Портвешок за СЕМЬ рублей!

Однажды летом, мы шли по какой-то улице в центре города, только совершенно не помню по какой. Да дело и не в улице, а в том, что мы там встретили!

Прямо на тротуаре стоял небольшой лоточек, ломившийся от бутылок с пивом, вином и минеральною водою. В тот день было жарко и мне хотелось пить, поэтому я поспешил к нему. Выбирая минералку, (а там было что выбрать – «Ессентуки», «Нарзан», «Боржоми») я увидел ценник, который мне показался насмехательским – «Портвейн. Португалия. Цена 7 руб.»!

- Что-что?

- Портвейн?

- За 7 (!) рублей!

- Обалдели, да!

Я терялся в догадках, хотя и понимал, что раз вино импортное, следовательно дорогое, но все же это портвейн, а значит – перебор! (Хочу напомнить, что в те времена бутылка водки стоила 4=12, вино 1=90, венгерские вермуты (литр) 4=00, пиво 0=32 руб.)

Мы с Сергей Ивановичем, оба, вышли из народа, причем, хоть и вышли, но далеко от него и не ушли. Поэтому мы никоим образом не знали и не понимали, что такое «портвейн», название которого идет от страны происхождения, а не от того, что его пьют портовые забулдыги-рабочие. Мы же видели только СССРовскую подделку по кличке «портвейн», а скорее даже не подделку, а попросту говоря – обманку. Нам не приходилось пить даже массандровский портвейн, пусть и очень далекий от настоящего, но одновременно и далеко стоящий от мерзкой жижи под названием «Три семерки» или «Алушта». Мы и слыхом не слыхивали о том, что портвейн вкусный, оригинальный и дорогой напиток. Мы не знали, ни как пить портвейн, ни когда его пить, не понимая даже его отличия от вина.

Вообще, после Октябрьского переворота, эта страна[1] полностью уничтожила всевозможную культуру, видимо, как проявление буржуазного образа жизни, поскольку у простонародья никогда никакой культуры и в помине не было. Коммунисты не ладили с культурой, поскольку культура неразрывна с предметами роскоши[2], а это не вяжется с постулатами их учения. Ну какую-то кость надо было бросить собакам? Вот и бросили – насаждали книжную культуру. С одной стороны, книги, все-таки, можно было уровнять по цене, чтобы не было слишком дорогих и слишком дешевых, а, с другой стороны, книги, уводя человека от суровых реалий жизни в призрачный мир читаемого, отвлекали от насущных проблем, не давая задуматься над сиюминутным, заставляли жить придуманной, жизнью, чужими чувствами, по законам условной логики и, самое главное, навязывали чужое мнение.

В частности, коммунисты полностью уничтожили культуру винопития. Их можно понять – дворяне пили, плебеи – упивались. Чтобы создать культуру пития надо было перевоспитать и выучить целую страну. Тяжелая задача! Проще было назвать винопитие алкоголизмом и, если не запретить, то приравнять к общественному бедствию. Сталин, как мне кажется, пытался перед войной возродить ее, судя по фильмам того времени, где вино уже пили не по-рабочему из стаканов, а из бокалов, где оно не осуждалось, а преподносилось как необходимый элемент Праздника.

Но Сталина не стало, а на СССРовский трон залезли бескультурные неучи (у Сталина было, и происхождение, и воспитание, и семинарское образование), которые губили любое проявление культуры (вспомним «плесень» и «бульдозерные» выставки), а культуру винопития поставили практически вне закона, испортив не только саму идею, но и опоганив продукты пития.

Будучи советскими людьми, мы и не догадывались, что это советская страна, превратила благородный по вкусу напиток в дешевую бурду, вырабатываемую, в основном, из плодовых отходов, для низов общества, которая по «убойной» силе превышала водку. Выпив стакан такого пойла любой нормальный человек терял ориентацию в пространстве, начинал лопотать что-то невнятное и, в общем-то, быстро валился с ног.

