Сожжённый дневник

«And your voice was all I heard…»
Linkin Park “New Divide”
 
Твой голос был всем, что я слышала. Я проснулась с этим звуком в моих ушах. Странно, это не похоже на крик. А потом была боль…
Кажется, я в больнице. Да, точно. Жаль, нельзя выдернуть эти трубки. Шаги. Кто-то идёт.
Врач. Осмотр. Он разрешает мне встать. Я иду к зеркалу – я не помню себя. Кто это? Кто это черноволосое взлохмачено чудо с тёмно-карими глазами, в которых линзами застыла тоска? Кто это существо со шрамом на щеке, царапиной на переносице? И почему у так называемого двойника горят губы, словно после поцелуев? Тощее и бледное отражение. Я не помню – может, я и правда была такой.
Доктор что-то рассказывает. Катастрофа? Несчастный случай? Я не хочу его переспрашивать. Я молча накрываюсь одеялом и отворачиваюсь. Этот голос… его не заглушить.
В ответ на попытки что-то вспомнить приходит боль. Остаётся закрыть глаза и терпеть. Морфий. Спаситель.
Времени нет. Какая разница, сколько я здесь лежала. Меня стёрли. Я остаток рисунка. Меня не должно быть. С тоской гляжу на потолок, пытаясь представить, что там небо.
Уходите. Меня не интересуют ваши слова. Я хочу утонуть в голосе. Его голосе. Я хотела бы зарыться в пепел воспоминаний и задохнуться, но пепел унёс ветер. Сволочи. Мне даже пепла не оставили.
Кстати, почему здесь нет окон? Только дурацкая наклейка с птицами и деревьями. Это не окно, это подделка. Воздуху. Я задыхаюсь. Опять сладкое тепло. Морфий.
Пустите!.. Хочу умереть. Пожалуйста, пустите. Эти капли на лице. Слёзы… Упоительны. И обжигают сердце. Замкнутый круг. Слёзы – сердце – слёзы. Бесконечно.
«Вам лучше». Мне лучше?! Нет. Мне высосали душу. А тело может и в порядке. Милый, не зови меня. Я ничего не помню. А твой голос причиняет боль. Не зови.
Я ушла из белой коробки.
Дождь. Могучий! Лей сильнее! О, эти тёплые капли. Тёплые и холодные. Милый, твой голос, как этот дождь. Он причиняет и боль и радость. Но я не могу уйти. Потому что он всюду. Я тону! Но буду жить. Не утону. Жаль.
Мелькают мокрые статуи деревьев. Я иду одна. Потому что дождь, а все прячутся от него. И я люблю дождь. А ещё я плачу. Я чувствую, как трясутся плечи, и что-то вроде дождя течёт из глаз. Опять плохо и хорошо. Солнце. Дождь быстро кончился. Солнце испепеляет меня. Пусть! У меня нет души. Тело – в пепел, и я наконец-то стану свободна. На губах соль. Вкусно. Сейчас, пара слезинок, и я закончу плакать. Но солнца не будет. Будут тучи.
Что-то в моих руках. Равнодушно смотрю. Какие-то цифры и буквы. Адрес. Мой адрес. Но мне негде жить. Я хочу идти до исступления. Огонь, огонь в глазах! Темно. Лечу…
Свет, ужасный свет! Глаза, сотни глаз, нарочито обеспокоенных. Я бегу прочь из этого плена глаз. Противная паутина взгляда, не могу отделаться от неё. Бег, бег. Острая игла дыханья пронзает бок, грудь, лицо. Исступленно стучит сердце. Сердце моё, я в клетке, как и ты. Если я вырвусь, вырвешься и ты. Но я никогда не смогу этого сделать. Адрес. Снова огонь. Свет. Огонь. Дом. Красивый дом, но… чёрное уродливое пятно посередине. Белым рубцом зияет окно. Бегу к этой ране. Дверь нараспашку. Руки в золу. Чернеют. Я падаю. Грудь рвут рыданья. Здесь был ты. Был. Я чувствую.
Начинаю рыться. Доска. Поранилась. Всё равно. Пол. Чёрный, но кое-где сохранивший тепло. Тепло тебя. Целую эти доски и вспоминаю, как мы лежали на этом полу. Твои объятия, поцелуи, голос. Снова хочу кричать. Где ты? Я всё потеряла.
Какое-то углубление. Что-то белеет. Осторожно достаю. Книга. Нет. Тетрадь. Обугленная, пожелтевшая, но живая. Целую её. Но мою душу не вернуть. Дрожащими руками открываю. Страницы покрыты пеплом, но читать можно. Неразборчиво написано число. Но год ясен. Это было год назад. Год назад я нашла тебя. Нет. Мы нашли друг друга.
***
Сегодня я встретила его. Я точно знаю, это тот, кого я искала. Сегодня шёл дождь – прекрасный дождь. А я надела босоножки. Конечно, поскользнулась. А он схватил меня за руку. Я чуть было снова не упала, когда увидела его глаза. Волосы намокли, чёлка прилипла к лицу, и я, наверное, глупо выглядела. И вылупилась на него, как дура. Сначала его глаза были серьёзными, а потом в них запрыгала искорка. А выражение лица не менялось, вот что самое удивительное. Таких тёмно-карих глаз я никогда не видела. Я что-то пробормотала, а он смеялся. Глазами. Я смущённо улыбнулась и, боясь упасть, пошла дальше. А его взгляд чувствовала на спине.

