Сны глубокого вздора и чистой чепухи

1.


Поднимаюсь по лестнице на верхний этаж моего дома с мыслью, что пора разогнать всех, кто нахально сюда вселился...
Ох, сколько же народу тут!

Дорогу преградил здоровенный детина, мол, ты куда прёшь?!
Говорю, это мой дом и я пришёл сказать, чтобы все уходили.

— Проваливай пока цел, — ответил здоровяк. — Ты нам не отец. И смотрит так грозно, вот-вот ударит.

Почувствовал прилив силы, сделал шаг вперёд и громко выдохнул ему в лицо пламенем ярости:

— Теперь я здесь хозяин, убирайтесь все отсюда, пока не сбросил вас вниз.

Испугались...
И разбежались, как мыши, кто куда.

Вышел через балкон на плоскую и просторную крышу... Стройматериалы, доски, песок и бригада рабочих, которые, по идее, должны делать ремонт — заняты НЕ ДЕЛАНИЕМ ремонта, ДЕЛАЮТ загорание на солнце. При виде меня даже не шелохнулись, только следят за мной недовольными взглядами потревоженных пляжников. Всё это происходило на фоне высокой стены, уходящей в синеву, и скребущей неясными очертаниями небо.

На этой стене внимание привлёк громадный барельеф из белого камня, золота, стекла и зеркал, изображавший людей...

Не успел всё как следует рассмотреть, как вдруг от одной из фигур отвалилась голова и полетела вниз, прямо на меня! Я хоть и поймал её двумя руками, но она таки успела ударить по темечку!

Мля! Нет предела моему возмущению — разливается по крыше. И стекает вниз по водосточным трубам...

Прибежала перепуганная полная девушка в очках — она скульптор и руководит работами по отделке стены. Просит, чтобы я никому не рассказывал об этом происшествии и тянет с мольбой руки к гипсовой голове, которая по-прежнему была в моих руках.

Отдал ей голову и она убежала.

Прикрикнул на рабочих.
Те повскакивали с мест и принялись за ремонт крыши...

Проснулся и записал, чтобы не забыть прийти в этот сон снова — проверить, как продвигаются ремонтные работы.


2.

Иду через парк по асфальтированной дорожке.
В самом центре, где сходятся четыре тропы, собралось много людей. Среди простонародья, всего в нескольких шагах от меня, сам Плутин.
Все ждут выхода виновника торжества — Генерала, человека за сценой, того кто главнее самых главных мира сего. Все как по команде, включая Плутина, стали на одно колено.
Я тоже, чтобы не выделяться из толпы. Головы собравшихся, как по команде, повернулись вправо и все в ожидании смотрят туда, куда стрелой уходит красная ковровая дорожка.
Там должен появиться Он...

— Видел что-то подобное в передаче «Пока поют солдаты», — говорю женщине справа от меня.

Она полушёпотом отвечает, что это редчайшее событие, с тех самых пор как этот антихрист победил...

Похоже, я здесь застрял и через центр мне не пройти, пока вся эта церемония не закончится. А мне надо пересечь парк и выйти к шоссе...

Думаю обойти всё это шумное препятствие слева. Там никого нет и путь свободен.

Шум толпы.

Оборачиваюсь и вижу — появился Он... Величественный и ряженный в красный парадный мундир.

Он медленно движется к центру...

Какая-то маленькая девочка кинула в него огрызком яблока. Её тут же схватили и спросили, зачем она это сделала. Она ответила, что тот слишком медленно идёт.

— Ползёт по ковровой дорожке — в мундире картошка!


3.


Пещера.
В стенах ниши. В некоторых из них — небольшие алюминиевые ящики. Мне известно, что в них учебные принадлежности. В других нишах схоронены книги и тетради. Это такая школа. Ученики присутствуют здесь, но невидимы — они скрыты за завесой времени.

