Сказ о том, как Емеля на остров Буян летел

«По щучьему велению, по моему хотению, будь!»

В бадейке появилась Щука и начала мягко увещевать:
- Да и на что оно тебе сдалось, голубчик?
- Ничего ты, рыба, не понимаешь! Гложет меня тоска дальних странствий! Хочется приключений, романтики, чаек за кормой! Чтобы по воле волн несомый ветрами удалялся мой парус в неведомые края!
Щука покачала головой, притом что на морде ее отчетливо читалось «такое не лечится».
- Книжек ты что ли начитался про Робинзона Крузо?
- Да что Крузо? Просидел двадцать лет на своем островке! Никакой фантазии! Вот если бы у меня был такой островок!
- Да какой островок! Ты ведь без моего веления палец о палец не ударишь! Не то чтобы там кокос собрать или рыбы наловить. Ты там с голоду окочуришься, родимый! И будешь меня дергать почем зря!
- А не буду!
В глазах Щуки мелькнула искорка задора.
- А на спор? – ответила она в тон.
- А на спор! На что спорим?
- А вот на что. Если я тебе все это путешествие устрою, ты меня обещаешь не дергать. Я рыба русская, мне на острова взад и вперед мотаться некогда. Плыви себе с миром хоть на Канары, хоть на Сейшелы, хоть на самый на остров на Буян! Но когда ты там окажешься, я тебе, браток, ничем не помогу. Захочешь есть – поймай, налови, собери. Захочешь избу – построишь избу. Захочешь развлечений – сам себя будешь развлекать!
- Но Щука… что-то я не очень улавливаю, в чем спор.
- А вот в чем. Если ты меня хоть раз на этом острове попросишь, верну я тебя, горемычного, обратно, в землю русскую, в царство Салтаново, и больше не будет тебе никаких приключений и путешествий дальше соседней деревни! Разве что своим ходом, и исключительно на общественном транспорте!
- Хм, хм, - засомневался Емеля. – Суровые ты ставишь, однако, Щука, условия. Ну а ежели я тебя ни разу не попрошу, чего тогда мне-то будет?
- А ежели ни разу не попросишь, к примеру, за год, исполню я тебе три твои любые желания.
- Да это же чистой воды грабеж! – запротестовал Емеля.
- Ничего не грабеж. Я между прочим вообще тебе помогать не обязана! Я между прочим делаю это исключительно из благодарности и исключительно по доброй воле! Так вот по доброй воле я тебе и советую, - нечего тебе делать на всяких энтих островах!
Емеля вздохнул.
- Да не могу я здесь, Щука! Пойми, тоска меня гложет. Нет мне отрады.
- Конечно. Целыми днями на печи, еще б тебя тоска не глодала. Ты бы пошел в поле, попахал, потом наколол бы дров, принес воды из колодца, в кузне бы молотом помахал, да забор новый построил – вот и была бы тебе отрада, когда вечером у печки сядешь!
Емеля ничего не сказал, только посмотрел грустно.
- Ну чего тебе надо? - продолжала читать мораль Щука, - Были у тебя уж и царевны, и княжны, и даже одна немецкая фройлена! Замок какой у тебя был, пока ты его в карты не проиграл! Уважение было в народе, пока на своей печке не стал ездить в праздник по площади! Да… чего там, тебя и сейчас многие уважают, несмотря ни на что. Сказки про тебя вон сочиняют, песни. Мультик даже какой-то сняли.
- Нет, Щука. Я, может быть, иной раз добротой твоей и злоупотреблял, было. Но нет в них счастья – в замках и дворцах каменных. Больше заботы, как их содержать, да как обустраивать. А княжны эти все и царевны – зануды ужасные. Все расфуфыренные, напудренные, а разговоры у них все о шмотках да о косметике. За душу и не поговоришь с ними! Пошел вон недавно с одной княжной на болото, а она « я промочу ножки, я устала. Здесь дурно пахнет, какая гадкая ряска…» Никакой тебе романтики! И на что они, княжны такие!
Тут Емеля заметил, что Щуки уж рядом нет, и разговаривает он сам с собой.
Он вздохнул, перевернулся на бок. Видимо, ничего из этого разговора не вышло.
Втянул Емеля голову под одеяло, закутался. Но все равно откуда-то дуло. Он неохотно поворочался и понял, что придется вставать. Приоткрыл один глаз. Крыши не было. Наверное, заснул пока печь куда-то ехала. Но какое странное небо, какие близкие облака!
Емеля повернулся и в ужасе замер, схватившись крепко за печь руками. Он летел над морем на огромной высоте, во все стороны расстилались безбрежные воды. Облака были совсем близко, и ветер дул нещадно.
Емеля сообразил, что к чему, не сразу, но как только сообразил, сплюнул с досады.
- Щука, ты ж корабль обещала!
Ответа не последовало.
- А если б я отсюда свалился во сне?!
Ответа опять не было. Емеля испугался не на шутку. Печь у него была большая, так что если лежать спокойно, особой опасности не было, но все ж под ним разверзлась пропасть версты в две.
Рука случайно нашарила кусок бумаги. Емеля раскрыл записку:
«Кораблей, как ты просил, не было. Да и управлять кораблем команда нужна и специальные знания, которых нет у тебя, голубчик. Поэтому не обессудь. Печь откликается на простые команды. Пошла, печь, ниже – снижается. Пошла, печь, выше – взлетает. Пошла, печь, медленно, замедляет ход. В ларце у трубы каша и кринка молока. На первое время тебе хватит, а дальше уж сам, родимый. Всё как просил. Будет и тебе и романтика, и полные штаны восторга. Ну, бывай! Твоя Щука.»
Емеля непечатно выругался.
Поворачивать назад было поздно. Он помнил, на что они с щукой поспорили…
- А ну, пошла, печь, ниже, - тихо сказал он.
Печь снизилась метра на два.
- Тьфу, ты, дура, намного ниже, говорю, - рассердился Емеля.
Печь жахнула вниз так, что он едва на ней удержался, уцепившись за трубу. Над океаном разнесся пронзительный Емелин крик…

