Теория полного распада

Пролог. История болезни.

С сентября 2006 я напивалась при любых обстоятельствах.

Я пила на кладбищах и в лифтах, в подъездах и в скверах; я пила в парках; пила во время сессии, до сессии, до, во время и после семинаров, до и после лекций. Пила в большой перерыв и до первой пары; пила в коридорах своей альма-матер, в туалетах своей альма-матер, огромное количество раз у крыльца своей альма-матер и однажды даже в аудитории ейной. Пила, ожидая когда досдадут зачёт по Гришиной мои любимые параллельно учащиеся. И с ними я тоже, разумеется, пила.

Единственная причина, по которой меня вышибли из моего любимого университета – это то, что я пила.

Пила на лавочках и на квартирах. Пила, отправляясь учиться разными маршрутами, и, конечно же, уезжая с учёбы, даже чаще. Пила с алкоголиками, одногруппниками, старшекурсниками; с чурками, с фашистами, с убийцами, с бомжами; с приезжими, с начальниками; с милыми девочками и со страшными девочками. С разнообразными, разнопошибными молодыми и не очень молодыми людьми мужского пола.

Я бухала на высотках и в подвалах, в автомобилях, в поездах ближнего и дальнего следования. И конечно же, огромное количество раз каталась в усмерть пьяная в метро.

Бухала, одетая очаровательно и с иголочки, надушенная и причёсанная, на ответственных мероприятиях, бухала, одетая как пацан и также дико под ноль постриженная, бухала даже, находясь в образе городской сумасшедшей с диким начёсом и на красных платформах; более того, однажды я бухала, одетая хот-догом, прямо в разгар дня.

О, а сколько станций метро города Москвы я посетила, будучи пьяной!

Скольких людей я видела!

Все парки, которые я знаю, были посещены мною в нетрезвом виде.
Мы катались на аттракционах.

Со мной пили ярые трезвенники и ярая алкашня. Многие пили со мной за мои деньги, но в большинстве случаев, меня угощали, и обильно. Даже трезвые, скажите, зачем, не пьющие сами, поили меня за свой счёт.

Я пила в разнообразных точках своего города наряду с тем, что я это делала и практически во всех городах Подмосковья, не только дальнего, но и ближнего. Отсюда мои богатые знания особенностей и достопримечательностей таких городов, как Жуковский, Ступино, Подольск, Королёв, Мытищи, Серпухов, Сергиев- Посад.

Я пила много-много раз и в славном городе Санкт-Петербурге. Каждый раз достоин отдельных мемуаров.

Мало того, что я пила в других городах, так я же ещё и пила в других государствах!

Я не бухала только лишь разве с неграми, но если бы я доехала до Нью-Йорка, то, уверена, и это бы я осуществила!

Я была в огромном количестве музыкальных клубов, на концертах и особенно хорошо знакома с гей-барами своего города, потому что туда меня таскали друзья.

Одним из самых оригинальных мест, где я употребляла алкоголь, является Всероссийская Государственная Историческая Библиотека. Почему оригинальным? Потому что нет никакой, просто никакошенькой возможности пронести туда какое-то спиртное. А я, я запихнула две плоские фляжки в толстые зимние гольфы под коленки и надела широкие плотные штаны. Затем я запихнула эти фляжки в бачок унитаза в женском туалете (как это делал с оружием Данила в фильме «Брат-2»), и всё время написания скотских ****истических докладов во время зимней сессии показалось сказкой.

Часть 1.

Чтобы хоть как-то заглушить непонятные ощущения дикой боли, звона в голове и провала звуков, я уставилась на клетчатое покрывало, положила левую руку между ног, раздвинула мягкое бессмысленное мясо и круговыми движениями затыкала в клитор.

Я раздвинула рамки. Это не приносит мне никакого удовольствия. Я сижу на маминой кровати, пока она зарабатывает для меня деньги.

А я, я имею возможность убить себя, одним пальцем – убить! Я могу быть веселой, грустной, сексуальной, жалкой, беспомощной, дикой, смелой, робкой, ***вой, о****ительной, закомплексованной и раскрепощённой. Я только не могу быть собой. Хорошей Ани в природе не существует!

Есть Аня воровка и Аня – бунтарь, есть Аня-пидор и футболист-вратарь, Аня сыграет всё что на свете. Только не знает, кто она есть-то.

Плохо? Да. Так оно и задумано. Концепцию секи, а потом критикуй. Я же тут рассказываю вам не про эволюцию, а про деградацию. Что это такое – уж решать вам! Вы здесь для того, чтобы я вытерла свои сопли об ваши джинсы.

