Рыбалка

   
«Для чего люди ездят на рыбалку?» Глупый, вроде бы, вопрос. Однако по данным социологического опроса, проведённого в ночных электричках, были получены следующие ответы: «Выпить и поговорить с друзьями», «Поговорить с друзьями и выпить», «Выпить и от-дохнуть», «Просто выпить», «Налей сто грамм – скажу», «Не мешай выпивать» и выпадающий из этого ряда ответ «За рыбой» (1% из числа опрошенных), из чего становится понятно, что всё замыкается на слове «выпить». А непонятно следующее: во-первых, если так сильно хочется выпить, то зачем тащиться в такую даль? И, во-вторых, как один процент из тех, кто ловит рыбу, умудряется обеспечивать ею остальных.
Попробуем получить ответы, отправившись вместе с рыбаками на пруд.

Тихий летний вечер. Стихает ветер. Стелется дымка над водой, и солнечный диск тонет в пруду. По двое, по трое мужички кучкуются у костерков. Разговор идет о бабах.

– А я свою держу вот здесь! – выпив сто пятьдесят, сжимает мозолистый кулак один из мужичков, забывая, как в одиночку перелопатил два огорода – свой и тещин – и, валяясь в пыли, умолял супругу отпустить его хоть раз в месяц с друзьями на пруд.
– С бабами по-другому нельзя, главное – не потакать, – разливая по второй, соглашается мужик с изможденным лицом узника Бухенвальда, по той же причине пять раз исполнивший супружеский долг и еле-еле доковылявший до электрички, – а иначе на шею сядут.
– И не баловать деньгами. У меня как? Ползарплаты – жене, пол-зарплаты – на снасти, – закусывая опарышами и докуривая чужие бычки, добавляет третий. – В моем доме я банкир! – стучит он себя в грудь, стараясь не вспоминать, как в электричке прятался под лавкой от ревизоров, а деньги на бутылку занял у сына-пятиклассника.
– Вась, у тебя клюет, – говорят Изможденному.
– Люся, я сегодня больше не могу, – отвечает во сне Изможденный и пытается упасть в костер.

Друзья переносят его на солому и укрывают дырявой фуфайкой Банкира.

Догорают угли, гаснет день и вино в стаканах, с неба хитро щурится Большая Медведица, наслушавшись небылиц. Угомоняются и мужички. И пока они сладко спят, отметим для себя, что уже становится понятным, для чего они берут удильники и бредут куда-то, вместо того, чтобы «спокойно» выпить дома.

Осталось выяснить, где они берут рыбу, ибо без нее их просто не пустят домой, и где прячется тот один процент, который умудряется обеспечивать ею всех.  А он и не прячется. Его зовут дядя Митя. Он посиживает на плотине, куда поутру и стекаются мужички.

– Здорово, подкаблучники! – приветствует он их и обнимает своего помощника – местного дауна с крепким лбом и низким интеллектом.

Дядя Митя тоже из местных и живет прямо у пруда. Каждую ночь он ставит сеть, перекрывая почти весь пруд, и рыба, как заколдованная, идет к нему в невод.

– Пятьдесят штук плотвы, десяток окуней и две щуки, – доставая заначку из носка, делает заказ Изможденный.

– Три щуки, пятнадцать карасей и восемь линьков, – отсчитывая деньги, говорит тот, что валялся в ногах у супруги.

– Вира помалу, – командует дядя Митя помощнику. Тот вытягивает сеть, и «всем сестрам достается по серьгам». Хуже всех приходится Банкиру, у которого на одежде нет даже карманов. Он мечется по берегу и воет, как койот.

– За счет заведения, – жалеет его дядя Митя и насыпает два десятка пескарей.

Троица надевает рюкзаки и трогается в путь. Впереди три долгих километра до электрички.
Главное, ребята отдохнули.

Рисунок Кати Ч.