Заметка о книге 188 дней и ночей

Мужчины в возрасте от двадцати до тридцати обожают рассказывать, как много они работают и каких невероятных высот они уже достигли. Мужчины от тридцати до сорока любят показать окружающим, что они люди веселые, непринужденные и не заморачивающиеся по поводу таких пустяков, как работа и карьера, зато много времени уделяющие воспитанию детей (знают, как их зовут и кто в каком классе учится с погрешностью плюс-минус год). Мужчин старше сорока хлебом не корми, но дай порассуждать о том, как извилист и труден был их путь в жизни и как они таки вырулили на прямую дорожку.

Выбросьте предыдущий абзац из головы. Разумеется, я не мог от чистого сердца изложить приведенные мысли, поскольку они являют собой упрощающие обобщения. Вот примерно такими нездоровыми в устах двух очень взрослых людей обобщениями и полна книжка «188 дней и ночей».

Рассуждать о ней очень просто потому, что она не является художественным произведением, а представляет собой переписку двух реальных людей из окружающего нас мира. Коль скоро авторы этой переписки сами выбрали подобный жанр своей книжки, то и мы не будем смущаться тем, что возьмемся рассуждать о личностях обоих этих особ.

Вишневский, как и большинство мужчин, не может устоять перед искушением рассказать благодарному слушателю о том, как он вставал «в четыре утра, ложился спать в полвторого ночи» (Януш Леон Вишневский, Малгожата Домогалик  «188 дней и ночей», СПб., «Азбука-классика», 2009, стр. 209). Разговоры эти, однако, являются излишними. Во-первых, в большинстве застольных компаний найдется человек, который припомнит, что пару раз в жизни он встал в полчетвертого, а лег в два. Человек такой воспылает праведным гневом и тут же прервет рассказчика, поведав присутствующим о своем невероятном подвиге. Если же персонажа такого за столом не случится, то рассуждения о своих невероятных подвигах лучше оставить при себе, ибо какой же прок в том, чтобы метать бисер перед благополучным быдлом.

Подавляющее большинство разговоров людей вообще сводятся к банальной фаллометрии. Друзья, пожалуйста, говорите поменьше. Почти никому неинтересно, что Вы скажете; подавляющее большинство Ваших собеседников слушает Вас лишь затем, чтобы вслед высказаться самим.

Я же не навязываюсь Вам за общим столом, во время футбольного матча или в постели со своим мнением относительно «188 дней и ночей», Вы сами открыли данный текст, и посему я пройдусь по наиболее любопытным отрывкам книжки.

«В то время, как хозяева гаремов умирали, их стражи продолжали жить. Бывало, что к радости обитательниц гарема, у которых, как свидетельствует история, самый лучший секс был как раз с евнухами» (там же, стр. 18). Не знаю, как там с евнухами, но, по моим наблюдениям, удовольствие выше среднего женщина легче всего может получить в постели с мужчиной, у которого невысокий уровень сексуального влечения и высокий уровень интеллекта. В сущности, таковой мужчина в постели – две трети залога успеха. Для остальной трети необходимо, чтобы женщина была достаточно эгоистична в сексе и умела отрешаться от стереотипов.

«Но, несмотря ни на что, у Сизифа, как мне кажется, не было депрессии. Камень скатывался к подножию горы, он возвращался и снова толкал тот камень наверх в надежде, что на этот раз… что вот он, тот самый раз. Ведь Сизиф не знал, что он никогда не достигнет вершины и не перекатит камень на другую сторону горы» (стр. 28). Таковая трактовка образа Сизифа, увы, не нова. Пан Януш как человек чудовищно образованный (имеющий среди прочих своих с радостью выдергиваемых из широких штанин документов, кажется, и диплом философа), безусловно, должен был читать миф о Сизифе в исполнении Альбера Камю. Вероятно, ЯЛВ просто забыл упомянуть Камю в своем письме.

Про «Одиннадцать минут»: «Вредная и шовинистски-лживая история. А жаль, потому что если его «Алхимик» казался чистым и благородным романом о поисках смысла жизни и самого себя, то в «Одиннадцати минутах» уже просматривается маркетинговый ход и мужская точка зрения на проблему: ей нравится заниматься этим» (стр. 37). Хи-хи, забавно, я думал примерно об этом, когда читал «Одиннадцать минут». Ну разве что «Алхимик» не кажется мне чистым и благородным романом о поисках чего-то там.