Однако к вечеру он вполне с управлением печи освоился и даже стал закладывать лихие виражи. Печь чудесным образом топилась, от нее шло приятное тепло. Емеля даже стал любоваться красотой океана. Но его настораживало, что за весь день внизу не показалось никакой земли, ни островка, никакого клочка суши.

К середине второго дня он задумался над направлением полета. Познания в астрономии и географии были у него неважные, так как Емеля предпочитал рассматривать комиксы и картинки с голыми девушками, а не учебники по географии и астрономии.
Однако и он понимал, что путешественнику обязательно нужна карта.
- Вот, печь, мне бы карту какую и компас,  - сказал он.
Ответа не последовало.
- Куды ж мы летим-то?
Ответа не было по-прежнему.
- Окиян большой, островов мало, - стал рассуждать вслух Емеля. – Ежели так все время прямо лететь, можно и ни одного острова не встретить…
Однако эти размышления долго ему не давались.
Емеля был, что называется, интуитивным оптимистом. Он чувствовал, что рано или поздно все равно будет все хорошо, даже если и сейчас все хреново. Поэтому он бросил думать о трудностях пути и стал петь:

Лечу я над океаном,
Далеко видать,
У меня большая печка –
Дом мой и кровать!

Вижу я такие дали,
Не сказать в стихах!
Никогда ты не увидишь,
Сидя в деревнях!

Стихи были не самые выдающиеся, поскольку Емеля и поэт был не самый выдающийся, но так как придумывал он все на ходу, точнее на лету, получалось выразительно. А поскольку у Емели еще и слуха не было, а пел он громко, от души, с надрывом, что называется во все горло, пение разносилось над океаном на многие версты.
На пение это прилетела к нему большая белая птица и с тоской в глазах произнесла:

- Ох, Емеля, ну и достал же ты! Выполню одно твое любое желание, только угомонись, пожалуйста.
Емеля усмехнулся.
- Да ты видать, птица, не знаешь, с кем дело имеешь! За одно желание-то я и на другой бок не повернусь, не то что петь не перестану! У меня можно сказать, душа поет!
- Это ты не знаешь, с кем дело имеешь, наглец! Я – Чайка одинокого полета. И никогда мне еще так не грубили!
И птица решительно вознамерилась лететь дальше.
Тут Емеля опомнился и быстро сказал:
- Ты это, Чайка одинокого улета, не обижайся! Мы люди простые, грамоте не обучены, этикет не ведаем. Давай, ладно твое одно желание, а то мне и самому петь уже надоело.
- Вот это другой разговор.
- Дай мне пожалуйста, компас и карту, чтобы я знал, куда лететь. Мне бы островок какой найти, красивый, можно даже не очень красивый, но чтобы фрукты всякие росли, пляж там, лесок.
 - А ты не тот ли Емеля, который Щуку волшебную спас?
- А тот, как узнала?
- Да я много чего знаю. Что ж ты сразу не сказал? Ну да ладно, вот тебе карта и компас.
И на печи рядом с Емелей появились карта и компас.
- Здорово! – сказал Емеля.
- Мы сейчас вот здесь, - птица клювом показала точку на карте. – К западу отсюда есть остров Буян. Там, правда, пляжа нет, но тебе понравится.
- Я вообще-то с пляжем островок хотел, купаться там, загорать…
Но птица уже взлетела, и на лету, обернувшись, крикнула:
- Там встретишь сестру мою, Царевну Лебедь, через три года!..
Емеля озадаченно почесал в затылке. Что он знал об острове Буяне?
Сослали туда царицу вроде за то, что царю изменяла и ворожбой занималась. Темная какая-то была история… А потом еще Федот-стрелец туда ходил, привез оттуда чудо заморское, которое говорило человеческим голосом, но было при этом само невидимое.

