Ущелье

Сценарий к/м фильма

                Посвящается Ж.Л.Годару


День. Лена и Наташа сидят на заднем сиденье автомобиля. Автомобиль стоит, но девушкам кажется, что едет. Это подтверждается меняющимися время от времени видами города за окнами авто.
Мотор работает, и это тоже поддерживает их.
Наташа раскинула широко руки, откинулась назад, перебирает ногами. Лена сидит прямо, тихо.
Наташе не спокойно, она то подается вперед, то припадает к окну, то разглядывает потолок – перемещается в такт предполагаемому движению автомобиля, хихикает. На ней короткое, выражающие ее нетерпение, платье с оголенными руками. Кожа рук гладкая, чуть бликующая.
Лена одета глуше, сдержаннее. Она туго стянута черным цветом своего платья и ей неприятно соседство с Наташей. Волосы Лены уложены в высокую прическу.
Лена достает из своей сумочки зеркало и смотрится в него, смотрит по сторонам, глядит ревниво на Наташу.
- А ты меня не обгоняешь?
Наташа внимательно вглядывается в Лену, но смотрит сквозь нее, водит рукой по стеклу, по дверце машины, улыбается.
- Наоборот. Мне кажется, я настолько позади тебя, настолько… мне так темно, что, кажется, я в тебе еду.
Лена еще тревожней вглядывается в свое зеркало.
- А мне кажется, тебя во мне нет. Ты вся … снаружи.
Сказанное успокаивает Лену, дыхание ее выравнивается. Теперь очередь волноваться Наташе, она теряется, пытается улыбаться насмешливо, но выходит плохо.
- Что ты имеешь в виду, говоря  «снаружи»?
Лена небрежна, сосредоточенна. Она прекрасно чувствует каждый свой сантиметр, как он преодолевает время и Наташу.
- Это значит, что ты не двигаешься. Ты - как все. Ты только там, где ты есть. А потом еще где-то, и ещё. Насекомое какое-то.
Наташа обижена, она скептически улыбается, надувает щеки, выпускает из себя много воздуха.
- Во мне много воздуха. А в насекомом – мало. И потом – я же на машине … еду, двигаюсь.
- Ты двигаешься потому, что находишь, за что зацепиться. В данном случае ты цепляешься за меня.
Рельеф лица Лены жесткий, отчетливый, режущий. Железо автомобиля быстрое, даже когда стоит. Крыша машины запорошена тяжелым снегом. Подошвы  туфель Лены, словно обратная сторона Луны.
Наташе спокойно, она обняла Лену.
- Мы движемся снаружи, чтоб внутри было тише, чтобы лучше двигаться дальше. А если ты считаешь, что я тебя опережаю, заслоняю – сядь передо мной, будешь всегда впереди меня. И так я к тебе буду меньше цепляться, если ты  не любишь, чтобы тебя трогали.
Лена охотно перемещается на переднее сиденье. Как только она пересаживается, машина действительно трогается с места. Лене неуютно от этого, она волнуется, ей не сидится. Лена принимается громко считать что-то.
- Один, два, три, четыре, пять!
На Наташу находит игривое настроение.
- Женщин не может быть так много, Лена!
- ****ей может!
- ****и не накапливаются!
Лена резко оборачивается к Наташе.
- Я знаю, как ты погибнешь – тебе снесёт голову автомобилем. Потому, что ты движешься ему навстречу.
Наташа захахатывается.
- Мне уже снесло, и мы едем в моей голове. Вдвоём. Видишь, как быстро? Иначе бы стояли!
Лена подносит зеркало к лицу Наташи.
- Но твоя голова не отражается.
- Потому,  что мы не останавливаемся!
- Сколько тебе говорить – мы никуда не едем!
Наташа смеётся. Ветер поднимется в салоне автомобиля.
Лена испугана, она в негодовании толкает зеркалом лицо Наташе.
Наташа падает на заднее сиденье. Автомобиль останавливается, ветер стихает. Лена закрывает глаза, чтобы успокоиться.
Но теперь в беспокойство впадает Наташа. Она ерзает, тяжело дышит, с ненавистью глядит на шею Лены.
- Поехали, поехали! Мне душно!
Лена невозмутима. Кажется, она пьёт крики Наташи.
- Я сейчас описаюсь!
Восклицание тревожит Лену,  она кричит тоже.
- Поехали!
На этот раз машина не двигается, но Лена так вертит головой, как будто пейзаж за окном мелькает. Машина не двигается, но вид за окном автомобиля меняется.
Лена тихо воет, извиваясь, она снимает с себя платье и кидает им в Наташу. Наташа  с шипящим восторгом натягивает это платье на себя. Пейзажи за окном продолжают сменять друг друга  реже, останавливаются. Наташа заглядывает под платье  Лены, которое на ней.
