Где-то в дали от запаха машинного масла

Среди тёмных улочек, среди тёмного народа, среди огромных паровых машин, есть маленький неприметный дом. Нет, он нежилой, но каждый о нём знает. Каждый, кто хочет посмотреть на красоток, кто хочет выпить и просто хорошо провести время. Этот бар наполнен каждый вечер едким дымом табака, который перемешивается с запахом спиртного и машинного масла. Машинным маслом в этом городе пахнет почти всегда. Такая доля тех, кто сам на половину машина. Во многом виновата непонятная и никому ненужная война, но частично люди сами хотят стать машиной, чтобы получить большую силу, чтобы получить большую мощь, сейчас здесь это как модный аксессуар. Многофункциональные руки, многофункциональные глаза. Разве могут живые глаза сфотографировать или увеличить мир настолько насколько тебе нужно? Конечно же нет. А их глаза могут.
   Так вот. Каждый субботний вечер на сцене выступали прелестные дамы. Они танцевали все как одна. Одинаково, синхронно и для жителей очень даже красиво. Кроме одной. Но ночью по будням, когда бар был закрыт, девушки разучивали новые танцы, и в этот момент не пахло ни табаком, ни выпивкой, пахло только машинным маслом.
   Шира  смотрела на свою механическую руку с какой-то тоской и отвращением. Хотелось вовсе закрыть на это глаза и всё бросить, но она не могла,  она ждала других девушек. Но желания снова их увидеть не было никакого. Они танцевали превосходно, а она? Они танцевали все как одна, а она? Она… танцевала так, как ей говорил внутренний голос, она не могла придумать одинаковые движения. Девушки отличались тем, что большинство из них были запрограммированы выполнять самые лучшие движения, которые когда-то существовали. А она? А она лишилась во время войны только руки, а значит, ещё не стала по настоящему мушиной. Но в корсете, пышной юбке и с воланами на руках она выглядела нелепо. Потому что одна рука человеческая, а другая машинная.
   Шира посмотрела на свои ладони, ей всегда казалось что механическая больше чем живая, но во всяком случае радовало то, что она была. Девушка сжала кулаки и поднялась со стула. Ей хотелось выплеснуть всё, что в ней накопилось. Она хотела унестись куда-то за пределы этой механической жизни, куда-то туда, где у людей есть живые руки и ноги, но где это? Она пнула ногой стул и посмотрела на киборга, что исполнял музыку у них в баре. Он тоже был когда-то человеком. Правда от человека сейчас осталась только половина лица и память, и в этой памяти он прекрасно играл на рояле и скрипке.
- Что тебе сыграть? – механическими губами произнёс он.
- На твой вкус
- Как это?
- Как ты считаешь нужным, какое у тебя настроение, что тебе хочется?
- Ничего. Мне ничего не надо. – Пожал плечами киборг и механический глаз слабо сверкнул красным светом.
- сыграй что-то новое, что ты придумал новое?
- Я сыграю, но босу не нравится! Он сказал, что этого нет в программе девочек.
- Но у меня же нет программы!
- Значит мне играть?
- Да играй же скорее!
   Киборг послушно кивнул, и его механические пальцы забегали по клавишам рояля.
   Музыка была не очень быстрой, но она была живой, Не смотря на то, что исполнял её уже почти механический человек.
   Шира быстрым движением скользнула на сцену. Она взмахнула с лёгкостью механической рукой и сделала поворот вокруг себя. Закрывала ладонью глаза, часто падала на колени, словно в отчаянье.  Музыка тоже была огромным составляющим этого отчаянья. Казалось, это был последний живой вздох, который растворялся  в механическом городе. Шира танцевала живо, кружилась, парила по сцене, танец шёл откуда-то из глубины. Она не о чём не думала в этот момент, да и не хотела. Механическая рука не успевала за живостью её настоящей хрупкой тоненькой ручкой, которая описывала прелестные жесты, которые успокаивали и в тоже время просили о помощи, механическая старалась успеть и полностью повторить, но выходило как-то странно, и эта рука лишь немного дополняла рисунок
   Девушка упала на одно колено и закрыла лицо руками, клавиши рояля смолкли. Приподняв голову, Шира увидела, как из единственного живого глаза маэстро скользнула слеза, он чувствовал тоже что и она, живой разум ещё мог победить машинный не смотря на то, что его осталось не так много.
