Мужская вода

Эпоха зрелости... Отказ от невозможного, примирение с неодолимым, ответственная работа на благо общества и семьи... Но мне <...> помнятся лишь порывы к невозможному, бунты против неодолимого и смертная тоска поражений — тоска бессилия перед вездесущим и всемогущим скотством.

Александр Мелихов. Роман с простатитом

Чччерт! С порога:
- Опять бритвой порезался?
- Нуууу…
- Не надейся!
- Совсем стемнело, между прочим.
- Когда ты уже научишься?
- Никогда!
- Дай!
И ваткой-ваткой-ваткой.
- Располагайся, что ли. Чай?
- Угу. Ничего не изменилось.
- А микроволновка?
- Брось!
- Ты, как обычно, сама любезность. Только успеешь в тебя снова влюбиться – и ты пропадаешь: не берешь трубку, отправляешь письма в спам, перекусываешь кабель… Зачем???
- Потому что я – богиня.
- Слушай, я всегда восхищался женщинами, и богинями в частности, но, в конце концов, я устал: у меня пошаливают нервы… и сердце, причем отнюдь не от переливающихся чувств, а бывшие одноклассники так вообще к кардиологу ходят.
- Еще о потенции вспомни!
- А что? Я давно не пионер, чтобы вставать на любую. Правы химики: именно в голове происходит какая-то реакция – и только потом в головке. Ничего не могу с собой поделать: одну твою СМСку, даже ругательного содержания, еле выдерживает резинка трусов!
- Зануда!
- Привычка!
Заварка через край.
- Тебе ли прибедняться?
- Мне ли! Девочки до двадцати и старше уже называют меня на «вы»! Что дальше-то будет?
- «Садитесь, дедушка!»
- Иди ты! Правда, они самые благодарные: смотрят в рот…
- …и просят есть.
- Издержки общения. Разве я виноват, что по распределению моей молодой душе отвели подержанное тело? Почему в нашем государстве не работает программа «Доступная студентка – каждому профессору»?
- Конечно, виноват!
Мелкими глотками: горячо.
- Все чего-то ждут: подруги – реальных, а не воздушных замков, шеф – высокой прибыли, родители – детей… На семью им, вроде, плевать, а вот ребеночка понянчить – святое дело! Как же, срок подошел, а в моем возрасте холостяки или плейбои, или голубые.
- Ты плейбой?
- Нет.
- Голубой?
- Тоже нет.
- Может, тебе не хватает банальной интересности?
- Ты мыслишь школьными категориями: с определенного момента все интересные, если до его наступления кто-то не спился, не женился или не умер. Только с кем строить быт? Не со сверстницами же, озабоченными охотой к домашнему очагу любой ценой и своими личными нерешенными вопросами, эхом отражающимися на тебе, словно они твои собственные?
- Смешно! Я их себе задавала тыщу лет назад.
- Вот именно! Но не пыталась искать ответов! Все еще впереди, а пока ты принадлежишь к самой сложной группе – тех, кто абсолютно уверен, что давно справился с подсознанием, и упорно движется со своим утяжеляющимся багажом дальше, презрительно сметая человеческие препятствия на своем пути, пока вдруг не оказывается на грани истерики и судорожно не начинает подсовывать своих тараканов другим.
- Ты хочешь поговорить об этом?
Чересчур приторный пирог.
- Породистым кобелям платят за удачные случки. А у меня сплошные затраты: умственные, финансовые, физико-психологические – замкнутый круг! И отдельная квартира не спасает: теперь точно не ясно, что вас привлекает больше – я или жилплощадь.
- Похоже, тебе, а не нам нужна помощь.
- Спасибо за жалость. Расстреливал бы отцов, которые дарят своим чадам крутые тачки, покупают дорогие шмотки и спонсируют ресторанно-клубный гламур! Они же в большинстве своем ничего из себя не представляют, а потом без тени сомнения спрашивают тебя, как там час-пик, потому что тебе по статусу положен автомобиль. Что их привлекает в богатстве? У типичного бизнесмена скверный характер и несварение желудка, вытекающие один из другого.
- Раньше тебя такие мелочи не волновали…
- А теперь выросло целое поколение папиных дочек! Иногда мне хочется вернуть советскую уравниловку с всеобщим бесправием и обусловленной им искренностью человеческих отношений.
- Не идеализируй! Неужели ты не умеешь отличать правду от лжи?
- Ты прекрасно знаешь, как я падок на внешность и в состоянии эйфории не разбираю дороги. За последнее время ты единственная, кто меня ни разу не обманывала.
- Не подлизывайся!
- Не торопись: я еще не закончил. Иногда твоя прямолинейность так невыносима, что я желаю лишь одного - чтобы ты мне, наконец, соврала, а не заставляла слушать пустые гудки. Кстати, тебе никогда не приходило в голову поставить мелодию на мобильник, чтобы тем, кто безуспешно пытается тебя найти, было не так грустно смиряться с необратимым?