Часть 2.

Это началось в 2007 году. Да, как раз, да, в 2007. мне тогда было 18. хороший повод выпить, не правда ли?

Чем мы и займёмся, после того как я упаду в обморок на твои колени, а ты подрочишь моей полумёртвой башкой свой член.

Ну давай же.

Ок, наливай мне чего-нибудь. Как мне тебя называть? Ты сейчас повыпендриваешься чуть-чуть, а потом будешь говорить : «бля, ну не зря, не зря я с ней!»

Дело в том, что я не совсем девушка. Я – человек без пола, без возраста, без определённых занятий, сексуальной ориентации, вероисповедания. Всё зависит от твоих мыслей, твоих потребностей, твоих особенностей. Я всегда изгибаюсь под человека, я придумываю свою личность под собеседника, чтобы он был максимально удовлетворён.

Почему? Потому что….ах оставим это, дорогуша! Тебе не понять этого! Потому что….

Часть 3

Я хочу, чтобы все меня любили. И ты и ты и ты и ты.
Я вам всем понравлюсь, я обещаю! Только мне нужно немного поблевать…

Ты сколько выпил?

А я нет, не очень много. Чуть-чуть. Просто с желудком что-то…

Что девушка, вы хотите тоже туда? У вас волосы красивые. Вам говорит об этом ваш парень? Как нету, он у вас должен быть! Вы настолько божественны, что не можете быть одинокой! А, другую…ух какой вредный! Почему он выбрал ее? Нет, он подлый скот и хам после этого! Руки? Нежные руки? Да, это я очень понимаю. У моего бывшего как раз такие. А как красиво он снимал перчатки! Тоже любишь мужчин в перчатках? Вот, я же знаю, о чём говорю.

Ты такой милый. Пойдём, потанцуем. Ты знаешь, я люблю целоваться на людях. Конечно, могу! Ну как тебе?

Дейл Карнеги плачет, цыганки курят гашиш, пони в яблочко срут радугой.

Сцена, занавес!

Часть 4.

Ты знаешь, мам, а я ведь совсем как мужик. Я могу даже дрочить на фотку. Я просто беру фотку кого-нибудь, кладу ее на коленку, пристально на него пялюсь и засовываю пальцы себе туда, где свет не горит. Бывает, в рот.

Не поверишь, мам, испытываю оргазм при обсасывании чего-нибудь. Мне нравится делать так: задрать голову, сунуть в рот чё-нибудь холодное и большое и гладкое и держать это там, ощущая, как оно тянется вниз, чтобы углубиться в мою глотку.

Да, можно бутылку. Вот я тебе сейчас покажу. Вот так вот.
Зачем ты оскорбляешь меня? Тебе не стыдно, что ты убила до меня десять детей?!

Один ****ачлен, пожалуйста.
Ой, простите, я на самом деле совсем не хотела вас шокировать. Я имела в виду один ****ачлен. Тьфу ты, хот-дог.

Никому не интересна твоя музыка. Это, конечно, не важно, совсем не важно. Разве ты не понимаешь этого?!


Часть 5.

У меня скоро отвалиться зуб. На нем большая трещина, такая, знаешь ли, трещина, там может поместиться целый человек. Ну да, Юля например. Я бы очень хотела, чтобы это была Юля. Такая, маленькая Юля, я бы её съела.

И у неё в руках должен быть телефон. Как у Славы Полунина в «асисяе». И борода как у Полунина, и лысина. Ну ей же нравятся «брутальные мужчины». Пусть и сыграет такого из себя, хоть раз в жизни, поймёт, как сложно быть брутальным, это тебе не тёлок в себя влюблять.

Ой, дверь. Дверь пошатнулась. Я видела. Мне так страшно...
А мне однажды Земфира подмигнула! Я сидела обдолбанная, а она мне подмигнула…

В школе я всегда рисовала или читала арт-хаусные книжки. Когда у меня появились пары, я разучилась читать, даже учебники.

Помню, как это произошло со мной в первый раз, это было в седьмом классе. Я сидела на последней парте, на биологии и вдруг подумала: «А что если бы я занялась любовью… с Машей» (Маша была наиболее мерзким, страшным, жирнющим зелёным соплеедом, которого я когда-либо знала.) как же дико это рассмешило меня! Я представляла в подробностях ее вонючую одышку, ее потные объятия и слюнявые поцелуйчики. А потом, когда я в полной мере насладилась этой картиной, я стала задавать себе аналогичный вопрос, смотря на каждого из своих одноклассников и одноклассниц. И все они были разные. У всех у них были разные позы, разные движения, разные неумения и неловкости. Тогда я впервые подумала: «О, Боже! Да я же могу трахнуть весь мир! Это в моих руках, я трахну весь этот класс, всю эту школу, всю свою улицу, и чужую улицу, и твою маму тоже, и бабушку с дедушкой!»

