Плевок

     В седьмом классе Саша возомнил себя математическим талантом, когда взамен заболевшей надолго учительницы математики Натальи Ивановны месяц, или около того, у них в классе математику преподавал Яков Яковлевич Корф. Он был невысок, вечно сгорблен, всё это время проходил в стареньком костюме, пиджак с вытертыми локтями, невыразительная рубашка, его яйцевидную почти лысую голову с сильно выдающимся лбом обрамляла щётка чёрных волос, а глаза… Его глаза как бы вели с Сашей отдельный разговор, подзадоривали, и вместе со словами учителя о красоте математики, о её строгих, но и причудливых законах, подвигали робкого и застенчивого подростка проявить себя, поучаствовать в приближающейся олимпиаде по математике, не бояться трудных задач. Сашин класс состоял из обычных ребят, которых не интересовали предметы, но лишь оценки. Исключение составляла Женя Агеева, живая и подвижная толстушка, она хвостиком ходила за Иннушкой, учительницей биологии, ухаживала в свободное время за зверушками, сидящими в клетках в кабинете зоологии, и дома у неё был какой-то зверёк. Женька не входила в «правящую» элиту класса, училась не «в натяг», а по желанию. Все остальные, включая и Сашу, каких-то выделенных предметов не имели. Хотя Сашу интересовало всё, и красота слова, и гармония цифр, и дальние неведомые страны, неизведанные дороги, скрытые в недрах богатства, и законы природы. Но до Якова Яковлевича Сашу не интересовали сложные задачи геометрии и алгебры, а законы физики он воспринимал интуитивно, чувствуя сложную симметрию знаний, науки. Скорее, Саша нуждался в себе подобных, не находя их в своём классе. На перемене после урока он, стесняясь, подошёл к этому удивительному учителю, и между ними завязался уже обычный разговор. Да, Яков Яковлевич заметил глаза этого ученика, живые, отличные от тусклых, озорных, равнодушных, каких угодно, только не пытающихся установить зрительный контакт с тем, чтобы лучше прочувствовать слова учителя, заразиться его увлечённостью математикой, словом, идти весь урок вместе с ним. У этого ученика он заметил постепенное включение в его, учителя, поток мыслей. И учитель поверил, что это – его ученик, которому он сможет передать свою тягу к музыке чисел и фигур, он торопился рассказать об олимпиаде по математике, что должна была в начале весны состояться в школе № 5 города, совсем недалеко от их 36-ой школы, в 20 минутах  ходьбы. Яков Яковлевич, вот уже 20 лет преподававший в школе, спешил подключить этого ученика к аккумулятору математических знаний, имя которого – сообщество любителей математики. Из рассказа мальчика учитель почувствовал, что он предпочитает контакты не с ровесниками, но с книгами, и рассказал Саше о книжках по математике для подростков, объединённых под названием «Библиотека математического кружка», назвал авторов, и где можно купить эти книги. Саша записал всё это в тетради по математике на последней странице обложки. Наконец-то у него тоже появилась цель, и он горячечно, как все неофиты, сразу же купил две книжки из серии «БМК» по алгебре и геометрии. Фамилии авторов Шклярский, Ченцов и Яглом звучали солидно, «научно», хотя и немного чужеродно. А когда Саша заглянул в эти книги, почитал предисловие, и принялся решать задачи, то сразу почувствовал себя, словно круглый двоечник на экзамене, который вообще не понимает, чего от него хотят. Задачи настолько выходили из плоскости обычных упражнений школьного учебника по алгебре, геометрии, что у него получалось вначале решить одно задание из пяти, или даже из десяти. Когда для нерешённых задач  он заглянул в ответы с решениями, то понял: чтобы решить их, нужно «запрыгнуть» на ступеньку, верха которой не видно. и притом, не раз. Озарения при решении задач из Шклярского Сашу не посещали, хотя задачники повышенной трудности Лидского, Кречмара и даже Моденова ему со временем стали по плечу. Он начал упорно читать более трудные учебники по элементарной математике, Соминского и другие толстые и тонкие книги по геометрии и алгебре, но всё больше ощущал, что математика для него не хочет открываться во всей своей глубине и красоте. Окончательно Саша понял, что математика – это не его призвание, на олимпиаде весной, в третьей четверти.

