Восемьдесят седьмой

Предисловие
С середины восьмидесятых годов 20 века в СССР стали происходить значительные перемены, которые непосредственно касались каждого из нас и я, привыкшая вести дневниковые записки с четырнадцати лет, продолжала делать это и в те годы. Допускаю, что, наблюдая события слишком «близко», мы с мужем не всегда делали правильные выводы, - «Большое видится на расстоянье» - но то было наше восприятие свершавшегося и возможно кому-то записанное мною будет интересно.      


1987
Уже второй год Горбачев*, провозгласивший «новое политическое мышление» еще в 1985-м году, ездит по России, в зарубежные страны, и нам интересно слышать его живую речь, видеть улыбчивое лицо, несравнимое с теми напряженными, старыми лицами-масками, что были до него, и он для нас - тот самый свет, что «в конце тоннеля».
 ... Летучка. У моего начальника Афронова лицо красное, напряжённое, - наверное, только что получил нагоняй из Обкома:
- Зачем надо было в эфире упоминать Качанову (моему мужу) о загрязнении Десны и мусорных кучах города?
И зло смотрит на меня, режиссера, потому, что автора на летучке нет.      
- Ну и что? - смотрю и я на него: - Горбачев призывает…    
- Горбачев в Москве, - прерывает: - а мы – здесь.
И отмечает лучшей передачу недели, в которой поэтесса и редактор молодежных передач Ницкая спрашивает у пятилетней девочки: «Ты рада, что твоя мама - делегат Областной партийной конференции?» О-о!.. Отмечают и очерк «Сто пятьдесят лет фабрике имени Коминтерна» за находку режиссера, - вставила эпизод из фильма тридцатых годов: актриса идет по цеху и поет: «В буднях великих строек...»
- Хорошо-о! – хвалит Афронов.
А я… а во мне - опять: потерянные годы на этом телевидении. И слезы – вот-вот...
... Вчера в Доме политпросвещения для «узкой общественности» был закрытый показ фильма «Покаяние»*, но вначале - лектор:
- Варлам - где-то Берия*, где-то – Сталин* его усы...
Думал, что не поймем?..  Есть отличные эпизоды: очная ставка Сандро и Михаила; Немезида, которую гэбист* тащит в кусты; обезумевший от пыток Михаил с его ответом следователю: да, он шпион и ему было дано задание прорыть тоннель от Бомбея до Лондона; сон Нины: они с Сандро бегут по улицам, по полю и всюду за ними на машине - хохочущий, побеждающий Варлам; и снова - они, но уже зарытые в землю… и только их еще живые головы - на вспаханной земле, и обреченные взгляды.
... Пять часов делала запись спектакля и вымоталась - до чертиков!
Стою на остановке, жую яблоко, - мой оператор Саша Федоров принес аж целый мешочек из своего сада, - подходит мужичок лет тридцати пяти в курточке, в шляпе... мелкое, худое, напряженное личико, в очках, смотрит хмуро: 
- Дайте яблочка... Ничего сегодня еще не ел...