Да. Я вспомнила тёмное море твоих глаз. Загадочное глубокое море. Где ты? Не мучай меня своим голосом.

***
Судьба – странная штука. Обычно, когда я хочу кого-то встретить, я никогда его больше не вижу. А тут этот закон был опровергнут. На этот раз мне не нужно было падать.
Аллея. Тень деревьев. Меня ждала важная встреча, поэтому я была при параде – чёрное платье с серым поясом, чёрные босоножки. Может, это босоножки виноваты? Точнее, я должна благодарить их за то, что увидела его? Было тепло. Я сняла пиджак и несла его на руках вместе с папками. Идти нужно было недалеко, сумку я брать не стала. Боялась опоздать – шла быстро. И тут же встала, как вкопанная. Его взгляд. Сделала вид, что что-то попало в босоножку, а сама исподтишка смотрела за ним. Дальше шла сама не своя.

Слёзы дрожат в моих глазах. Конечно, нет, босоножки тут ни при чём. Мы были фигурами, а Судьба нами управляла. Она нас соединила и разлучила. И я ненавижу её за это.


***
«Который час?». Простой вопрос. Но он задал его мне. В глазах прыгали искры, он смеялся, но губы не двигались. Я тихо ответила ему. Он кивнул и ушёл. А я глядела ему вслед и мучилась.

Я сижу и плачу. Ты часто в шутку задавал мне этот вопрос, а я смеялась. Непроизвольно посмотрела на то место, где висели часы. Чёрная пустота. Разбитые, уничтоженные, они лежали в нескольких метрах от этой стены. Из-под пепла сверкает стекло. Стрелки погнулись. Циферблат раскололся. Белая рамка чёрной гармошкой лежала в стороне. Видишь, милый, что они сделали?!
 