Входит какой-то человек.
Он толкает перед собой большой пень. Это алтарь... Посредине пня что-то похожее на сук, торчащий вверх. На суку самый край веточки обмотан верёвкой — это фитиль.
Пытаюсь зажечь...
Фитиль вспыхивает, горит нервным пламенем — норовит погаснуть. Человек пытается помочь, защищая пламя от сквозняка своими ладонями.
Огонь тухнет и становится черно...

«Тёмная ясность сновидения, сменяется светом невежества пробуждения...» — догнал меня голос уже наяву.


4.


Шли втроём по мосту: я, девушка и юноша.

Мы не были знакомы. Объединились лишь на время — помочь парню преодолеть путь. Он шёл к некому монаху за советом. Парень и девушка перемахнули через перила и ушли вперёд. Они шагали к дому, который уже виднелся вдали. А я отстал, потому что у тех же перил моста меня угораздило ступить в ловушку — злая «прищепка», замаскированная под бумажный свёрток, вцепилась в мою ступню! Прыгая на одной ноге, раздвинул пасть «прищепки» и отбросил её в сторону, подальше от места, где возможно, пройдут другие после нас.

Затем догнал своих спутников, когда те уже входили в дом.

Внутри дом был отделан красным деревом с резьбой и узорами и поделён коридором на две части. Справа территория женщин, слева — мужчин. И те и другие — помощники и ученики монаха.
Идя по коридору, слышал разговор двух женщин, голоса доносились откуда-то с верхнего этажа. Одна говорила другой о каком-то письме...

Дошли до конца коридора и вышли наружу.
 
На большой поляне собралось много людей — вся мужская половина дома, одетые в одинаковые красные одеяния с вышитыми жёлтыми рисунками. В самом центре находился монах, он что-то говорил и все, затаив дыхание, слушали...

Завидев нас, ученики, как по команде, бросились вперёд, защищая своего учителя живой стеной. Красно-жёлтая волна остановилась всего в нескольких шагах от нас. Затем расступилась и навстречу вышел монах.
Парень, которого мы сопровождали, как ребёнок запрыгнул на монаха и обнял его руками и ногами. Они оба были рады встрече. О чём-то недолго поговорили, после чего монах подал знак и один из помощников принёс ему лысую голову на маленькой подставке. На задней части головы была наклейка с надписью «Если ничто другое не срабатывает».

Глядя на монаха, я почему-то решил, что он бедуин...

Бедуин раскрутил голову (должно быть голова была соединена с подставкой шарниром и свободно вращалась вокруг своей оси) и стал ждать, когда та остановится, чтобы узнать направление, которое укажут мёртвые глаза головы.
Потом он что-то побурчал себе под нос, слов не разобрать, а лысую голову с трудом запихнул в стеклянный бутыль и отдал помощнику.

На этом наше совместное путешествие закончилось. Дальше, тот молодой человек, которого я и девушка сопровождали, пошёл один, в указанном ему направлении.


5.


«Ссылка, ведущая к холодильнику, а из холодильника на крышу — к той единственно правильной мысли о том, что все мы сами выбираем себе противника и этот выбор может стать фатальным...» — Это были финальные титры, которые спускались буквальным занавесом по чёрному экрану телевизора, за моей спиной, когда я выходил на крышу.

Там должна была состояться дуэль на мечах. В правой руке у меня было гибкое и тонкое, похожее на полоску зеркала, лезвие, которое легко можно было бы намотать на руку. У моего противника такое же, только его клинок ещё и летал наподобие бумеранга и послушно, словно сокол, возвращался к нему в ладонь. Победит тот, кто первый нанесёт порез. Некоторое время мне удавалось уклоняться от летающей смерти и даже сумел сделать выпад в сторону противника...

От последней его атаки я не уклонился, но пал — в пробуждение.


6.


Комната без потолка...

Вижу небо, лёжа на полу на каком-то коврике. У окна стоит дева — я знаю её и не знаю...
Такое сильное чувство ностальгии по той кого я...