Про Царевну Лебедь он не слышал. Хотя знал про другую волшебницу, что умела обращаться голубкою. Кажется, она тоже сейчас на Буяне.
- А интересная там, небось, компания, правда, печь? – спросил он. – И рассмотрев карту внимательно, добавил. – А ну давай лети на норд-вест-вест.
Печь, хотя до этого ни на один вопрос Емели не отвечала, и вообще разговаривать не умела, тут не выдержала:
- Куда еще лететь? Скажи, изверг, по-русски!
- Во-о! – удивился Емеля. – Так ты говорящая?
- Нет! – отрезала печка.
- Это, значит, ты скотина, все слышала, что я говорил?
Печь не отозвалась.
- Иль показалось мне? – размышлял Емеля вслух. – Ну, конечно, раз ты команды слышишь, ты и все остальное слышишь. Как я, дурак, не догадался? Вот и вправду люди говорят – дурак. А я еще о своих сокровенных мечтах вслух говорил…
- Тоже мне мечты какие, - фыркнула печка, - с княжной на сеновале…
Емеля ударил печку лаптем так, что с нее штукатурка посыпалась.
- Молчи, раз не говорящая!
- А то – что? Разберешь меня на кирпичики? Трубу сломаешь? И полетишь дальше на своих двоих? Столько лет надо мной издеваешься, изверг, а теперь еще виражами замучал! Я тебе печь, а не спортивный ероплан!
Емеля замолчал от удивления.
Печь, кажется, даже всплакнула.
Тогда он сжалился.
- Ты это, печь, ладно, не сердись, я виражами не буду. Лети на Буян потихоньку, чтобы не внапряг, мне ж только дотуда и надо. А потом отдохнешь, постоишь, я тебя побелю заново, дымоход подправлю.

Печь вздохнула и полетела куда просят. Больше она с Емелей не разговаривала. Так что он потом и понять не мог, не пригрезилось ли ему это все. Пробовал и петь противным голосом, и команды давать непонятные – ничего не помогало.

Долго ли коротко, быстро сказка пишется, не быстро дело делается, прилетела печь на остров на Буян. Островок был не большой и не маленький, но все же больше, чем Емеля о нем в начале думал.

Достал карту, сверил-ка..
Нет, не Америка!
Остров Буян! Будь он окаян…
Может в карте какой изъян?

Леонид Филатов

Сделал Емеля круг на своем летательном аппарате, чтобы лучше приглядеться. На берегу несколько изб стояло, не сказать, что хоромы, но ладные. С холма лесенка вела, так вообще загляденье, и рядом даже нечто вроде фонтана. В другой стороне лес опять же довольно дикий, так что если надоест с народом общаться, можно и туда пойти.
Для печи, правда, дорог на острове почти не было, ну так она и по бездорожью хорошо ездит…

Имелись однако у острова и недостатки. Никакого пляжа Емеля не углядел, сколько ни вглядывался. Ни одной пальмы тоже не было. Ни тебе кокосов, ни тебе бананов, ни тебе ананасов. Что касается красивых полуобнаженных дев (именно их почему-то представлял Емеля в связи с островами), то и с этим обстояло неважно. Увидел он лишь двух девчушек, стиравших в ручье белье.

«Какая отсталость!»- подумал Емеля. – «Надо им стиральную машинку у Щуки попросить».
И тут вдруг у него ёкнуло. Не получится ведь у Щуки теперь ничего просить! Взгрустнулось ему не по детски. Пожалел он, что такое неудачное пари заключил, но вспомнил Щукины слова «Ежели ни разу не попросишь, к примеру, за год, исполню я три твои любые желания»
Вот, значит, надо только год продержаться! А потом будут и три желания. И на первое уж он точно этим девкам стиральных машинок попросит. Да и не им только.…
Настроение слегка приподнялось.
Емеля отдал печи команду на посадку и принял благородный вид. То есть сел на печи, словно барин, закинув ногу на ногу и лениво на трубу полуоблокотившись.