Какой же я идиот. Какой же ****ый я идиот. Нельзя было так откровенно врать. Я дебил. Я прокололся.
Я пошёл плакать…  хочу сожрать большой сальный пельмень, и проткнуть его шифоновым шарфом.


Часть 6.

Я ни во что не верю. Я ни во что не верю, кроме Дэвида Боуи. Он – моя религия. Я на него молюсь. Мне не стыдно за свою узость ума, я хочу, чтобы весь мир знал, я реально люблю этого парня. Я главная его фанатка, фанат и фанатко.

Когда я слушаю его музыку, я летаю. И конечно он гораздо больше для меня значит, чем мой алкоголь, чем церковь Покрова- На- Нерли, чем ходить в гости, чем посылать цыганок в жопу.

Я – цыганка, и это странно. У меня совершенно голимый цыганский характер. Это поверье моей семьи, что мой дед – цыган. Я абсолютная фашистская блондинка, но у меня такой вот характер: смелый, скотский, авантюрный, путешественный, воровской, врушечный, музыкальный, таборный, заклинательный, трюкаческий, хиромантийный.

Вы так и не поняли, о чём я говорила всё это время?!
Я рассказывала вам предысторию своего алкоголизма, своего досвиданческого ухода в себя, гуд бай май лав, моя крыша уехала в другом вагоне!

Я выплесну всю свою боль и невминяемость в слова, чтобы им было больно, чтобы им было невминяемо, словам моим, а не мне!

Часть 7

Если б я была мужиком, тут варианта всего два: я была бы либо трансвеститом, либо маньяком. Как вариант, клоуном. Но я и так клоун, в своей бредовой пьерошной пантомиме, в капельке света, в дыме мечты, как корабль, уплывающий, чтобы потерпеть крушение.

Как тёлка, да, я очень красива. Я неестественно красива с похмелья, с соплёй из носа, с яйцами во рту. Я просто охуеваю от себя, да. Мне кажется, я милая, очаровательная маленькая принцесса!

Как же эта девочка ошиблась…она, наверное, рассказывала про себя. Ах да ведь, точно. Проекция негативного слайда!

Это она закомплексованная и она подражает рок-звёздам.

А я, я никому не подражаю. Я есть я, и я себе безумно нравлюсь!

Каждый прожитый день, каждая новая боль, морщинка, похмелье делают мою красоту ещё более изысканной, ещё более драматической, изломлено-красивой. С каждым годом я всё великолепнее, но мне по-прежнему не дают и восемнадцати. Нет, вы не угадали! Я не хочу умереть молодой. Потому что…

Часть 8.

Потому что главная моя любовь – не Юля и не Дэвид Боуи, и не я, и не Полунин Слава со своим телефоном, не Жанна…просто «Жанна я есть всегда»… Ни один человек.

Главная любовь моя – это моя жизнь. Я обожаю жить. Каждой секундой своей жизни я благодарю своё существование, что оно исполнилось, оно произошло, оно есть здесь и сейчас.

Мир – это всё фантазия. Я никогда не выхожу в реальность, из своей фантазии. Я живу в фантазии.
И я вижу мир совсем иначе, чем ты. Я вижу мир через призму своей в него влюблённости.

Задумайтесь, вот что за бредятина такая – сдирать шкуры со зверей и вместо тёплой одежды натягивать между палок, чтобы потом по ней стучать?

А помада? Это же бред, зачем делать красное – красным?!

Весь мир – это один сплошной бред, если исходить из здравого смысла. Это всё безумство! Вселенная – это безумство! Допустить только такую мысль – кто-то же её придумал.

А самая малая частица есть самая большая. А я есть вселенная. И когда я умру, вселенная умрёт вместе со мной. Не будет существовать больше ничего. Умрёт всё. Потому что предмет существует только тогда, когда ты видишь его. А если нет смотрящего, – то он не существует.
 
Пора спросить себя: «что будет, когда я умру? Я так люблю смотреть, дышать, ощущать запах ветра, чувствовать мягкость пледа, шум травы, раскаты грома. Я люблю видеть, слышать, чувствовать. Как я буду существовать, если не будет ничего этого?»

- Никак, зай, - ответила Юля. И это было сакраментально.

