мальчики

     1975 г. Девятый класс. Прогуливали уроки.
     Мужскую половину класса направили сдавать анализы в детскую поликлинику. Мы сдали и под это дело больше в школу не пошли. Купив какой-то бормотухи, завалились на квартиру на Клементьевке к кому-то из пришедших в класс новеньких.
     Квартира выглядела бедно, - пыль, неустроенность. Помню трюмо в большой проходной комнате.
     Выпили. Много ль надо. И поперла подростковая театральная придурь. Вылетел с ножом перед сидящей и о чем-то разговаривающей компанией, стал что-то выкрикивать, делать обманные выпады. Нож у меня быстро и без труда отобрали.
     А потом собрались зачем-то идти на Никольское кладбище. И Генке Жохову сделалось плохо. И вот мы уже на улице, почему-то бежим, я уговариваю Генку немного потерпеть, мол, сейчас прибежим, и ему станет лучше, а самого рвет на бегу толстой сплошной струей. Умудряюсь нисколько не испачкаться. Потом этим хвастаюсь.
     Прибежали. Лес, солнце, зеленая трава, кузнечики стрекочут. Природа.
     В компании появилась какая-то девица. Крепкая, развитая, вульгарная, с историей. Явно уже нигде не училась. Я, сосунок, в пьяном кураже дергаю, пытаюсь сдвинуть какой-то старый памятник на заброшенной могиле. А эта девица мне и говорит, мол, не надо западло делать. Я такого слова еще не знал, и не понял, что она, полуобернувшись и держа между пальцев сигарету, хочет мне сказать этой странной фигурой речи. Только по интонации уловил, - делаю что-то неправильное, и лучше мне этого не делать.
     Пашка Тишкин тогда где-то тут на травке, в месте расположения девицы все время терся. Приятно было ощущать себя рядом с большим, опытным женским телом, не сулившим ничего конкретного, но что-то конкретное, безусловно, сулившим.
     Школьное руководство наш прогул на следующий день, конечно, отрефлексировало. Но явных зачинщиков выявить не удалось. Досталось всем. И никому.