1275

***

Мечтал о себе и о женщине, от слабости возбуждался от пустого пространства и не сомневался в гениальности своей. Человечество душе моей передало разруху свою, но я не видел её открытыми глазами, будучи зачарованным бабочкой. Но вот кончилось лето и, чтобы жить, я стал крепнуть и согреваться. Если я и Колумб, то и аутсайдер Америки…

 Я несовершенен, но приближусь к совершенству, если, признав несовершенство свое, не буду слишком давить на себя, карать и так далее. Гениальность в балансе нажима, пощады и строгости. В точке баланса горизонтали жизни чудесны. Тоже и с миром, который достиг совершенства где-то не там, впал в геометрию и загаженность воздуха. Не дави на него, ему трудно сразу признать, что на Марс он летит, заблудившись, и благо не в поиске других цивилизаций, а в отчуждении собственной…

Пока писал, пока ел, пока собирался на базар – одежда, деньги, плеер, сумки, запертые двери, выключенный газ, покормленный больной – захотелось в туалет «по большому» сходить – в плаще – и вообще устал, опять узрев в душе несовершенство…

Быть всем в философии и никаким в делах, значит, двадцать пять умножать на ноль. Лучше пять умножать на пять. Ещё лучше шесть умножать на шесть и двадцать пять на двадцать пять, но это, наверное, поздно…

Иногда чувствую теперь, что ничего не знаю. Что уже настолько понимаю людей, что не понимаю, чем отличаюсь от них…

Вот он написал «э-дык» и, быть может, это совершенство, потому что идет человек и рыгает, и, видимо, всё понимает, и добродушно так отрыгает – да и краткость сестра таланта. А я болтаю-болтаю, кручу-кручу – как ветер просто. Ветер, быть может,  тоже ищет совершенство…

Все же человек должен честно упираться в стенку. Верить, что есть и Бог, и дверка, и исчезновение за дверкой через стенку. Позорны все обратные отсчеты…

При цивилизациях люди размножаются только потому, что ничего не значат. Чем больше значения, тем меньше и слов, и людей. В центре значений и совершенства останется один человек на земле. Я говорлив лишь потому, что общаюсь не с людьми, а с народом…

***

На самом деле Олимпиада – безобидное зрелище. Ну, волейбол там, регаты, бег в трусах и прочие прелести. Могли бы в покер играть. Или определять, кто быстрее свяжет носки. И так повсюду – например, сейчас Губин поет, а потом забудут его, как простого спортсмена и будет он старичок, посидит на завалинке, сморкаясь в платок, пока жена его довяжет носок, а дети посмотрят очередные Олимпийские игры…

В миллион первый раз всё происходит. Пока молодой, кажется – в первый. В средние годы – в тысяча первый. А вот когда ты уже старичок…

 Для инвалидов и старичков Олимпийские игры. Супер-игры. И меня приглашайте – в гимнастику. В ней все мои недостатки. Будем пытаться сбить настоящих спортсменов с дистанции и смеяться до слез и соревноваться, кто кого переплачет…