Пустота

Хотела бы я сейчас затянуться сигареткой.
Но я не курю. Да и не хочется портить острый вкус сливочного ликёра, который у меня во рту.
Ты в соседней комнате приканчиваешь n-нную бутылку пива и слушаешь какое-то рубилово. Роб Зомби, да, кажется? Мне плохо слышно из-за Rammstein'а в наушниках. Плыви, моряк, плыви... Мда, есть что-то эротичное во вздохах Тилля перед припевом.
Вот сейчас мне получше, а под "Nebel" опять хотелось плакать. А у меня и так уже глаза болят.
Хм, а курить всё-таки хочется. Я пять минут пыталась изобразить, что карандаш - это сигарета, и я его томно взатяг курю, но... вышел фэйл. Мне нужна настоящая сигарета. Может, я хоть задохнусь.
Осторожно выглядываю в коридор. Из твоей комнаты рубит. Отлично. Я залезаю в карман твоей куртки и достаю пачку. Ты ведь не обидишься, если я возьму парочку сигарет?
Мда, со спичками я никогда управляться не умела и уже пятая летит с высоты восьмого этажа в хрустящий снег. Наконец, шестой спичкой я поджигаю сигарету и затягиваюсь. Кашляю, выхаркиваю дым вместе с паром. Это не так изящно, как я ожидала. Ну, может сочетание мороза и горячего дыма изодрёт мне всю глотку, и я умру в мучениях. Стоп. От воспаления лёгких сегодня не умирают. Да и воспаление сложно получить таким образом. Ну, окей. Выбрасываю недокуренную сигарету, она медленно летит, прощально мигая мне тлеющим огоньком. Надеюсь, я ничего не подпалю.
Закрываю окно. Надеваю наушники. "Wo bist du". Отлично. А из соседней комнаты я успела услышать "Beautiful lie". Неплохо. Сколько времени? Оу, уже вечер. Неудивительно, что внутри всё больше пустеет и пустеет. Надо чем-нибудь заняться...любовью, например. Да, мне так пусто, что хочется, чтобы кто-нибудь был близко-близко и разделил со мной эту пустоту. Ещё одна стопочка ликёра и я пойду к тебе.
Хм, а ты сам вплыл в коридор. Задумчиво берёшь из кармана пачку сигарет, открываешь её... я молча наблюдаю за тобой.
- Хм... ты брала сигареты?
- Ага, - киваю.
Ты на секунду зависаешь.
- Ты же не куришь?
- Решила начать.
- Ммм... ясно.
И выходишь в подъезд. Ты делаешь вид, что тебе всё равно. Или тебе правда плевать. В любом случае, от этого что-то пронзает мой пищевод острой иглой, и на глаза наворачиваются слёзы.
"No one knows what is like to be the bad man..."
Я беззвучно повторяю за Фредом слова песни. Иногда слёзы уходят, а иногда только решительнее атакуют глаза и всё-таки выливаются из них, обжигая всё на своём пути.
Сейчас их удалось сдержать.
Хлопает дверь. Ты вернулся. Кладёшь сигареты обратно в куртку и возвращаешься к себе в комнату. Слышу, что ты спотыкаешься. Интересно, сколько ты уже выпил?
О нет, только не эта песня. Вот теперь я точно заплачу. Такая светлая, такая нежная, точно сотканная из солнечного света... Я в трансе. Медленно раскачиваюсь из стороны в сторону. "Something so easy to do...". Самые крупные слезинки выкатываются и в мозгу вспыхивают картинки, как мы с тобой танцуем под эту песню. На нашей свадьбе. Правда, ты хотел под "My Immortal" Evanescence, но кого вообще это волнует? Я ведь невеста. Ну, могла бы ею быть.
А теперь замечательно. "Walking in circles". Я как раз будто во сне, и мои мозги отключены. Великолепно. Я медленно бреду в твою комнату, захватив с собой бутылку и карандаш-сигарету.
Ты невидящими глазами глядишь в монитор. Из колонок - "Нирвана". Е, детка. Изнасилуй меня.
Ты поворачиваешь голову в мою сторону и снова пялишься в монитор. Ну ведь правда, не Курт Кобейн же к тебе вошёл, что обращать внимание-то.
А у меня в наушниках "Феллини". Эта песня лучше, чем секс, по моему скромному мнению.
А ты ненавидишь русскую музыку. И это забавно, учитывая, что ты в чём-то расист и поцреот. Именно так, по-лурковски.