***
Я люблю макароны. И все это знают. Как обычно, я зашла в маленькое кафе с итальянской кухней и заказала пасту с курицей и базиликом. От безделья жевала хлебную палочку и глядела по сторонам. Нет. Опять его искрящиеся глаза. Я отвела взгляд в сторону. Официант поставил заказ на стол и удалился. Я старалась есть аккуратно, но быстро – хотела уйти. Официант снова подошёл и поставил на стол блюдце с тирамису. Не успела я спросить, как он ответил: «Это подарок от молодого человека за тем столиком», - и указал на него. Я кивнула. Сердце забилось чаще. Я съела одну ложку тирамису, быстро выпила сок, заплатила и вышла. Почти бегом я направилась к месту работы.
- Простите. Тирамису был невкусным?
Я обернулась. Его глаза вопросительно уставились на меня.
- Если это так, разрешите исправить эту оплошность. Предлагаю поужинать в этом ресторане. В семь, например.
Я кивнула.
Он улыбнулся (конечно, глазами) и удалился.
Что я испытывала! Страх и счастье, волнение и радость. В семь я сидела ха столиком. Он что-то заказал и продолжал смотреть на меня. Взгляд завораживал. Но это не был взгляд удава на кролика – ведь такое банальное сравнение напрашивается в связи с магнетическим взглядом. Он смотрел на меня, будто я была каким-то интересным новым видом птицы, а он учёным.
- Почему вы пригласили меня? – наконец спросила я робко.
- Вам не кажется, что наши встречи стали судьбоносными? – ответил он вопросом на вопрос.
- Может быть. – Неуверенно сказала я, хотя уже давно уверовала в нашу общую Судьбу.
- Мне казалось, вы хотели познакомиться. Вы всё время наблюдали за мной.
В груди похолодело. Он всё знал.
Он провёл руками по тёмным волнистым волосам и взъерошил их.
«Не уходи, только не уходи», - отчаянно думала я.
- Ладно. – Тихо сказал он.
Сердце лифтом полетело вниз.
- Наверное, это всё совпадения. Не хочу вас больше утомлять.
- Всём нормально, - глухим голосом сказала я.
- А я разволновался, - он улыбнулся (по-настоящему!) и коснулся лба, притворно смахивая пот.
Почему-то я засмеялась.
- Я полагал, вы серьёзная леди.
Я смутилась. Ответить ничего не смогла.
Оказалось, что его зовут Миша. Он работал в какой-то фирме, не запомнила, чем она занимается. Когда он назвал себя, я почему-то вспомнила поэта Лермонтова. И мысленно дала ему прозвище Демон.
Мы почти не ели. Я слушала, глядя в его глаза, а он рассказывал. Он был прекрасным рассказчиком – умным, с чувством юмора, обаятельным. Его голос был необыкновенным. Такой нигде больше не услышишь. Слышишь его – и словно окунаешься в тёплый бриз.
Когда мы вышли из кафе, уже смеркалось. Зажглись фонари. Какие-то светили оранжевым, какие-то белым светом. Он проводил меня до дома. Я не хотела расставаться с ним. Забыла про работу, забыла друзей, забыла себя – всё забыла.
«Демон, ужасный Демон», - плакала я про себя, а внешне улыбалась его шуткам.
Подъезд. Серебрилась дверь. Мой дом окружали деревья, поэтому в темноте он выглядел жутковато. Я хотела поскорее зайти в квартиру. Михаил не взял моего телефона. Он просто сказал:
- Я знаю, мы ещё с вами встретимся. – И, окинув меня взглядом, ушёл.
Я ждала, пока он скроется за углом. С каждым его шагом мучения мои усиливались. Снова назвав его Демоном, я поднялась в квартиру.

Мой милый, милый Демон! Я помню, всегда буду помнить эту встречу! Слёзы рвутся из моих глаз, но я не пущу их. Каждая страница этого дневника наполнена воспоминаниями о тебе. И я обожаю эти воспоминания. Схожу с ума. Кажется, я схожу с ума. Куда-то хочется бежать – куда?.. Не знаю. Милый, твой голос становится всё слышнее. Прошу, не надо, не мучай меня. Хочу, хочу к тебе!.. Но где ты? Куда ты ушёл? Ты не отвечаешь!.. Нет, не отвечаешь… Опять ты мучаешь меня!
 