Однако рассчитанного впечатления на буянцев произвести не вышло.
Люди кто работал в огороде, кто строил дом, а кто чинил какие-то снасти на пристани или подметал дорожки. На его печь посмотрели с интересом, но продолжали работать так, словно летающие печки здесь были делом не то чтобы обыкновенным, но не настолько уж выдающимся, чтобы из-за них бросать подметание дорожек.

Приземлился он не слишком аккуратно, так как думал больше о внешнем эффекте, а в результате не вписался в улицу и сломал чей-то заборчик. Совсем не так ожидал он прибытия на Буян!…
Издали на него поглядывали двое мальчишек, которым было, конечно, интересно. Но подойти они не решались. Из дома, рядом со сломанным заборчиком, выбежала женщина.
- Это ж такое! Если тебе на печке с неба, можно и забор ломать? А ты его тут строил? А ты эти цветы сажал?!
- Да я что, я ж нечаянно! – замялся Емеля. – Ненарочно я.
Надо сказать, подобные инциденты с ним случались и раньше, так как печь вообще особой маневренностью не отличалась.
- Я поправлю, - сказал он. – По щучь… тьфу ты! – Он снова опомнился. – Я это… новый забор построю…
- Да ты построишь, того гляди! – не унималась женщина. – Видно, каков строитель! Вот пожалуюсь князю на тебя!
Издали шел мужичок, коренастый и основательный, в кафтане, с небольшой бородой.
- Да угомонись ты, Настасья! – сказал он. – Кто ж так гостей встречает? Человек с дороги, не евши, не пивши, а ты сразу ругатню ругаться! Поставлю я тебе забор!
И остановился напротив Емелиной печи.
- Какое интересное летательное средство! Меня Левша звать, - представился он.
- Левша? Оружейник? Тот самый?!
- Кузнец, - уточнил степенно Левша. – Хотя тут по всякому ремеслу приходится...
- А я Емеля.
- Что ж, слышали. Добро пожаловать на Буян! Ты к нам в гости али насовсем?
- Да я это…  не решил еще.
- Ну и ладно. Чего разговоры говорить на ходу? – Левша оглянулся на мальчишек, которые подошли ближе. – Ты, Федька, дуй к Василисе, пусть харчей на стол накроет, скажи, гостя приведу. Да не обычного гостя, с самой Салтании! А ты, Васька, беги к князю, скажи, что за человек у нас на острове! Давайте, живо, одна нога здесь, другая там!

В доме у Василисы и Левши все было ладно и разумно устроено. Мебель резная, скатерки вышитые, занавесочки аккуратные, на стенах росписи – сказочные звери и птицы. Подумал было уже Емеля у щуки такую же избу заказать, но тут вспомнил ситуацию и опечалился.
Однако Левша словно угадал ход его мыслей.
- Тут у нас изба одна есть. Можешь ее занимать. Место красивое. И изба почти хорошая, только подремонтировать немножко надо.
Это «подремонтировать немножко» слегка Емелю насторожило. Но он особенного внимания не обратил, будучи увлечен угощениями Василисы. После многодневного путешествия, в течение которого питался он исключительно кашей, домашняя еда радовала как ни что другое.
Василиса же рассказывала об острове, быстро меняя перед Емелей новые блюда:
- А вот интересно, почему ты на Настькин забор угодил. Есть в этом, должно быть, какое-то провидение.
- Да какое провидение, Василия, - покачал головой Левша, - с такой высоты куда только не угодишь. Хорошо, что еще не в болото попал.
- Настасья одна живет, - продолжала Василиса, не обращая внимания (гость кивал). – Замуж бы ей пора, да все не складывается в личной жизни.
- Конечно, кто ж ее возьмет с таким характером! - вставил Левша.
- Да погоди ты! Характер у нее в общем не такой уж и плохой. Волшебству обучается у Марьюшки.
- У Марии-голубки? – переспросил Емеля.
- Ну да, у нее. – улыбнулась Василиса. – Марьюшка она в волшебстве искусница и умелица большая. Вот и ты про нее слышал.
- Как не слышать? А нет ли у вас на острове царевны Лебеди?
Левша и Василиса переглянулись.
- Про царевну мы от Марии как раз и слыхали. Но никто никогда ее не видел. А ты от кого слышал про нее?
И рассказал Емеля про птицу-чайку. Только последние слова ее не сказал, так как не запомнил, через сколько лет Царевну Лебедь чайка встретить обещала.
- Что ж, - сказала Василиса задумчиво. – Раз чайка тебе дорогу на наш остров показала, стало быть, ты здесь неслучайно. На остров-то наш так просто не попадешь. Можно лететь меж облаков иль плыть по морю, да воды в другие места приведут, будь у тебя хоть карта, хоть компас. Туман волшебный наш остров от остального мира ограждает, а вот пролетел ты его и даже не заметил.
- Так это… спал, - развел руками Емеля.
Левша улыбнулся.
- Ну что ж, про волшебство разное тебе Мария больше расскажет. А Левша тебе покажет новый дом, - сказала Василиса.
Емеля поблагодарил хозяйку за гостеприимство, но напоследок неизвестно зачем спросил:
- А что – нет у вас на острове маленького какого-нибудь пляжика?