     Накануне олимпиады по математике Саша пришёл в 5-ую школу на организационное собрание, побыл среди сверсников, девочек почти не было, всё мальчики с амбициями в хорошем смысле слова, они тихо переговаривались до начала собрания, и громко рассуждали в коридоре, уходя после часа сидения в зале, когда собрание окончилось. Им поведали о сроках и правилах. Саша почти никого из ребят не знал, только один ученик из его школы, из параллельного класса по имени Серёжа тоже был на собрании, а после него он увлечённо беседовал со своими знакомыми, и Сашу не узнал. На олимпиаду Саша пришёл к началу, всех ребят-семиклассников рассадили по одному за партой в отдельном помещении, раздали задания, и все занялись делом: шуршала бумага, скрипели карандаши, проверяющий учитель ходил по классу, следил за тишиной и порядком, не давал совещаться рядом сидящим. Саша вначале прочёл задания, решил сразу два самых простых, и написал решения, а затем принялся раздумывать над оставшимися тремя задачами, не зная даже, с какого бока к ним подступиться. Он стал смотреть по сторонам на других участников, все работали, что-то писали, и ему казалось, что все уже давно сообразили, как решать, и довершают дело. Но вот учитель на минутку вышел из класса, и сидящий рядом с Сашей мальчик по имени Юра стал объяснять сзади сидящему знакомому, как он решил геометрическую задачу. Сашу словно током ударило, ну как же он не догадался выйти из площади между двух прямых, и прочертить ещё одну линию вне этой площади, тогда всё быстро разрешалось. Вошёл учитель, все сидели снова тихо, а Саша усердно дописывал решение этой задачи, подсказанной Юрой. А вскоре их работы стали собирать, попросив их подписать фамилию, из какой они школы, и какого класса. Подписав, Саша ушёл, понимая, что победителем он не станет. Ему было горько сознавать, что его собственных усилий  для решения сложных олимпиадных задач недостаточно. Он только здесь, на олимпиаде узнал, что мальчики, успешно решившие задачи, почти все ходят в математические кружки при Дворце пионеров, при школах. А его в этот кружок не тянуло.

     Саше хотелось петь. И он пел, и свистел  везде, где ходил: на улицах негромко, в парке громче, когда поблизости никого не было. А когда в космос полетели вначале животные, а затем и первый человек, Юрий Гагарин, он стал мечтать о звёздах, других планетах, о космических путешествиях. Недалеко от дома, где он жил, находилась детско-юношеская библиотека имени Горького, куда Саша вскоре протоптал дорожку, брал книжки о звёздах и галактиках, фантастические книжки о покорении Вселенной, а иногда и книги по физике. Эта наука ему больше всего подходила после разочарования в математике, тем более, что его ответы на уроках физики нравились молодому, круглоголовому учителю, ставившего Сашу в пример всему классу. Это сильно ударяло по престижу «постоянных» отличников, начавших потихоньку отставать по математике и физике. 

     Восьмой класс для Саши заканчивался вполне удовлетворительно, оценки его были в основном 5 и 4, правда, грозил трояк по черчению, никак не дававшееся из-за неуверенных движений руки. И на чертеже появлялись при этом ненужные линии, загогулины, которые нужно было стирать резинкой. Мягкого ластика для стирания карандашных линий у него не было, а была только розово-лиловая стирательная резинка для чернил с маленькими вкраплениями блестящих, словно стеклянных, зёрнышек, которые, как абразивом, стирали не только лишние линии, но и проделывали в бумаге дыры при долгом трении. И какая уж там чистота, красота, или гармония,- возникала именно мазня, как говаривал учитель черчения Кулик, хромавший вдоль рядов, и подносивший чертежи учеников близко к глазам. Саша Лихваренко, так хорошо успевавший по всем другим предметам, здесь терпел полное поражение. Нет, видением предметов он обладал, мог быстро изобразить любое их сечение, немного подумав, но дальше эскиза у него не шло, и Михаил Маркович Кулик поставил ему в предпоследней четверти тройку, грозила тройка в аттестате за восемь классов. Его товарищ Лёва, у которого черчение выходило неплохо, предлагал Саше начертить решающий чертёж в четвёртой четверти за него, чтобы Саше могли поставить годовую четвёрку. Но наконец отгремели страсти по черчению, у него в аттестате был ряд пятёрок, несколько четвёрок, и ни одной тройки. А после получения аттестата Саша подал просьбу принять его в класс с углублённым изучением физики и математики. И его приняли в числе четырёх учеников из их класса.

