Письмо с того света 1. Одиночество плоти

Странное это сочетание слов – наверняка оно наводит тебя на мысль о том, что мне попросту не с кем «трахаться», не так ли? И, как всегда в случае со мной, ты совершаешь вечную ошибку в истолковании моих смыслов – я имею в виду нечто совершенно иное. Дело, видишь ли, в том, что одиночество имеет бесконечное множество обличий и масок, о чем я даже не догадывалась до встречи с тобой. Ранее мне было известное самое простое, можно сказать, банальное одиночество – я одна, я живу одна, я прихожу домой одна, я сплю одна и так до бесконечности. Такое одиночество все же подразумевает, что вокруг тебя все время бывают какие-то люди – по твоему ли собственному выбору, по случайному ли стечению обстоятельств, по принуждению ли – однако они есть, и ты вступаешь с ними в контакт, и дальше это уже твое дело – идти ли в этих отношениях дальше, дальше, дальше или остаться там, где ты есть – есть ты одна. В моих глазах это самое распространенное и самое легко переносимое одиночество – ты сама запираешь себя в клетку, и ключ лежит у тебя в кармане, стоит тебе только захотеть, и ты легко отомкнешь замок и выйдешь на волю с первым ли встречным, с суженым ли,   вором или даже убийцей, не важно. Ты можешь делать это, а можешь оставить все, как есть, ты сама хозяйка своего одиночества, поэтому оно не враг тебе, а скорее друг, потому что дает тебе возможность совершить лучший выбор в своей жизни, помогает тебе не спешить, учит тебя не размениваться по мелочам, словом, оно на твоей стороне. Это одиночество роста, оно знакомо всем молодым, ищущим, неравнодушным людям, оно не калечит душу, а воспитывает ее, оно не уродует плоть, а закаляет ее, оно не сокрушает дух, а выковывает волю.

Но есть и другое одиночество – страшная, уродливая, бесконечная сила, способная ломать плоть и перемалывать душу – одиночество среди близких и родных тебе людей, одиночество рядом с теми, кого любишь и лелеешь, одиночество ради тех, кто тебе бесконечно дорог, одиночество как альтернатива смерти и разложению. Это одиночество творца среди толпы друзей и поклонников, это одиночество художника, так и не продавшего при жизни ни одной из своих картин, это одиночество «бумажного» архитектора и одиночество писателя, пишущего в стол. И еще это одиночество того, кто обладает целым миром внутри себя, не имея ни единой возможности распахнуть этот мир людям. И потому это одиночество распада и гибели, это клетка, расположенная не вне тебя, а внутри, и ключ от нее находится не в твоей власти, и вокруг и впереди тебя не существует ничего иного.

Это то одиночество, с которым я впервые столкнулась спустя почти полтора года после нашего разрыва. Все это время я была занята тем, что на разные лады пыталась победить резкую боль от разлуки с тобой, покончить с чувством любви к человеку, которого больше нет, вернуться в семью, которая была мне чужой после многих лет жизни с мужчиной, заменившим мне мужа, ребенка, дом, вырвать из собственной жизни корень зла, то бишь, прошлого и найдя его, начать жить настоящим. Я занималась всем этим с весьма переменным успехом, о чем тебе, впрочем, хорошо известно, поэтому нет нужды повторяться – я смогла кое-чего добиться на этом безрадостном и тяжелом пути. Более того,  мне удалось настолько вывернуть себя наизнанку в письмах к тебе и в собственных мыслях, что я даже добилась того, что переспала с тобой после нашей общей смерти, совершив таким образом, настоящий акт труположства со всеми вытекающими отсюда неприятными последствиями. Ты не поверишь, но и после этого мне не удалось возненавидеть тебя по-настоящему или хотя бы просто перестать любить – хотя моя тайная цель была именно в этом. Бог с ней, с целью, я смогла отряхнуться и пойти дальше, несмотря на новое унижение, не добавившее ничего к тому, что я уже видела раньше – всего лишь еще одно слово, еще один жест, еще одна кнутовина. Я ведь уже давно перестала испытывать какие-либо чувства к тому, что со мной происходит – плохое или хорошее, оно просто происходило в моей жизни после тебя, и я ничего не могла с этим поделать, как будто все это было во сне – ты только смотришь, а поезд идет, и вот он уже вовсю едет по тебе катком, а ты продолжаешь лежать и умирать зачарованным. Это странное ощущение, но оно действует как анестезия – слишком большая ее доза делает тебя невосприимчивым к боли, сильным, сухим, стойким, но совершенно бесчувственным.

