Ты-предатель!

     Что это за странное место? Длинные ряды металлических решёток проступают из тьмы… Тюрьма?.. Нет, ну конечно же! Это - зоопарк! Но почему я нахожусь здесь глубокой ночью? И почему пусты и настежь открыты клетки? Постепенно мною овладевает чувство страшной безнадёжности и беспомощности перед лицом неведомой, накатывающей из темноты опасности…  Люди! Люди, обезумевшие от ужаса, в панике мечутся посреди пространства, окружённого рядами пустых клеток, ища спасения от вырвавшихся на свободу животных, непонятных и страшных. Эти существа, чуждые нашему миру, словно живые сгустки чёрной, липкой грязи, неумолимо и беззвучно накатывают волной из тьмы, сминая и поглощая неуклюжие в своей беззащитности человеческие фигуры, тщетно пытающиеся спрятаться в укромных уголках.
      От безумного зрелища меня, вдруг, отвлекает ощущение чьего-то близкого присутствия. Осмотревшись, вижу рядом с собой ребёнка - девочку лет семи, каким-то чудом сохраняющую спокойствие и невозмутимость в этой вакханалии ужаса. Она, молча, берёт меня за руку, взглядом приглашая следовать за собой и мне, вдруг, передаётся её спокойствие, вызывающее робкую надежду на спасение и еле уловимое чувство неясной близости к этому хрупкому маленькому существу.  Неподалёку, из темноты возникает жуткая фигура огромной чёрной гориллы, которая, словно тряпичную куклу, небрежно тащит в своих могучих лапах безжизненное тело мужчины с неестественно запрокинутой головой и вывернутыми конечностями. Пристальный и жёсткий взгляд гориллы быстро скользит по окружающим предметам, вызывая у меня неожиданное понимание того, кого именно она ищет. Она ищет - меня!
      Не медля ни секунды, я сжимаю протянутую мне руку девочки, и она быстрым шагом уводит меня из этого страшного места. Полностью овладев моей волей, девочка ведёт меня мимо сумрачной вереницы домов с тёмными, безжизненными провалами окон, и, наконец, мы оказываемся перед мрачной постройкой, похожей на барак постройки сороковых годов двадцатого века. Покосившиеся, подгнившие у основания стены, неровная крыша с рядом выкрошившихся печных труб, торчащих, словно почерневшие больные зубы… Тошнотворное, липкое чувство опасности охватывает меня, всё моё естество противится входу в облупленные, провисшие на петлях двери этого дома. Но девочка, оглянувшись,  пристально и повелительно смотрит на меня, не терпящим возражений, взглядом своих тёмно-серых, холодно-стальных глаз и я подчиняюсь, несмотря на всё своё внутреннее отвращение к этому месту.
     Войдя внутрь, я озираю длинный грязный коридор барака и вдруг обнаруживаю, что девочки уже нет рядом со мной. Вновь растущее чувство паники заставляет меня двигаться по коридору, заглядывая в каждую из многочисленных дверей, раз за разом обнаруживая за ними пустые, разрушенные комнаты, наполненные унылым запахом запустения, промокшей штукатурки и прелой древесины. Наконец, за одной из дверей я слышу монотонный, скрежещущий звук ржавого железа. Осторожно я приоткрываю дверь и в образовавшуюся щель заглядываю внутрь. Посреди комнаты, заваленной мусором и грудами грязного тряпья, заставляя ходить ходуном старую железную койку, взявшись за руки,  прыгают на жалобно скрипящей панцирной сетке совершенно голые мужчина и женщина. Было видно, что мужчина, очень устав и едва не задыхаясь от приступов астмы, то и дело пытается прекратить это нелепое занятие, но женщина только крепче удерживает его, заставляя продолжать,  всё яростнее и самозабвеннее совершая прыжки.
    Не в силах больше смотреть на это отвратительное в своей нелепости зрелище, я закрываю дверь и продолжаю двигаться по коридору, который, наконец, приводит меня в просторный и тёмный зал. Посреди зала зияет чернотой провал, видимо прожжённый в полу.  На самом краю, в опасной близости от этой  бездонной дыры стоит моя потерянная провожатая. Испугавшись, что девочка вот-вот упадёт, я бросаюсь к ней… В последний миг успеваю заметить, что в её руке тускло блестит сталь охотничьего ножа. Девочка неожиданно толкает меня и, потеряв опору, я лечу в эту, наполненную тьмой, бездну, а в голове эхом отдаётся, постепенно стихая, последняя и единственная, произнесённая девочкой фраза: « Ты! Предатель!!!.. Предатель!.. Предатель..»
     И, вместе с этим пронзительно-гулким эхом, тают, тают, тают перед внутренним взором, растворяясь в поглощающем меня мраке, неуловимо знакомые тёмно-серые глаза, исполненные смесью боли, досады и разочарования .