Когда вошла в троллейбус, подумалось: «Хотя бы не подсел!», но как раз рядом и сел, заговорил: он - экскаваторщик шестого разряда, проработал на Севере двенадцать лет, хорошо зарабатывал, но вот потянуло на родину: 
 - Человек должен домой возвращаться, просто обязан, – хрустит яблоком: - Но вот, сменил здесь много мест работы, а сейчас опять хоть уходи. По две недели ничего не делаю, а зарплата идет. А зачем мне эти деньги? Я же хочу честно: заработал - отдай положенное, а не заработал... - Кусает яблоко, вяло жует: -  Но начальник говорит: «Не уходи. Хочешь, еще больше платить буду? Я ж на тебя положиться могу, ты, когда нужно, все хорошо сделаешь». - И вдруг повышает голос: - Сделаю, да. Умру, но сделаю, если обещал. - На нас оглядываются, и он замолкает, смотрит в окно, а потом резко взмахивает рукой с искусанным яблоком: - Помощник мой ни-и-и черта не умеет! А получает семьдесят процентов от моего оклада. «Да не нужен он мне!» говорю как-то начальнику. Нет, не убирает. По инструкции, видите ли, положено. - Снова замолкает, словно устал, но опять: - Когда пришел к нему устраиваться, то он сказал: «Видишь тот экскаватор? Отремонтируешь – возьмем». Ну, я и отремонтировал. Без всякой помощи. - Опять говорит громко, с нарастающей болью и на нас снова посматривают, а он, словно не замечая этого, громко возмущается: - Ни столовой рядом, ни обедов не привозят. Как собаки! – И вдруг бьет себя кулаком по колену: - Девчонка-контролер весь день на холоде работает! – Смотрю на его руки в царапинах, мозолях, большой палец сбит, остальные скрючены, как в судороге. - Думаешь, грязные? - замечает. - Да нет, вообще не отмываются. - И продолжает: - Так вот... девчонка эта целыми днями на холоде и сегодня аж посинела вся. А у нее, между прочим, через два дня свадьба. Свадьба у нее! Ведь простудиться может на всю жизнь, а он... - выкрикивает с болью. Но закашливается, молчит с минуту, а потом негромко продолжает: - А он не может ей даже будочку поставить возле ворот, чтоб теплей было и только все: «Давай, давай»! - Опускает голову, с минуту сидит, покусывая яблоко: - Ладно уж мне... Я двенадцать лет на Севере оттельпужил и сейчас на своем экскаваторе без окон работаю. Пальцы, думаешь, отчего не разгибаются? От холода. К рычагам приросли... Так вот, ладно – я, а ей за что все это? - снова выкрикивает и на нас опять оборачиваются. - Говорю сегодня начальнику: «Чтоб будку к зиме поставил! Обязательно по-ста-вишь! Ты меня знаешь»!
И искусанное яблоко повисает у меня перед глазами, зажатое в кулаке, а потом медленно опускается вниз. Но уже подъезжаем к моей остановке, надо выходить. Он замечает это, с сожалением поднимается:
- А на родину человек должен возвращаться, - словно закругляет свой рассказ: - Нельзя без родины, без родных. Надо кого-то любить, кого-то ругать...
Выхожу из троллейбуса, оглядываюсь: через забрызганное стекло вижу улыбку… нет, гримасу на его маленьком издерганном личике и взмах руки со скрюченными пальцами, искусанным яблоком.
 ... По просьбе друга-художника Платон начал писать статью для «Рабочего» о том, что в Худ фонде некоторые художники занимаются только тем, что на «производстве» бюстов Ленина* заколачивают большие деньги, а сегодня приходит мрачный:
- Получил щелчок по носу. - И рассказывает: - Попросил у секретаря Союза художников, чтобы подготовил данные о зарплатах, а он, дабы выиграть время, сказал, что этот список бухгалтерия сможет показать только через три дня. Хорошо, через три, так через три. Прихожу сегодня, а он: «Вот Вы в прошлый раз предъявили мне свое журналистское удостоверение, а сегодня я Вам – своё». И показывает книжечку члена Обкома партии. Отвечаю: «Я знаю об этом», а он опять: «А раз знаете, то я бы посоветовал вам вначале выяснить свои отношения с редакцией», мол, станет ли она печатать статью? Какая сволочь!
Но все же сел дописывать статью и теперь думает, - если «Рабочий» не её напечатает, - послать в центральные газеты с названием: «Под башмаком у корысти».
 ... Сегодня ровно год, как обрушилось на нас это бедствие – авария на Чернобыльской атомной станции* Помню, как несколько дней спустя, когда наш собкор ехал из облученной Красной горы* и на посту его машину проверили дозиметром, то радиация превышала норму в двадцать раз. Помыли чем-то – вошла почти в норму, но после этого у Володи несколько дней кружилась голова и давило в висках. Да и меня все качало, быстро уставали нервы, и было одно желание: забиться в уголок, свернуться калачиком и лежать, лежать.

 Чернобыль...Только спустя несколько дней сообщили нам в программе «Время»: в радиусе тридцати километров от аварии все жители вывезены; восемнадцать человек, пожарники, тушившие атомную станцию, погибли от облучения, а тринадцать - в тяжелом состоянии. Да, были мы напуганы и не знали, что можно есть, чего нельзя пить? И желтоватые пузыри на лужах после майских дождей казались зловещими.  Вот несколько моих записей тех дней:
«Приехали в Красную гору ученые из Ленинграда замерять радиоактивность, направились в близлежащие деревни и возвратились, - испугались, что очень высокая. А рассказывала об этом Лида, наша проявщица, у неё там сестра живёт.»
