Чимкент. Песни. Жара и Славик. Дом. Водка. 1954

Глава 62

  В Госбанке работали (аж не верилось) все русские. Мы крепко подружились. Старшие сотрудники на перерыв уходили домой, или в столовую, а мы — молодежь от двадцати до тридцати лет полчаса ели у кого что есть, а полчаса развлекались. Мы открывали настежь окна и пели на всю улицу. Девочки заметили, что громче всех звучит моя песня "Вот мчится тройка удалая" и просят:"Галя, Галя, вон парень едет на велосипеде, а ну-ка, самую звонкую "Мчится тройка." Я запела, и когда дошла до слова "и колоко-о-о-о-о-о-ольчик", я так громко затянула звук "о", что юноша остановился и стал крутить головой, ища глазами, откуда же льется этот звук и, увидев в окне нас, повернул голову, чтобы лучше рассмотреть и не удержал руль, велосипед шатнулся и парень вместе с велосипедом бухнул в траншею. Мы, все четверо, разом грохнули со смеху, долго и громко смеялись. На счастье траншея была неглубокой, он быстро вылез из нее, сделал круг почета, помахал нам рукой и скрылся.
  Один раз я со Славиком в перерыв пошла по магазинам, чтобы померить и купить ему одежку. Было очень жарко, 35 по Цельсию, и Славик захотел пить. Мы с ним оббегали все ларьки и нигде не нашли ни воды, ни ситра, ни кваса. Бедный Славик не мог терпеть и плакал. До сберкассы дорога шла через базар и Славик увидел на прилавке вино, которое грузины продавали на стаканы, разливное из бочонка. Славик просил меня:"Мама, купи, я не могу больше идти..."  Я спросила у грузин: "У вас ничего кроме вина нет?" —"Нет, а вино виноградное, слабое, как сок, — наши дети пьют." Я, конечно, им не поверила, но Славино протяжное "купи, купи" забило голову так, что я подумала, пусть сынок только глотнет глотка два и скажу "хватит" и отниму стакан. Но Славик так схватил руками стакан, что оторвать его было невозможно. Три, четыре секунды и стакан был пуст. —"Боже мой, что я наделала, ведь он опьянел; вот дура, убить мало такую маму, разве я не могла попросить налить на донышко стакана?" Славик не мог идти. Я сорвала прутик, чтоб подогнать его, но он еще больше заартачился и все; хотел сесть прямо на землю, я сразу заметила и поняла, что опоздаю на работу. Тогда я подняла его на руки и понесла. На мое счастье людей не было и я вовремя подошла к сберкассе. Меня встретила новая кассир Мишустина Маша:"Ой, что с Вашим сыном? Он заболел? Вызвать скорую помощь?" "Нет, Машенька, он просто заснул," — притворно спокойным голосом ответила я. Уложила его на диване для клиентов, подложив под головку свою кофту. Когда в конце работы я стала его будить, он, еще сонный, удивленно проговорил:"Ма—ма, мы уже пойдем на работу?" "Нет, сынок, мы уже пойдем домой," — удивляла я его. Он хорошо выспался. Клиенты вели себя как в "тихий час": "Да потише, пожалуйста, ребенок же спит," — говорили они друг другу. Я их успокаивала:"Да его и пушкой не разбудишь."
   Дома я погладила купленный для Славы костюмчик и стала снова на него примерять:"О—о—о, замечательно!" — обрадовалась я. Позади у двери стоял Яша: "На дворе так хорошо, пойди, Славик, погуляй." Славик выбежал.  "А что у тебя тут замечательно?" — недовольным тоном спросил он у меня. "А ты что, недоволен? Посмотри какой костюмчик... и всего за шесть рублей. Славик совсем обносился, теперь у него будет смена костюмчиков в садик. Разве ты хочешь, чтобы я ничего не покупала и Славик ходил одетый хуже всех? Да?" — вскипела я. —"Да я и не про то вовсе, а про то, почему ты мне не сказала, я, кажется, муж, и должен обо всем знать." — Я не узнавала Яшу: "Да какая разница, сказала я тебе или нет; купила, принесла домой, ты увидел и все; зачем придираешься и губы дуешь; я вижу, что тебе жалко моих денег, так почему до сих пор не купил ему со своей зарплаты? Потому что у тебя никакой зарплаты не бывает, во всяком случае я ее никогда не видела." — вырвалось накипевшее за четыре года.
— И не увидишь, я строю дом, вся зарплата идет на строительство дома. — удивил меня Якуб.
— Вот видишь, я, кажется, тебе жена и должна все знать. Почему ты не сказал, что затеял строить дом? Упрекаешь меня... сравнил костюмчик с домом, тоже мне муж...— еле успокоилась я.
— Я устал. Машина для изготовления кирпичей на ремонте и мне пришлось заняться ими вручную.
   Кирпичи — это был "саман": берут глину, добавляют мякину (по—украински полову), то есть мякоть, мелочь от соломы и, добавляя воду, мешают до тех пор, пока образуется густая масса, которую кладут в станок с 3мя ячейками, затем переворачивают и на земле остаются кирпичи длинной 35-40 см., шириной 20 см. Все это я узнала позже, когда Яша взял меня на улицу Лескова. Действительно, дом без окон и дверей стоял, на четыре комнаты. Я даже пожалела о ссоре между нами.
   Но однажды Абдулла решил отметить свою премию на работе, а вернее, ему захотелось выпить.  Он пришел с хорошими деньгами, купил водки и позвал братьев Мубарака и Яшу, и друга механизатора. Отец Умарбек запретил пить водку, но Абдулла не послушал отца:"Да ладно, отец, не ругай меня, ведь я такую премию получил, повеселимся, все так делают." Отец пошел кормить ишака, а собутыльники уселись на полу в кружок и стали пить. Не прошло и полчаса, как вдруг выскакивает Яша, бросается в колодец, а за ним бегут братья. На его счастье, отец стоял у колодца. Отец Умарбек схватил, на сколько у него сил хватило, Яшу за сапоги и вместе с подбежавшими сыновьями еле вытащили из колодца. Я это все видела в окно вместе с матерью Таджигуль и невесткой Хатирой. Мать в крик:" Вай-вай, что делает водка!" Я ей кричу:"Это не водка, а Абдулла! Он хорошо знал, что Яша болел в детстве сыпным тифом, и потому запрещено пить спиртное врачами, но ему не жалко брата и напоил Яшу до потери сознания." "Что ты там выступаешь?" — заорал Абдулла на меня. "Я знаю все. Яша сам мне рассказывал, что пить ему нельзя, и все родные об этом знают. Пил бы в своем колхозе с друзьями, а Яшу бы не трогал, брат, называется," — кипела я гневом, наживая себе врага — Абдуллу. Повод отомстить мне у него вскорости нашелся.