***
Следующие дни думала только о нём. Если раньше удавалось занять себя чем-то, сейчас даже во время работы мысли были только о нём. С того вечера мы не встречались несколько дней. Каждый раз, ложась в кровать, считала, сколько времени я его не видела. Один, два, три, четыре, пять…Неделя… Поэтому, когда он подбежал ко мне, я невольно вздрогнула. Он снова подхватил меня за руку. Я устало улыбнулась в ответ.
- Здравствуйте, я же говорил, мы увидимся.
- Здравствуйте.
- Куда вы хотите пойти?
- Не знаю.
- Погода хорошая, не так ли? – Он посмотрел на небо.
Я кивнула.
Предлагаю прогуляться.
Я снова кивнула.
- Вы сегодня молчаливы. Что-то случилось? – Обеспокоенно спросил он.
- Нет. Просто… работа… - Неуверенно ответила я. Не могла же я сказать, что гораздо больше меня измотали мысли о нём!
- Да, работа иногда выматывает, 0 подтвердил он, - надо вас расшевелить. Думаю, стоит перейти на «ты».
- Обычно в таких случаях пьют на брудершафт. – Он резко повернул к магазину.
Зайдя в него, он спросил:
- Что предпочитаешь?
Я пожала плечами.
- Нужно вино… - задумчиво бормотал он, двигаясь вдоль полок. Я следовала за ним.
- Отлично, это подойдёт. – Он взял какую-то бутылку, в которой столбом застыла красная жидкость.
Мы вышли на улицу, нашли скамейку, к которой склонялись деревья, и сели. Михаил налил вино в пластиковый стаканчик и протянул мне.
- Студенческая романтика, - усмехнулся он.
Я улыбнулась. Он взял свой стаканчик с вином, и мы выпили на брудершафт.
- В прошлый раз говорил я. Теперь твоя очередь, - он налил мне и себе вина.
Я растерялась.
- Я не смогу, - пыталась я оправдаться.
- Сможешь. – Он посмотрел на меня так, что я поняла: «Смогу».
В этот вечер я была рассказчиком – не знаю, хорошим или нет. Михаил слушал внимательно. Слушателем он оказался таким же прекрасным, как и рассказчиком.
- У тебя интересная жизнь, - сказал он, как только я закончила.
- Спасибо. – Я не ожидала таких слов.
Стало совсем темно. Он снова проводил меня до дома.
- Я хочу встретиться с тобой. Завтра, если хочешь. – Он поцеловал мою руку.
- Да, конечно, - ответила я, не веря своим ушам.
- Тогда увидимся завтра. В семь. До встречи. – Он ушёл.
Мои щёки горели  то ли от вина, то ли от жгучего поцелуя, который сквозь кожу проник в кровь.

Щёки снова горят. От слёз, от воспоминаний. Сердце колотится с трудом. Захотелось вина. Я откладываю дневник и выхожу на улицу. Ветер заставляет судорожно биться волосы и охлаждает лицо. Я бегу в магазин напротив. Полки, бесконечные рёбра полок. Я беру бутылку. Да, именно такое вино ты купил тогда. Зелёное мутное  стекло, столб красной жидкости, виноградная гроздь на горлышке.
Я снова сижу перед дневником и пью вино из горлышка. Вкус застревает на языке, в горле. Я давлюсь приторностью вина, задыхаюсь от спирта. Оно не кажется мне таким вкусным, как тогда… Снова взяв дневник, я продолжаю чтение.
 
