к Эвредике: очень хотелось хоть на секунду отвернуться от густо пахнущего кислятиной Ксариуса.

Эвредика, которая все это время безучастно стояла у кромки мира, медленно подняла голову. Тысячелистник получила мощный хук медово-апельсиновым ароматом. В носу зашевелились кровеносные сосуды.

– Схватили, – ответил Ксариус. – Только не мы, а тайновысокоподданные. Короче, от троих душегубчиков остался один сапог. Эвредика, не навернись!

Чародейка как раз неловко качнулась и чуть не упала за кромку мира.

Пока Ксариус оттаскивал сестру подальше от пропасти, Тысячелистник еще раз окинула взглядом этот странный мир.

В каталоге он значился за номером 1 трл 180 млрд 649 млн 314 тыс. 257в (самоназвание – «Вертикалье»). За занавесом этих трл-млрд-млн-тысов скрывался крохотный мирок площадью 28 квадратных метров. Почти все место здесь занимал гигантский небоскреб. В нем обитали все жители Вертикалья. Нижние этажи занимали низкоподданные, верхние – высокоподданные. Для жителей средних этажей особого названия не придумали, и они именовались просто «подданные».

Под крышей размещался сам император всего этого иерархического недоразумения. Правда сейчас этот «перец» болтался на уровне нижне-средних этажей, и положение его было весьма неустойчивым.

Средние и нижние этажи работали и торговали друг с другом, чтобы обеспечить безбедную жизнь этажам верхним и, разумеется, императору. Те, в свою очередь, следили за порядком или, на местном наречии, «крышевали» (от «крышевание» – деятельность тех, кто живет ближе к крыше).

Небоскреб оббегала узкая рамка свободной земли. Если лечь головой к стене здания, то ноги чуть-чуть будут недоставать до кромки мира.

Пространство вокруг Вертикалья занимал параллелепипед зеленовато-белесого неба, поставленный на параллелепипед коричнево-черной пропасти. Внутри этой конструкции и существовало Вертикалье.

В Путеводителе по Мирам была еще уйма разных сведений. Но Тысячелистник не особо вникала во все эти тонкости. Задача хроникёра: прибыть на место в узловой момент истории, чтобы проконтролировать, а затем описать в отчете, как этот момент развяжут.

Узловые моменты истории происходили не так уж часто и, как правило, сводились к банальной поножовщине между представителями движущей силы истории. Но в этот раз узловой момент должны были развязывать чародеи, да и сам момент попался нетипичный. Тысячелистник, хоть и старалась держаться уверенно, очень нервничала: подобные случаи не были описаны ни в одном пособии, а сама хроникёрша понятия не имела, как можно развязать такой момент.

– Пока ваши действия кажутся мне оправданными, – предельно официальным тоном начала Тысячелистник. И осеклась…

Прямо на макушку Ксариуса приземлилась шелуха от семечек. Чародей автоматически смахнул кожурки. Но его лысоватое темечко тут же украсила новая порция лузги.

Ксариус и Тысячелистник одновременно задрали головы. На парапете, на уровне шестого этажа, вопреки всем законам физики, восседал юноша лет двадцати и беззаботно лузгал семечки.

– Ах ты, гнида!!! – завопил Ксариус и швырнул в обидчика невесть откуда появившимся яблоком.

По звону разбитого стекла Тысячелистник поняла: не попал.

– Смылся, сцуко, – прорычал чародей.

–А кто это? – робко спросила Тысячелистник.

– Бог.

– Кто?!!!

– Бог. Творец и Создатель этого мира. Зараза паршивая, только и знает что гадить, тварь!

– Вообще-то Творец, – с наигранной обидой поправил бог, материализуясь за спиной у Ксариуса.

Чародей от неожиданности охнул и тут же попытался достать наглеца хуком справа.

Если бы воздух можно было нокаутировать, он бы уже лежал в отключке.

Бог же возник прямо напротив Тысячелистника и дружелюбно сказал:

– Привет!

– П-привет, – пролепетала Тысячелистник. Официальность осыпалась с нее, как иголки со старой новогодней елки.

– Ах, он еще!.. – заорал взбешенный Ксариус. – А ну, пшел отсюда!!!

– Вот что делается в наш унылый век, – посетовал бог, походя уклоняясь от кулаков чародея. – Каждый может подойти и нахамить – и ничего. Ужас! Правда ведь?

– Ага, – пискнула Тысячелистник.

– А вы хроникёр?

– …Ага…

– По поводу императора?

– …Ага…

Все-таки сложно поддерживать светскую беседу и одновременно уворачиваться от ударов. Сочинение нового любезного вопроса потребовало чуть больше внимания, чем бог Вертикалья мог себе позволить. Раз – и кулак Ксариуса врезался в челюсть бога.

