Из записных книжек 29. Константиныч

     Семьдесят пятый год. С утра работаю дворником в рабочем "общежутии". За отдельную комнату и символическую "зряплату". Днем я - научный консультант по астрономии в Ленинградском Планетарии. Здесь платят побольше. А вечером корпею над диссертацией. Наблюдаю Луну и звезды на десятидюймовом телескопе мат-меха ЛГУ. Это для души, и на будущее.
     По выходным, иногда, тоже для души, расслабляемся водочкой с вахтером Константином Константиновичем. Он отставной кэгэбэшник. Отставной, разумеется, условно. Известно - чекисты на пенсию не уходят. Разведчик, значит, пожизненно.
   - Ты, Владимир, не журись. Открой энциклопедию, почитай про древнеримских греков. У них что ни мудрец - пастух-философ-поэт. А ты - дворник-консультант-астроном. Ей-богу, не хуже. Все неизменно под этой луной.
   - Да, и не журюсь. Как бог свят, - в трех ипостасях.
   - Ну, это ты, пожалуй, слишком. Не скромно, Владимир.
   - Согласен. Беру слова назад. Выпьем?
   - Выпьем.
     Константиныч маленький, сухонький, улыбчивый. Но улыбка кислая. И... потусторонняя. Взгляд пустой. И ... сквозь тебя. После третьей рюмки начинал петь. Песен было три: "Черный ворон", "В лесу прифронтовом", "Катюша". Он пел их именно в этой последовательности. Заканчивал Катюшу, начинал Черного ворона.
     Если Константиныч запел, пытаться разговаривать - бесполезно. В ответ  предлагал выпить. И это - все. А выпив, опять начинал петь. После седьмой, или восьмой прощался и уходил. Это, разумеется, была школа. Ни до, ни после подобного встречать не приходилось.
     И все-таки однажды Константиныч выдал мне маленькую тайну сильных мира сего.
   - Владимир, знай. Государство сильно неосведомленностью масс. Эта формула работает века!

 
  - печатаюсь и на стихи.ру