«Лично я против присуждения Нобелевских премий. Работа комитета при Шведской академии наук напоминает мне вердикты судей, оценивающих выступления фигуристов. Я никогда не мог понять, как они различают выступление, получившее оценку 5,8, от выступления, оцененного в 6.00» (стр. 96). Я не против присуждения Нобелевских премий, пусть люди себе получают деньги, ведь деньги – самая надежная вещь на свете. Что же касается искусства, то нобелевки по литературе к нему никакого отношения не имеют.

«Люди не хотят ощущать себя равными с другими. Им, как правило, хочется считать, что они лучше других. Если они не могут отличиться чем-то реальным, они начинают верить, что кожа, в которой меньше пигмента, лучше той, в которой пигмента больше» (стр. 123-124). И далее про Уильяма Шокли: «…будучи лауреатом Нобелевской премии, он без зазрения совести использовал свою славу и везде, где только мог, распространял информацию, что негры менее интеллектуально развиты, чем белые, и что это обусловлено генетическими различиями, то есть, по мнению Шокли, вписано Природой или Творцом в эволюционную программу развития человека. И значит, это неизбежно» (стр. 126). Эти два пассажа пана Януша навели меня на следующие размышления.

Во-первых, является необоснованным упрек в том, что человек, будучи лауреатом нобелевки, повсюду изрекал что-то, пришедшееся не по нраву ясновельможному ЯЛВ. Присуждение практически любой премии в моих глазах не накладывает никакой моральной ответственности на лауреата. Лишь премия Дарвина обязывает к осмысленному поведению и способствует осознанию своей ответственности перед благодарным человечеством.

Во-вторых, рассуждения о будто бы абсолютной интеллектуальной идентичности негров белым людям уже порядком набило оскомину. С неграми вообще очень много носятся и сюсюкают, я вот даже не пойму, как их называть, чтобы никому не было обидно. Намедни я прочитал на Ленте.ру, что в новом издании романов про Тома Сойера и Гекельберри Финна будет проведена замена неких «обидных слов» (http://www.lenta.ru/news/2011/01/05/finn/). Как пояснил упомянутый Интернет-ресурс, речь идет, в частности, о замене слова «негр» словом «раб».

В связи с этим у меня назревает вопрос: кого творцы таких вот замен пытаются оболванить и чего они хотят добиться? Они полагают, что когда-нибудь на Земле народится поколение, которое не будет знать, что рабами в США до середины девятнадцатого века были люди с черной кожей? Ну что же, очень может быть, что такое поколение и родится когда-нибудь. Однако детишки из этого поколения, совершенно очевидно, не будут знать и других элементарных и очень полезных для взрослеющего индивидуума вещей (в частности, в каком веке имела место Вторая мировая война и кто написал «Афинскую школу»).

Покамест же в мире полным-полно людей, которые помнят о том, что были деньки, когда негры были рабами. I spell: нег-ры бы-ли ра-ба-ми. Их можно было купить, продать, обменять и подарить. Я вовсе не отрицаю, что сейчас негры суть граждане, равноправные члены общества и права их должны защищаться ничуть не меньше (но и не больше), чем права белого населения. Однако я хотел бы напомнить пану Янушу (выходцам из страны - вечной неудачницы, которая имеет скверную привычку периодически исчезать с карты Европы, полезно слышать такие вещи, хи-хи), а также всем прочим толерастам, что в США негры вплоть до отмены рабства людьми не признавались, напротив, они были одушевленными говорящими движимыми вещами. Лишь что-то около полутора сотен лет назад негры в США стали людьми, до той же поры они были имуществом.

