Восемьдесят первый сон

В восемьдесят первом сне я был Дионисом.
Древним языческим богом из олимпийского пантеона. Ужасная трагедия быть богом в современном мире, жизнь моя, уже давно прошла и бессмертие  обрекало меня на вечные муки памяти.
Воспоминания ножами пробивали мое бесплотное тело отражая в своих лезвиях, огонь прошлого. 
Старые добрые вакханалии.  Литры крови смешанные с вином, наполняющие мою земляную чашу. Иступленные фанатики, открывающие через ритуальные раны богатство мира. Их кости и могилы. Все мертвы. Мертвы и благочестивые граждане приносящие вино и мясо на домашних алтарях. Не осталось ни одного моего храма. Великие дионисии закончились победой трагикомедии известного писателя Исуса.

И несмотря на все, я  жив, самым минимумом достаточным для существования в учебниках и низкокачественных голливудских боевиках. Жалкое пиршество от мира, обязанного мне сексом и театром.  Расслабься и получай удовольствие, советуют остальные боги, погрязшие в банальном вуайери;зме и интернете.
Возможно я вправду слишком напряжен, мне надо больше медитировать и читать Курпатова, на время это помогает, но только до пятницы с Прометеем, за очередной рюмочкой всю моя новообретенная гармония улетучивается. Ужасно быть забытым не до конца, но вино забывает, вино помогает.