Ты перестаешь нуждаться в людях – сначала я перестала нуждаться в тебе для того, чтобы любить тебя. Думаю, ты помнишь, как сам говорил мне о том, что я не нужна тебе, чтобы любить меня. Тогда я по глупости и наивности задавала тебе вопрос, зачем же я вообще была нужна тебе, и, помнится, ты так и не смог подобрать ответа. Теперь я полагаю, что я была не столько объектом твоей любви, сколько доказательством самому себе того, что ты по-прежнему способен переворошить весь мир ради достижения одной тебе понятной цели. Я уверена, что ты можешь быть доволен результатами этого эксперимента, но сейчас речь не об этом. Время прошло, и я оценила его злую шутку – ты был мне больше не нужен, потому что моя любовь к тебе каким-то непостижимым образом отделилась от твоего тела и стала жить вне тебя и меня, вне отношений, которых больше не было. Именно поэтому мне больше не удавалось справляться с ней прежними методами изгнания – воспоминаниями о плохом, чтением ругательных писем и смс-сообщений, тупыми разговорами по телефону и так далее. Любовь отделилась от тебя сегодняшнего, от тебя вчерашнего и вернулась туда, где она хотела бы пребывать – к тебе изначальному, к тебе тому, кем ты мог бы стать и быть в наших отношениях. При этом я хорошо понимала, что такого человека попросту не существует, поэтому всякая встреча в жизни могла лишь еще более резко обозначить провал между тобой настоящим и тобой, которого я любила. В конечном счете, это и произошло, что привело к тому, что я еще более перестала нуждаться в тебе одном, не переставая отчаянно нуждаться в тебе другом.

Я знаю, все это звучит слегка запутанно, но логика есть и она легко прослеживается, если ты позволишь себе идти за моей мыслью и дальше. Теперь опять вернемся назад, к нашему разрыву. Я уже не раз говорила тебе, что предпочла бы, чтобы ты умер, - такая позиция была бы для меня наиболее ясной и приемлемой. Тебя больше нет в доступном тебе мире, но мы рано или поздно встретимся в середине тех самых чувств, когда мы лишились друг друга. К счастью или к сожалению, ты не умер, и даже не уехал из этого города, и даже не сменил место работы, жительства и номер телефона, что сделало твое существование со мной в этом мире абсолютно параллельным. Мои попытки так и жить в параллельных мирах ни к чему не привели – тебе удалось соединить наши пути на некоторое весьма непродолжительное время с одной лишь тебе известной целью – надеюсь, ты ее достиг, но для меня такая неэвклидова геометрия обратилась катастрофой. Целый мир, выстроенный мной на руинах наших с тобой отношений, основанный на совершенно иных жизненных принципах, в одночасье рухнул под моими ногами, погребая под своими обломками тщательно выпестованные мной надежды на лучшую, полнокровную жизнь без твоей тени, зловеще нависающей над моей больной спиной. Ибо что произошло на самом деле – я, покрытая коростой равнодушия к собственным страданиям, иссушенная словесным потоком, извергавшимся из меня более года, униженная твоим половым бессилием, замученная бессмысленным супружеским долгом, вдруг лишилась всего, что помогало мне более или менее твердо держать жизненный удар – словно с меня вдруг сорвали все покровы вместе с едва наросшей розовой кожицей. Я вдруг неожиданно для себя осознала, что отчаянно нуждаюсь в близком мне человеке – одном-единственном, для которого мои чувства, мои сомнения были бы смыслом жизни точно так же, как его собственные. Я вдруг с ужасом для себя поняла, что твой болезненный, маниакальный интерес к моему прошлому, любовным связям, друзьям и отношению к семье были извращенной формой подобной близости, искаженным восприятием меня как близкого и родного человека, искалеченным образом жизни с любимым человеком душа в душу, плоть в плоть, кровь в кровь. Я вдруг с содроганием почувствовала, что это больше никогда не повторится – такая степень близости с другим человеком, такая степень природненности с чужим человеком, такая степень зависимости от иного организма, такая степень преданности не самой себе.