- Какая ты быстрая! Ууух!
Наташе  не терпится. Ей хочется  рассмотреть подробней Лену, но перевешиваться через сиденье не удобно. Наташа  выскакивает из машины и бегает вокруг нее, кричит что-то нечленораздельное.
- Аааааааа! Иииии!
Запыхавшись, Наташа  садится в машину, дыхание ее сбито. Наташа  сладко жмурится.
Лена хмура.
- Сядь передо мной.
- Зачем?
- Ты слишком загородила дорогу. С этим надо что-то делать.
Наташа  с трудом перелезает через сиденье и садится Лене на колени. Та тут же сильно обхватывает ее руками и сжимает.
Наташе больно, она с испуганным интересом следит за развитием событий, не сопротивляется. Лена быстро устает, выпрямляется и молча отпихивает Наташу  на заднее сиденье.
Когда Наташа перелезает, платье Лены  снова оказывается на Лене. К ней  возвращается спокойствие.
Наташа недовольна. Лена  смотрит в окно, трёт стекло, поворачивается к Наташе.
- А ты еще не хочешь побегать?
- Мне не за что зацепиться.
Это заводит Лену, она задирает ноги, поворачивается к Наташе и начинает толкать ее ногами.
- А теперь тебе есть на что опереться? Есть?
Наташа увлечённо отталкивается от ног Лены, глаза ее разгораются. Она кричит с восторгом.
- Я вижу изнанку твоего платья! Вижу изнанку!
Лена останавливается, настораживается.
- И что?
- Я как будто снова побывала в нем!
У  Лены от злости сузились глаза.
- А ты в какую сторону едешь?
- А я еду в сторону мерцания.
- Это в какую?
Наташа старательно закрывает глаза, старательно открывает их, снова закрывает.
- Поняла? 
- Поняла. Значит, ты готова стоять на месте и жмуриться. Снимай туфли.
Наташа с готовностью снимает туфли и протягивает их  Лена.  Та открывает дверцу машины и швыряет туфли далеко вперед. Наташа поражена.
- Зачем?
- Так мы ускоримся. Надо еще где-то быть, кроме как здесь.
Лена безапелляционна. У Наташи  на глазах выступают слёзы.
- А почему я должна еще где-то быть?
- Потому, что  ты никуда не движешься.
- А по моему ты не движешься, сидишь, как памятник и все тебе не нравиться. И нашу машину ты тоже делаешь памятником.
- Я могу выйти из машины, не выходя из неё. И тогда ты будешь памятником в машине.
- А как?
Лена напрягается и у неё по ногам течёт влага. Наташа любопытствует, она заглядывает из-за плеча Лены, вертит головой.
- Ну, как? Как ты выйдешь… Черррррт! Ты описалась! Чтобы мы так и стояли дальше!
Наташа измождено валится на сиденье, затем стремглав выбегает из машины.
Она возвращается с туфлями, садится. Лена старается не шевелиться. Наташа  сидит тихо. 
- Я с тобой, как в тюрьме.
Лена молчит.
- Ты меня уродуешь.
Лена не отзывается. Наташа поднимает перед собой туфлю, сжимает кулак и бьёт по обуви, будто она хочет пробить подошву. Лена победоносно улыбается.
- Вялая мастурбация.
- Обернись!
Наташа внимательно смотрит на спину Лены, та не оборачивается. Наташа бьёт ее по спине туфлей, Лена  не оборачивается. Наташа бьет ещё и ещё, Лена словно не чувствует этих ударов.
Наташа пугается своей жестокости, она в замешательстве, неуверенно тянется к Лене, целует её в шею, тянет к ней свой язык. Лена неожиданно оборачивается и, выхватив нож из бардачка, хватает Наташу за волосы, отрезает прядь. Затем Лена снова отворачивается от Наташи, срезанную прядь она  крепко сжимает в одной  руке, нож в другой. 
Наташа испуганно держится за язык, ей неуютно и страшно. Она понимает, что Лена  совсем не дорожит ею.
- Зачем ты это сделала?
- Это лучший способ справиться  с движением, у которого нет лица.
Наташа смотрит скептически, она тихо возмущена.
- Ты, наверное, хочешь, что кроме тебя никого не было?
- Нет. Я хочу, чтобы каждый занимал свое место. Видишь, как много людей, и не у кого нет места. Поэтому так все бессмысленно.