     Саша успешно окончил восьмой класс, получил приличный аттестат и поступил в девятый класс физиков. Его отец, Лихваренко-старший, у себя на работе получил бесплатную путёвку на целый месяц в туристическую поездку по историческим местам юга Украины. и решил послать в эту поездку сына. Заодно они с женой и отдохнули бы от подростка, который давно был неудобен мачехе, и беспокоить отца. Его жена поддержала мужа, и даже начала хлопотать за пасынка, в результате чего Саша пошёл с ней на предварительный сбор группы в 33-ей школе, где рассказали, что с собой брать, объявили время отъезда, маршрут, представили руководителей поездки. Для Саши проблем с отъездом не было, собрался он быстро, на автобус ЛАЗ в указанный день он не опоздал, автобус рано утром отправился в путь. Заезд в Крым не планировался, но после Херсона автобус ехал вдоль берега моря в сторону Одессы, были остановки на берегу для отдыха и купания. Июньская жара хорошо ощущалась в салоне автобуса, поэтому часто останавливались в местах, где были достопримечательности, делали пешие прогулки к местам раскопок греческих поселений в Ольвии, боёв в Очакове в суворовские времена. После длительных и тяжёлых переездов по жаре отдыхали по нескольку дней в школах, спали в спортзалах на матрацах на полу. И потихоньку знакомились друг с другом, с одними Саша сдружился так, что после окончания поездки часто договаривался по телефону о встречах на площади Тевелева, а встречая кого-либо из участников похода, долго не мог с ним расстаться. В Сашину память врезались фамилии двух участников в этом походе: Торопов, и Якуба, а также их руководительницы Лидии Кузьминой, которая оказалась родственницей одной из бывших одноклассниц Саши.

     Витя Торопов закончил десятый класс, был крепкий спокойный парень, Саше он сразу приглянулся, и так получилось, что в автобусе они сидели рядом, и всю поездку им было интересно друг с другом. Общались они много и живо, и Саша узнал, что Витя Торопов жил в доме, где находился большой книжный магазин на площади Тевелева. Теперь эта центральная площадь Харькова носит другое название, звучащее, как пыльные церковные книги. А тогда жить на площади Тевелева означало принадлежать к элите города. И сразу два участника этой поездки жили в этом доме, Витя и его знакомый десятиклассник. В ту пору ученики, продолжавшие после восьмого класса учёбу в школе, учились одиннадцать лет. А цель была одна: поступить в институт. Саша не мыслил себе жизни без учёбы в ВУЗе, и то же самое рассказал ему Витя о себе. Саше повезло с этим приятелем ещё и потому, что у него в подростковом возрасте обострилось обоняние, и он с трудом выносил неприятный запах изо рта, исходящий иногда от некоторых соучеников. Его приятель по школе Юра Трушников, или просто Труха, однажды признался Саше, что он тоже не выносит Игоря Ворота из-за его неприятного запаха изо рта, и даже про себя называл его Выгребная Яма. Так вот, у нового знакомого Вити Торопова с этим было всё в порядке, и Саша благодарил бога за это. Ну, бога, или не бога, а случайно Саше повезло с приятелем. Он был так же начитан, как и Саша, только увлекался литературой, а не математикой и физикой.

     Ещё на предварительном сборе группы во дворе 33-ей школы Саша увидел невиданное зрелище: влюблённую парочку. Парень был русоголовый, ему недавно исполнилось 16 лет, он был хорошо сложен, спортивно заряжен, весёл и оптимистичен, имя у него было Иван. А девушка Таня была с фигурой богини, смуглая, темные волосы собраны сверху в пучок, лицо овальное с правильными мелкими чертами, настоящая южная красавица. Они всё время держались за руки, Саше было это в диковинку, он никогда прежде не видал этого сияющего радостного чувства начинающейся любви юноши и девушки почти в возрасте Ромео и Джульетты. Во дворе, где Саша жил, такие парочки тотчас же высмеивались, передразнивались, и вели себя, как будто были в чём-то виноваты, прошмыгивали по двору бысто и незаметно. А здесь, во дворике школы, эта пара была почти всё время неразлучна, где-то сзади мелькали их родители с напряжёнными лицами, их дети ехали в совместную поездку, и кто знает, что могло из этого всего выйти. Родители этих двух чувствовали себя не в своей тарелке под любопытствующими взглядами других родителей, их детей, тоже всё сразу сообразивших, и то ли с завистью, то ли с осуждением глядевших на этих двоих, Ваню и Таню, и с недоумением на их родителей. Неприятное напряжение разрядили два руководителя похода, которые призвали родителей в здание школы решить организационные вопросы, проверить путёвки, проинструктировать родителей, что с собой должны иметь участники. Школьники тоже присутствовали в спортзале, но их интересовали больше будущие попутчики. Собрание быстро окончилось, все вышли во двор, и продолжали общение: родители всё ещё терзали руководителей похода, какая-то мама пыталась поднять вопрос о морали, руководители успокаивали её, мать «Джульетты» вполголоса разговаривала с руководительницей похода Лидией Кузьминой, поручала ей приглядывать за её девочкой. В свою очередь мать Вани тоже просила Лидию присмотреть за этими детьми, некстати влюбившихся, а ведь им ещё учиться в школе два года. Сашин отец не пришёл на это собрание, его жена быстро решив все вопросы, ушла вместе с Сашей. Мачеха вернулась на работу, откуда отпросилась на это собрание, пойдя на него из любопытства: её сын в этом году осенью должен был идти в первый класс, и она желала «вдохнуть» школьного воздуха, отвыкнув от него. Саша вернулся в свой двор, где сразу включился в карточную игру со сверсниками Витей, Валей, Юрой и девчонками Верой и Наташей.