«Возле Красной горы есть Крижановские болота, так над ними повисло радиоактивное облако, и тамошние жители уверяют, что оно ночами светится.»
«Вчера Лида опять звонила сестре, - у той трое детей, меньшей девочке один год, - так та рассказала: всем дают таблетки от радиации и детей от них рвет; выдали людям робы, шляпы, постригли наголо, не советуют выходить на улицу; беременным делают аборты даже и в пять месяцев; не рекомендуют есть зелень, ягоды, пить молоко, а коров велят сдавать на мясо.
Стараюсь, чтобы и мы не ели щавеля, зеленого лука, не пили молока, но разве убережешься от этой радиации? Зато, часто едим салаты из морской капусты, говорят, что она выводит какие-то нуклиды».
«Снова Лида пыталась звонить в Красную гору, но сказали, что там нет электричества. Врут, поди.»
«Достала дозиметр на пару дней, совала во все углы и даже в грибы, которые собирали осенью. Вроде бы все нормально. А вот в Карачеве, в саду нашего знакомого Володи Рыжковского, у скамеек из гранита, на которых они любят сидеть, вдруг так запикал, что едва успевали считать. Да и барьерчик из мраморной крошки, что в Карачеве у автовокзала и на котором обычно сидят в ожидании автобуса, тоже с тридцатью бэрами».
 
И все же в «Рабочем» напечатали статью Платона о художниках, но после летучки в газете пришел взвинченный:
- Не отметили ее, - блеснул очками, разделся: - У всех какое-то глухое недовольство вызвала. Почему? - Присел на стульчик у порога: – То ли вообще недовольны мной, то ли статья что-то в них задела?
- Да плюнь ты… - посоветовала и уехала на работу.
Вечером возвращаюсь, а он все еще страдает:
- Как ужасно это наше одиночество! Если б не ты, так хоть удавись. - Уходит в ванную, потом входит на кухню: - Ну что, идти с ними на контакт?
- Не ходи, - улыбнулась, что б взбодрить: - Лучше оставайся в своей одинокой башне.
И завариваю ему успокаивающий чай. Но поможет ли?
 ... Перестройка. Ничего-то из нее не получится, пока будут живы обкомы-райкомы, пока не будет многопартийности, пока не будет хозрасчета на предприятиях, крестьяне не станут хозяевами земли. А гласность... В центральных газетах она с каждым днём «гласнее и гласнее», а у нас…
А-у, долгожданная! Где ты загулялась?
... После напечатания статьи о художниках, звонят Платону читатели по несколько раз в день, и он ведёт с ними длинные беседы. Вижу: ему это льстит. А меж тем секретарь по идеологии Обкома партии вызывал к себе зав. отделом «Рабочего» и беседовал с ним целых полтора часа по поводу публикации Платона.
... Вначале Платон не хотел идти на собрание художников, но я посоветовала:
- Иди. Потому иди, что отсутствующий всегда виноват.
И шло собрание аж шесть часов. Кулешов, зав. отделом культуры, сказал в выступлении, что статья Качанова пользы никакой не принесла, только потешила обывателей, а Платон взъерошился:
- Так Вы что, против гласности? Пусть она будет где-то там, но не у нас?
И резолюцию приняли такую: статья в основном объективная. Но художник Бенцель потом говорил Платону, что не ожидал этого, так как руководством накануне была подготовлена совсем другая, - осуждающая.
... Лида радуется, когда захожу к ней в проявку, - наверное, видит в этом поддержку себе, ведь многие в Комитете похихикивают над ней за веру в Бога. А директор телецентра и её начальник как-то намекнул ей, чтобы помолилась за него, если помрет, - может, чувствует свою вину перед ней за то, что развел с мужем? А дело было так: когда после смерти матери Лида вступила в секту баптистов, то он чуть ли не каждый день звонил начальнику ее мужа, чтобы тот через него повлиял на жену. И тот повлиял, - муж заявил Лиде: «Или Иисус, или я». И она выбрала Христа.
... Летучка. Вхожу.
- Ты обозревающая? – спрашивает звукорежиссер Володя Анисимов.
- Нет, Володя. Сегодня я – подсудимая.
