Чимкент. Тахир и Зухра. Соседи. Сотрудницы 1953 г

Воспоминания Петряковой/ Умарбековой Галины Александровны, 1929 г. рождения.
Глава 51

   Выше я уже писала, что соседи по ул. Токарной в Чимкенте были украинцы и узбеки, кроме нашего дома номер 10, казахов не было. Узбекам нравилось, как мы с Яшей всюду ходили вдвоем за руку. Однажды, идя из кинотеатра домой я пожаловалась, что чехословацкие туфли я больше в кино не одену, каблук слишком высок и ноги устают; на что Яша отвечал:"Да? Ну, тогда мы можем вот так!", и одним махом брал меня на руки и нес, как ребенка. Я брыкалась, вырывалась, умоляла, что мне стыдно, что скажут соседи. Яша задорно смеялся и просил не брыкаться, так как я легкая и меня приятно нести. А соседи пусть, мол, смотрят как нужно любить свою жену. Была лунная ночь. Соседи, как назло, не спали и видели: "Ты только посмотри, Якуб несет на руках Галю, как Тахир Зухру." С тех пор нас прозвали "Тахир и Зухра". Если я с работы шла одна, то многодетная мать лет тридцати шести из-за дувала кричала мне:"А почему сегодня Зухра идет без Тахира?" "А потому, что Зухра не хочет, чтобы ее Тахир нес на руках. Зухре не нравится, когда соседи это видят." "Ну, молодежь, вам все можно, не стоит стесняться, нам это очень нравится,"— убеждала она.
   Улица Токарная застроилась, можно сказать, на кладбище, старом, заброшенном. Всего было 10 домов. Мы жили по четной стороне и были последними, от нас шла тропинка через кладбище, по которой нам было ближе ходить на работу в центр. Так что, когда мы шли через кладбище, нас никто не видел и только ближе к дому нас хорошо видели из дома номер 5, дома номер 3 и с нашей стороны из дома номер 8, Хиталенко, где жила украинская семья, раскулаченная в 1930-м году на Украине: мать (отец умер), сын Алешка с женой Катей и годовалым ребенком, и Нина, дочка, училась в 10-м классе. А старшая дочка Мария жила в другом конце Чимкента замужем за татарином, а работала в этой же центральной сберкассе, куда я поступила. Я так была рада, когда узнала, что она будет моим кассиром, а я ее контролером кладовой. Утром, 10-го ноября, в первый день работы на новом месте, Кадыров повел меня за барьер операционного зала и, подходя к каждому, называл мою фамилию. По вкладам и другим операциям было два контролера, а в середине между ними кассир. А дальше, контролер кладовой, это я, и кассир Маша, Кадыров назвал ее Хиталенко Мария Григорьевна."Вот это да!", обрадовалась я, "Это Ваши родные по Токарной, 8? А я живу Токарная, 10." "Знаю, мне Нина рассказала, что Якуб привез русскую жену, только не сказала, что работник сберкассы. А тут вдруг, прямо чудо, вот хорошо! Теперь я реже буду ходить к маме, а через Вас буду все узнавать о них. А то муж надоел уже:" И что ты там не видела, что без конца ходишь к ним?" Все. Один раз в месяц схожу и хватит," радостно заявила Маша.
   Кадыров дождался, пока мы закончили восторг и сказал:" Позже друг друга узнаете лучше, а для начала, чтоб вы знали, что Обл. Управление рекомендовало нам специалиста сберегательного дела, бывшего главбуха центральной сберкассы, закончившей Самаркандский финансовый техникум с дипломом "С отличием".  "Оооо," — прозвучало несколько голосов. А когда Кадыров ушел, вручив мне ключ и печать кладовой, сидевшая молча казашка кассир Каримбекова (ее называли Аней) встала, закрыла кассу с деньгами и подошла к нам.  Я собиралась спросить, что ей надо.  Аня же стукнула рукой по плечу Машу и, заглядывая ей в глаза, произнесла:" Так кому Галя роднее, тебе или мне?" Тут Лариса не удержалась:"О! Уже и родственники нашлись... а ты, случайно, не родственница Гале?" обращаясь к Нигматтулиной съязвила она и громко, на весь зал, рассмеялась. Каримбекова Аня обиделась, зашла в свою кассу, уселась и демонстративно заявила:" Смейтесь, смейтесь, а я вам ничего не расскажу. Подумаешь, умницы объявились."
