Непримиримые противоречия начало

Возможно, в глазах праздно шляющихся туристов города Петербурга здание постройки 1861 года имеет флер исторического романтизма, но я живу в нем давно, и знаю, как он скрипит и хлюпает по ночам и отношусь к дому как к большому, старому и хронически больному животному, которому по неизвестно какой-надобности все стараются продлить жизнь. Жаль не знают, что сам он давно этого не хочет. Но эвтаназии для вещей, увы, не существует. Сегодня, сбивают наледь с крыши, и бедный ровесник Манифеста отмены крепостного права трясется так, что этажом ниже заплакал младенец.
Когда-то давно я тоже была таким вот младенцем, но, сколько же с тех пор воды утекло, сколько всего произошло. Посмотрев в зеркало на свое отражение, и оставшись довольна своим отражением направилась к окну.… Только не подумайте, что я собралась выпрыгнуть вниз, во-первых, подобных срывов у меня давно уже нет, а во-вторых, выпрыгивать со второго этажа. Как вы себе представляете самоубийцу выпрыгивающего со второго этажа. Я плохо.
Младенец этажом ниже кажется, успокоился, и я наконец-то смогла окунуться в свои мысли. Даже не вериться, что я была таким вот младенцем, меня носили на руках, читали сказки про пять горошин, про Элли из далёкого и загадочного Канзаса. Потом когда я выросла, то узнала; Канзас это штат в Америке и ничего романтического в нем нет, но тогда я этого не знала и считала Канзас лучшим местом на земле. Только не подумайте, что я не люблю свою Родину, люблю, это меня не любят и вообще, таких как я, не любят, некоторые говорят, что таким нет места в нашем обществе. Но я такой же человек, как и все остальные, просто мне удалось родиться не там, где я этого хотела, не там, не здесь, и вообще не в этой жизни.
Я много раз слышала историю своего рождения из уст мамы, бабушки, своего рода эта наша семейная легенда. Впрочем, я никогда не задумывалась, как сложилась бы моя жизнь, если бы моя мама тогда не поехала к отцу в Клайпеду, пока они там стояли на разгрузке, каких-то там труб. Будь-то, в нашей стране не умели делать эти самые трубы метрового диаметра. И так случилось это весенним вечером шестьдесят восьмого года.
Сегодня выгладивший доисторическим монстром, а тогда в сентябре далекого шестьдесят восьмого такой родной. Казавшийся мне восьмым чудом света Львовский автобус, заполненный примерно десятком женщин остановился на проходной Клайпедского морского порта. Охранник вошел в открывшуюся дверь осмотрел пассажирок и снова вышел наружу, пропуская женщин на улицу.
На фоне тогдашней серой действительности эти советские женщины выглядели настоящими бизнес вумен: дорогие осенние пальто заграничного производства купленные в альбатросе. На некоторых красовались – настоящий писк моды контрабандные японские платки, из тончайшего крепдешина вывезенные на катере в обход проходной порта во Владивостоке. Все это выдавала в них жен людей, которые ходят на больших кораблях в загранку, а значить имеют выход на красивую жизнь, роскошные и дефицитные тряпки. Каждый подросток, наверное, мечтал родиться в такой семье, мечтал, чтобы его отец ходил в рейсы и привозил жвачку, джинсы и некоторым везло. Они рождались именно в таких семьях. Отец моряк загранплаванья, мать работник общепита. Демонстрируя друг перед другом, свои тряпки жены прошли в проходную, а через полчаса, когда с оформлением пропусков было закончено, снова загрузившись в автобус, въехали на закрытую для обычных граждан территорию. Если конечно ты не работник порта. Через десять минут автобус остановился возле большого окрашенного водостойкой краской грузового корабля с обычным для тех времен названием «Федор Панаев».
Сколько еще подобных кораблей бороздило просторы земного океана, а еще были лесовозы, торговые и рыболовецкие суда и на всех кто-то работал, плавал, создавая мощь страны и помогая почем зря различным странам третьего мира.
Когда суда останавливались в портах нашей необъятной Родины, на погрузку или разгрузку груза к морякам приезжали их жены, иногда приезжали за много километров, парой ехали на другой конец страны, только для того чтобы встретиться со своим ненаглядным. Возможно, они ехали потому, что любили своих мужей, действительно любили, или просто боялись, что у любимого окажется другая женщина.
Приехав и убедившись, что у него никого нет, и их маленькому семейному счастью ничего не угрожает, с легким сердцем возвращались домой.
Когда одна из женщин в осеннем темно-зеленом пальто вышла из автобуса, один из мужчин бросился ей навстречу.
- Светлана ты все-таки приехала. Высокий черноволосый с проседью мужчина обнял свою жену. – Я же говорил, что бы ты ни приезжала. Скоро у нас будет Максимка и  ты должна поберечься, ехать в такую даль из Ленинграда.