***
К свиданию я готовилась тщательно. Так хотелось произвести на него впечатление! Долго выбирала платье и остановилась на красном; уложила волосы; надела пресловутые босоножки. Последний перед уходом взгляд в зеркало – надеюсь, я очаровательна.
Небо светилось серо-голубым светом, было солнечно, иногда осторожно вздыхал ветер. Михаил ждал меня у подъезда.
- Здравствуй. Ты просто прекрасна. – Сказал он, сдержанно улыбнувшись.
- Спасибо, - я смущённо опустила глаза.
Немного поколебавшись, он взял меня под руку и повёл куда-то.
Я не решалась что-либо говорить и ждала, когда он начнёт разговор. Михаил глядел то на небо, то на землю, иногда искоса, словно боясь, смотрел на меня. Он вёл себя как-то необычно.
Меня начала тяготить молчание, и я спросила:
- Как ты провёл день?
- Отлично. Было много дел на работе, я боялся опоздать.
- Хорошо, что пришёл вовремя, - улыбнулась я.
Он не шутил, не разговаривал – это было странно. Я начала беспокоиться.
- Что-то случилось?
- Почему ты так решила?
- Ну… - растерялась я, - ты как-то странно себя ведёшь.
- Ммм… Чёрт его знает, - он широко улыбнулся. – Если тебя это беспокоит, я перестану. Я думал, ты что-нибудь расскажешь, но раз так…
Почему-то этот незатейливый поступок меня тронул.
Неожиданно он завёл меня в какое-то здание, оказавшееся рестораном. Одним из лучших в городе.
- Ни о чём не волнуйся. – Предвосхитил он моё восклицание. – Пусть звучит нескромно, но я могу позволить себе здесь ужинать. И тебе позволю, - усмехнулся он.
Мы сели за стол. Он что-то посоветовал мне из блюд – я согласилась. Мне было всё равно. Главное, что он рядом.
Все слова я слышала будто в полусне – и как-то умудрялась на них отвечать. Ужин пролетел быстро, он подал мне руку, я встала из-за стола.
Солнце лилось в облака, словно расплавленное золото в белую чашу. В воздухе стоял свежий аромат вечера – особенный, ни с чем не сравнимый. Мы медленно направились к моему дому. Тепло его руки меня успокаивало. Мне начало казаться, что я не смогу прожить без него ни дня.
Показался мой дом. Он остановился и взял меня за бое руки. Мне становилось всё труднее скрывать волнение.
- Спасибо, что не отказалась провести со мной это вечер.
- Это тебе спасибо, что пригласил.
Мне кажется, или он приближался ко мне?
Он осторожно коснулся моих губ своими, а я словно разом опьянела, качнулась к нему, требуя более решительного продолжения, но он отстранил меня, а я шагнула назад, стыдясь своего поступка.
- Я так понимаю, ты не против…
- Завтра в восемь, - неожиданно проявив решительность, сказала я, - на этом же месте.
Он кивнул, слегка улыбнувшись. Я развернулась и зашла в подъезд.

Да! Да, я помню эту встречу, словно это было вчера. Я помню этот неловкий, но нежный поцелуй. Я помню свою решительность. Я вела себя так, потому что словно опьянела от прикосновения, и в этом состоянии я могла сделать всё. Но оно быстро прошло. Как только я зашла в свою квартиру. Я перелистываю сухую страничку и читаю дальше…
 