Какой тогда смысл ходить на работу или учиться? Никакого. Бездарно тратить свою жизнь на то, чем тебе не нравится заниматься. Единственная ценность в жизни – это лишь удовольствие, удовольствие каждым моментом существования, а жизнь и есть удовольствие.

Так что я буду жить до 108 лет, пить и курить и попробую что-нибудь потяжелее.

Глава 9.

Как например насчёт садо-мазо?

Меня всегда увлекала эта мысль, а что будет, если меня кто-нибудь свяжет и отлупит. Что если я испытаю от этого очень сильные эмоции, погружусь в свои внутренние, животные ощущения?

Мне бы хотелось попробовать насладиться в полной мере болью. Боль похожа на любовь, любовь так же жестока, и любить, быть не взаимно влюблённым – это отдаваться, прежде всего. Отдаваться чувству, человеку, доверять ему, обижаться на мелочи.

Нет, я не буду врать, что никогда не любила!

Я любила, и много раз, и я упивалась этим настоящим чувством! Любовь –это когда у тебя в крови что-то такое невероятное, что делает тебя сумасшедшим, и ты вспоминаешь это снова и снова, снова и снова, ты прокручиваешь у себя в голове, как она говорила глупости, как она сказала «Снимай свой корабль!», как она была в твоей синей эстонской шапке, и какая у неё при этом была улыбка!  О, Боже!!! Не потому, что она улыбалась в принципе, а потому что в тот единственный момент…она улыбалась ТОЛЬКО ТЕБЕ.

«Любовь - это…»


Глава 10.

Любовь к образу – это другое. Мне похуй какой он там живой человек, мне абсолютно всё равно. Я его не за это люблю. А за ЭТОТ ОБРАЗ.

Я его безумно уважаю, и его образ стал частью моей личности. Нет, я никогда ему не подражала.

Это я сама его выбрала, под себя.

В нём было то, что было во мне. Что я хотела обрести. И в живых людях для меня- то же самое. Я общаюсь только с теми, кто мне интересен, кто мне симпатичен, и мне всегда по барабану кому там симпатична я. Хотя лучше, чтобы это было взаимно. Что часто и бывает.

В диком состоянии, в дичайшем положении, я могу подумать: «А как бы он отреагировал? А что бы Он сказал?» - и чаще всего я так не делаю. Мы совсем разные.

Я могу объяснить, что есть я.
Я – ракета без тормозов.
Я нарываюсь, и всегда главное искренняя реакция людей на меня. Вообще не знаю вокруг себя фальшивых людей. А я… Я не фальшива. Я просто играю разные роли.
Ради него мне хочется умереть. Это такая жертвенная любовь. Я бы страстно желала отдать ему своё сердце или мозг, хотя, думаю, мозг бы он мой никогда бы не принял…

Даже если бы ему это нужно бы было не ради жизни. Просто, ради забавы. Просто, посмотреть, как я умираю. Такой вот перформанс – показать, как умирает живое.

«И что, ты бы отдала самое ценное – то, что ты больше всего любишь, просто ради его забавы?» -
Несомненно, да!

Когда хочешь отдать себя в жертву – это любовь к Богу.

Глава 11

А теперь я расскажу, как разлюбила.
Нет, даже не разлюбила.
Начала испытывать более родственные чувства дружественного характера. Это очень важно.

Это так чётко видно, как сон.
Вы скажете – «Так сон же наоборот менее чёткий, чем реальность?»
Нет, нет.
Мои сны гораздо чётче реальности.

И приснился мне сон. Я пошла с ней, гулять, и она была с подругой. Сначала они рассказывали мне про какого-то мужика, который привязал бутылку к своему члену и мотал как пойями.

Потом мы сидели, и она начала жечь газеты и каталоги икеи. Я знала, по какой причине. Она злилась, что не она в центре внимания.

Она есть единственный и неповторимый человек, который меня поглощает. Никто не может меня поглотить. Никто не может уязвить меня, а вот она может. У неё есть власть, а ни у кого больше ее нет. Все люди поглощены мной, когда со мной гуляют, потому что они все безразличны мне, а она небезразлична мне и я поглощена ей.

Нет, я никогда не обижаюсь на всякую ерунду. Сколько раз я слышала про трясущиеся руки и про волнение, подоплёкой этого является только одно: «если ты нервничаешь со мной, значит, ты в себе не уверена». И я не могу людям объяснить, они не понимают, что уверенность – это основа меня. Потому что мне фиолетов внешний мир и его проявления. Я считаю себя и свои мысли гораздо важнее чьих-то мыслей о себе.