Говоря об интеллектуальных способностях афроамериканцев (профессор Ворд недоверчиво подчеркивает это слово; видимо, он тоже предпочитает здоровое и привычное «негр»), нельзя, на мой взгляд, не упомянуть о таких замечательных странах, как Зимбабве, Руанда, Сомали и еще почти все так называемые государства Африканского континента (я не силен в африканской географии, и в игре «IQ путешественника» частенько срезаюсь на африканских этапах). Зимбабве в этом отношении особенно показательно как государственное образование, которое пришло в жуткий, геперболизированный, вызывающий гомерический хохот (если забыть о человеческих жертвах) упадок после того, как из правящих кругов были выдавлены представители белых национальностей, а из бизнеса – европейские фирмы и белые предприниматели.

Я не исключаю, что Бог в Своей непостижимой мудрости устроил этот мир так, чтобы именно чернокожие образы и подобия, долго-долго запрягая, на последнем витке развития цивилизации прыгнули выше всех. Этот вариант развития событий ничуть не менее фантастичен, чем конец света в 2012 году, который предрекала одна будто бы невероятно развитая цивилизация, которую лет эдак пятьсот назад извела с лица матушки-Земли кучка хорошо вооруженных и не ведающих страха воинов Христовых верхом на лошадях.

Однако сейчас я наблюдаю все ту же картину: негры запрягают, они очень долго запрягают и топчутся на месте. Темпы развития, предложенные европейскими странами, им непосильны.

Не подумайте, что я оголтелый расист, я всего лишь честный  и мирный сексист, хи-хи. И я прекрасно знаю, что на свете полным-полно людей с черной кожей, которые в некоторых областях (и не только в сферах расщепления кокосов и использования лиан по назначению, но и в физике, химии, биологии и т.д.) дадут мне гигантскую фору. Однако такой уровень развития отдельного чернокожего представителя человеческой расы я объясняю главным образом влиянием белых людей, европейской системы образования и прочими привнесенными европейцами обстоятельствами. Помните истории про реальных детей-маугли, хи-хи?

«Помню заголовки газет (не только «Бильда») несколько месяцев назад, когда Оливера Кана (из мюнхенской «Баварии»), вратаря национальной сборной, застукали на измене. Если у измен может быть рейтинг, то измена Кана получила бы высший показатель моего неодобрения. Кан изменил своей жене с обкуренной посетительницей ночных клубов в Мюнхене за девять дней до рождения своего второго ребенка. По-моему, даже изменять надо, не теряя достоинства и с чувством ответственности» (стр. 143). А по-моему, изменять вообще не надо. Что же до описанного случая, то я с ужасом представляю, как надо было довести мужика, чтобы он изменил жене за сколько-то там дней до рождения какого-то там по счету ребенка.

И еще, знаете, когда я слышу магическое словосочетание «Оливер Кан», я вспоминаю три отбитых пенальти в послематчевой серии финала Лиги чемпионов 2000/01, когда я сорвал голос от радости, фантастические сейвы на Чемпионате мира где-то там в Азии в 2002 году и легендарную сухую серию в чемпионате Бундеслиги 2002/03, а вовсе не перетряхивание грязного белья в прессе.

«До сих пор (а дело было четыре года назад) я помню письмо в «Bravo» от некой обеспокоенной четырнадцатилетней (sic!) Лауры из Бохума, которая спрашивала, могут ли заканчивающиеся оргазмом многократные мастурбации с помощью душа негативно повлиять на «качество ее оргазмов», получаемых от общения с Андреасом (шестнадцать лет, тоже из Бохума)… Мне стало не по себе от советов специалистки по сексологии из журнала «Bravo». Она успокаивала Лауру тем, что «оргазм – это всего лишь оргазм», но и предостерегала ее, что она должна быть осторожна, потому что «вода сушит кожу», в связи с чем девочка должна позаботиться о «тщательном увлажнении промежности хорошим кремом». Ни слова о любви, ни слова о том, что стоит повременить с половой близостью, что секс – это прежде всего близость и интимность, что он не только удовольствие и ответственность, что… Нет!» (стр. 195).