Изба Емелю не воодушевила.
По углам висела развесистая паутина, половицы кое-где проломились. У крыльца из четырех ступенек были целы лишь две. Левша сказал, что поможет с ремонтом, но по всему было видно, что он собирался именно помогать, а не делать за Емелю все.
В общем, прибывший отыскал в кладовке тюфяк, кое-как выбил его палкой и постелив на кровать, улегся. В таком положении размышлял он какое-то время над смыслом жизни, но его отвлек деликатный стук в дверь.
На пороге стояла стройная рыжеволосая женщина с улыбчивыми зелеными глазами ведьмы. Хотя Емеля не видел до этого Марию Умелицу ни разу, он ее почему-то узнал.
- Привет, Мария.
- Привет, Емеля. Обустраиваешься?
- Ну да. Вроде того…
- Но волшебство не используешь. Почему?
Она смотрела в глаза прямо. Лукавить было глупо.
- Мы с Щукой пари заключили, - сказал Емеля, словно извиняясь. – Смогу ли я год прожить без волшебства…
Мария прикрыла ладошкой рот, чтобы не рассмеяться, но Емеля все равно увидел.
- Понятно, - озорно сказала девушка. – И значит ты теперь… (Она снова хихикнула) обходишься своими силами... Ты извини, что я так. Я про тебя слышала.
- Я про тебя тоже слышал, Мария. Отчего Салтанию покинула? Многие люди твою доброту вспоминают.
- С царицей Натальей дружила я с давних пор, - просто ответила Мария. – Вот и сейчас, когда царица к Салтану вернулась, а юный князь решил здесь остаться, пообещала помогать ему с островом управляться. В лесах существ разных много живет - лешие, русалки, водяные. Ты, надо полагать, знаком с этим народом?
- Да, есть малость. Война их согнала с мест…
- Да, согнала. А они теперь прибежище здесь нашли, на Буяне. Но самому то князю ладить с ними нелегко, а я так – вроде посла. – Мария улыбнулась. – И потом лечу, боль заговариваю, мази варю. Оберёги делаю. Но ты-то во всем не нуждаешься этом, знамо.
- Вот и не знаю я, Мария, теперь, в чем нуждаюсь, а в чем нет. Добрый совет никогда не помешал бы.
- Будет тебе совет. Только расскажи, что слышал о царевне Лебеди.

Емеля пересказал историю с чайкой.
- Она сказала «через несколько лет» или именно «через три года»?
- Ой, я точно не помню, - признался Емеля.
- Что ж ты самое важное и не запомнил, - всплеснула руками Мария. – Такую чайку может быть в жизни и увидишь всего один раз!
- Ну, уж не обессудь, у меня память дырявая. В общем, я тебе что знал рассказал, с тебя добрый совет.
Мария усмехнулась.
- А вот какой рассказ, таков будет тебе и совет. Избу прибери, вымети, половицы гнилые замени, крыльцо новое поставь, крышу залатай, да сад в порядок приведи. Там еще хорошие плодовые деревья остались, яблони, по два мешках яблок в хорошие годы давали, груши и даже один абрикос. А как хозяйство в порядок приведешь, так и девушки на тебя с интересом смотреть начнут!
Емеля покачал головой.
- А попроще никак нельзя?
Мария засмеялась.
- Попроще – только к русалкам. Они таких, как ты, любят. Заласкают и в болото утащат!

