Творческое мышление как основа инновации

(размышления на тему)

Так что ж такое инновация,
И что лежит в ее основе?
Все то, что нам знакомо, внове,
На свет в который раз является…

Таким экспромтом собственного сочинения хочу начать размышления о сути творчества, мышления, инновации и их места в повседневной библиотечной практике.
Стопроцентно согласен с Т.В. Майстрович, которая cчитает, что «Инновацией в библиотеке может считаться только то, что работает на улучшение выполнения библиотекой своих функциональных обязанностей» . Но что же лежит в ее основе? На мой взгляд, два «кита»: традиция и творческое мышление человека (художника, библиотекаря, изобретателя), нашедшего в традиционном росток нового.
Я попытался найти на книжной полке и в Интернете определение творчества и вот что мне попалось:
а) творчество — это нескончаемый поиск себя там, где себя нашел. (Леонид Сухоруков),
б) творчество — общее дело, творимое уединенными (Марина Цветаева),
в) творчество — деятельность, порождающая нечто качественно новое и отличающееся неповторимостью, общественно-исторической уникальностью (Краткий энциклопедический словарь. М., 2000).
 Как видим из изречения Л.С.Сухорукова, творчество базируется на поиске нового в том, что уже известно, стало достоянием определенного круга людей, народа, общества. (Лирическое отступление: о том, что оно творимо «уединенными», можно поспорить с Мариной Ивановной Цветаевой. Потому что (перефразируя Карла Маркса) работать в библиотеке и быть «уединенным» невозможно).
А неизвестный автор  простодушно и вполне обоснованно замечает: «Гвоздь иного творчества — самый обычный гвоздь». Так что диковинку (изюминку) надо искать в обыденном и привычном. Только животворящая искра творческой мысли вдыхает новую жизнь в привычное, преображая его, и делая, по сути, новым.
В этом я еще раз убедился, прочитав удивительное определение творчества, сделанное Принцем (Prince, 1970): «Творчество — это несогласованная гармония, прогнозируемое потрясение, привычное откровение, знакомый сюрприз, щедрый эгоизм, уверенное сомнение, непоследовательное упорство, жизненно важный пустяк, дисциплинированная свобода, пьянящее постоянство, повторяющееся начинание, тяжелая радость, предсказуемая рулетка, эфемерная твердость, одинаковое разнообразие, требовательное потакание, ожидание неожиданного, привычное удивление» . А Елена Ермолова вторит ему: «Что бы ни напридумывали, все оказывается непридуманным» .
Та же Елена Ермолова в коротком изречении нарисовала механизм рождения нового: «Творчество подразумевает изменение не только продукта, но и принципов создания продукта. И принципов изменения принципов» .
К творческому мышлению я пытаюсь побудить своих коллег-библиотекарей на всевозможных семинарах и тренингах в рамках библиотечной учебы .
У меня есть любимое выражение (заимствованное у Бернарда Шоу), которое я люблю повторять на занятиях: «Если у тебя есть яблоко и у меня есть яблоко, и мы обменяемся яблоками, то у нас по-прежнему будет по одному яблоку. Но если у тебя есть идея и у меня есть идея и мы обменяемся этими идеями, то у каждого из нас будет по две идеи».
Но… так как инновации в повседневной библиотечной практике не появляются как грибы после дождя и не растут в геометрической прогрессии, можно сделать следующие умозаключения:
а) о качестве (со знаком, увы, минус) моих занятий,
б) об отсутствии творческого мышления у большинства коллег,
в) о непостоянстве творчества как процесса («Творчество, словно океан, имеет свои приливы и отливы» — убеждает нас Георгий Александров).
Но все же, но все же, но все же… библиотека прогрессирует, развивается. Реализуется масса интересных проектов (см. текст моего выступления «Проектная деятельность Гомельской областной библиотеки как инструмент совершенствования библиотечного обслуживания населения» (Петрозаводск, октябрь 2008г.) на блоге «Библиомир: взгляд из Гомеля» ). А значит, инновационные процессы в библиотеке все-таки имеют место.
Насколько плодотворен обмен идеями в библиотечной практике? Всегда ли обмен идеями рождает инновацию? Наверно, само по себе рождение нового — явление не каждого дня. И рождаются инновации не у каждого. Людей, фонтанирующих идеями, мало. И это вполне закономерно и понятно (вспоминается Козьма Прутков: «если у тебя есть фонтан…»).
Несколько слов о том, из «какого сора растут…» (простите, Анна Андреевна) инновации «не ведая стыда»… Рождаются они часто спонтанно: пришел (в другую библиотеку), увидел, решил победить («чем наша библиотека хуже?»). И, поверьте, речь идет не об откровенном «обезъяничаньи», подражательстве.
Впрочем, в желании подражать нет ничего зазорного, если оно диктуется благим желанием быть лучше (не для себя, а для своего пользователя). Несколько лет назад у Сальвадора Дали (кажется, в книге «Дневник одного гения») я вычитал поразившее меня откровение: Дали подражал бесконечно обожаемым и боготворимым Рафаэлю и Вермееру Делфтскому, но стал не вторым Рафаэлем и Вермеером, а появился Дали — первый и неповторимый. Почему?