По логике вещей должно было либо произойти что-то очень страшное, либо вообще ничего не произойти. Но Тысячелистник уже поняла: логика в Вертикалье частенько дает сбои.

С другой стороны, может, какие вещи, такая и логика?

Но какую бы философскую подоплеку не имело мироустройство Вертикалья, удар Ксариуса свалил бога с ног. Неловко взмахнув руками, он опрокинулся навзничь, со стуком ударившись головой о мраморные ступеньки небоскреба.

– А-ха! – завопил Ксариус и тут же поперхнулся собственным победным кличем.

Торжество сменилось паникой так резко, словно кто-то снял одну голову Ксариуса и поставил на ее место другую.

Чародей, несмотря на воинственный настрой, никак не рассчитывал, что ему удастся сразить бога.

– Шы нне телышть швырныул, – невнятно произнес бог.

– Ничего я не швырял! – открестился Ксариус.

– Да не «швырнул», а щвернул! – недовольный тупостью Ксариуса, проворчал бог.

Он осторожно дотронулся до своей челюсти и болезненно поморщился. Потом прикрыл глаза и – от пронзительного хруста у Тысячелистника потемнело в глазах – вправил выбитую челюсть.

– И это хорошо, – удовлетворенно сказал бог. Слова он выговаривал почти нормально.

Бурый Ксариус сидел на земле, обхватив руками голову.

Эвредика, снова вышагивающая по самой кромке Вертикалья, никакого интереса к произошедшему не проявила. Тысячелистника поражало ее равнодушие: не каждый день у тебя на глазах выбивают челюсть богу.


– А разве бог не неуязвим? – профессиональная привычка хроникёра во всем всегда докапываться до самой сути взяла свое.

– Я – бог, – с достоинством ответствовал бог. – Что хочу, то и делаю.

– Ублюдок в балетных тапках… – выдавил Ксариус.

Тысячелистник непроизвольно взглянула на ноги бога и отметила, что он действительно был обут в коричневые чешки из мягкой кожи, забавно смахивающие на пуанты.

– Простите…бог…эээ, – Тысячелистник замялась, – не знаю, как к вам принято обращаться…

– Ну, меня называют по-разному, – добродушно сообщил бог. – Представьте, даже в нашем блошином мирке люди умудрились выдумать кучу религиозных течений. Некоторые, к примеру, спорят: один я или меня восемь. Спятить можно!

– Но ведь вы же… То есть я хочу сказать… Они же вас ВИДЯТ. И могут с вами разговаривать. Так как же?... И потом, с императором… Я вообще не понимаю, зачем я… Зачем вам хроникер, раз вы сами…Раз вы…бог! Вы же знаете, как следует развязать этот узловой момент. Вы же ведь…Словом… Вы же можете и сами все сделать…Да?..

– Ага, счас, – сердито пробурчал Ксариус: он уже немного пришел в себя. – Эта инфантильная сволочь и пальцем не шевельнет, чтобы нам помочь. У него, видишь ли, принцип: наблюдать, но не вмешиваться. Вот и шныряет тут. Лыбится. И семечки жрет…

На протяжении этого обличительного монолога бог с самым благодушным выражением лица утвердительно кивал.

– Бог-мизантроп? – не поверила своим ушам Тысячелистник.

– Почему же сразу мизантроп? – запротестовал бог. – Просто люди докучают мне вопросами, ответа на которые я не знаю.

– Но вы ведь создали Вертикалье!

– Новведь–новведь, – передразнил ее бог и капризно надулся: – Вот всегда так! Я создал только этот мир. В Вертикалье его превратили люди! Люди, как блохи, носятся по собаке, кусают ее, высасывают кровь, – голос его сгустился, и каждое слово эхом отдавалось под параллелепипедным небом. – А потом, когда истощенная ими же собака падает замертво, они начинают взывать к богу и требовать ОТВЕТА! У МЕНЯ НЕТ ОТВЕТА!!! И ЕСЛИ СОБАКА СДОХНЕТ – ЭТО БУДЕТ НЕ МОЯ ВИНА И НЕ МОЯ ЗАБОТА!!!!!!!! И кстати, – Тысячелистник вдруг вспомнила, что ей необходимо моргать и дышать, – зови меня Лилик`о, и давай перейдем на ты. Не люблю я этих формальностей.

– Т-тысячелистник, – едва шевеля губами, промямлила Тысячелистник.

– Рабочий псевдоним! – бодренько хмыкнул бог по имени Лилико.– Знавал я одного хроникера. Звали его Напута. Напута-напута-напута-напута!.. Словом, хорошо, что вы перешли на растительные имена.

– Какого лешего ты вообще тут ошиваешься?! – в очередной раз полез в бутылку Ксариус.

– Хочу посмотреть, что произойдет, когда вы вскроете временной пузырь.

– А то ты не знаешь! – саркастически рассмеялся Ксариус.