Емеля, однако, советом Марии воспользоваться не спешил и первые дни жил по-прежнему.
Гостеприимные островитяне его угощали, поэтому в еде и питье у него недостатка не было. Настасья, правда, при встрече бесцеремонно напомнила про обещание починить забор.
А Мария каждый раз спрашивала, когда он наконец возьмется за дело.
Но Емеля все больше гулял и наслаждался видами природы, а посмотреть на острове было на что. Были тут и обрывы приморские, где волны разбивались о крутой берег Буянов. Были и леса с ручьями и дебрями. Были и холмы красивые, и рощицы небольшие.
Только спокойно гулять Емеле не давали. То и дело кто-нибудь его просил помочь бревно донести или воды из колодца, а то и дров наколоть. Емеля к таким просьбам непривычный, хотя и соглашался по доброте душевной, но потом мимо этого дома уже больше не гулял. В результате его прогулки заводили все дальше в лес, где на восточной окраине острова селилась разная лесная «нечисть».
Там он вспомнил и про русалок, о которых говорила Мария. Нет-нет, да среди деревьев мелькало лицо, среди птичьего пения раздавалась одна странная нота, иногда находил следы босых ног, которые вряд ли были человечьими. А порой – лежащий в укромном месте веночек, что пах ряской и тиной, болотным туманом и лесными ягодами. Емеля лесного народа не боялся, он привык, что в Салтании эти существа вели себя тихо, так как между людьми и ними было перемирие, а кроме того его ограждало могучее щукино волшебство. Ему даже хотелось познакомиться с русалками поближе – и чем черт не шутит! – поухаживать за одной из них.
В народные суеверия он не слишком-то верил.

Однако после походов по лесам его ждала неухоженная изба с поломанным крыльцом.
Емеля понял, что оставлять так долго нельзя и обратился за помощью к Левше. С ним вместе они починили крыльцо за день. Правда, три четверти сделал Левша, но Емеля добросовестно подавал ему досочки, придерживал, и так честно вздыхал, что никто не посмел бы сказать, что он работал мало!
Ощутил Емеля редкое чувство удовольствия от работы и уверенности в себе. И на следующий день почти самостоятельно починил забор Настастье. Нельзя сказать, что сделал он это блестяще, но забор вполне стоял. Емеля рассчитывал на теплую благодарность – что Настасья в дом позовет и угостит чаем с вареньем, - а может и чмокнет в щечку, или более того, но вместо этого она с недоверием посмотрела на забор и сказала:
- Ну, сбасибочки.
- Всегда пожалуйста. Если что, - он хотел сказать, чтобы Настасья обращалась если что, но та прервала строго:
- Ты главное это… Больше не ломай!
И пошла в дом. Емеля расстроился такому прохладному приему.

Назавтра ушел он в дальнюю часть леса, подальше от неблагодарных людей. В воздухе стоял легкий туман, с болот тянуло запахом клюквы.
После двух часов блужданий он увидел русалку. Она стояла и причесывалась, глядя на свое отражение в воде. Русалка была голой и довольно симпатичной, только кожа отливала зеленым.
Емеля специально хрустнул веткой, чтобы его заметили.
Русалка повернулась, посмотрела и продолжила расчесываться, как ни в чем не бывало.
Емеля возмутился такому равнодушию. Подошел на несколько шагов ближе.
- Что ж, и не боишься? – спросил он.
- А чего, бояться надо? – спросила русалка, глянув на него вполоборота.
- Ну я не знаю, почему вы обычно от людей прячетесь?
- Да потому что люди достали совсем! – сказала русалка с возмущением. – Вот чего ты тут шастаешь? По уговору восток острова наш.
- По какому уговору? Что и ходить нельзя?
Русалка не ответила. Она повернулась к нему и улыбнулась. У русалки была красивая грудь, ничем не отличавшаяся от женской. И не менее красивые ноги. Вокруг бедер располагалось некое подобие набедренной повязки из листьев и ряски. И никакого хвоста!
- Да ходи… Если не боишься, - ответила она.
- А чего, бояться надо? – спросил он ей в такт.
- А я не знаю, почему вы, люди, обычно от русалок шарахаетесь?
Емеля засмеялся.
- ты совсем не страшная. Ты красивая!
Русалка подошла на пару шагов ближе.
- Какой-то ты не такой, - сказала она. – Не боишься. Не крестишься. Не материшься. Грибы не собираешь.
- Да не понимаю я ничего в этих грибах.
И он рассказал русалке, как он попал на остров Буян. И про Щуку, и про пари, и про то, что ожидал от острова большего.
Она сидела и смотрела задумчиво на воду.

- А нас выгнали. Люди плотину какую-то собирались строить для полива своих полей. Ну и сказали – в 24 часа выметайтесь. Потом мы с сестренками в заповеднике жили. Лих Болотный нас против людей настраивал, учил как лучше их в лес заманивать, губить…
- И много ты сгубила?
- Я? Да ни одного… Мне чего-то жалко было людей, глупые они. Но у сестренок это лучше получалось. Да только потом болото наше осушили и погибли две мои сестренки. А с третьей мы сюда перебрались, на Буян. Здесь уговор действует – мы людей не трогаем, а они нас. И вроде хорошо все.
- А если кто случайно забредает, тоже не трогаете?
- Так ведь не бывает случайно. Или ему что-то от нас надо, или дух лесной приводит, судьба или как это вы называете…
Емеле нравилось, как рассуждает русалка. Он словно невзначай дотронулся до ее спины, но тут же резко отдернул руку. Кожа оказалась холодной, скользкой, как у рыбы или лягушки.
Русалка ехидно улыбнулась:
- Что? Не понравилось? Так я же нечисть! Холодная, без сердца!
Емеля отступил на шаг, а русалка запела тихую песенку на своем языке. Потом она собралась уходить, но Емеля сказал.
- А можно, это… я еще приду?
- Ну вот… то нос воротишь, то свидание назначаешь. Не поймешь вас людей. А впрочем, приходи, лес не казенный, каждый где хочет ходит.

