Милонга

В декабре я побывала в Буэнос-Айресе и там, как и многие туристы, почти все вечера мы проводили на милонге - танцевальных вечерах, где танцуют только танго. Опишу один из таких вечеров.
Большой зал уставлен по периметру столиками, в длинных скатертях играет ветер, впрочем не с улицы - его производят несколько огромных вентиляторов, укрепленных на стенах. Зал украшен потемневшими от времени картинами в тяжелых золоченых рамах - невозможно их хорошо рассмотреть, но кажется на них изображены сцены из жизни индейцев.

Женщины сидят с одной стороны зала, а мужчины - с другой. На танго приглашают взглядом. Говорят, что это для того, чтобы не оскорблять мужчину прямым отказом - вначале пара устанавливает контакт глазами. Но мне кажется, что на это есть и другая причина. Предположим, мужчина проходит через весь зал, приглашает понравившуюся ему женщину, а та по какой-либо причине отвечает отказом. Он приглашает другую женщину, но той уже неудобно соглашаться - возможно ей не хочется быть "номером 2", ведь вначале он выбрал не ее! Мужчина еще больше унижен. Станет ли он вообще кого-нибудь приглашать в этот вечер? Сколько женщин, которые хотели бы просто потанцевать останутся без партнера? Так много разочарований из-за такой мелочи, как приглашение на танец. Поэтому приглашение взглядом - весьма остроумное решение.

Недалеко от нашего столика фланирует молодой человек, бросая взгляды на мою подругу Рейчел. Она изучает потолок - "Не хочу с ним танцевать." Рейчел танцует только со своим парнем или с пожилыми мужчинами: ее Эдуардо - очень ревнив. Рейчел родом из Шотландии, раньше работала бизнес-консультантом. В 42 года увлеклась танго и закончилось это увлечение переездом в Буэнос Айрес и любовью к местному мачо. Поэтому мы сидим на третьей стороне зала - за этими столиками сидят пары, таких как мы не очень-то охотно приглашают танцевать - можно нарваться на неприятности. Эдуардо же шепчет мне на ухо "передай Инессе, пусть посмотрит на меня." Инесса увлечена разговором с соседкой, но Эдуардо чувствует себя обязанным потанцевать со всеми женщинами, что сидят за его столиком, а Рейчел - нет, Рейчел совсем не ревнива, она лишь безмятежно улыбается.

Приходит и моя очередь танцевать с Эдуардо. Пригласить меня нетрудно - я глазею по сторонам, стараясь ничего интересного не пропустить. Эдуардо чувствует себя королем - мы выделяемся на фоне местных красавиц и ростом, и одеждой, и европейской внешностью, что для аргентинцев немаловажно - чем светлее кожа и волосы, тем более высокий статус у женщины. Одеться мы постарались так, чтобы не выпадая из танго-стиля, тем не менее не выглядеть вульгарно. Эдуардо ведет меня так, что можно полностью расслабиться. Хотя я не умею выделывать всякие сложные движения, но и колодой на каблуках себя совсем не чувствую, а ведь я совсем не танцую. Танго принято танцевать сериями - несколько танцев с одним и тем же партнером, поэтому когда один танец заканчивается никто не расходится, а все пары начинают что-то оживленно обсуждать между собой. Наверное существуют определенные темы разговоров для этого случая, иначе я не могу представить, о чем можно так эмоционально говорить с незнакомым человеком.

Среди многих танцоров  выделялется пара молодых людей, при взгляде на которых я сразу решила, что это европейцы: возможно профессионалы бальных танцев, либо любители, но спортсмены высокого класса: наверное приехали в Буэнос Айрес пропитаться духом танго. В перерыве они выходят на середину зала, чтобы показать всем свое искусство. Это красивые молодые люди, я бы сказала, во всех отношениях безупречные - девушка в красном шелковом платье, парень в темно-сером в плосатом костюме. Их движения отточены, много сложных  элементов. Они прекрасны и публика им от души аплодирует.

Снова танго для всех, нам приносят еще вина. Я спрашиваю Эдуардо - много ли он здесь видит явных туристов - среди танцующих. Эдуардо уверяет меня, что здесь все - местные, в этом клубе туристы - редкое явление. Может быть и правда - пару дней наззад он завез нас в дебри это города на ярмарку, где на нас глазели как на диво темные черноглазые индейцы и мало кто мог связать пару слов по-английски. Но вернемся на милонгу.

Представьте теперь прокуренного большеголового седого метиса, с грубыми чертами лица, короткими ногами, практически без шеи, в то же время что-то в нем проскальзывает бесконечно элегантное и обаятельное - но именно "что-то" и только чуть "проскальзывает". Он приглашает на танец каракатицу лет 48, слишком ярко накрашенную, можно сказать вульгарно - явно неподобающе ни возрасту, ни фигуре одетую. Танцуя, они не выделывают никаких сложных элементов, лицо мужчины искажает забавная гримаса, изображающая неземную страсть; я замечаю, что ноги женщины изуродованы, как бывает с теми, кто никогда не расстается с высокими каблуками. Танцуют они так, что от них невозможно отвести глаз. Соседка по столику изумленно ахает. У меня по голове ползут мурашки, в животе начинает щекотать. Еще одна дама из нашей компании (сентиментальная дама, надо отметить),  начинает плакать. На улице она просит меня, чтобы я переавела для Эдуардо - она плакала, потому что ей показалось, что она пропустила в жизни что-то очень красивое, большое и важное, и вот теперь на закате жизни, ей позволили краешком глаза взглянуть на это, только взглянуть...

Есть очень тонкие и мощные по воздействию вещи, про которые говорят "если бы их можно было сформулировать словами, то их можно было бы купить в ближайшем супермаркете". Но - нельзя.