Отгадка кроется не в слепом желании подражать, а в умении подражая кумиру не повториться. А это высшее искусство. Способны ли библиотекари сделать (через инновации) свое ремесло искусством? Мое глубокое убеждение: могут! (Вместо нелирического отступления – цитата из одного интернет-ресурса, к которой стоит прислушаться: «Творчество — это процесс самостоятельного поиска лицом нового пути решения [Добавление: в расчет должен приниматься именно путь решения, а не само решение, т.е. критерий не должен быть излишне жестким] определенной (технической, художественной и т.д.) задачи не предопределенного выполнением этим лицом определенных формальных правил.
Поскольку путь решение должен быть новым, эту новизну можно рассматривать в субъективном и объективном смысле. Новизна может быть субъективно новой — человек создал нечто, уже известное, но о чем он сам не знал, так и объективно новой — неизвестное обществу в целом.
Процесс, являющийся творчеством для себя, может и не признаваться обществом достойным «вознаграждения». Это может происходить в двух случаях: а) новизна пути решения задачи не является объективно новой; б) сама задача не имеет ценности с точки зрения общества. Критерий б) должен, однако, применяться как акцессорный, т.е. не должно быть общего требования «ценности», но определенные сферы могут исключаться из области правового регулирования. Отсюда следует, что критерий творчества может быть субъективным (принимающий во внимание оценку новизны и ценности задачи самим субъектом творчества) и объективным (с точки зрения общества). В юридическом смысле (в том самом праве) может применяться только «объективный критерий» .
Каждый день в профессиональной прессе или в Интернете встречаются примеры инновационной деятельности библиотекарей. Примеры удивляющие и восхищающие. И рождается невольное (внутреннее) восклицание: «Почему я не додумался до такого?»
Наверняка каждый из нас читал «451 градус по Фаренгейту» Рэя Бредбери. Википедия напоминает нам: «Роман описывает тоталитарное общество, которое опирается на массовую культуру и потребительское мышление, в котором все книги подлежат сожжению. Оппозиционная группа пытается спасти духовное богатство благодаря тому, что человек может дословно вспомнить содержание любой прочитанной книги даже через много лет после прочтения» . И вот в мае-июне 2008 года средства массовой информации (телеканалы ТВЦ, НТВ и др.) запестрили сообщениями:
1) «В Старом Свете обсуждают смелый эксперимент Лондонской библиотеки. Отныне там можно взять напрокат… человека. Или, как значится в местном каталоге, живую «книгу», в роли которой выступают представители редких профессий и различных социальных типов: от гадалки до бывшего участника уличной банды. Своему основному конкуренту, Интернету, библиотекари противопоставили живое общение. Новая услуга пользуется спросом, но имеет особенности. Например, «человека-книгу» нельзя расстраивать или забирать домой» .
 2) «В Киеве в воскресенье работала «Живая библиотека», где желающие могли получить во временное пользование «живые книги» и пообщаться с ними. В качестве книг выступали необычные люди, по отношению к которым в обществе существуют определенные предубеждения — гей, беженка из Пакистана, чернокожий, бывший наркоман. По мнению организаторов выставки, общение с «живыми книгами» должно развеять сложившиеся общественные стереотипы» .
Конечно, возразите вы, нынешние «живые книги» далеки от «живых книг» Р. Бредбери. Они не несут нам ни Шекспира, ни Сервантеса. Но кто сказал, что их страсти хуже шекспировских, что их жизненный опыт не заслуживает внимания? (Впрочем, уважаемая мною Е.Н. Гусева подобную инновацию с «живыми книгами» может — и вполне справедливо — назвать псевдоинновацией).
(Вместо лирического отступления: явлениям, перешедшим из разряда «фантастика» в разряд «наука» и «действительность», посвящено исследование Павла Амнуэля «Научная фантастика и фантастическая наука» ).
Инновации были, инновации есть, инновации будут! И библиотекари имеют к ним самое непосредственное отношение (совсем не случайно Пьер Николь назвал библиотеки магазинами человеческих фантазий). Проходящая ежегодно на Белгородчине Всероссийская школа библиотечной инноватики — тому подтверждение.
Заканчивая свои размышления, алгоритм возникновения и внедрения инновации я бы изобразил так:
Традиция — осмысление — творчество — инновация
Иными словами: инновация — звено между прошлым (традиция) и будущим (качественно новый уровень развития). И на прощание – еще один  парафраз на тему известной песни: «Есть только миг между прошлым и будущим. Именно он называется…». Да-да, вы правы: инновацией!!!
Мое личное убеждение: инновации будут всегда, пока человек мыслит и желает совершенствовать и совершенствоваться. Вы спросите: а тупики? Они возможны. Только ооочень кратковременные! К тому же эти самые тупики, по мнению Юрия Базылева, «… стимулируют мышление».
P.S. Вы не согласны? Давайте спорить!