- Ты прелестна – проскрежетал механический голос
   Дверь распахнулась, и в зал вошли семь девушек. Все в дорогих платьях, увешанные драгоценными украшениями, но как же нелепо они смотрелись на полумеханических телах. Девушки обсуждали серебряные и брильянтовые винты для конечностей, и Шира невольно снова закрыла глаза руками.
- Вы опоздали на час – тихо сказала она.
- Мы вообще можем не приходить! В наши головы уже давно вмонтирована вся танцевальная программа. Зачем придумывать новые движения, когда есть уже готовые? Нам не нужны репетиции! Кстати мы пришли к мнению, что можем выступать каждый день!
- А когда же разучивать новые танцы? – с дрожью в голосе спросила Шира и посмотрела на каждую из девушек, ища хоть какой-то живой лучик в их глазах.
- Репетиции нужны только тебе и ты не вписываешься в наш коллектив! Посмотри на свои руки! Мало того, что одна механическая без драгоценных винтов и шурупов, так ещё и вторая живая, как ты можешь в таком виде ходить по улице? Это же нелепо! А твои ноги!
   Все девушки засмеялись в один механический голос. Шира сорвалась с места и выскочила на улицу. Она и сама знала, что выглядит более чем нелепо.
   Моросил дождь, как всегда на улице гудели паровые машины и пахло машинным маслом.
- Я никчёмная. Я нелепая… Я не такая как они. Не такая успешная. Они всё могут сделать с лёту, а я? А я не могу подстроиться под них. Каждое их движение отточено, а я…
   Шира хотела разрыдаться в голос, но вдруг на её плечи упал плащ и за спиной послышался тихий гул механизма.
- Ты намного прекраснее их – сказал знакомый механический голос.
- Почему?
- Ты не такая как мы, ты живая!
   Механическая рука маэстро аккуратно коснулась живого плеча Ширы. Казалось, рука весит тонну, но эта тонна металла была на удивление не холодной, как все, а тёплой.
- Если ты уйдёшь, то во мне умрёт всё живое – тихо прошептал он – Но бос согласился с дамочками. Тебе придётся уйти.
Маэстро опустил голову и посмотрел на ноги Ширы.
- У тебя ноги ведь лучше чем у них. Почему так? Почему приходиться уйти именно тебе?
Шира покраснела и обернулась.
- Почему ты краснеешь? Ноги живые. Настоящие. Они двигаются так, как хочет твоё подсознание, а не программа. Движения твои, а не машины. Почему людям нравятся срисованные движения?
   Его глаза пытливо смотрели на девушку. Механический глаз тускло светил жёлтым светом, а живой карий искал в глазах Ширы хоть какого-то ответа, но она не знала, что ему ответить. Да, когда смотришь на других известных танцоров, на их движения всегда думаешь, что хочешь так же. То ли завидуешь, то л и ещё что-то. А ведь кто-то из них не брал ни у кого эти движения, а придумывал их сам. Сам! Сам дошёл до этого танца, сам почувствовал что-то особенной в музыке, в себе и выразил свои чувства с помощью танца. А кто-то их украл, и нет больше тех чувств, есть шаблон и хорошо отработанное механическое исполнение.
- Маэстро – Тихо сказала вдруг Шира – я не смогу без танцев, знаете… я буду на старой сцене в парке, если захотите меня увидеть…
- Я приду – радостно прошептал он и его механический рот первый раз за долгое время изобразил улыбку, пусть даже отличную от человеческой. И что странно, но когда он говорил шёпотом, то его голос казался живым.
    Где-то среди тёмных улочек, среди тёмного народа, среди огромных паровых машин, есть маленький неприметный дом. Нет, он нежилой, но каждый о нём знает. Каждый, кто хочет посмотреть на красоток, кто хочет выпить и просто хорошо провести время. Этот бар наполнен каждый вечер едким дымом табака, который перемешивается с запахом спиртного и машинного масла. На сцене этого бара танцуют под механическую музыку семь механических кукол в корсетах и пышных юбках отточенные запрограммированные движения.
   А где-то среди деревьев, старых скамеек, среди людей, которые ещё борются за то чтобы быть людьми, где почти не пахнет машинным маслом, а пахнет свежестью и цветами. На старой сцене под живую музыку скрипки танцует живая девушка с механической рукой, то, что приносит ей живые ноты скрипки и свободный живой ветер.