– Понятия не имею, – спокойно ответил Лилико.

Повисшую паузу прервала Эвредика. Она неожиданно встрепенулась, словно ее кто-то окликнул, – и запела. Ее тонкий голосок то и дело срывался. Но корявые, нерифмованные, неритмичные строчки каким-то невероятным образом умудрялись умещаться в странную мелодийку. Эвредика пела примерно так:

В этом мире нет ветра.
Я не знаю, как дует ветер.
Я не знаю, что это – «ветер».
Но я знаю, что ветер – это я.
Я не знаю, кто я.
Я не знаю, что мне делать.
В этом мире меня нет.
Мне сказали: вот он, ветер, –
И указали на камень.
Мне сказали: вот он, ветер, –
И указали на муравьев.
Может, и правы они,
Я не знаю.
Я всего лишь ветер:
Не камень и не муравей.

– Спокойно, спокойно, все под контролем, – затараторил Ксариус, слишком громко и торопливо для человека, у которого все под контролем. – Вообще-то она тихая, но иногда ее «пробивает». Эвредика, лапочка, давай-ка вскроем поскорее этот хренов пузырь и уже перестанем заморачиваться!

– Погоди-ка! – возмутилась Тысячелистник. – Узловые моменты так не развязывают! Согласно Положению номер три тысячи восемьсот сорок девять дробь пятнадцать действовать нужно исходя из грамотно составленного прогноза, учитывая максимально возможное число линий вероятности!

Лилико зааплодировал. Хлопки гулко резонировали с гранями параллелепипедного неба.

– Мамочки мои! И сколько же времени тебе потребовалось, чтобы вызубрить этот бред?

– Для кого бред, – запальчиво отозвалась Тысячелистник, – а для кого Основания Бытия. Мы не боги – мы не можем жить, как… – она запнулась.

– Как бог на душу положит? – приторно улыбнулся Лилико.

– Как нам вздумается! – нашлась Тысячелистник.

– Прогноз хочешь? – встрял в разговор Ксариус. – Вот тебе прогноз. Либо этот коронованный индюк на…ернется, либо не наернется! Но заметь, Вертикалье может на…ернуться при любом раскладе! Как перспективки?! Устраивают?!

– Успокойся! Я понимаю, ты переживаешь за свой мир… Кстати, когда мы успели перейти  на ты?

– Когда выяснилось, что эта улыбчивая сволочь ни фига ничего не знает. И мы, по всему видать, тут все дружно нае…

– Да-да! Я поняла!

– И так, для справки: это ни фига не мой мир! Мы с сестренкой тут работаем по найму! Нас призвал император: охранять жизнь его величества. Это мы и сделали. О безопасности Вертикалья речи не шло. Хорошо, ладно, не нужно было так дубово вламываться в здешний порядок вещей, курочить ход истории и играться со временем. Ну так мы же думали…Если бы эти ретивые олухи, секретноверховноподданные, не линчевали убийц, мы бы без труда установили причинно-следственные связи, отмотали события назад, до развилки, и тогда бы… А, черт! Да что теперь болтать! Так что, я вскрываю пузырь? Эвредика! Отойди от кромки мира!!!

Тысячелистник почувствовала: кому-то из них пора начинать вести себя по-взрослому. Ксариус, то ругаясь, то сюсюкая, пытался оттащить сестру от пропасти. Эвредика почти беззвучно повторяла: «Я ветер, я  ветер…Попробуй удержать ветер…» Лилико насвистывал какой-то пошлый мотивчик.

– Стоп! – решительно сказала Тысячелистник. – Предлагаю…Предлагаю собрать всех жителей Вертикалья и выяснить…выяснить их мнение!...Вот…

Свист сорвался в удушливое хихиканье. Чародеи – только сейчас Тысячелистник заметила, как похожи друг на друга брат с сестрой – уставились на нее.

– Жители Вертикалья, – с жалостью, как убогонькой, принялся разъяснять ей Ксариус, – с незапамятных времен не покидали ни самого небоскреба, ни своих этажей. Сельское хозяйство, промышленность – все это существует там, внутри.

– Но как? – Тысячелистник только сейчас осознала абсурдность существования мира площадью 28 квадратных метров.

– Хреново, – припечатал Ксариус. – Чем безумно гордятся.

– И не надо на меня так смотреть, – поспешил оправдаться Лилико. – Я же не думал, что они обойдутся таким крошечным мирком. Если б они захотели, я дал бы им огромную вселенную. Что мне, жалко что ли? Но они выдумали себе Вертикалье, а я тоже…

– Рот рвать не стал, – язвительно подхватил Ксариус. – Как всегда решил посмотреть, чем дело кончится.

– Да,  – подтвердил Лилико. – Я крайне любознателен. Но разве это не интересно? Только вообрази: за всю историю своего существования единственное, на что они решились, так это призвать чародеев. И то это произошло только при последнем императоре!