И стали после этого случая Емеля встречаться с русалкой. Странная это была дружба. Иногда Емеля русалке какие-то угощения приносил, иногда она ему красивую кувшинку или редкий лесной цветок.
Но за отлучки Емели в лес стали настораживать жителей Буяна. Первой тревогу забила Настенька. И вот однажды на лесной тропке, когда Емеля спешил к русалке на свидание, она откуда ни возьмись появилась.
- По русалкам, небось, шастаешь? – спросила Настасья прямо, без обиняков.
- Ну а твое какое дело? Или опять забор нужно починить?
- Забор у меня в порядке, - сказала Настя с ехидцей, - а вот у тебя чердак, похоже, прохудился. Ты с кем связался, обалдуй! Она ж тебя в болото утащит, утопит. Они даже иногда если зла не хотят, поневоле у них получается, натура такая. Вот, к примеру, в любовь между кошкой и мышью ты бы поверил? Любовь любовью, а инстинкты не денешь никуда. Сегодня добрая, завтра – добрая, а после завтра – цап-царап! И поминай, как звали соколика!
- Ну а тебе что с того? Благодетельница тоже нашлась! – насупился Емеля. – С русалкой хоть поговорить можно, а с тобой и не поговоришь вовсе. Дай пройти!
И он решительно пошел дальше. Хотя некоторые сомнения закрались, и в одну из следующих встреч, когда они сидели с русалкой в обнимку в укромных зарослях, он возьми и спроси:
- А правду ли про русалок иные люди говорят, что некоторые из них мужчин, которые им нравятся, затаскивают в воду?
Русалка отодвинулась и посмотрела осуждающе.
- Знала, что спросишь…
Емеля пожал плечами.
- Ну вот, скажи, разве я страшная, разве по мне скажешь, что я могу живого человека – и в воду?
- Так ведь я это… не про тебя, я вообще… чисто теоретически…
- Вот и дружи после этого с людьми! А ты знаешь, что иногда люди с русалками делают? Что во время этой самой войны, после которой весь порядочный лесной народ из Салтании уехал, некоторые русалок, я извиняюсь, ели?!
Емеля промолчал.
- Ладно, чего былое ворошить… Всякое бывало. И затаскивали, и топили. Но обычно все-таки не тех, которые нравятся… А вообще русалки, они, знаешь ли, по характеру мстительны. Мужчине ему что, ему по весне погулять хочется, с женой скучно, девок красивых мало, он и идет в лес за приключениями. А русалки натуры романтичные, им все верится в высокую и чистую любовь с человеком. Мужчина же потом опомнится, протрезвеет, покается, и говорит, «дорогая подруга, извини, ошибка это была». А она, что ж, ошибка так ошибка, разойдемся миром. Но напоследок я тебе хочу свидание устроить, такое, что ты надолго его запомнишь. И у мужчины сразу глаза загораются – если напоследок, то почему бы и нет! А она купаться его зовет, от бережка подальше, подальше…
Русалка хищно улыбнулась.
- Вот значит, как! – сказал Емеля.
- Так, милый! – русалка виновато развела руками. – Искупаться хочешь?
- Да ты знаешь, лучше в другой раз как-нибудь…

С тех пор, хотя Емеля с русалкой по-прежнему дружил, встречались они реже.
Емеля же понемногу привык к жизни на острове, освоился. Печь его по-прежнему слушалась и ездила, куда он скажет. Иногда катал он на ней ребятишек, правда, иной раз, просил, чтобы они ему за это огород вскопали или принесли воды. Но совсем работы не чурался, и даже сам стал удивляться этому.
Через полгода после прибытия на остров Буян встретилась Емеле Мария-Умелица.
Надо сказать, что хотя Емеля Марию уважал и относился с симпатией, он как-то ее старался избегать. Дело в том, что на острове был обычай в помощи не отказывать, а Мария, если Емелю видела, почему-то всегда вспоминала «ой, ты знаешь, там у Петровых колодец надо помочь выкопать…» или «а знаешь, Емеля, там у рыбаков сегодня лодку о камни разбило, починить бы» или «Настеньке бы дров натаскать, а то ей одной тяжело!»
Это «Настеньке бы…» раздражало его особенно. Настенька сама никогда его после случая с забором ни о чем не просила, но другие за нее просили с завидной регулярностью. Она же становилась, надув губки и всем своим видом выражала «ну что, пришел? соскучился уже,  что ли?» и когда он прямо спрашивал, не нужна ли помощь, так загадочно отвечала «да могу, в общем, и сама справиться…»