Наташа  недовольна. Она несколько раз хлопает в ладоши, смотрит на ладони, будто на них должно что-то появиться, достает видеокамеру,лежащую за ее спиной, снимает пейзаж за окном, бормочет. За окном уже темно. Машина начинает двигаться
- Видишь, как люди повторяют друг друга, как они похожи. И мы нужны, чтобы замечать это. И когда мы замечаем это, мы делаем их разными. И людей становится меньше, а мы становимся больше. И поэтому люди к нам тянутся, а мы их встречаем. Потому что их много не самих по себе, а в нас.
- У нас погасли  фары!
Наташа отрывается от камеры. Машина останавливается.
- Что?
- У нас погасли фары. Мы разобьемся!
Лена в испуге оборачивается к Наташе. Наташа ярко освещена.
- На, возьми камеру, ты будешь видеть все, что впереди.
Лена берет камеру у Наташи, закрепляет ее над лобовым стеклом,  поворачивает  камеру  на себя, успокаивается. Наташа « темнеет», но ей радостно, она размахивает в темноте руками. Фары снова горят.
- А тебе не кажется, что ты полновата?
Лена  вновь резко оборачивается с ножом в руке. Наташа  испуганно отскакивает. Лена усмехается.
- А если я тебе выколю глаз, ты не будешь считать меня полной?
Наташа говорит через силу.
- Ты думаешь дело во мне? Отсутствие у меня глаза разве сделает тебя стройнее?
- У тебя не один глаз, у тебя их  - сотни. Ты хочешь смотреть везде.
- А где надо?
- Ты меня словно ощупываешь своими глазами. Ты не веришь в человека.
- Наоборот, я слишком верю, я верю, что человек берётся отовсюду.
- Ему не надо браться отовсюду, ему надо браться от себя.
- А у тебя рот не забит моими волосами. Ты как-то странно говоришь, будто грызёшь мою голову.
Лена задумывается
- Тебе кажется, что ты можешь быть мною, а я тобой. Да?
Наташа задумывается в ответ.
- Не так просто. Что-то может быть и мною, и тобой.
- И что это?
Лена напориста и небрежна. Наташа делает таинственное лицо.
- Это наша  скорость.
- Чего??? Опять гадость! Мне противно с тобой сидеть!
- Почему гадость. Смотри, если я разденусь – вот эта камера будет показывать нашу машину. Не веришь?
Лена смотрит на Наташу с удивлением. Она недоумевает, какая может быть связь между ней и камерой. Затем, она отворачивается и угрюмо смотрит перед собой. Когда, Лена  снова поворачивается к Наташе, та уже сидит без одежды. Лена капризничает, чтобы не глядеть в камеру.
- Я тебе совсем не нравлюсь. Ты меня не любишь. Поэтому мне противно рядом с тобой.
Наташа растерянна от такого признания.
- Ты мне нравишься, не в этом дело. Ты сама говоришь, что вокруг тебя нет движения. А человек без движения мало похож на человека.
Лена беспощадна.
- Знаешь, я поверю в то, что ты действительно есть, если вся твоя одежда, вот эта – исчезнет. Ее не будет, а ты будешь, тогда я поверю в естественность твоего оголения, в то, что ты голая была раньше, чем одетая.
- Но это естественно – я сначала одеваюсь, я сначала голая… одежда, это  что-то временное.
- Ну, до этого ты мне говорила, что твое тело это время, а теперь – одежда. Все у тебя не постоянно.
Наташа кричит.
- Мне кажется, ты меня хочешь вывернуть наизнанку. Но изнанка у нас с тобой общая!
С этими словами Наташа закидывает свои трусы на лицо Лене, стягивает их. Лена извивается, мычит, сбрасывает руки Наташи с себя, оборачивается к ней.
- Это мерзко! Трусы не суют в лицо!
Наташа возмущена.
- Ты их обслюнявила!
Наташа брезгливо осматривает свои трусы, морщится. Лена усмехается.
- Мои слюни сделают тебя человечнее.
- Я не готова там к твоей человечности.
Наташа, однако, надевает на себя трусы, прислушивается к себе, продолжает одеваться. Лена смотрит за окно, ей тревожно.
- Теперь улицы пахнут тобою. Это мешает.
- А машина – тобою. Ты мне совсем не помогаешь, только пользуешься мной. А мы ведь вместе.
- Мы едем в другую сторону от машины. Мы движемся в одну сторону, а не навстречу друг другу, поэтому нам так трудно.
Наташа дедактична.
- Машина – не движение. Сторона не одна, сторон много.
Лена быстро парирует.
- Машина – бывшее движение, поэтому быстрое. Двигаться можно только в одну сторону.
- У тебя мысли – сплошное насилие. Движемся мы все время в сторону себя.
- У меня мысли определённее твоих, я разделяю одно от другого. А ты так говоришь, будто эта машина  - ты.
Наташа едва сдерживается, чтобы не наброситься на Лену. Она чиркает зажигалкой и подносит ее к Лене, ожесточенно.
