Наперегонки с собой

Проснулся Федор Пастухов не у себя дома. Руки тряслись, и он знал, отчего. Вчера кое-что происходило, и память об этом приводила его в состояние сартровской тошноты, хотя совершенно никакого значения не имеет то, что происходило вчера. Потому что настоящее кое-что произошло сегодня.
Федор вышел из чужой квартиры на мороз и немного шаткой походкой - утренней такой походочкой - дошел до остановки, к которой один за другим подъезжали желтые медленные автобусы. Можно было бы выбрать любой из них и доехать до большого моста, от которого (через два других моста) пешком до дома недалеко. Но Федору не нужен был любой автобус. Он хотел сесть в автобус, который довез бы его до очень важной остановки - очень важной, потому что очень близкой к дому. Ждал он пять минут, десять, двенадцать, мимо проезжали безразличные любые автобусы, он махал им вслед трясущейся рукой, чтобы больше их не видеть. И вдруг Федор совсем замерз и запрыгнул в один из пришедших к остановке желтых пирожков. «Ладно уж, - подумал Федор, - доеду до моста, а там быстренько пешком».
Тепло было в пирожке. Размяк Федор, но мысль о том, что до дома идти по морозу придется еще очень долго, не покидала его всю дорогу, пока в голову не пришло вот что. «А с чего это я вообще взял, что от очень важной остановки идти до дома меньше, чем от той, на которой мне придется выйти? – подумал Федор. – Ведь никогда раньше я не сравнивал эти расстояния». И решил Федор проверить, действительно ли очень важная остановка является очень близкой к дому.
Выйдя на мосту, он представил, будто в этот же момент вышел на очень важной остановке, - зашагал по замерзшей тропинке – и от той остановки зашагал по тротуару тоже. По левую руку ветер раскачивал тополя, по правую бежала река, прикрытая ивами – и в то же время слева виднелось старинное здание железнодорожного колледжа из красного кирпича, а справа, в мрачной серой «сталинке», – пункт приема металлолома. Мороз уже не казался столь крепким, как утром, когда Федор только вышел из чужой квартиры, да и тот момент он уже забыл и вряд ли стал бы вспоминать. На лавочках возле реки прыгали воробьи, поклевывая остатки хлебных крошек – и в то же время добрая лохматая собака выбегала из старинного жилого квартала, виляя хвостом.
Игра нравилась Федору, и он решил, что нужно отныне и впредь мерить расстояния таким способом, как вдруг заметил, что тот он, который шел от очень важной остановки, идет быстрее, чем тот, который вышел на мосту. Он попробовал остановить себя того, но тот не слушал и продолжал идти. «Эй, это нечестно! – прокричал ему Федор. – Я за тобой не успеваю!» Но тот все прибавлял шаг, и вот он уже прошел маленькую гостиницу с розовым фасадом, одним махом оказался возле парикмахерской, повернул к речке… Федор бежал вдоль реки, прикрытой ивами, за обманщиком, но до него ему было слишком далеко: в то время как Федор добрался до детской площадки перед вторым мостом, тот успел пересечь третий мост и спокойно отстукивал каблуками по плитке набережной. Федор смотрел ему прямо в спину, на его длинное черное пальто, расходящееся от спины идеальным клином. Он знал, что тот придет первым, но сдаваться не хотел, и потому бежал мимо второго моста, мимо речки и склонившихся как будто от холода ив, спотыкался, выкрикивал ругательства в спину нечестному игроку, но сравняться с ним не мог.
Когда Федор пересек третий мост, тот повернул ключ в замке своей квартиры, распахнул дверь, снял перчатки, ботинки, пальто, - Федор же бешено стучал каблуками по плитке набережной - зашел на кухню, включил чайник, подставил стул к столу – Федор добежал до последнего поворота – и задумчиво почесав затылок, сел – трясущейся рукой повернул ключ в замке своей квартиры, распахнул дверь, не раздеваясь вбежал на кухню, увидел обманщика и, подставив стул к столу, сел напротив и задумчиво почесал затылок.
На следующее утро Федоры умылись, почистили зубы, выпили чаю, надели ботинки, перчатки, пальто и отправились на работу, каждый своей дорогой.