Иллюзия

Она любила танцевать. И классика, появляющайся вдруг неожиданно из неоткуда, ей помогала в этом.  В редкие минуты ее могли видеть танцующей под любимое и самое знакомое танго, или под психованного Моцарта, способного пробудить слезоточивую сентиментальность. На нее приятно было смотреть- ее нежный голос подпивал что-то, и  она сама раскрывалась как цветок, который только от капли утренней росы на секунду преоткрывал свои чары и тут же захлопавал их, при первом жарком взгляде солнца.
Ее изящество тощего тела словно окрашивало ее лицо и шею. Получалось своего рода мнимая картина действительности, когда на холсте присутствуют  только черные и серые тона, вдруг, находится особый яркий смысл, данный каждому зрителю отдельно, как в черном квадрате Малевича.
Валентина была безумно хороша в эти секунды- казалось, что ее зрители в восторге от движения ее маленьких,почти детских рук. Она открывала свой ротик и от туда вылетали самые прелестные, и сладкие изречения.
ах, как она была хороша в танце. В этом искусстве изящных движений у нее не было ни одного даже самого опытного конкурента.
Вся ее убогость куда то девалась, из нее в буквальном сымсле  выпадали экспрессивные телодвижения и при наростании музыки ее грудь вздымалась, волосы тут же резали горячий воздух, руки начинали виться как лианы в диком лесу, ноги передвигались в роскошных быстрых четких шагах. Она изгибала тело под каждый звук. Было иногда не понятно то ли она мчится куда то с ледяной горы на быстых санях или же она в истоме настоящей чистой любви
бьется в обьятиях, но только музыки.
Но всему есть конец и музыка стихала. Ее напряженное до этого момента тело остывало, под волнительные звуки приближающегося конца- она становилась похожа на кусок гладкого, светлого, источавшего нежность кусочек масла в который вонзается горячий огромный нож, и в последние ноты Валентина утонченно умирала вместе с ними, оставляя после себя интригу и непревзойденное очарование.
Ее улыбка была в эти минуты бесподобна. Казалось что невозможно не любить ее
разноцветые глаза, излучающие два разных оттенка -чуть зеленоватый, похожий на
свежескошенную летом парфюмированную траву и нежно серого, словно затуманенного, окутанного метелью январского морозного понедельника.

Зрители ей опладировали.

Она по королевски улыбалась.

Давала поклоны, позволяя поклонникам прикоснуться холодными губами к ее влажным рукам.

В эту прекрасную и наполненную смыслом жизнь минуту славы, за подол ее старого халата
начинал обычно дергать маленький сын Коля, спрашивая по детски неудомевая:
-мама, мама, скоро обед?
Валентина Сергеевна, отлепляла свой задумчивый и тяжелый взгяд от зеркала висевшего напротив,
и отвечала:
-скоро, милый, скоро. Садитесь за стол. И позови сестру.
в их хрущевке на старой Басманной уже давно отколупливалась  краска с потолка то и дело падая на пол, в окна дул холодный ветер и на обед уже четвертый день подавался картофель.