- Если я машина, ты  - моё горючее. Давай разделять изнутри, а не снаружи!
Лена смотрит на огонь с удивлением и оторопью, улыбается.
- Ты вызываешь беса.
- Я вызываю? Да мы уже внутри его. Поэтому и не едем никуда, поэтому все стоит вокруг. А ты  меня мучаешь!
- Бес то, что идёт поперек нас.
Неожиданно дверь возле Лены открывается и в неё вваливается мужчина, он хватает Лену руками.
- Ах, какая девка! Самый сок!
Лена сидит неподвижно, так же неподвижно держит зажигалку перед ней Наташа. Мужчина теряется, он слегка пьян.
- Что-то девоньки у вас непонятное происходит? Вы чего тут делаете?
Лена шевелит только губами.
- Ты, наверное, не меня хотел, а ее? Так?
- Неееет. Ты интереснее. Я тебя издалека увидел.
- Садись к ней сначала.
- А что? Можно и к ней. У меня двоих ещё не было.
Мужчина преувеличено суетлив, пересаживается к Наташе. Та убирает зажигалку от лица Лены. Лена непроницаемо обращается к мужчине.
- Раздевайся.
- А почему я первый? Пусть она сначала разденется. Что-то вы странные. Может, вы  - маньячки? Давайте по-другому, по-человечески.
Наташа оживляется.
- Ну, ты сначала заслужи человеческое отношение, сделай что-нибудь. Вот она описалась тут недавно. Давай ты вытащишь из штанов свой и мы макнем его туда… Ну, чтобы принять тебя в свой круг.
Мужчина ошарашен.
- Бляяяядь! Ды вы здесь ****утые. Извините, я…. пойду.
Мужчина пытается выйти, но Лена хватает его за руку.
- Ладно, садись ко мне. Я ж тебе нравилась.
Мужчина суетится.
- Я тебе телефончик оставлю. Ты помойся и звони. Только учти, я - не экстремал.
Мужчина выходит. Лена тяжело озирается.
- Похоже, мы вернулись туда, откуда начали.
- А по-моему мы приехала туда, куда и собирались.
- Ну, раз ты так хорошо едешь, езжай дальше. А я  - дойду.
Лена выходит из машины, идёт прочь. Автомобиль движется за ней, из окна его высовывается голова Наташи.
- Я не могу без тебя выйти из машины. Залезай обратно.
- А я могу без тебя из неё выйти. И это я тебя, как ты говоришь, использую?
- Для меня, как ты говоришь, все вместе – мы и машина. А ты – разделяешь?
Лена возмущенно останавливается.
- Я не вижу, как ты соединяешь нас с машиной.
- Я согласна с тобою -  мы никуда не уехали.
Лена успокаивается и садится в машину обратно. Она ещё сердита. Внезапно Наташа набрасывается на Лену сзади, обхватывает её, налезает сверху на неё, запускает свои руки ей под одежду, кричит.
- Поехали!
Руки Наташи – где-то перед лицом Лены. Лена вырывается, пытается высвободиться. Наконец, ей это удается. Наташа валится обратно, быстро смотрит в окно.
- Ну, теперь-то мы сдвинулись с места?
- Ты мне порвала лифчик.
- Возьми мой.
- У тебя грудь маленькая.
- Зато соски выраженнее.
- Но ты мне лифчик порвала не сосками, а руками.
- Я хотела тебе сделать приятнее.
- Дай сюда свой лифчик.
Наташа снимает и протягивает Лене лифчик. Лена оборачивается к Наташе и пристально смотрит на неё сквозь лиф. Наташа смущена.
- Перестань, мне не удобно. Ну, погоди…
Наташа напрягается, смотрит куда-то через Лену, кричит.
- Посмотри в камеру!
Лена оборачивается и вскрикивает. В камере несутся ночные улицы, хотя машина стоит. Наташа продолжает кричать.
- Ты слишком ненавидишь время, а его надо любить!
Лена смотрит в камеру сузившимися от ожесточения глазами.
- Я вижу твои кости!
На камере теперь - какие-то рентгеновские снимки.
Наташа смотрит с ненавистью на Лену и запихивает свои пальцы себе в горло, заходится в удушливом кашле. Лена судорожно отворачивается от камеры, вытягивает перед собой руки, словно боится натолкнуться на что-то.
- Мне кажется у меня – твоя кожа.
Наташа уже отошла от кашля.
- А мне кажется, у тебя – мои руки.
- А твои где?
Лена резко оборачивается и не видит у Наташи рук. Лена растерянна.
- Ну вот, мы и разъехались.
- Да, теперь мы движемся в разные стороны.
- Как в лифте.
- Вот, это да!




                2010г.