– Индюке в пузыре? – автоматически уточнила Тысячелистник.

– Угу. Они даже лишних детей стали перерабатывать на удобрение: боялись, если будут достраивать дополнительные этажи, упрутся в небо и навлекут на себя мой гнев. Вот придурки-то!

– И ты им не сказал?

– Сказал.

– И что?

– Заклеймили как лжеучение.

– Ну так вскрывать или нет?!! – истерически взвизгнул Ксариус.

– Тихо! – дернула плечами Тысячелистник. – Анализ. Анализ. Заткни свою сестру! Так. Если вскрыть пузырь, то либо император наер…Тьфу ты!!! Император погибнет. Либо император не погибнет.

Если император погибнет, тогда в Вертикалье произойдет слом порядка вещей. И либо установится новый порядок вещей, либо этот мир погибнет.

Если император выживет, вопреки естественному ходу истории…Ой, тогда произойдет слом Вселенского порядка вещей, и тогда уж точно…

– Мы все умрем, – вежливо подсказал Лилико.

– Шанс, что Вертикалье устоит, слишком ничтожен. А если учитывать риск уничтожения вообще всей Вселенной… При данных условиях самым оптимальным решением будет…вовсе не вскрывать пузырь…

– Вот-вот, – оживился Лилико, – очень верная мысль.

– Но так нельзя!

– Отчего же? Если следовать твоему правилу номер что-то там что-то там дробь пятнадцать, это решение как раз и будет наиболее оптимальным. Разве ты только что не сказала то же самое?

– Я не то…Но…

– Ох, что-то я сегодня какой-то весь законопослушный, – похлопал себя ладонью по животу Лилико. – Чувствую, что взрослею!

– Гляди не увлекайся, – захохотал Ксариус. – А то из своих тапок вырастешь!

– Это не тапки, – сдержанно заметил Лилико.

– Стойте! Да как же это?! Ведь тогда узловой момент не развяжется! – отчаявшись привлечь их внимание, закричала Тысячелистник.

– Ох, ну чего так вопить-то? – поморщился Ксариус, а Эвредика судорожно зашептала: «Я не камень, я не камень, я не камень, я не…».

– Не развяжется, – невозмутимо подтвердил Лилико. – Но лично я, как Создатель этого мира, считаю, что это будет достойный финал моего творения. Вот и Ответ. В самом деле, если подумать, идея Вертикалья изжила себя, устарела морально и физически. Пожалуй, пусть все остается как есть. Вечный мир, вечный император – пускай и в пузыре. В конце концов, они получили то, чего хотели: они получили Ответы на все Вопросы. Теперь они у-веко-вечные! Они окончательно повзрослели. А я…Увы, с горечью вынужден признать, что мое творение переросло меня. Стало быть, пора и честь знать!

– Ты что, покинешь Вертикалье?! – ужаснулась Тысячелистник.

– А почему нет? Здесь действительно нет ветра. А меня от духоты мутит. Я так думаю, лучше не тревожить этот мирок магией. Пойдемте, тут есть тропинка над пропастью. Что вы так уставились? Или думали, из Вертикалья нет выхода? Пошли-пошли, пользуйтесь, пока я добрый.

– Сукин сын! – радостно захохотал Ксариус. – Двинули, сестренка,– он сгреб Эвредику в охапку.

– Ну подождите же… – Тысячелистник знала: они поступают против правил. Но еще она знала, что, поиграв в Голос Совести, исполнив свой служебный долг, она уйдет с ними. Уйдет прочь, чтобы, возможно, всю оставшуюся жизнь жалеть об этом. – Так нельзя. Лилико! Эти люди, там, в небоскребе, они надеются на тебя. Они молятся своему богу. Они просят его – тебя, Лилико, – ниспослать им Знак, дать им смысл жизни… И…

– Да, пожалуйста! – ухмыльнулся бог в балетных тапках. Миг – и внутренняя поверхность обоих параллелепипедов стала зеркальной.

– Ну как? – не разжимая губ, улыбнулся Лилико.

– Слишком много Вертикалья, – критически оценил идею Ксариус.

– Вот именно,– самодовольству Лилико не было предела.

Эвредика в который раз встала на самый край мира, стараясь дотянуться до одного из своих отражений.

– Ха! – зашелся в восторге Ксариус. – А вон я. И вон. Смотрите, – зарычал он басом, – я страшный и ужасный чародей из соседнего мира! Ух я вас! Гррр!!!

– И он еще называет меня инфантильным, – закатил глаза бог. – Идем!

– Счас-счас! Уууу!!! Кхм… Ха-ха! Да. Ну, ты…жук! Чувствую, теперь этим чувакам из Вертикалья будет чем заняться. В ближайшую вечность.