- Нет.
Плеск по бокалам.
- Как мне надоели напрасные жертвы! Почему я обязан оставаться вечным джентльменом, думать о других, а о себе в последнюю очередь, тогда как остальные не парятся?
- Ты не пьешь коньяк!
- Сегодня и с тобой пью. Почему я закрываю глаза на свою и на твою любовь, потому что тебе так будет лучше? Почему мы поступаем не так, как лучше нам?
- Господи, ты за этим меня позвал?
- Речь не только о тебе. Однажды я чуть не за руку отвез девушку, с которой я не мог и двух минут продержаться без проникновения, к надменному лягушатнику потому, что так было лучше ей!
- Тебе никогда не нравилась Франция.
- Не то слово! Я ее не-на-ви-жу… и завален фетишами и безделушками оттуда, в том числе, и по твоей милости, по самый потолок. Впрочем, проблема не в французах: для меня нормально схватить девушку в охапку и переместить туда, где она будет счастливее.
- А ты не пробовал влюблять, а не влюбляться?
- Глупо! В жизни мне ничего не выпадает на халяву. Помнишь, как долго я пробирался к тебе? А от тех, кому первым приглянулся я (таких, слава, раз-два и обчелся), я бежал со всех ног. Как и от кандидатур профессиональных сводников – мамы, тетушек, коллег... В конце концов, мне вполне комфортно в своем личном пространстве, если только оно не начинает тяготить.
- Пальцами по волосам, по спине…
- Да-да-да, потом за талию, скрещение – и к шее, уже вместе с твоими. И то же самое с поцелуями. Не береди!
- Испортил песню, дурак!
Лимончик.
- Пресловутый юношеский максимализм: или достала-так-как-никто, или так-не-доставайся-же-ты-никому! Наверное, пора повзрослеть и не обращать внимания на всякую ерунду вроде любви?
- Тогда ты погибнешь.
- Ты права. Ты все обо мне знаешь. И ты не со мной.
- Ты же сам как-то объяснил наше взаимопонимание родственностью знаков зодиака – ничего странного!
- Да мало ли что я говорил и совершал! Если бы нам не суждено было быть вместе, разве мы преодолели ли бы столько препятствий? Мы даже встретиться по-людски не могли: то путали театры с похожими названиями, то в кино попадался фильм, который смотреть страшно, то забастовка в самый ответственный момент… А нам все нипочем – нас бросало друг к другу наперекор судьбе!
- А как ты стучал зубами на скамейке, хотя ветер дул нехолодный! Ты остался таким же неуклюжим?
- Конечно! Я регулярно опрокидываю на собеседника стакан воды, а то и чего покрепче, причем мне отнюдь не нужно быть навеселе… Я просто пытался объять мысль, что ты рядом и моя. И каждый раз, когда мы с тобой куда-то ездили, когда ты лежала на моих коленях, а я тебя гладил, когда я рисовал призрачные узоры на твоих ладонях, я боялся себя ущипнуть: ведь тогда фантастическая картинка – и ты вслед за ней – исчезнет в мгновение ока.
- Теперь ты доволен?
- А ты?
- Да.
- И я – да. В одну женщину, как и в реку, нельзя войти дважды. Но с тобой я стал жестче. Я не чувствую словесной грани, за которой слышится оскорбление. Я разучился ухаживать: я различаю «гулять» и «спать», но забыл, как перекинуть мостик между ними.
- Раньше ты был смелее.
- Может быть, этот склероз и означает зрелость? В таком случае я точно ее не хочу!
Раковину насухо.
- Почему мужчины, пишущие мемуары, становятся настолько слащаво-сентиментальны, что даже женские романы оказываются рассудительнее? Ведь начинается все прилично, а получаются сплошные сопли и слезы.
- Когда ты плакал в последний раз?
- Давно… Не о тебе. Бывает, ускоряешься на улице от подступающих рыданий, а дома закрутишься – ужин, уборка, телевизор – и времени не остается. Где же выражаться, если не в творчестве?
- Некоторые не выражаются.
- Боятся. Поддерживают миф о сильном самце, чуждом человеческим качествам, а наедине с собой не знают, что делать, ополчаются на мир, приобретают еще большую веру в миф и, как следствие, умирают от рака или душевной атрофии. Бесславный конец!
- Ладно, мне пора.
- Ну что ж.
- Только ты подаешь мне пальто.
- Я тебя люблю.
- Я рада.
Дверь со всего размаху. И-ди-от! И чего ты добился? Она и дальше гордо будет шествовать по головам с полным ощущением своей значимости! Хотя бы о любви можно молчать? Хрен с ними, с инфарктами: не к спеху. Теперь еще побеги вслед за ней и снова уставься обожающими глазами! Неет, хватит-хватит-хватит. Где телефон? Маша? Ира?? Света??? Да горят они синим пламенем! Просто в душ – и баиньки! Закутаться в одеяло и согреться, и отдохнуть, и помечтать. А то так замотался на неделе - аж жуть. Если еще и из-за нее переживать… Звонок.

Санкт-Петербург, январь 2011