1278

***

Типичная ситуация: я ему понравился, и он… желает руководить мной! Все подряд считают меня несмышленышем. Лекция на 50 минут – это норма. Что ты, что ты.  Любя, ломом каждого огрею. Не хрен быть буханкой черствой и воображать, что камень. Стоит вот этот как петух и воображает, что задумался, но сам ленится, слизняк, так и видно, как говно наружу из него сочится. Учит видом. И хотел бы он меня поддеть, сучара, или нагрузить,  запачкать. Вот и думает. Играет, сука, с братом. Посуду даже не помыл. А я так устал, что вообще всякое понятье отлетает. Дверь наружу только с третьего раза закрываю, забыв, что от сырости разбухла. На руке в двух местах порезы.  Вообще, кроме романтики и патетики есть ещё много чего. Тонет, к примеру, на судне в Индонезии и ему не до тебя. Но недаром я в джинсе и волосах, а не так, как через каждые десять метров у нас: стриженый и в черном. Не понимают, что служат кардиналу, страшные снаружи, добрые внутри. Добрые на лекции, страшные не для меня. Я их ломом.  Но  желаю, чтобы я  понравился. И даже с ломом. Вот, мол, деловой. А я-то думал несмышленыш. Вот так он думает хитро. И сам-то, в общем, деловой. Любит только разговоры. Как я, примерно, пописать. Но только я молчу, о чем пишу. Иначе мигом  почернею. Ведь не поймут, вопить начнут. Глупцы и несмышленыши…

 Закрыл я дверь или придется спать с открытой дверью? С усталости однажды мне снилось покрывало. Оно рядом ужасно смятое лежало. Я мерз и желал бы чем-нибудь укрыться, но во сне слишком мерзким было покрывало… (П.С.: полно таких притч об испорченных, смятых и ставших мерзкими, рисунках)

***

Не пьяным быть на людях нельзя. Слишком скучно. Ага. Внушают, что непобедимы, но вот чтобы было интересно – нет, ага. Слишком эгоисты. Хотя с этой целью специально в горы ходят. Бедные горы. Правда, там – в отличие от нынешнего леса -  они пьянеют без вина. На природу смотрят,  и им становится интересно не только от рубона, секса и вина. Но мне-то – уже нет,  устал, потратился, ага. От трат, усталости я пьяный и, если выпьем мы вина, а у них всё останется в порядке, как и прежде,  поверну назад, не попрощавшись, и пойду на станцию, ага…

***

Есть программа обязательная, есть и программа произвольная. Как в фигурном катании – я теперь хочу не воли, а полного набора программ. Обучение компьютеру, языкам и прочие дела – это обязательная программа и она нужна. А без произвольной  будешь роботом. Сметь столь же важно как уметь. Сколько воли, столько человека, но все умения у человека от обязательной программы, а вся свобода – от меня. Я ничему был не в силах научиться, если в обязательной программе как на свободе не чувствовал себя. Замучивался к минуте третьей и дальше занимался мертвый, забыв, что даже улицу освещает наивное солнце. Очень наивное, его, как хочешь, рисуй, и всё выйдет удачно. Понятно, что желание умирать исчезает. Солнцепоклонники не самоубийцы, себя не убивают делами. С помощью языков и компьютера хочу сказать это всем иностранцам, засранцам, издателям, читателям, близким, знакомым, а также себе. Да, себя убеждать на трех языках будет клево. Трехголовым только б не стать. И сделать дела…

***

«Ну что ты будешь делать с этим народцем!» – воскликнул приказчик, то бишь, бригадир, когда Лев Толстой стал в хозяйстве своем  Левиным, Львом, председателем, то бишь, колхозом.   70 рублей за целое лето, вишь ты, для него колхознику слишком огромные деньги платить, про коку-то настоящую цену толкует, и даже в Чефиревку послал набирать алкашей. Ани, Кати, петербургские мадамы серебряновековых Вронских-Бродских почитают, и нашим персонажам до времени пришлось от греха беречь себя и природу пахать, и музыкалить…