А тут Мария возьми да спроси:
- Ну как, Емеля, нравится тебе на острове на Буяне?
- Да ничего… Жить можно! – сказал он, улыбнувшись. Он нес из леса бревно, из которого можно было сделать столб для сарая.
- А чего бревно сам тащишь, а не на печи везешь?
- Да узенькая тут, блин, дорожка. Еще задену печью чей-нибудь опять забор…
- А, понятно. Так что тебе тогда чайка сказала, не вспомнил?
- Не-а, - покачал головой. – Вот только давно тебя спросить хотел, отчего люди и лесные существа не могут друг с другом в мире жить? Ты ведь живешь.
- Я ведьма. Лесная кровь есть во мне, али не слышал, что люди говорят?
- А нельзя ли этому как-то научиться?
- Научиться-то можно. Да только зачем тебе? С русалками ты и так дружишь.
- Да все равно я для лесного народа чужой. А так мог бы…
- Что мог бы? С русалками любиться и не боятся, что утопят? – Мария фыркнула в кулак. – Ты уж извини, что я так прямо.
Емеля повернулся и хотел пойти мимо.
- Не обижайся, - окликнула его Мария. – Каждый по своему на своем месте хорош! Хочешь добрый совет? Иди своей дорогой, будь собой, слушай всех, но делай все равно по своему! Люди о тебе хорошо говорят, ты им такой, как есть, дорог! Не каждому стать суждено царевичем, воином храбрым или магом великим! Ты – Емеля, любим тебя таким, каков ты есть!
Емеля оглянулся.
- Чайка сказала, что встречу я сестру ее, Царевну-лебедь, через три года.
Мария кивнула.
- Это хорошо! Я тебе тоже секрет открою. Между людьми и лесным народом вражда давняя, и я ее остановить не могу! Она может! Потому и жду Ее!
Емеля остановился.
- Значит, будем ждать ее вместе.
Мария окликнула.
- Только пусть это будет наш секрет. Никому не сказывай. Даже и Ей самой, когда появится.

Так и остался Емеля жить на Буяне. Не хочу разочаровывать читателя, но с Настенькой у него ничего толком не вышло. Да и с русалкой тоже.
Встречался он долго с ними с обеими. Говорили, что с Настенькой он даже как-то летом провел несколько дней в шалаше, но потом поругались они из-за какого-то супа, а поскольку у Настеньки характер был не подарок, история дальнейшего развития не получила.
А иные говорили то же самое про Емелю и русалку. Но что мы будем чужую личную жизнь ворошить?

Емелю на острове любили.
Ближе всего он сошелся с Левшой, дружили крепко. Левшу он даже иногда на печи подвозил, больше никому из островитян не позволял такое, только детям. Даже Настеньку к печи не подпускал близко.

А когда год прошел и настало время просить у Щуки три желания, то попросил он у нее:
Настеньке (и тем двум девчушкам, что белье стирали) по стиральной машинке. 
для Левши инструменты новые, заморские, немецкие.
а для русалки коралловые бусы. (ну не было рядом с островом Буяном кораллов!).
И подаркам все были рады.

Щука же, исполнив желания, явилась Емеле в бадейке с водой и сказала:
- Скромно ты, однако, братец, в этот раз! Ожидала я, что попросишь новый дворец али замок! А ты даже кафтана нового не попросил! Что не для себя просишь, а для других – это похвально.
- Привет, Щука! Как дела?
- И когда это ты еще делами моими интересовался? Прямо не узнаю тебя, братец! Значит, все-таки не зря ты сюда летел, и климат местный тебе на пользу! Ну да ладно, раз такое дело, в следующий раз через год можешь пять желаний попросить! Да проси с умом! А дела мои потихоньку – работать много приходится. Иные думают, раз волшебница, то сиди себе и в ус не дуй, ан нет, не все так просто! Ну ладно, бывай, Емеля, удачи тебе!

И стала удача Емелю посещать.
А что дальше было, вы и так знаете, коли сказку о дивном острове Буяне читали.

Такая вот история.