***
Сегодня был выходной – это было тягостно. Часы до встречи с ним тянулись мучительно долго, и я не знала, как занять себя. Что бы я ни делала – думала о нём. Я закрывала глаза и видела его лицо, его искристые глаза и хитрую улыбку. Открывала глаза – и снова хотела погрузиться в этот сладостный полусон. Постоянно смотрела на часы. Наконец, время подошло, и я начала собираться. А когда оделась, мне показалось, что я сделала всё слишком быстро, что-то забыла…
Половина восьмого… Боже, ещё полчаса, целых полчаса! Банально, но внутри меня как будто завёлся моторчик, и я ходила туда-сюда, и мне самой уже осточертела эта ходьба… Может, посмотреть телевизор? Время пролетит быстрее… Я включила какую-то глупую передачу и сделала попытку заинтересовать себя. Вроде получилось. Наконец, без пяти восемь. Я выключила телевизор и вышла из квартиры.
Он ждал меня, сидя на скамейке. Сразу я стала какой-то неловкой и, слегка покачнувшись, подошла к нему.
- Привет, - тихо сказала я.
- Привет, - он повернул голову и взглянул мне в глаза.
Это было так необычно – на его месте я бы вздрогнула от неожиданности, затем рассмеялась от смущения, встала и опустила бы глаза, всё ещё стыдясь своего поступка. А он будто ждал меня. А я ведь тоже ждала его. Всю жизнь.
Он взял меня под руку, куда-то повёл, но мне было всё равно. Снова всё равно. Я уже была готова пройти с ним все круги ада и остаться там навсегда.
Сегодня Михаил был серьёзен. Он слегка хмурил брови. Я была уверена, что его что-то тревожит.
- Прости…
- Да, - резко спросил он. Но не грубо, а так, будто оторвала его от чего-то.
- Ты так задумчив… Что-то не так? Прости…
- Не надо извиняться. Никогда не извиняйся передо мной! Слушай, - он неожиданно повернул и сел на скамейку, - что ты думаешь о нас?
- В смысле? – моё сердце стало биться чаще.
Михаил взял меня за руку.
- Расскажи, что ты чувствуешь ко мне.
Я судорожно вздохнула. Не могла я сказать, что все мои мысли были только о нём, что сейчас, когда он взял меня за руку, кровь прилила к голове и сердце бьётся так часто, что всё медленно начинает кружиться перед глазами, что его поцелуй обжигающей нежностью смешивался с кровью… Нет, не могла… Я как будто начала задыхаться.
- Ох… Ну скажи что-нибудь!.. – он умоляюще взглянул на меня.
Я грустно заглянула ему в глаза.
Миша оглянулся, убедившись, что никого поблизости нет, и, обняв мои ноги, опустился на колени.
- Я не могу… Больше не могу. Я просто не понимаю. Как жил до того, как увидел тебя. Мне всё стало не важно, я был готов бросить всё… И сейчас я – здесь…стою на коленях… Послушай, я не хочу вызвать к себе жалость. Не любишь – бывает. То, что я тебе хотя бы нравлюсь, я понял. Я не хочу играть в эту глупую игру – встречаться, дарить цветы, это всё дурацкие условности и рамки, в которые люди загоняют себя, а в итоге понимают, что они друг другу не нужны. Я просто хочу, чтобы ты лежала на моих коленях, и мы медленно считали, как бьётся стрелка часов о каждую секунду, но нас бы это не волновало. Может, и я почти уверен, что я прав, что ты – Моя, но… Сейчас я почти полностью готов уйти… И… - Он мучительно пытался подбирать слова, но я понимала, что ему с каждой минутой всё труднее это делать.
Я дрожащим голосом, страшно боясь, что он уйдёт, начала говорить:
- Никогда… никогда я не была разговорчивой, не распространялась о своих чувствах… Но знаешь… Мне так сложно говорить, потому что я ужасно боюсь, что ты сейчас уйдёшь… - Я, к своему стыду, почувствовала в глазах слёзы.
Он посмотрел в мои глаза:
- Ты – Моя?
- Твоя. – Кивнула я.
- Тогда – идём. – Он взял меня за руку.
С этого момента мы стали навеки принадлежать друг другу.

Я дрожащими руками перелистываю страницу и начинаю плакать. Но теперь мне не стыдно. Ведь его рядом нет. Ведь теперь я плачу от боли. Я уже тогда почувствовала, что не могу без него жить. Но наши встречи были непостоянны, и я также, как он, думала, что всё пройдёт. Но сейчас… Я не могу без него. Каждая клетка тянется к нему. Глаза хотят увидеть, руки – обнять, губы – поцеловать. Но его нет… Поэтому я плачу, руки трясутся, а губы глотают эту противную жидкую соль.
Тогда я взяла с собой только дневник. Ему нужно было работать, а когда его не было, я постоянно перечитывала дневник и снова погружалась в те дни… Как и сейчас… Что же там дальше?.. Ах да, как раз он пришёл с работы…
 
