Бумажный Образ, Сумасшедший Псих и Третий

Это была борьба двух идей, двух философий, находящихся в одном и том же человеке.

Вся моя идея заключается в вопросе: а что, если?
А что если я – не я.

Он сидел в метро, и он представлял, что через тысячу лет оно будет прекрасным подводным дворцом. Время и пространство проходили сквозь него, он мог почувствовать себя где угодно, кем угодно, когда угодно.
Внезапно в вагон зашёл человек вне образа. Грязные волосы спадали на его лицо, он чувствовал дикое похмелье и боль, боль утраты веры во что-то, что было для него очень важным. Возможно, любовь, а возможно, деньги – никто не мог сказать об этом точно. Его губы были искривлены в болезненной улыбке, а руки тряслись.
А тот, первый, сидел напротив него, и испытывал ничего – ни жалости, ни боли, ни страданий, ни желаний. Он был вне времени. Он был одновременно всё и ничто, и мог совершить что угодно в любой момент своего существования.
Через две станции внимание их обоих привлёк зашедший персонаж. Это был именно персонаж – самый красивый и удачный образ из всех, которые они оба могли из себя представлять, и которые они оба могли бы выдумать. У него даже было имя – написанное на его лице имя, и он был печально-весел этим утром, впрочем, как и всегда. Всё, что было в нём – было образом, и, казалось, под этим образом нет и существа как такового, так, просто полая оболочка. Огромное бумажное платье величественно мело грязь своим белым шлейфом. Несколько слоёв белой пудры покрывало его лицо. Глаза были густо накрашены чёрным – тушью, тенями, сурьмой. Глаза обрамлялись этой чёрной краской так тяжело, что это казалось непристойным. Красная помада была размазана по губам, словно кровь. Наивными казались лишь розовые щёчки, непонятно было, с какой же стати они розовые, и именно об этом думала одна половина вагона, в то время как вторая, видя его, просто не могла ни о чём думать.

Он сел рядом с тем подавленным человеком, смотревшимся психом, готовым совершить самоубийство на глазах у всех.

Внезапно подавленный человек начал рыдать, реветь в голос. Он закрывал лицо руками в болезненной, изломленной позе, склоняя лицо, и слёзы капали из его глаз прямо вниз, на грязный, заплёванный пол. Напротив него сидел человек вариантов, и он думал о тех двух, перед собой.

«Я ненавижу тебя, ненавижу!.. я ненавижу…себя…» - рыдал псих, а крашеный образ смотрел на него в полуулыбке, будто маске, держась за свои коленки, смотрясь волшебной куклой, настолько прекрасной, настолько удивительной и неземной.

Внезапно образ сказал как мантру: «А я люблю себя, люблю тебя, и все любят меня. Я могу помочь тебе.»
«Как?!» - проорал сумасшедший – «Как ты можешь мне помочь??? Ну, говори, говори!»

Образ достал из-под своего бумажного платья пистолет. Он был золотого цвета, с вытянутым дулом.
«Убей себя…» - прошептал он и расплылся в ничего не значащей улыбке.

«Ты…хочешь…чтобы я….прямо здесь…взял и убил себя?»

«Да.» . «Ты сможешь, давай» - шептал Бумажный Образ. «Ну, я помогу тебе…» - и с этими словами он вложил в руку психа пистолет.

Псих трясущимися руками взял оружие Образа. «И что же….как….как?» - вопрошал он, ничего не понимая, не видя мира за пеленой своих слёз, за своей болью, за своей обидой. Не на одного – на весь мир.

«Просто не думай о боли» - кокетливо сказал Образ.
«Нет, нет!»
«да, да» - эхом отозвался Бумажный Образ.

Весь трясясь от страха, предвкушения последней Истины, Сумасшедший поднёс пистолет к своему виску и застыл.

Начался последний отсчёт в исполнении Образа. «Сей. Час» - и Псих выстрелил себе в голову.

Но вместо пули и вместо дыры в его голове, из пистолета, как из хлопушки, посыпались разноцветные конфетти.
Сумасшедший заплакал, заплакал ещё сильнее, чем прежде, в тысячу раз сильней, он заливал своими слезами весь пол, и он смеялся через крик, через стон – он стал свободен от всего, он был свободен, свободен, свободен!

А Бумажный Образ ржал ещё сильнее. «Ну, что, видишь, каким идиотом ты был, Псих?» - и с этими словами он обнял Сумасшедшего, а Сумасшедший, искушаясь розовой краской на щеке Образа, ни о чём не думая, поцеловал его в губы.

Человек вариантов смотрел на них не отрываясь. Они начали мигать вместе, будто их показывали по телевизору и они должны были вот-вот отключиться. И они исчезли. Оба.

Человек вдруг вспомнил, что ему нужно выходить на следующей станции. Поднимаясь со своего места, он встал и медленно прошагал к двери.