Честно говоря, ничего, кроме пресловутого старческого брюзжания на тему того, куда катится молодежь, я в этих строках не увидел. Я хорошо отношусь к ЯЛВ (насколько можно хорошо относиться к человеку, чьи письма к постоянной собеседнице стабильно длиннее ее посланий раза в два-три), но на вышепроцитированные строки, выйди они из-под моего пера, посмотрел бы как на ханжеские. Четырнадцатилетняя немецкая девочка мастурбирует посредством душа и занимается сексом с шестнадцатилетним немецким парнем – а куда деваться, если они живут в мире, где в числе прочего многотысячными тиражами издаются и свободно продаются книжки разных изголодавшихся по свободному обсуждению сексуальных вопросов обитающих в Германии выходцев из стран соцлагеря, у которых каждая вторая героиня столь соблазнительно несчастна (ибо любимую собачку намотало на колесо машины, или в прошлом имеется акт изнасилования собственным отцом, или еще что-нибудь из набора «Тридцать три несчастья») и столь неприкрыто не надела лифчик описываемым вечером, что герой занимается с ней всеми видами секса, стоит им только уединиться? Ничего удивительного тут нет, и я желаю ЯЛВ как можно скорее стать дедушкой да еще и опекуном детишек своих несовершеннолетних дочерей (простите, фоном у меня играет вышедший минувшим августом альбом «Iron Maiden», и я несколько агрессивно настроен: главным образом не из-за энергетики песен – такого понятия попросту не существует – а потому, что половина песен на «The Final Frontier» по размеру напоминают средних размеров оперы).

Когда читаешь переписку людей за сколько-нибудь значительный промежуток времени, начинаешь видеть некоторые из навязчивых идей, прочно засевших в их немолодых (в рассматриваемом случае) уже головах. У Вишневского наиболее показательный такой пунктик заключается в нездоровом для человека его лет интересе к различного рода околорелигиозной дребедени. Мужчине в возрасте около пятидесяти пора уже решить, какой линии придерживаться: молиться, поститься и слушать «Радио Радонеж» или ловить все более изощренный кайф от подходящей к концу жизни. Любое другое решение будет в той или иной степени незрелым. Увы, пан Януш оказался неспособен сделать довольно простой выбор и параллельно с рассуждениями о женских оргазмах, сопровождаемых отделением слюны в значительных количествах, он размышляет на будто бы невероятно интересные темы, на деле не имеющие к религии никакого отношения. Так, ясновельможный панове не прочь поболтать на такие типа вечные темы, как «что было сначала: бог или потребность в боге» (стр. 223); «подробный психологический тест, позволяющий измерить, в частности, способность человека к самостоятельному (без помощи священников и церкви) выходу на более высокий уровень восприятия» (стр. 232) и то обстоятельство, что у однояйцевых близнецов будто бы «одинаковая интенсивность веры» (стр. 237).

У пани Малгожаты (нужно же и ей уделить немного внимания в этой заметке) пульсирующий пунктик иной. Ее очень занимает мысль о том, что секс в отношениях это далеко не главное. В определенный промежуток времени эта идея начинает сквозить чуть ли не в каждом ее письме, разговор на любую тему она с различной степенью изящества сводит к, очевидно, наболевшему: «ничто так не укрепляет любовь, как покой и убеждение в том, что даже самые горячие и свежие чувства со временем охладевают» (стр. 245); «…счастье и супружество все-таки несколько больше, чем секс» (стр. 254); «страстные объятия, разнообразные позы и эротические рекорды ничего не дают, поскольку с каждым днем и месяцем сексуальная температура понижается. Лучше подготовиться не к эрзацу любовных утех, но к тому, что это надо принять, как бы ни было трудно» (стр. 261); «если нас не поразила амнезия и мы в состоянии воскресить в памяти наши предыдущие союзы, то как можно забыть, что отношения не строятся на одной постели? Потому что быстрее всего людям надоедает секс» (стр. 267-268).

«Кусающий грудь матери младенец, швыряющий в экран телевизора игрушки трехлетний малыш и палестинский террорист, взрывающий себя в переполненном ночном клубе в Телль-Авиве с криком «Аллах Акбар» (Бог велик), отличаются лишь видом оружия, выбранного ими для осуществления мести» (стр. 326). Я согласен с оратором.

«Время - это самый дорогой подарок, какой только можно получить от другого человека» (стр. 350). Пожалуй, и это верно. А посему всем спасибо за внимание, кровавых Вам боев и сладких снов, друзья!