***
Он позвонил в дверь. Я вытерла руки полотенцем и открыла. Он сразу обнял меня и прикоснулся своими губами к моим.
- Ужин… Почти готов… - Выдохнула я.
- Давай я тебе помогу.
Он подошёл к столу и продолжил резать овощи. Я улыбнулась уголком рта и выключила плиту.
- Опять макароны, - тихо сказала я.
- Обожаю макароны, - посмотрел он на меня, сверкнув глазами.
- Вдруг ты подумаешь…
- Я уверен, что ты умеешь готовить не только это. – Он высыпал овощи в салатницу, добавил уксуса с маслом и перемешал.
- Посолить не забудь. – Сказала я.
Он кивнул головой.
Поужинав, мы сели на диван. Молча держались за руки. Я уткнулась ему в шею. Нам не нужно было говорить, мы и так чувствовали что-то удивительное, дарящее спокойствие.
Он повернулся ко мне. Я подняла голову и провела рукой по его кудрям.
- Знаешь, что меня в тебе удивляет, прелестное создание? – спросил он.
Я помотала головой.
- То, что ты почти не разговариваешь со мной, хотя я всё равно чувствую твою любовь. Прямо как Русалочка Андерсена. А ещё ты почти не улыбаешься. Ты можешь смущённо улыбнуться, легко так, уголком рта.
- Я могу разговаривать больше, если ты хочешь.
- Я не говорил, что мне это не нравится. Я сказал, что меня это удивляет. А теперь улыбнись.
Я улыбнулась.
- Вот… - Он поцеловал меня.
Он провёл пальцем по моей шее и положил ладонь на грудь.
- Твоё сердце бьётся в такт с моим.
Уже стемнело, я давно включила светильник, который горел, словно свеча – оранжевым пламенем. Его глаза были похожи на тёмную ночную гладь озера, в которой отражались звёзды У меня перехватывало дыхание каждый раз, когда он касался меня.
- Теперь мы стали близки как никогда? – шепнул он на ушко. Дыхание мягко согрело мою шею.
Я кивнула.
- Скажи что-нибудь, Русалочка.
Я крепко схватила его за шею:
- Я тебя никому не отдам!

Первая ночь… У меня до сих пор захватывает дыхание, когда вспоминаю о ней. Я даже перестала плакать. Настолько это воспоминание меня согрело. Но пустота камнем в грудь стучит снова. В голове что-то мутнеет. Я сильнее сжимаю горлышко бутылки, которая всё ещё в моих руках, и допиваю вино. Жидкость горячим хвостом скользит к желудку, я глубоко вздыхаю, и становлюсь совершенно пьяна.
Я широко улыбаюсь. Разбитые часы… Потерянное время… Пепел на полу… Остатки жизни… В дневнике осталась лишь одна запись. Я по-прежнему не могу вспомнить всё до конца. Лишь твой голос… Твой упоительный голос снова в моих ушах. Я должна дочитать…но у меня больше нет сил… Я ложусь и набираю в руки полные горсти пепла. Вот и всё, что от меня осталось после твоего ухода…
 
***
- Что случилось? – спросила я.
Миша пришёл очень серьёзным, с нахмуренными бровями. Он кинул вещи на диван и ходил от стены к стене.
- Радость моя, - он схватил меня за плечи, - ты должна устроиться на работу. Боюсь, скоро я не смогу содержать нас.
- Хорошо. Конечно. – Несколько раз кивнула я. – Но всё же, что случилось?
- Проблемы. Много проблем. Но я тебе этого не говорил. – Он улыбнулся, но глаза всё равно выглядели усталыми.
- Почему?
- Не нужно тебе волноваться зря. Это моё дело.
- Но я ведь… люблю тебя… - Мне казалось, что я сейчас расплачусь. Всегда в его глазах сверкала искорка, а тут она почти что потухла. Меня начало это пугать.
- Я тоже тебя люблю. – Он крепко обнял меня и поцеловал в лоб. – Сейчас уже поздно, пойдём спать. А завтра ты пойдёшь и вернёшься на работу. Ты ведь востребованный специалист?
Слегка улыбнувшись, я кивнула.
- Пойдём спать. Уже второй час ночи. А мне завтра рано вставать.
- Опять?
- Ну что поделать…
- Да будь проклята твоя работа! Ты уже вторую неделю подряд приходишь к часу ночи и уходишь в шесть утра. – Чувство тревоги росло с каждой секундой и наконец вырвалось.
- Ну что ты такое говоришь… - Миша обнял меня.
Я уткнулась ему в плечо.
- Прости…
- Похоже, ты устала больше, чем я. Пойдём уже отдыхать.
- Пойдём…

Мы уже лежали в кровати. Как вдруг Миша повернулся и сказал:
- Знаешь? Я завтра никуда не пойду. Я… буду ждать тебя. Слишком устал.
Я поцеловала его в щёку.
Но чувство тревоги не улеглось.