Поэтому в те годы слово «портвейн» было уничижительным термином. Портвеш, портик, ассоциировался с пропитым, трясущимся с похмелья рабочим, а не с благородным столом. Квадратными глазами смотрели мы на это «чудо», не зная что и делать.

- Смотри-ка» – сказал мне Сергей Иванович – неужели португальцы пьют портвейн?

- А может он и не плох? – бросил я фразу как бы в пространство, а сам подумал – Купить? Сука! Дорого!

С другой стороны, очень интересно узнать – какой же портвейн пьют иностранцы? Не собачью же мочу, как советские! Вот, если бы купить бутылку на двоих, то вроде бы каждый бутылку водки выпил! Но уговаривать Сергея Ивановича я постеснялся. Не вытягивать же с него трех рубля с лишним за невесть что.

Сергей Иванович тоже находился в смятении. Его удивляла и форма бутыли, и благородство черной классической этикетки, и корковая винная пробка (ведь наш портвейн часто закрывался пивной пробкой). По всему было видно, что ему, как и мне, хочется попробовать, но он, также как и я, жадничает.

Он еще раз взял бутылку в руки, повертел и… поставил на место. Но от прилавка не ушел. Я тоже стоял рядом не подавая никаких признаков нетерпения. Стоял и все.

В общем, мы как-то мялись-мялись возле лоточка, думали-думали, решали-решали… и решили – все-таки купить… Здесь определяющую роль сыграла бутылка – она выглядела как произведение искусства, тем самым, разительно отличаясь от наших. На что Сергей Иванович мудро заметил: «Гавно в такую бутыль не нальют!» И с этими словами достал кошелек и вынул из него трешку и рубль, добавив при этом: «С тебя трояк, но пустую бутыль мне»[3].

Вернувшись в гостиницу, мы, поставив бутылку на стол, стали внимательно разглядывать ее со всех сторон. Интересно, однако!

 

 

 

Хотя понять ничего толком не могли – наши знания иностранных языков были очень скудными, если можно сказать, что они вообще были.

Приготовили закусь, тем более, что мы еще не ужинали и зверски хотели есть. Затем, со словами «авось не отравимся», открыли бутыль и понюхали из горла… Запах был… на удивление приятный…, что в какой-то мере даже напугало – ощущался какой-то подвох – ведь пьем-то портвеш! Разлили по стаканам, так как было принято у нас в СССР – до самого верха. Затем подняли стаканы на фоне окна, и на просвет убедились, что цвет «ихнего» портвейна не слишком отличается от нашего, только «ихний» прозрачный, а наш более мутный. Сказали: «ну, с Богом» и сделали первый глоток…

Хорошо, что не залпом! Я не знаю, какой портвейн мы пили, понимаю только, что не самый дешевый, поскольку в те годы 7 рублей приравнивалось по госкурсу к 9 долларам и за 30000 долларов можно было купить автодачу со всей обстановкой, а легковушка среднего класса стоила 10000. Это дало нам возможность ощутить вкус вина.

Нет, нет – конечно, с первого глотка мы совершенно не поняли вкуса портвейна. Единственное, что ощущалось – это совсем не то, что ожидалось. Мы пребывали в крайнем удивлении. Ведь для нас это был первый случай, когда выпитое давало какое-то наслаждение, но не опьянением, а именно вкусом.

Мы были воспитаны советской страною в духе того, что вино, пиво и водка – алкогольные напитки, необходимые только для того, чтобы задурманить себе голову. Вкуса у них, и нет, и не должно быть, поскольку главное градусы. Чем больше градус – тем лучше –крепче бьет по башке. Нам, рожденным в СССР, никогда даже не приходило в голову, искать вкус, что в пиве, что в вине, что в водке. Главным тогда было – не отравиться некачественным пойлом и захмелеть. О вкусе мы и не думали. А здесь… сказка…

Сразу смекнув, что блаженство не глушится стаканами, мы, за неимением мелкой тары, стали по глоточку цедить портвейн, негромко приговаривая – «ну, буржуины ***вы, из любого говна конфетку сделают», «во что портвейн превратили», «да… лепота…» Я покурил, заметив как изменился вкус моих сигарет, после выпитого портвейна. Потом мы выпили еще, находясь в благодушном настроении, поболтали на отвлеченные темы и как-то, незаметно, потихоньку, заснули.