И потому, что знаю: обозревает редактор Ирина Носова и будет мстить за то, что на прошлой летучке раскритиковала ее просоветскую передачу. И она уже говорит медленно, зло:
- Очень жаль, что все три передачи были одного режиссера. Особенно плох был «Край родной», ведущий - Качанов. Ну... – И картинно вздыхает: - Не знаю, что и сказать... - Делает наигранную паузу: - Я же вычеркнула целые абзацы из его сценария, а он оставил.
Ей поддакивает Ильина, «снабженец» нашего начальства продуктами и винами из обкомовского магазина, в котором работает ее мать. Сидит она рядом с председателем Комитета Корневым, что-то нашептывает ему, зло поглядывая на меня, и когда Носова кончает, тот вдруг итожит:
- Да, передача «Край родной» - прокол на нашем телевидении. Её нельзя было давать в эфир. Ведь Качанов в ней говорил, что памятники надо ставить не героям гражданской войны Щорсам и Чапаевым, а таким, как купец Могилевцев* .
Никто не перечит, и Корнев сворачивает летучку.
Выхожу во двор. Пытаясь успокоиться, медленно хожу возле березок, запорошенных инеем. Нет, не могу справиться с своим лицом, - маской скорби!
Но слышу, зовут просматривать так раздразнивший их «Край родной». Вхожу в аппаратную. Целая комиссия слетелась! И уже прокрутили рулон с передачей до того места, где Платон говорит: «Зачем было взрывать холм на Набережной? Ведь на нем стоял монастырь с часовней, который можно было приспособить под музей»... Нашли еще один криминал!
- Да только за это можно было бы отметить передачу, а не ругать, - взрываюсь. - Журналист набрался смелости сказать об этом преступлении, а вы... - уже кричу, обернувшись к Носовой, которая стоит у двери, дымя сигаретой: - Сами-то привыкли болтать в эфире о чёрт-те-чём!
- Как это о чёрт-те-чём? - выкатывает глаза. - Вы думаете, что говорите? – краснеет от возмущения.
Нет, ничего больше не отвечу ей и, повернувшись, выйду. Поднимусь в другую аппаратную, нырну за штору. Не разреветься б! Глубоко, несколько раз вдохну, выдохну. Успокоиться, успокоиться!.. И все же, когда буду ехать домой, под сердцем... словно раскаленный шар будет сдавливать дыхание.
... Ходил Платон на встречу с поэтом и редактором журнала «Советский Союз» Грибачевым, который всегда кричал «одобрямс» или «осуждамс» «по велению Парии» на тех, на кого науськивал Центральный Комитет. И на этот раз по тому же «велению» направлял местных писателей: если бы не было коллективизации, не было б мощной индустриализации; если бы не Сталин... Ну, Платон и выкрикнул:
- А почему не говорите про Сталинские репрессии?
На него зашикали, кто-то крикнул: «Из зала надо вывести этого Качанова!».
Но Платон - опять:
- А, впрочем, Вы всегда прекрасно жили. И при Сталине, и при Хрущеве*, да и теперь успешно перестраиваетесь. Поистине, можно позавидовать резервам вашей перестройки. Но если у вас осталась совесть, то честнее было бы уйти в отставку.
И снова кто-то выкрикнул:
- Не нравится Качанову, пусть уходит!
На защиту Грибачева бросился и ведущий журналист «Рабочего» Сергей Васенков, но Платон обернулся к нему:
- А ты бы уж лучше помолчал! За всю свою журналистскую жизнь ни одного критического материала не написал. Всё у тебя получалось так, как Обком велел.
- Да Вы тоже кричали ура вместе со всеми! - поднялся Грибачев.
- Нет, это Вы кричали и процветали, а я в загоне сидел. Да и сейчас сижу.
- Потому и сидишь, что всегда был врагом нашей Партии! – подхватился местный поэт Мирошкин.
Так что «цепные псы» партии так покусали моего мужа, что он весь вечер никак не мог успокоиться. И хорошо, что начался фильм «Процесс», который в свое время партийцы не выпускали на экран. А говорилось в фильме о том, что в свое время из ста тридцати участников семнадцатого съезда партии Сталин расстрелял девяносто шесть, да и перед войной - восемьдесят процентов командного состава Армии.
... Возвращаюсь с работы. На лестничной площадке стоит озадаченная уборщица:
- Сына Вернидубовых привезли в цинковом гробу.