   Тут громко постучали в дверь клиенты в коридоре, где висела наша вывеска
"Касса закрыта на два часа, идет передача." Они напомнили, что пора открывать. Клиенты с шумом ворвались в зал и образовали три очереди. В очереди к моему окошку стояла многодетная моя соседка узбечка, она, не веря своим глазам, всматривалась в меня и, когда я ей улыбнулась, она крикнула на весь зал, так, что все работники услышали:"Вааай, тут наша Зухра!"  Слышу Ларисын голос (ее окошко рядом с моим): "Ну и ну, только что познакомились с Галей, и вдруг она Зухра..." Первая рассмеялась Маша, за нею я, потом все пятеро. А соседка решила оправдаться:"Да, правильно, ее зовут Галяхон, а муж у нее Якубджан (по-узбекски). Когда они идут вместе, такие молодые, такие красивые, так любят друг друга, что настоящие Тахир и Зухра, их все соседи так называют, и я тоже," закончила соседка. "Вы с самого утра в коридоре стояли?" спросила я. " Да." ответила она. Я обратилась к очереди:"Скажите, есть в очереди еще многодетные матери? Нет? Значит моя соседка одна. Если вы не возражаете, давайте пропустим ее без очереди. Сама я не имею права этого делать, но если вы разрешите, то она скорей дойдет домой, у нее такие маленькие дети, а муж на работе." "Да, конечно же, пусть подходит к окошку. Что мы, не понимаем, что ли?"  Две минуты и мы с Машей выдали ей пособие по списку и материнской книжке и она раскланялась очереди, потом нам и, радостная, быстро пошла домой.
   Мы за пол часа всех отпустили. Все были довольны. Оставшись наедине с Машей, я сказала, что напрасно все смеялись над Аней, по моему, Аня серьезная женщина и не может врать, да и зачем? "Мне очень интересно узнать, каким образом она считает себя моей родственницей. А Вам интересно?" Маша:" Во-первых, не надо меня называть на "Вы", а во-вторых, я это сейчас организую, "и подошла сперва к Ларисе, а потом к Нигматтулиной Соне (Сония по-татарски). Я предложила помочь разгрузить к ним очередь, но девочки отказались:"Спасибо, мы сейчас сами управимся. Через 20 минут перерыв, люди об этом знают и никто больше не зайдет."  Без 5 минут 12 часов всех отпустили. Аня складывает по пачкам купюры и мелочь. Соня и Лариса с обеих сторон ее окружили. Начала Лариса:"Аня, ты не обижайся, что мы смеялись, ты же нас знаешь..." А Соня:" Ты же нас простишь, правда? Мы же друзья... Осталось пять минут до перерыва, ты нам расскажешь, как ты знаешь Галю.""Да. Я знала заочно Галю. У Якуба есть старший брат Абдулла, он женат на моей двоюродной сестре Хатире. От нее я все знала, что она русская, окончила финансовый техникум и работала гл.бухом около Самарканда. Что Галя невеста Якуба, и Якуб просил разрешения жениться на Гале, а если родные не разрешат, то он женится на ней в Самарканде и не приедет. Они, родные, испугались и разрешили, но чтоб обязательно приехали жить к ним, в Чимкент. Вот и все. Неверующие Фомы!" кончила мусульманка Аня словами из православной библии. Все рассмеялись опять.                Кроме Ани и меня все ушли.
   Я сказала Ане, что у меня кроме лепешки и сахара ничего нет. Она сказала, что ничего и не надо. Заварка есть. Найдется и еще кое-что. Аня рассказала мне, что у нее есть ребенок, муж работает инструктором в Райкоме, живут в государственной двух- комнатной квартире. Знает, что Хатире достается жизнь нелегкая. Свекровь Таджигуль ничего по дому не делает с тридцати шести лет. Вся тяжесть легла на Хатиру, она лепешки печет по сорок, пятьдесят штук, на два дня хватает, она кипятит огромный самовар для чая, стирает всем, убирает все комнаты, сажает, полет и на базар ходит. Я ей рассказала, что они хотят, чтобы я отдавала всю зарплату. Как я буду жить, не знаю. Якуб, как свой сын, он все потребует, ему не откажут и накормят. А как буду я обходиться с одной маленькой лепешкой в день? Я же сегодня целый день голодная, утром дома чай, сейчас в обед чай, а вечером, не знаю. Аня сочувственно качала головой и подсовывала мне жирные баурсаки, видно, оставшиеся от праздника. С чаем и с сахаром они были вкусные. Аня мне постоянно твердила:"Ни в коем случае не соглашайся отдавать им свою зарплату. Они же хотели, чтоб ты сидела дома, не работала, так ведь? Мне Хатира рассказывала на днях, на базаре... Хватит им одной рабыни Хатиры, у нее нет никакой специальности, а ты на любую финансовую работу можешь пойти, тебя везде примут."
   На другой день я рассказала Яше, что я не выдержу "утром чай и в обед чай." Он, ни слова не сказав, пошел прямо к матери; не прошло и 20 минут, несет маленький казанок литра на два, наши чашки и ложки, вилки, кружки и сковородку. "Мама согласна, чтобы мы жили и питались отдельно," — объявил Яша, "А эта комната с кухней для нас. Теперь ты будешь готовить еду сама. И продукты будем покупать сами. Ты довольна?" "Конечно,"— просияла я. "Не вижу, не вижу," —сказал он.  Я подошла и поцеловала его в щеку. "Это уже лучше, но я бы поцеловал вот так..."— и он схватил меня, закружил быстро-быстро и шлепнулся вместе со мной на убранную кровать.