1279

Рисунок 97г: Букет

***

Не могу с ними общаться и начинаю грызть семечки – соринки летят по ветру как крылья…

 Во всем и повсюду природа и творчество, поэтому нет  разрыва даже и в одиночестве. Сидишь в обычной не слишком горячей компании и рассеянно наблюдаешь всю природу вокруг, а потом делаешь шаг и уже  перепрыгиваешь  в машинальную писанину и  творчество…

***

Как ни развит был 19-ый век, но тогда публиковалось – письменно, живописно, музыкально – всего лишь несколько сотен людей и это ещё было терпимо. Сейчас же счет на десятки тысяч идет, и у всех читателей головы очень несвежие, и веры в душе нет никакой в полезность и значимость этого уже даже не чтения, а по 30-ти каналам телесмотрения. И многие умные люди уже замолчали и, если и пишут, то углубившись в себя…

***

Страшная догадка: даже деток колыбельными баюкают не зря, а сразу спеша  примирить их с действительностью. Действительность вообще такова, что ничто не колыбельное на витрину ее не проходит. Для взрослых отбирают анекдоты и приятные аргументы и факты. Разрешена лишь позитивная борьба с недостатками. Им бы даже почерк мой не понравился. В неком стекле вдруг узрел, что совсем не расчесан. С красной рожей лохматость – это даже красиво, а с бледной до красоты весьма далеко. Сомневаюсь, что я без обмана. По крайней мере, всё забываю.  Слова им не скажи, а иначе зарубят всю премию, минимум. Причешись обязательно. Забудь, что только что матом ругался. Притворись, что русский, американец, китаец. Православный, баптист и большой любитель  Цветаевой, Бродского. Сиди под каким-нибудь большим колпаком и из немалой кастрюли мирным половником хлебай холодные щи (если русский). Или разогрей их, если любишь горячее,  а если китаец, рису купи, тем более, что в России в нынешний год картошка весьма дорогая. Гниет. Намучаешься чистить её, хотя и есть такая традиция. Нет, правда, рису купи, я уже купил пятьдесят килограмм, чтобы всю зиму сидеть и, греясь, гадать, под каким сижу колпаком…

***

Пусто на дачах осенью и, значит, в романтическом смысле зря нет там меня. Бродить по пустым аллеям чудесной золотой осенью, работать что-то, потом возвращаться в свой домик и готовить еду, отдыхать и, конечно, беседовать с кем-то. Жаль, что у нас малоухоженный домик. Ничего, мы это поправим. В романтическом смысле. Цветы обязательно весною посадим. А сейчас дышится воздух, и жгутся костры. Месяц нужен, чтобы привыкнуть, почувствовать это место как город и то, что он твой. Правда, в практическом смысле клыкастый пьяница, сторож-собака, замучил и неприветливо смотрит каждый приехавший сюда по делам, да и действительно бывают здесь всякие шайки, не далее как ночью вчерашней видел в окно чью-то тень…

Какая романтика, пока есть конторы на свете.  «Святую Родину» убил во мне  вид вахтера у входа. Не пускает без паспорта. Причем к тому, кто придумал все песни на свете. Придумать песни и поставить вахтера у входа. И всё, что осталось – это уходы на дачу, причем обязательно надо сделать вид, что приехал сюда по делам. В делах мы ничего не боимся. Вот вечером уже жутковато. Нелепостью кажутся планы остаться на месяц. Все же в конторе  тепло. Пишутся вот такие слова, но это отдельно, затмение некое и просветление, а в обычной жизни я озираюсь вокруг и возвращаюсь туда, где закаты пасут города, не желающие признавать, что они – скопление домиков. Пока, аллеи, пока. Пока, в пустоте обитающий Бог. Найди пустынное место и сразу появится Бог. Найди людное место и сразу увидишь, что это контора. Но пока тебе придется вернуться. Напротив одной из контор ты нагрел себе место. Там можно писать, а на даче пришлось бы беспрерывно печку топить. Только Богу как солнцу тепло, а мы уже, вон какую, отбросили тень…