Я снова и снова перечитываю последние строки. Что же случилось с тобой, мой любимый Демон? Судьба отняла тебя у меня, но не хочет ничего объяснить.
Стоп.
В моей голове только что вспыхнула картинка. Я закрываю глаза, пытаясь возвратить её. Вот. Снова.

Я возвращаюсь домой. Меня приняли на работу, поэтому я легко улыбаюсь. Но скорее не потому, что меня приняли – в этом я была практические уверена – а потому, что иду к тебе.
А ведь сегодня я, год назад, увидела тебя. Только тогда шёл дождь. А сейчас он уже прошёл. Лужи подсохли, островками чернел асфальт. Умывшиеся деревья нежно зеленели, лучи солнца лились на землю, небо было чистым, прозрачным и гладким, как зеркало.
Вот и наш дом. Я поднимаю голову и смотрю на наше окно. Давно я не выходила гулять – так необычно выглядит что-то знакомое с другой стороны. В окне отражается одиноко плывущее рваное облачко.
И тут…
Стекло вылетает с бешеной силой, осколки, сверкая, падают на землю, словно звёзды. Я продолжаю смотреть вверх, но зажмуриваю глаза. Скользящая боль по щеке и что-то тёплое ползёт вниз, к шее. Я вздрагиваю – так похоже на твоё прикосновение. Я медленно открываю глаза. Прохожие останавливаются, качают головами, кто-то звонит по телефону.
«Он не мог умереть», - отчаянно вспыхивает мысль.
Срываюсь со своего места, бегу к подъезду, падая, поднимаюсь по ступенькам. На последней неловко подворачивается нога, и я ударяюсь лицом об угол. На глаза наворачиваются слёзы.
Подбегаю к двери. Она цела. Цела! Но из щели сочится дым. Я уже в истерике, дёргаю дверь. Она легко открывается. Огонь. Он везде. Он сжирает занавески, корёжит железные ножки стойки, покрывает пеплом пол. Я вбегаю и выкрикиваю твоё имя. В ответ лишь какой-то треск. Кричу снова. И снова не слышу тебя. В ушах стоит звон стёкол и твой измождённый голос:
«Слишком устал».
Я падаю на колени и ложусь на пол. Кто-то вбегает в квартиру. Наверное, пожарные. Мне всё равно. Я лишь глубже вдыхаю дым, пытаясь задохнуться. Глаза застилает темнота…

И снова эти проклятые слёзы дрожат в глазах и ползут вниз, в который раз обжигая щёки. Вот так всё и было. Теперь в этом нет сомнений. Тебя забрали. Кто? Я не знаю. Тебя так долго нет рядом, и мои силы иссякают. Дневник закрыт и единственным пятном светлеет на полу. Я закрываю глаза, и снова взрывом осколки падают вниз, полыхает огонь и в нос ползёт тошнотворно-горький дым. Открываю глаза.
Снова иду в магазин. Покупаю спички и ещё две бутылки вина. Возвращаюсь домой. Во дворе стоит разобранная машина, хозяин отошёл. Рядом – какая-то пластмассовая бутылка. Беру и нюхаю, что внутри. Бензин. То, что нужно. Забираю бутылку с собой.
Подымаюсь наверх. Давясь, снова пью вино, до омерзения. Я уже ничего не чувствую.
Лью на себя бензин. Остатки выливаю на дневник. Беру его и сжимаю в руках.
Пытаюсь хотя бы ещё чуть-чуть напиться, но лишь разбиваю бутылки.
Зажигаю спичку. Чувствую, как в зрачках пляшёт её огонёк.
Знаю, что должна была уйти вместо тебя. Знаю, что ты бы сделал то же самое. Знаю, что дневник чудом не сгорел. Знаю. Что он сохранился для меня и его никто больше не должен прочитать. Бросаю спичку на дневник. Чувствую тепло на подбородке и груди. Тепло превращается в жар, жар – в боль. И снова – твой голос. И снова – тону в нём. И кроме желания поскорее увидеть тебя, ничего не чувствую.
И пусть меня там ждёт лишь Пустота. Пусть она поглотит меня полностью, ведь она уже зияет в моей груди.