Я сажусь на стоящую рядом табуретку, отхлёбываю из горла и кладу в рот карандаш.
Ты смотришь на меня.
- Что ты делаешь?
- Курю.
- Угу.
Для нас двоих это не странно.
Я вспоминаю доктора из "Клиники", который курил молоток и улыбаюсь сама себе. И снова "затягиваюсь".
А теперь у нас обоих играет "Lithium" "Нирваны". Правда, у меня с небольшим отставанием.
Затягиваюсь.
- Это глупо. – Говоришь ты.
- Что? Курить карандаш? Я тебя этим раздражаю?
- Нет. Просто это глупо.
- Ну извини. - Я делаю последнюю "затяжку" и кладу карандаш на стол.
- Ты не против, если я укушу тебя за ухо? - спрашиваю я.
- Мило. Делай, что хочешь. Мне всё равно.
Я кладу тебе голову на плечо и начинаю посасывать мочку твоего уха. Она чуть сладкая и мягкая. Какие-то каннибалические мысли. Хотя в данном случае всё равно, что поцеловать косяк двери (что я иногда тоже делаю). Никакой реакции.
Ты, продолжая смотреть в монитор:
- Потрахаться, что ли.
С какой-то вопросительной интонацией.
Интересно.
Обычно ты говоришь: "Я хочу тебя". Наверное, сейчас тебе действительно хочется просто потрахаться, потому что какие-то нейроны в твоём мозгу так захотели. Ну или не нейроны. И не в мозгу.
- Ну...давай. - Равнодушно отвечаю я.
Хотя мне не всё равно.
Телом я этого не хочу, просто мне так пусто...
А ещё меня ужасает, как мы это говорим.
Цинично и равнодушно.
В какой-то степени нам действительно это до сиреневой звезды.
Ты встаёшь со стула и садишься на кровать, одновременно снимая футболку.
-Можно я? - спрашиваю осторожно и с долей пофигизма.
Ты пожимаешь плечами, мол, валяй.
Сегодня мне хочется тебе послужить. У меня беззащитное настроение.
Я бережно снимаю с тебя футболку и заодно провожу рукой по твоим коротко стриженным волосам. Ты смотришь куда-то вниз. Всё равно. Я всё так же осторожно целую тебя в ухо, в шею, мягко провожу рукой по груди. Целую тебя в губы. Наконец-то ты откликаешься. Жадно, слегка прикусывая зубами, как будто тебе только меня и не хватало в этой жизни. Обнимаешь меня, взъерошиваешь мне волосы на затылке, проводишь руками по спине, ниже, ниже… Снимаешь с меня футболку, кладёшь ладонь туда, где бьётся сердце. Да, оно ещё бьётся. Вздохнув так, будто задыхаешься, целуешь меня в шею, кончиком язык сползаешь ниже, к груди, целуешь то место, к которому только что прикоснулся ладонью. Я расстегиваю пуговицу твоих джинс, ты стягиваешь с меня штаны вместе с трусами. Я обхватываю твою шею и прижимаюсь к ней губами. Ты резко переворачиваешься, и теперь я лежу на кровати. Ты снимаешь джинсы и ложишься на меня.
- Я хочу, чтобы ты был как можно ближе, - шепчу так тихо, будто кто-то услышит.
Ты прижимаешься ещё ближе:
- Да! – мой полувскрик, полувздох.
И ты знаешь, что когда я начну тихо хрипеть в твоё правое ухо, это значит, что скоро в моём мозгу что-то взорвётся. Несколько нейронов умрут навсегда.

Я лежу, уткнувшись в подушку. Теперь моё тело так же измождено, как и моя душа.
Ты куришь прямо в постели.
Ненавижу этот запах.
Но нам всё равно.
Хотя в глубине души мне отнюдь не всё равно. Просто не могу поверить, что всё рушится.
Я лежу, накрывшись одеялом, и смотрю на тебя. Ты явно повеселел.
- Мне нужно сделать звонок.
- Если не секрет, какой?
- Секрет. Для тебя. - Он улыбается и выходит из комнаты.
Шикарно. Лучше бы ты не отвечал. Лучше бы я не спрашивала.
Кричу на всю квартиру:
"Удачи на личном фронте!" - и ухожу в ванную.
Знаю, как ты решаешь проблемы. Находишь себе девушку.
Когда-то и я была решением проблемы. Почему я должна была надеяться, что буду последней?
Ты тоже кричишь мне в ванную:
-Фэйл! Абонент не захотел мне отвечать.
