Ничего лишнего

Ничего  лишнего

Дождевые капли вывалились из мрачной тучи холодным градом. Но тут их вовремя подхватил теплый, весенний ветер и закружил в танце. И замерзшие сердца капелек мгновенно оттаяли. Вдобавок, из-за тучи выглянуло солнце. Бойкий лучик подскочил к еще прохладной капле и весьма галантно пригласил ее на тур вальса."Да я уже ветром надолго заангажированна!" - вальяжно отвечала капелька. И смеялась, и уносилась с каждым новым порывом ветра. Но и лучик проявлял настойчивость и не отставал ни на шаг. и все смотрел на нее своим ясным, сверкающим взором. Под его пронзительным взглядом капелька вся заискрилась, как крупная жемчужина в своей перламутровой раковине  или как принцесса в алмазной короне. По всему ее телу разливалось такое приятное тепло, что даже хотелось воды. А лучик все не унимался. Он продолжал развивать свой успех чтением стихов:

Страницы
Если  друг к другу в мечтах не стремиться,
Если навстречу не сделать ни шага,
Ветер из книги любви две страницы
Вырвет и бросит ненужной бумагой.
Просто листки с календарною датой
Встречи последней... По чуть, постепенно,
Мы разлетимся по необъятной,
Все расширяющейся вселенной.

„Да Вы только не подумайте, что я  какой-нибудь ветреный! - переходил лучик на надежную прозу, - „Который доведет Снежную Королеву до податливого, жидкообразного состояния, растопит ее ледяное сердце, а потом и поминай, как звали!" - приставал он. „ А что-нибудь похлеще и с космическим размахом?!" - все еще ломалась капелька, правда, уже изрядно порозовев. „Куда уж масштабней-то?!" - недоумевал лучик, но не перечил и восторженно читал еще:
 
Ракета
В груди такое бьется пламя!
Бегу к тебе, не чуя ног,
Земля совсем как оригами,
С бумажный, сложенный листок.
Весь в радости предвосхищений...
И в такт проделанным шагам,
Вниз с шумом падают ступени,
Волнуя Тихий Океан.

„Ах! Как Волшебно! Просто Волшебно!"- только и успела прошептать капелька и больно шлепнулась о Землю. Счастье же так мимолетно, а если проявлять такое ненужное упорство…
Лучик не сразу узнал во внезапно появившейся замарашке, валявшейся в придорожной пыли, свою капельку. А когда узнал, конечно, сильно расстроился и попытался помочь ей. Он хотел закружить капельку, поднять ее обратно в небо. Конечно,  простому солнечному лучу такое не по силам. Но он с непонятным упорством, как будто рядом было мало других, точно таких же капелек, совершал свои, казалось бы бессмысленные попытки взлететь. И вечером, когда солнце уже садилось, и подходила пора... Они заключили друг-друга в тесные-тесные объятия, чтоб навеки попрощаться…  И чудо свершилось! Лучик почувствовал, что они медленно поднимаются ввысь. И уже не поймешь, где кончается лучик и начинается капелька! Настолько тесно и горячо переплелись они в своем затяжном поцелуе. И невесомым паром, прозрачным облачком полетели к такому желанному небу. Меж их сердцами не было ничего, кроме сверкающей чистоты! Ни одной темной мысли! Их два сердца стали одним! В одном общем биении! Как в известном со школы опыте, когда соединили две медные полусферы в шар и откачали из него весь воздух. И никто не мог его разорвать, потому что между половинками не было ничего, ничего лишнего! И вся эта внешняя среда, как могла, пыталась всем своим атмосферным давлением разорвать шар, но делала его только крепче. Беда, если что-то попадет внутрь, пробежит между ними черной кошкой. Шар сам легко и сразу распадется на две совершенно чужие медные половинки. На два уже готовых, кипящих котла домашнего Ада!
Но какое до этого дело капельке и лучику. Они, знай себе, циркулируют по нисходящим и восходящим воздушным потокам. И так будут парить над землей - пока любят друг друга, и пока светит солнце!