Знал?
Знаю?
Узнаю?..

— Иди ко мне, — говорю ей.

— Зачем? — спрашивает она.

— Я так по тебе соскучился, хочу тебя обнять.

Она подошла, легла рядом и мы обнялись тепло и крепко, как после долгой разлуки.

Вижу дверь напротив.
Её верхняя часть застеклена.
Отодвинулась занавеска...
Любопытные детские глаза.
Маленькая девочка — она заметила, что я заметил её.
Захихикала и скрылась за занавеской.

— Это стихи, — сказала дева.

— Что? Стихи? — переспросил я.

Я не понял. И она, подведя меня к окну и указав на отражения света заходящего солнца в окнах соседних домов, что плясали будто живые искры костра, пояснила:

«Искры на окнах.
 Заходящее Солнце.
 Конец дня.»


7.


Помещение типа склада.
Стол, полки, узкое окно, пыль...

Незнакомая женщина ловко поймала маленькую, величиной с лабораторную белую мышку, серую крысу и бросила её сквозь какую-то металлическую сетку на пол. Крыса прошла сквозь ячейки сетки и повредила лапку. Мне показалось, что она срезала часть лапки об проволоку...

Крыса заговорила по-человечьи тоненьким голоском:

— Не бей меня! Не ешь меня! Я ещё совсем маленькая!

— Хм, злобная попалась крыса, — сказала женщина, кладя крысу в рот и съедая её целиком.

— Это не правда! Крыса вовсе не была злобная! Она кричала от боли и просила не есть её, но отпустить, — сказал мой приятель, который был со мной.

В этот момент послышался громкий стук и лязг железа — на улице произошла автомобильная авария.
Выбежали посмотреть...

Похоже, что ничего серьёзного. Все быстро разъехались, осталась только одна старушка и медик.
Медик спросил её, не нужна ли ей какая-нибудь помощь, на что старушка ответила:

— Нет, не нужна, разве что, принесите мне новые слёзы и Тракторапроназигиланифопаминолопритраморкатироловитаминомизан в таблетках.

Или какое-нибудь другое, не менее замысловатое название.


8.


Идём по туннелю...

Нас четверо, со мной две незнакомые девушки и девочка лет десяти. Они меня куда-то ведут, хотят что-то показать...
Дошли до конца и остановились — туннель заканчивался массивными железными вратами с вогнутыми и выпуклыми деталями запирающего механизма. Справа и слева в углублениях стен две обыкновенные деревянные двери, выкрашенные в белое.
 
Спрашиваю: — Что дальше?

Говорят, надо ждать...
Ждать до тех пор, пока одна из сопровождающих не получит знание о том, в какую дверь следует входить. Та, что говорила, поймала мой взгляд: я как раз рассматривал одну из дверей, ту что слева, и сказала, чтобы я даже не думал открыть её раньше времени, пояснив: «Это ловушка страсти.»

Через некоторое время, как по команде, мы стали туманом и, пройдя сквозь железные врата, попали в странный город. Город, который был сложным и причудливым переплетением теней в тумане...

Туман нас самих в тени туманного города — Перепле-Тень.


9.


Странный маленький автомобильчик и мы все едем на нём по тесному городку. Город пестрит цветными вывесками и стеклом витрин магазинчиков и кафе.

Мы остановились и вышли, а автомобиль сам разложился как трансформер и стал похож на чемодан...

Дева, которая ехала с нами, привлекла к себе внимание с намерением продемонстрировать какую-то йоговскую асану.
Сначала она села по-турецки, затем подтянула ноги, сложив их ступня к ступне. Руки сложила ладонь к ладони, после чего, выкинув их вперёд на манер приветствия и выкрикнула в одном слове:

— ЗигХайльАсана!


10.


Ехали с сестрой на машине. Ехали куда глаза ведут...