Спали мы неестественно долго и проснулись на редкость отдохнувшие и полные сил, с твердым решением – пойти и купить сегодня еще одну бутылку этого «пролетарского» пойла. Пусть дорого – но живем же только раз[4].

А, дальше все пошло, как в дурной сказке. Выйдя из гостиницы, мы, плюнув на завод, пошли по памяти на заветную улицу. Но никакой продавщицы, никакого лоточка нам не попалось. Испугавшись, что я перепутал улицы, мы, побегав по окрестностям, стали опрашивать местных, выходящих  из соседних домов и просто проходящих мимо. Из чего выяснили, что этот лоточек здесь был! Но он появился вчера в первый раз. Ну, видимо, и – в последний.

Делать было нечего – на нет и суда нет. Мы отправились на завод, но, после работы, снова возвратились на «заколдованное» место в надежде увидеть там лоток с портвейном. Бесполезно… Лоток вместе с продавщицей, изчез так, будто бы его и не было вовсе.

В какой-то момент мы даже подумали – а не почудилось ли нам все это. Может и впрямь – черт или леший (скорей «городской») нас морочит. Водит-водит кругами вокруг да около. Может на самом деле, ни лоточка, ни продавщицы, ни вина, попросту не было.

Но в номере лежала недопитая бутылка портвейна! Значит не сказка! Значит быль! И мы решили тогда, что судьбе было угодно показать нам товар цивилизованной страны, чтобы знали мы, на что ориентироваться, дабы не опустились вконец в грязь советскую, в жизнь обманную. Вечером мы допили бутылку до конца, поболтали и завалились спать. И снова неестественно долго спали и неестественно хорошо выспались.

У нас был еще один вечер перед отъездом, который мы посвятили поиску понравившегося портвейна. Но… тщетно – ни в одном магазине его не было. Спрашивать – бывал или будет – не имело смысла, поскольку мы неместные-проезжие. Так и ушли не солоно хлебавши. Только ноги сбили.

Жаль, что я не переписал текст с этикетки, чтобы сейчас купить такой же, ну, или подобный портвешок. Как-то не досуг было. Не верил я, что настанет время и «португальский портвейн» будет продаваться в магазинах как русская водка. Слишком крепка была на вид красная диктатура. Что отойдут в прошлое «волшебные» лоточки с редкими и дефицитными товарами. Да и само слово «дефицит» канет в Лету. А хотелось было бы сейчас выпить его. Молодость вспомнить, да шефа моего, покойного, помянуть.

 


[1] Я часто пользуюсь этим термином для России, потому что не знаю как ее называть. Когда-то она была «Россия», потом стала «РСФСР» (о чем очень многие забыли), затем получила кличку «СССР», потом снова стала называться «Россия», хотя сохранила Гимн СССР. Вот и остаются шутливые «Тетя Рейзя», «Рашка» и нейтрально-неопределенное «эта страна»

[2] Любая культура подразумевает красоту, красота требует излишеств, а излишества всегда повышают цену.

[3] В те годы было принято коллекционировать «западные чудеса» - пачки от выкуренных (а то и не выкуренных) сигарет, пустые бутылки из-под виски, бренди и тому подобного. В иных домах от этого мусора ломились полки. Их можно понять – это было экзотикой.

[4] Не задумывались мы в то время над быстротечностью жизни… а зря – Сергей Иванович так и не дожил до того момента, когда такой «португальский портвейн» можно будет купить на каждом углу.