     А назавтра он уже ехал в автобусе с группой школьников. Громче всех среди мальчишек был страшно уродливый Фима, он уже перешёл в десятый класс. На остановках, которые делал водитель автобуса, чтобы экскурсанты могли размять ноги, подвигаться, побегать, справить нужду, он пытался увлечь разговором ребят, пел озорные песенки:

«Тянут сети рыбаки / жёлтые как банан»

«Ты лети, моя машина, / Все четыре колеса. / ..../
Не пробит ли карбюратор / Кем-нибудь другим»

«Друзья, купите папиросы, / Посмотрите, ноги мои босы»

Слух у Фимы был, он пропел всем свой репертуар неисчислимое число раз, эти несколько песенок, и ребята забывали о его прыщавом лице и нескладной фигуре дылды с тонкими руками и ногами. В заднем ряду автобуса, в уголке сидели Таня и Ваня, и влюблённо переносили это пыльное жаркое путешествие. К ним привыкли, к тому, что они всё время вместе, но в редкие моменты, когда они вынуждены были оставаться поодиночке, к Ване непременно подходили мальчики, и пытались определить меру его возвышенности над обыденностью, но Ваня с ними был такой же, как и все, и ничего в нём не было романтического, и словечками он сыпал, как и все, разве что только без мата.
А Таня была немного замкнута с девочками, с руководительницей слегка оживлялась. И только с Ваней она светилась, и щебетала о чём-то вполголоса. Остальные ребята и девочки образовали устойчивые группы, девочки свои, ребятв свои. И на каждой остановке эти группы собирались, и лениво обсуждали июньскую жару, где будет остановка на ночёвку. Говорили, что останавливаться будут в пустых школах, ночевать в спортзалах на полу. И когда уже вечером в небольшом городке автобус наконец вырулил из кривых переулков к большой трёхэтажной школе, все с облегчением вышли, дождались сторожа, открывшего дверь, и вошли в затхлую прохладу спортивного зала, где на полах уже были постелены матрацы. Перекусив, все улеглись на постели, девочки в одном углу, мальчики в другом, и тотчас заснули. Руководители тоже ночевали здесь же.

