В огороде - бузина, а в Киеве - дядька

             и только истинно просветленный
                всегда остается на месте
                куда бы он ни шел
                (с)

 
1.

Иван Иванович Картошка родил сына, родил дочь, хотел после юбилея отправиться на пенсию, но начальство любезно предложило ему остаться и поработать сезон-другой в береговой охране. Иван Иванович любезное предложение любезно принял, хотя в своих мечтах уже с весны начал готовиться для основательного переезда на дачу: ему давно хотелось заняться домом, но времени для его строительства и благоустройства  катастрофически не хватало.

Иван Иванович был обычным мужчиной этой страны,  с обычной биографией: в школе -  «твердым троечником», в ПТУ - отличником, газеты читал только про спорт или  программу телепередач... Поэтому жена Ивана Ивановича чуть не потеряла дари речи,  когда едва заступив на новую службу Картошка оказался застукан ею, читающим в дачном «скворечнике»… библиотечную детскую книжку с картинками!
Иван Иванович смутился и спрятал книжку от жены за спину. «Моби Дик…», - всё равно успела прочесть жена. «Американец, наверное», - подумала она тогда.  И хотя книжку Иван Иванович не сам взял в библиотеке, а подобрал оставленную кем-то из отдыхавших на пляже, все равно  жена почему-то решила, что Иван Иванович, наверное, начинает потихоньку «впадать в детство».

- Скоро, дед, будешь приносить домой оставленные в песочнице формочки с совочками, - никак не могла угомониться супруга (похоже, этот незначительный эпизод странным образом сильно её «зацепил»).
- Не знаю, - насмешничала она, стряпая на кухне,  - на что ваше свирепое начальство смотрит: тебя же самого  охранять надо, как маленького, особенно, когда у воды ходишь!

«Глупая баба», - на такие высказывания жены Иван Иванович привычно крутил пальцем у своего виска, сидя у телевизора в комнате, ничего не отвечая на словах. 

Собственно, в последнее время они в семье все так друг с другом и разговаривали: молча.
………………………………………………………….
…А, поди ж ты, случилось, слово в слово, как пророчествовала  жена,  Капитолина  Ильинична Картошка  (в девичестве - Растопчина): украли Ивана Ивановича во время несения службы! – аккурат, не доходя третьего «кубика» для переодевания, какие расставлены для отдыхающих по всему берегу пляжа.

- Вижу, Вы женщина крепкая. Мужайтесь, - и следователь указал Капитолине Ильиничне на пятно взрытого песка, предполагаемое место исчезновения Ивана Ивановича.

- Ох, - закрыла ладонью, вырвавшийся вздох жена Картошки. - Это что же такое?

- Пока не ясно, - сделал серьезное лицо следователь. - Может, следы борьбы, может… Не ясно, в общем, пока. Улик мало. Вещественных доказательств вообще нет.

- А что украли?! - беспокоилось, прибывшее на место происшествия,  начальство, с первых же слов обнаруживая свою, как недвусмысленно выразилась жена Картошки, «стервозную сущность»: тут человек пропал, а они, первым делом, бросились замки проверять и лодочный инвентарь пересчитывать!

Оказалось, ничего не украли.

- Как, всё цело? - удивилось начальство.

- Иван Иванович, чтоб вы знали, -  обижалась такому оскорбительному высказыванию жена Картошки, - человек тонкой душевной организации, так что он и сам по себе ценность огромную, может, представляет. Для тех, кто в этом смыслит, конечно!

Следователь не возражал, но и не поддерживал эту версию, как основную. Всё-таки, Иван Иванович не политик, не нефтяной магнат, не «подпольный миллионер Корейка» (во всяком случае, так утверждала его супруга). О какой-такой тонко-организованной ценности речь?..

- Все версии будем проверять и прорабатывать, - глядя  на подсыхающий местами  песок,  строго сказал следователь. Но, если бы не отсутствие следов на песке, то, честно говоря, он бы остановился на одной версии. Максимум, на двух…
- А супруг Ваш, он точно не грозился покончить собой или на никчемную жизнь, после выхода на пенсию, никогда не жаловался? - спросил, напоследок, следователь жену Картошки.

- Когда?! - возопила жена Ивана Ивановича. - Он же только в пятницу на пенсию вышел, а в понедельник на эту должность заступил!

«Мда, я из лесу вышел и тут же зашел…» - пробубнил невесело себе под нос следователь. - - Буду держать Вас в курсе. Если что сами вспомните, без промедления  даете знать мне.

Потом все сели в свои машины и разъехались, оставив Капитолину Ильиничну с её добровольного согласия одну причитать на сыром песке местного пляжа. «И на кого ж ты нас покинул, касатик!... - голосила супруга. - Кормилец ты наш, поилец ты наш, золотой ты наш!... О-о-оо!..А-а-а!…».

Поплакав, Капитолина Ильинична встала, отряхнула с колен налипший песок и энергичным шагом направилась к троллейбусной остановке: дома оставались некормлеными тридцатипятилетний сыночек Сашенька и двадцативосьмигодовалая дочурочка Машенька. «Главное, сохранить детей!» - билось и плескалось в мозгу широко шагавшей Капитолины Ильиничны, когда она проходила под резными воротами зоны отдыха, словно выходя из мрачного черно-белого кадра в мир многоцветья.