Да, помню его: круглолицый, высокий, всё-ё улыбался, здороваясь во дворе. Должен был в мае возвратиться со службы, но вот... Погиб в Афганистане*, на войне, о которой, по мнению власти, мы ничего не должны знать.
 
Только в постперестроечное время узнаем: в семьдесят восьмом шестьсот спецназовцев, обученных под Москвой (в Балашихе), штурмовали в Кабуле дворец Амина, который в результате военного переворота пришел к власти. И вначале он устраивал наше правительство, но когда тайно начал заигрывать с Америкой, то вскоре наши войска вошли в Афганистан и началась война, которая шла девять лет и два месяца. За это время в Союз из этой горной страны ввезли в Россию четырнадцать тысяч цинковых гробов. А сколько раненых?.. Одни историки утверждают: Союз, мол, хотел обезопасить свои южные границы, а другие: эта война, подготавливаемая нашей партократией еще с пятидесятых годов, была очередной авантюрой, развязавшей гражданскую войну в Афганистане. Кто из них прав?
               
Редактор «Новостей» Жуков вернулся из командировки в район, сидит за своим широким столом, строчит очередную информацию, но вот поднимает голову:
- Опять в колхозе падеж скота. Совсем коров кормить нечем. А тут еще праздники начались, вся деревня запьянствовала, так что скот на фермах так от голода ревел, что аж в деревне слышно было.
- Вот и сделайте передачу об этом, - советую.
- А-а, - машет рукой, - все равно не пропустят.
И тут же стал созваниваться с Сельхоз управлением, чтобы прислали специалиста, который в «Новостях» дал бы советы колхозникам: что надо делать, чтобы повысились надои.
... Седьмого ноября на демонстрации, проходя перед трибунами, местные демократы выбросили лозунг: «Меньше слов, больше дела!», так потом из КГБ*  приезжали на студию просматривать видеозапись: не пропустили б этого в эфир! Вот тебе и гласность. Да и оператор Женя Сорокин рассказал, - он чаще нас слушает радио «Свобода», - что в Москве разогнали демонстрацию против Сталина и около двадцати человек арестовали.
... Целых полтора часа держали моего брата Виктора в Обкоме по поводу его письма в ЦК*. КПСС* о том, что многотиражки не имеют никакой силы, так как подчиняются директорам заводов, и «товарищ» по идеологии был внимателен, все уверял, что они тщательно контролируют газеты.
- Вот и вашу проверяем, комиссию назначили.
Хорошо, что редактор отнесся к этой «выходке» брата без особого раздражения, а то могла бы обернуться для него бумерангом.
... Центральная пресса обрушила на нас лавину правды о жертвах большевиков в годы Гражданской войны и в репрессии тридцатых. И это для нас – как поминания в церкви. Только в церкви поминают иногда, а мы – каждый день.
... Твержу своим журналистам: ну давайте, пишите и вы смелее, как ваши коллеги в центральной прессе. Нет. Опять строчат информашки, принятые по телефону, забубённые тексты выступлений. Приведет редактор молодежных передач из Обкома раскормленных комсомольцев, те и болтают в прямом эфире о чем угодно, только не о правде прошлых лет и не о теперешних проблемах.
... Сегодня было открытое партсобрание, на котором присутствовал секретарь Обкома по идеологии Погожин и я говорила, что при таких отредактированных выступлениях по бумажке режиссура не нужна, ведь для Обкома важно не «как», а «что». Согласно кивал головой, что-то записывал. Ну и что? Ведь ничего не изменится.
... Предложил Платон Нестикову из «Рабочего» напечатать свою статью о мальчике, который выбросился из окна, но… А учился тот в ПТУ*. Мать в те дни уехала проведать отца, который сидит в тюрьме, ну а этот пацан и привел к себе ребят, девочек. Веселились они у него всю ночь, а на другой день девчонки на перемене стали шептаться о противозачаточных средствах, это услышала преподавательница, стала допытываться, они рассказали о той вечеринке, и она тут же позвонила в милицию. Нагрянули блюстители порядка к тому пацану, - аж шесть человек! - начали делать обыск, рассматривать простыни, а тот выбежал на кухню, распахнул окно и... Вот Платон и предложил «Рабочему» написать об этом, но зав. отделом Нестиков не одобрил, повел его к редактору, а тот - тоже: «Нельзя такое печатать. Это - очернение нашей действительности». Вот такая у нас «гласность» здесь, «на местах».