     А утром путешествие продолжилось, опять было жарко, но уже вечером автобус ехал  вдоль берега моря, всё дальше на запад, миновав Крым. В Херсоне переночевали, и снова в спортзале школы, пустынной на каникулах. Питались в столовых, водитель автобуса делал остановку на обед, все шли, разом повеселев, усаживались за столики по четыре человека, и ели невкусную, но, конечно, полезную пищу. И питание, и ночлег были уже  оплачены в путёвке, посуду не надо было мыть, так что Саша вперые почувствовал себя курортником. Первая остановка у моря была в Ольвии, где всей группой посетили раскопки древнего греческого поселения. От сильной жары большого энтузиазма не наблюдалось, был только вялый интерес к старине, к этим амфорам, раскопанным стенам домов, дворикам, улицам. Всюду было много черепков глиняной посуды, но главные находки уже хранились в музеях. Купаний в море руководители похода избегали, решив твёрдо, что привезут всех детей домой целыми и невредимыми. Это ужасно, быть у моря, и в нём не купаться, но путешествие продолжалось, автобус призывно сигналил, и нужно было занимать свои места, иначе останешься один. Эта мысль, остаться одному, мучила Сашу довольно крепко, и он не рисковал, старался быть недалеко от автобуса. Да и другие ребята, кто помладше, тоже держались автобуса, как цыплята наседки. Посещали музеи, места, где воевал Суворов, панораму битвы под Очаковым. И снова всё дальше увозил Сашу автобус, вот уже и от моря уехали, миновав Одессу, поехали на север, в небольшой пыльный городок Тирасполь. Саша не ведал, что здесь живёт его будущая принцесса из его, сашиной сказки, и что ещё не раз приедет он в этот городок, который станет ему почти родным, с его широким Днестром, красавцем-мостом, буковым леском. Сделав круг по центральным улицам Тирасполя, автобус выехал на шоссе, ведущее в столицу Молдавии, Кишинёв. Наконец, и сам город открылся перед ними, в сравнении с Харьковом не очень большой, но какой-то уютно-южный, с растениями, виданными Сашей только в Крыму. И снова небольшая школа, расположенная в тенистом месте, приютившая всех ребят в спортзале на полу, но уже в чистой и свежей прохладе.               

     На следующий день руководительница похода Лидия праздновала свой день рождения, в кафе пригласила всю группу, её рыжий кузен из Кишинёва принёс несколько бутылок вина «Лидия» и поздравил кузину с днём рождения. А вино «Лидия» – это подарок для Лидии. Впервые после столовской еды ребята поели вкусные молдавские блюда, попробовали по капельке сладких молдавских вин. Потом всей группой погуляли по Кишинёву, стараясь ходить в тени. Кузен Лидии служил для ребят гидом, рассказывал о городе, о своих туристских походах по Молдавии, Крыму и Кавказу. Перед сном Саша решил подышать вечерней прохладой, и вышел во двор. Небольшой дворик был окружён деревьями, луна стояла высоко в небе, соловей затянул свою вечернюю песню, и Саша мечтательно уставился в уже тёмное небо, стараясь заметить первые звёзды, и угадать их названия. Вышли ещё два участника похода, крепкий, стройный красавец Сергей с чуть цыганскими глазами, ученик десятого класса, и весельчак Фима. Сергей, не смущаясь присутствием Саши, стал рассказывать Фиме о своих похождениях. Вначале Саша вовсе не прислушивался к чужому разговору, но Сергей, поощряемый выкриками Фимы, стал живописать уж совсем интимные подробности  своего первого совокупления:

-Она такая беленькая, и мы вдвоём с ней пошли в лес, грибы собирать. А в лесу она первая предложила мне заняться этим делом, ну, ты понимаешь, каким. И вот я смотрю на неё, а она такая красивая, ну, и я, как ты понимаешь, тоже парень, хоть куда. И у меня х.. стал такой большой и твёрдый, мы разделись, я на неё лёг, а она крутится подо мной, остановиться не может. И я ей весь живот молофеем забрызгал. Так первый раз ничего и не получилось. Зато потом...-

     Тут Сергей сделал длинную паузу, и заметив, что Саша тоже прислушивается к их разговору с Фимой, стал похваляться, как далеко он, почти на три метра вдаль, брызгает спермой. Саше стало неловко, он отвернулся, и стал глядеть на заметно продвинувшуюся за это время луну на небе. Он расслабил уставшие ноги, чуть изменив позу, стал глядеть на звёзды, которых теперь было больше, и светили они ярче. Соловей, то распевал свои трели, то умолкал, когда рассказ Сергея становился громче. А Сергей продолжал в том же духе просвещать Фиму о своих достоинствах. Теперь это были уже плевки вдаль. И те же три метра были личным рекордом Сергея, по его рассказу. Саша устал от болтовни хвастуна, и он стал мечтательно размышлять о дне рождения Лидии, о том, что он учился в одном классе с кузиной Лиды Таней. И что эта Таня Кузьмина никогда в классе Сашу не замечала, а всё время ходила хвостиком за Наташей Хатунцевой, первой отличнтцей и председателем совета пионерского отряда их класса, а затем и комсоргом в седьмом и восьмом классах. А потом Игорь Ворот, живший в одном с Таней дворе, растрепал своим одноклассникам, что Таню в её же подъезде изнасиловали. И всё это Саша вспоминал по ассоциации с днём рождения Лиды Кузьминой, их руководителя похода.