2.

Месяца два-три все еще чего-то искали, волновались, перешептывались, но все более и более вяло. Ивана Ивановича объявили в розыск. Вещественных доказательств не находилось.  Дело застопорилось.

Капитолина Ильинична к своей основной работе взялась раздавать бесплатные листовки. Детей, разумеется, она никуда теперь от себя не отпускала. «Да, провались она, эта работа, проживем, как-нибудь!» - говорила в запале Капитолина Ильинична на любое мало-мальское предложение детей найти себе, хоть какой-то приработок вне дома.

…Однажды супруга Ивана Ивановича возвращалась в холодной полупустой электричке с дачного участка, накопав кое-каких овощей с собственного огорода и дособирав во влажный осенний букет, отцветающие на грядках, разносортные  астры.
Вечерело. Мимо проносились покосившиеся самодельные сараюшки, кирпичные коттеджи и заросли болиголова…
 
- И, как теперь тебе, без меня, Капа, спокойнее жить стало? - прозвучало в голове жены Картошки знакомо и буднично.

- Не знаю я, - думая, что спит с открытыми глазами, нисколько не испугалась произошедшего Капитолина Ильинична. - Свеклу везу, борщ на завтра затеяла. В прошлые выходные на дачу не доехала, так дождик почти все астры побил, - пожаловалась она привычно.

- И я не знаю, - вздохнул голос. - Вроде, спокойнее, но и не хватает, будто, чего-то. Думал - любви. Пошел искать зазнобу свою юношескую. Нет, не то. Вспомнил, как в детстве деду говорил, что вырасту - генералом бронетанковых войск стану (он же танкист бывший, помнишь?). Попробовал - не то. А если не человеком, а птицей стать? Не понравилось… Борща твоего, Капа, захотелось. Ты сейчас сказала, а у меня, как у собаки Павлова, слюна набежала. Про детей - не знаю, не разобрался еще. Тут никто, главное, не подсказывает, бьешься, как рыба об лед! - давил на жалость Картошка. - А вдруг, Капа, так и не разберусь, а? Странно как-то, нехорошо. Вроде, дети, все-таки…

- Хых!.. Вроде! - энергично возмутилась Капитолина Ильинична. Всё, что касалось детей, выводило её из любого, казалось бы, ступора.
- Стоп! - вскрикнула жена Ивана Ивановича, сообразив, наконец, что никакой это не сон. - Ты где, Ваня!? Это я - Капа! Я - тут! А ты-то, где, Ваня, Ваня!? Не вижу я тебя…


«Стоит ли рассказывать о случившемся следователю  или детям?» - мучилась Капитолина Ильинична весь оставшийся путь до дома. Но потом убедила себя, что всё это ей действительно приснилось под мерный стук колес электрички. «Вот и свиделись, - улыбалась она, заканчивая свой рассказ детям. - Вот, значит, и повидались».

А Иван Иванович так больше никогда и не отозвался.
Мог ведь он поставить перед собой такую задачу: пока про детей не разберусь, ни о каком борще, даже и не помышлять?  Мог. Да, он такой был…
Может и ищет ответ тот до сих пор, с сомнениями борется, в одиночестве.

3.

А про Моби Дика, про  которого, кажется,  и помнить забыла,  Капитолине Ильиничне  потом один мальчик рассказал, совершенно случайно, когда она  в поликлинике  в очереди сидела.

Обычное дело: подошла старушка, попросила приглядеть за ребенком (ей на рецепты печать, что ли, поставить нужно, а там народу много столпилось). Хорошенький такой мальчишка, лет одиннадцати, видно -  умненький.

- Моби Дик? - удивилась Капитолина Ильинична, как будто прочла на обложке фамилию собственного мужа.

- Читали? - общительный мальчик с готовностью протянул в обеих руках книгу, раскрытую на середине: большая полноцветная иллюстрация, грациозно парящего в бирюзово-черной  океанской воде  белого кита.

- Нет, - честно призналась Капитолина Ильинична и почему-то почувствовала себя неловко, но виду не подала. Вместо этого она еще приветливее улыбнулась мальчику и спросила: - Про что?

- Не прочитал пока до конца, но вообще-то, про охоту китобоев на Белого кита - Моби Дика.

- А… - кивнула жена Ивана Ивановича, отмечая про себя, что Моби Дик - вовсе не фамилия писателя, как она думала. - «На лето» задали?

- Бабушка  подсунула.

- Интересная? - делала доброжелательно-заинтересованное лицо Капитолина Ильинична, чтобы поддержать разговор с ребенком.

- Странная какая-то, - пожал плечами мальчик. - Они, эти китобои, как одержимые. Им разные знаки даются, предчувствия, чуть ли не призраки являются, чтобы они отказались от своей затеи и оставили в покое этого белого кита, а они все лезут и лезут к нему со своими гарпунами. Ну и кит, от боли и злости начинает их там всех мочить. Убивать, то есть: крушить корабли, топить людей и всякое такое. Короче, сами – уроды, - улыбнулся мальчик.

- Да, хорошая книжка, - задумчиво кивнула Капитолина  Ильинична.  - Главное - детская…




 
28.09.10.





© Copyright: Виктория Любая, 2011
Свидетельство о публикации №211010900957