Интересно, ты делаешь вид, что не понял, что я догадалась, кому ты звонил.
Или я ошиблась?
И зря сейчас плачу?

Самое ужасное, что мы продолжаем общаться. Вот так вот сядем вечером и расскажем, как нам хреново друг без друга. И пусто. И хочется выпить. И мы пьём. И слушаем музыку. И начинаем болтать о всяких разных вещах, которые нас всегда объединяли. И когда мне становится совсем хорошо, и я уже думаю, что скоро наш перерыв закончится, ты снова толкаешь меня в пропасть: «Мне пора». И уходишь в свою комнату. И я не могу туда войти. Тогда я включаю что-нибудь весёлое, «О чём говорят мужчины», например. Это же гениальная комедия. Я смотрю её, улыбаюсь, к середине фильма мне становится легко. Кино кончается. Ещё где-то полчаса, лёжа на своей кровати, я цитирую вслух сама себе отрывки монологов, смеюсь. Засыпаю. А иногда накатывают тяжёлые мысли, точнее, закрадываются: «Ну почему я не смотрела этот фильм с тобой? Чёрт побери!».
Молюсь. Прошу, чтобы моя любовь хранила тебя. Потому что ты самый лучший.
Потом думаю, а вот если бы я не верила в Бога, и у меня хватило смелости, как бы я покончила с собой? Прихожу к мысли, что лучше таблетки, но если меня найдут, промоют желудок? Не надо. Мысль цепляется одна за другую, я вспоминаю статью на Луркмоаре о самоубийстве, улыбаюсь. Но кто меня подсадил на Лурк? Правильно. Ты.
Потом вспоминаю друзей, как мы с ума сходим. Весело. Завтра поеду с ними на встречу. Надо же как-то отпраздновать Новый год. Интересно, а зачем Катерина, которую мы зовём дедушка Макар, спрашивала размер моей обуви? Интригует. Может, они купят мне какие-нибудь красивые туфли на удобном каблуке? Хорошо. Но… для кого мне теперь их носить?
Не для кого.
Потому что тебе нужен перерыв.
Только я не знаю, когда этот перерыв закончится. И я почти уверена, что закончится он не в мою пользу. Ну кому ты там пытался звонить? Алле?
Проклятье.
Но я не отрицаю, что во всём виновата я. Я задолбала тебя со своими вечными сомнениями в наших отношениях. И когда твоя влюблённость прошла, ты к ним прислушался.
Я первая потребовала перерыв.
Тридцатого декабря.
Предала тебя.
Как ты там меня называл? Лучик света?
Так нежно.
Да, и твой лучик света тебя покинул. На Новый год, который ты праздновал совсем один.
А потом ты не отвечал ни на смс-ки, ни на сообщения в асе, ни «ВКонтакте».
А потом, какого-то там января, я заглядываю в новости друзей и что я вижу.
«Дмитрий Давыдов в активном поиске».
Вниз, всё вниз. Слёзы вниз, душа вниз, вон из тела.
И Полинино сообщение, когда она увидела то же, что и я: «Блин, Кристинка…».
И это ещё не то слово.
Я бы погрубее сказала.
Всё ужасно.
В голове строчка «Сплинов»: «Ни х.. себе, ни х.. себе».
И я думаю, ну неужели нельзя было лично мне всё сказать? Почему надо было отшвыривать, как собачонку?
А потом я пишу тебе, потому что не могу просто опустить.
И выясняется, что ты меня не бросал.
Супер!
Но я бы погрубее сказала.
И всё же я рада.
А с другой стороны: что лучше? Быть в подвешенном состоянии, ожидая, когда этот перерыв закончится, или быть брошенной?
Не знаю.
Пытаюсь представить, как мне бы жилось без него. И первые полгода всё ужасно, а потом начинает выправляться. И я нахожу себе супер боя, с которым у нас всё прекрасно.
Ха.
А найду ли я такого же хорошего, как он? Ведь он идеален. А недостатки незначительны. Да-да.
Вряд ли.
И пусть это мысль старой перечницы.

Я выхожу из ванной.
- Ты ещё не оделась? – удивлённо спрашиваешь, проходя мимо.
- Мне было некогда.
- Ясно.
И уходишь в свою комнату.
Тотальное равнодушие.
Самое ужасное, что мы живём вместе.
Самое ужасное, что я тебе доверилась и отдалась полностью.
И самое-самое ужасное то, что я сейчас созерцаю, как моя сказка медленно рушится из-за меня же.
И любовь ускользает.
И я не могу её вернуть.