     Вдруг Сашу вывело из его мечтаний оглушительное молчание Сергея и Фимы, и он ощутил их взгляды на себе. Вместе с тем что-то мешало ему, что-то было не так с его лицом. Нет, не с лицом, с носом. На носу, на правой ноздре Саша чувствовал что-то тёплое и липкое. Справа от него и стояли эти двое, и смотрели на него с плутовскими улыбками. Саша вспомнил какой-то шуршащий звук, который вернул его в реальность.

-Ты извини, но ты так хорошо стоял, а твой нос был отличной мишенью, вот я и показал Фиме, как далеко я могу плюнуть,-

сказал Сергей, ничуть не смущаясь, извинившись лишь формы ради. Внутри у Саши запылала, как огнём, ярость, но он привык, по словам бабушки, вначале посчитать до десяти, а потом действовать. Пока он считал, он прикидывал про себя:

-Их двое, а я один. Они старше меня, крепче, так что в драке у меня не будет шансов.-

Но сейчас же он устыдился этих мыслей, и решил, что всё же надо драться. И тут Фима, попрощавшись, ушёл в спортзал, а Сергей примирительно положил руку на плечо Саше:

-Я это не со зла, а просто на спор, пойми. Я ж не знал, что попаду.-

Саша молча скинул его руку с плеча, повернулся к нему спиной и... смирял, смирял себя. Сергей ушёл внутрь школы, а Саша всё вытирал и вытирал свой опозоренный нос, слишком большой, чтобы в него с такой дали можно было попасть харчком. Ох, как много ещё будет таких плевков в его сторону, в него, а он всё будет смирять себя, смирять себя, смирять себя...

     Обратное путешествие в Харьков было быстрым, почти безостановочным. Через несколько дней Саша уже был дома, где ему не были рады, и вскоре отправили в деревню к деду и бабке, где и оканчивались сашины каникулы. Осенью отец прочитал ему лекцию о том, что он, как отец, мог бы отправить Сашу после восьмого класса работать, но позволяет сыну учиться дальше, как благородный человек, который понимает, что Саша хочет и может учиться, и получать хорошие отметки. И кто знает, может Саша тоже окончит школу с медалью, как он, его отец, когда-то, ещё до войны, после чего ему пришлось участвовать в Отечественной войне. После этого напутствия Сашу оставили в покое и отец, и мачеха, которая, впрочем, и так почти не обращала на него внимания. У неё начинались новые заботы с её сыном, жившим постоянно у мачехиных родителей.

     Иногда Саша встречался с прежними товарищами по путешествию. Сашин обидчик, Сергей, встретился ему лишь дважды. Через пять лет в троллейбус, который вёз Сашу в университет на занятия, вошёл красивый молодой человек со слегка цыганскими глазами, буйной шевелюрой, хорошо одетый, под руку с красивой молодой женщиной. Поймав взгляд Саши, молодой человек слегка улыбнулся, с превосходством взглянув на «бедного» студента. Да, это были те же смелые, даже нахальные глаза, та же спортивная осанка, только это уже был не красивый мальчик, но уверенный в своей красоте и неотразимости мужчина – Сергей из сашиной поездки в Кишинёв по туристической путёвке. Он так же уверенно что-то шептал своей спутнице, возможно, весёлое, так как она иногда смеялась весело и озорно. А Сергей улыбался, гордо поводя головой в сторону Саши, мол, смотри, каков я орёл! У Госпрома Саша вышел, и снова увидел Сергея через десяток лет, и тоже в троллейбусе. Саша работал в Прикладном Институте, куда добирался издалека, и домой после работы увидал в салоне троллейбуса Сергея. Это был несомненно он. Как и в прошлый раз, Сергей ехал со спутницей, но вид его сильно изменился. Он был одет в поношенные вещи, а спутница его, толстая некрасивая женщина, очевидно заявляла на него права. И она была просто, даже неряшливо одета, её соломенного цвета волосы свисали не аккуратными прядями, а патлами. Саше даже показалось, что оба были слегка выпивши. Теперь уже Сергей, заметив Сашу, посмотрел на него извиняющимся взглядом, как бы прося прощения за свой вид, и за свою спутницу. Тут бы Саше и позлорадствовать можно было бы, но его не интересовал более этот человек, когда-то случайно проведший с ним почти месяц в тесном автобусе. Сашу влекло к звёздам, и его не привлекали остывшие метеориты.

7 января 2011 г.