... Спросила Платона:
- Ответь мне, пожалуйста: почему ты, хороший журналист, отстранен от журналистики и почему я, хороший режиссер, по сути не занимаюсь режиссурой?
Отложил книгу, взглянул, вздохнул:
- Значит, голубка, не вписались... - Помедлил, отвернулся к окну: - И потому что мы… надеюсь!.. выше того уровня, в котором живем, вот этот «уровень» и не прощает нам этого.
И стал вспоминать, как в начале нашей совместной жизни мечтали: соберем вокруг себя умных, смелых людей, будем спорить, вести дискуссии.
- Помнишь, даже одно время и делали это. А потом поняли, что боятся люди говорить и больше молчат или просто врут. И разговоров откровенных не получилось.
Слушала, молчала. Конечно, так оно и есть, но ведь от сознания этого легче на душе не становится.               
... И все же Виктора увольняют, а это значит, что его письмо в Центральный Комитет «сыграло свою положительную» роль. Поедет, наверное, работать в Жирятино, а это - в часе езды от города.
... Напечатали статью Платона о предприимчивых мужиках из районного города, - хотят те снять в аренду озеро, развести в нем карпов и кормить весь город, И уже дважды собирали они сходку горожан, спрашивали: хотят ли этого? Да, хотят. Но местное начальство не разрешает. Приезжали журналисты и от «Взгляда»                ?, - появилась теперь такая передача, которую мы ждем каждый раз с нетерпением, потому что она для нас - единственный источник правды. Так вот, эти журналисты тоже собирали сходку горожан в этом городе, опрашивали людей, уехали. Но пока ничего не меняется.
... Дочка ушла встречать Новый год к подруге, а мы около одиннадцати, посматривая «Огонёк», втроём сели за стол, Но вдруг вырубился наш старенький телевизор и стало тихо. Пахло елкой, потрескивали свечи... и стало как-то удивительно благостно на душе! Редкие минуты в нашем раздвоённом существовании. Вот только жаль, что телевизор... А, впрочем, может, потому и благостно, что - без него?

*Михаил Горбачёв (1931) - Генеральный секретарь ЦК КПСС в 1985-91, президент СССР в 1990-1991 годах.
*Иосиф Сталин (Джугашвили) (1878-1953) - Генеральный секретарь ЦК ВКП, глава СССР (1924-1953).
*«Покаяние». Год выхода 1984. Режиссер Тенгиз Абуладзе. Дата мировой премьеры 13 ноября 1986, дата российской - март 1987.   
*Лаврентий Берия (1899-1953) - 1938 до 1945 года руководитель НКВД один из руководителей и организаторов репрессий.
*Гэбист - сотрудник Комитета государственной безопасности CCCP.
*Владимир Ленин (1870-1924) - революционер, лидер большевистской революции, глава советского правительства (1917-1924).
 *Афганская война (1979-1989).
*Чернобыльская авария на АЭС – 26 апреля 1986 года.
*«Красная гора – один из южных районов Брянской области.
*Павел Могилевцев. В 1892–1902 гг. - председатель и член Брянской городской Думы.  За благотворительность был награжден золотой медалью, а затем орденом Св. Анны. В 1905 г. по указу Правительствующего Сената от возведен из купцов в потомственные граждане г. Брянска с женой Зинаидой и дочерью Валентиной.
*Никита Хрущёв (1894-1971) - Первый секретарь ЦК КПСС с 1953 по 1964 годы.
*«Радио Свобода» — международная некоммерческая радиовещательная организация, финансируемая Конгрессом США.
*КГБ - Комитет государственной безопасности CCCP.
*ЦК КПСС – Центральный Комитет Коммунистической Партии Советского Союза. Высший орган власти в партии.
*ПТУ – профессионально-техническое училище по подготовке квалифицированных рабочих.
*«Взгляд» - одна из самых популярных телепрограмм России, впервые вышла 2 октября 1987 года.
*«Голубой огонёк» - телевизионная музыкально-развлекательная программа, выходившая в эфир на Первой программе Центрального телевидения СССР с 6 апреля 1962 года по 1985 год.