Ну и вот. А потом она обозвала меня коровой и курицей и сказала, что этот кусок мяса прав. Для меня главным была реплика этого мясного бульона про то, что «Твои признания никому кроме тебя не нужны». В это я не верю. Это её признания не нужны, это она полностью пропитана фальшью, ложью, и всё это не суд, а фарс с подкупленным Судьёй!

Судья подкуплен, и жестоко подкуплен. Мясной бульон кладёт Судье на телефон по сотне в день.

И тут началось ЭТО… Это было красноречивее любого слова.

Она отодрала три или четыре огромные ветки от какого-то дерева и принесла их к нам.

Села и начала обдирать. Сначала мелкие веточки по бокам, затем шкурку, причём раздражалась, когда она не сдиралась быстро.

Я была в полнейшем коматозе! Я не могла поверить, что это происходит здесь и сейчас, что она уничтожает что-то живое здесь, на моих глазах! Мне хотелось плакать. Я просто докурила сигарету и сказала, что вернусь. Только бы они меня не спалили, только бы они не увидели, как я ухожу…

«Я ушла по-английски, ушла по-английски, не теряя мысли. Я ее больше не люблю, я не люблю ее больше».

Глава 12.

И я отправилась гулять по этому городу, который я считала своим любимым, помимо моего родного. Это же Брикстон, просто Брикстон! Королёв – это русский Брикстон. Для меня всегда было так.

И произошёл один, всего один момент – и я никогда его не забуду. Я стояла на мосту вплотную к поезду. Я смотрела ему под колёса.

«Ты выбираешь воображение, потому что ты думаешь, что оно сильнее реальности. Но посмотри на этот поезд. Он реальный. Он проезжает мимо тебя, и ты не можешь пройти сквозь него или под его рельсами».

И эта мысль осенила меня.
Поезд моего воображения уехал.

Глава 14

Этот город был великолепен.
Я пила пиво и мой мозг плыл.
Дрейфовал в воде.

И я поняла, что влюбилась бы в кого угодно, кто бы был на ее месте. Поместите любого в эти декорации! Да, вот ту длинноногую птицу…! С этими рыжими кудряшками…такого вида, вида «всё в моём вкусе». И можно пожалеть. И сама целует. И обнимает.

Но реальных людей надо любить не за их внешность, а за поступки!

Я вдруг поняла, как же я была глупа.
Как же идиотически я была глупа – я шла не по той дороге, по дороге воображения. А куда обычно приводят эти дороги? В рай и в ад.

Когда я её встретила снова, в июле, это была дорога обратно. Мне нужно было заглянуть в прошлое, чтобы быть готовой к своему будущему.

Глава 15.

Тем не менее, я поняла, что мне нужно ещё несколько дней, чтобы попрощаться со всем прошлым, которое вновь вернулось ко мне.

Я пошла в клуб и просадила там все свои бабки, точно зная, что больше туда никогда не пойду.

Затем я выпила в гостях у своей новой знакомой. Она-то как раз из будущего…

Но пошла в гости к Филиппу.

У Филиппа умерла бабушка. Оказалось, давно. Его дом опустел. Он проклят. Проклятый вонючий сатир!

Сначала у него умер отец.
Затем собака.
Затем бабушка.

Вам не кажется это странным?
И он окончательно деградировал.

Я помыла его два раза, но он всё равно пах как зверь.
Он ещё и жутко волосат. Пузо, грудь, всё остальное. На голове у него длиннющие патлы, а лицо выражает нечто среднее между дибилизмом и клептоманией.

Он мне просто друг. И я считаю своим развлечением переспать с просто другом. Заранее зная, что мне не в кайф это. Мне в кайф, КАК ОН ЦВЕТЁТ после этого.

Это что-то вроде благотворительности. Я – секс-благотворитель. Он смотрит благодарными, преданными глазами только что пожравшего в макдаке исхудалого негрятёнка. И я знаю, что в этот момент он благодарит меня, в этот момент я для него – всё, я Бог для него, он даже говорил мне, что я Бог. Ведь я – тот, кто дал ему – ему, уродцу - огромное удовольствие, я подарила ему оргазм.

Глава 13. заключение.

Моя реальность пугает меня.
Но мой долг столкнуться с ней лицом к лицу.
Это последняя капля.
Я дам тебе прочесть всё это, тебе нужно знать, как проходит любовь.

Ну что, теперь ты понимаешь, почему я подстраиваюсь подо всех, и только с ней я была честна от начала и до конца?

Тебе нравится вот этот коктейль? Угостишь меня своим любимым?

Почему я рассказала тебе всё это? Почему сначала бравада, а потом честь?



Потому что мне надо ещё выпить.