В лобовое стекло врезалась газета. Арабские письмена, как на флагах — «Шахада» закрыла узором текста весь обзор, только узенькая полоска осталась, едва дорогу видно.
 
Остановились...
Постояли...
Свернули с шоссе по направлению к нашему дому...


Сели обедать за длинный, сколоченный из досок, стол.
Я потянулся за едой...

— Куда это ты вперёд сестры твоей, — говорит отец. — Сначала сестре, потом и тебе будет позволено.


Спустились с сестрой вниз по канату, на нижний уровень того мира.
Небеса затянуты облаками цвета сигаретного пепла с красноватыми «лавовыми» прожилками, будто небо закурило.
 
В земле вкопаны три высоких деревянных столба, на каждом из них — одежда в узелках.

В углу кровать...

Вижу на кровати двоих детей, мальчика и девочку. Они дурачатся, визжат, дерутся подушками — это мы.

— Эта одежда для побега, — сказала сестра.

Её голос выдернул меня из вспоминания-видения.

— Выбери подходящую и двинемся дальше...


11.


На заднем дворе моего дома вижу пышное и очень красивое зелёное дерево, чья крона закрывает большую часть небосвода.

Чувство восторга...

Захотелось обнять дерево и сказать ему, что-то доброе и тёплое!

Воскликнул вслух: — Да ты просто красава!

Потянулся вверх, чтобы коснуться листвы и воспарил... Реальная на ощупь листва.
Внезапно стал падать назад. Ухватился за ветку и в падении содрал случайно целую охапку листьев.
Остановился только метрах в двух от земли, схватившись за протянутые в разные стороны то ли проволоки, то ли бельевые верёвки.

Мысленно извинился.

Заметил справа забор землистого цвета, которого в действительности нет, как и того дерева на моём заднем дворе.

Захотелось посмотреть, что там за забором.
Подпрыгнул и схватился за край.
Какое-то движение справа — одновременно со мной подпрыгнул кто-то ещё, то ли ребёнок, то ли маленький человек, ростом не более метра. Забор под нашим весом покачнулся вперед и развалился прямо под нами в щепки и пыль.
Впереди, в нескольких шагах от нас, обрыв и головокружительная бездна, исчерченная линиями дорог и лоскутами полей.

Говорю спутнику: — Полетаем, посмотрим?

Он тут же взбирается мне на спину...
Маленький, а тяжеленный такой, прямо наделся мне на плечи, словно рюкзак с камнями!

«С таким и от земли не оторваться.» — мелькнула мысль. Говорю ему: — Слышь, а может тяжесть это всего лишь мысли?

Молчит...

Говорю ему: — Так может ты сам полетишь, рядышком, а не на мне?

По-прежнему молчит, но со спины не слезает...


12.


Чистая улица — нигде ни соринки, ни бумажки, асфальт чёрный, будто дождём умыт.

Гром... пыль...
Впереди что-то происходит.
Несётся подземная волна, кроша асфальт в шрапнель! Подпрыгиваю, но всё равно получаю удар снизу...
Каким-то образом оказываюсь в безопасности боковой улочки.
Рядом со мной был кто-то ещё, припоминаю, что до этого мы вместе шли по улице.

Говорю ему: — Ух, едва успели!

Он как будто не понимает о чём я говорю и странно спокоен.
Я рассказываю о том, что только что произошло.

— Да ты сам посмотри, что с улицей стало. Как её разворотило!

Он по-прежнему не понимает и говорит, мол, с улицей всё в порядке.

Смотрю на улицу — дорога, тротуары, как будто подземный червь пронёсся... но в следующее мгновение, улица стала такой как прежде — чистая, ни соринки нигде, ни бумажки, асфальт чёрный, будто дождём умыт...

— «Твоя точка сборки сдвинулась в позицию вспоминания и ты реально пережил событие, которое произойдёт...» — прокомментировал спутник.