И тогда я ужаснулась -  ибо все эти годы худо ли бедно, но моя потребность в близком человеке, или, вернее, моем человеке рядом со мной находила свое удовлетворение в наших с тобой отношениях. Два года, прошедшие после разрыва, я провела не одна – я положила всю себя на алтарь семейной жизни и мужественно терпела беспорядочные удары тупым ножом по телу – ведь у меня была и есть цель, которой я так и не смогла добиться. Физическая близость тел вовсе не означает близость духовную, но духовная может и вовсе не подразумевать физическую – это как и был мой случай. Я жила эти два долгих года исключительно ради воплощения самой сокровенной своей мечты, о которой тебе хорошо известно, я терпела свое полное и безоговорочное одиночество ради того, чтобы взвалить на себя еще одну сладкую ношу, понимая, что воленс ноленс это еще один способ не чувствовать себя бесконечно одинокой – ни духовно, ни физически. Дети нуждаются в нас ровно столько же, сколько и мы в них – они дарят нам чувство того, что мы не одинокие отроки во Вселенной,  что нам поручено нечто важное и вечное в своем роде, ибо в нем заключена возможность новых рождений.

Однако со мной этого не произошло – несмотря на мою неистовую веру, на усердие и тщание, на жертву всего и вся, на страдание и самоотречение, на боль и одиночество. В конечном счете, когда спустя год после разрыва я встретилась с тобой, я лелеяла безумную по своей сути надежду, что справедливость и бог дожидаются именно тебя – поэтому позволила тебе быть со мной, однако этого не произошло вновь и вновь. Эта встреча имела и другие последствия – она словно в лучах маяка высветила всю тщетность моих стараний, всю бессмысленность моих надежд, всю недостаточность моих жертв, всю глубину моего одиночества. Ибо это была странная форма одиночества – среди родных и близких мне людей, которым я никогда в жизни ничего не смогу или не захочу рассказать о себе настоящей. Только вдумайся в это – я приговорена молчать о том, что составляет саму суть моей жизни, которую нельзя изъять из меня, потому что она есть моя боль, мое отчаяние, моя надежда. Эти люди никогда не поймут, почему я прожила именно такую жизнь, почему написала именно эти строки, почему совершила только такие поступки, и у меня даже перед смертью не будет ни малейшего шанса покаяться, открыть свое сердце, поделиться своей болью.

Ты знаешь, это невероятно жестоко – это почти наихудшее из тех наказаний, которые я сейчас несу. Меня окружают родные и близкие, но среди них нет того, кого я люблю. Я люблю одного человека, но на самом деле его больше не существует. Тот человек, которого я когда-то любила, так далек от меня, что перестал быть мне нужен. И это одиночество духа и плоти, ибо в моем случае все это едино. Да, я смогла вернуться в семью, да, я смогла стать хорошей и верной женой, но я не смогла полюбить – потому что сердце мое занято, но я не смогла природниться, потому что плоть моя прикипела к другому тела, но я не смогла зачать ребенка, потому что на самом деле я одинока  - у меня нет мужа, у меня нет отца, у меня нет духа мужчины, у меня нет его плоти, а одинокие женщины не рожают детей, разве что от призраков.

Может, мне стоит зачать от призрака? Не знаю…