Восьмой день

«Каждым новым днем мы живем
или умираем?».
1.
Черт его знает, как утолить эту странную жажду согреться. Тело продрогло, ноги дрыгались, а на ресницах образовались тоненькие льдинки. Словно смерть выбрала особый способ, и теперь этот мужчина вынужден страдать в одиночестве, сжимая в руках дробовик. Пальцы рук то и дело блуждали по металлическому корпусу оружия, как будто бы ища спасения. Они так глупы, и не способны подчиниться велению мозга прекратить это бредовое занятие. Кто их осудит? Это их выбор, так лучше для всех.
Он дрожал, и изо рта вырывалось облако потухшего дыхания. Хотелось тепла: самого настоящего, сильнейшего, любимого, но увы, его не было. Борода тоже не хотела оттаивать, причем именно на нее человеку было наплевать больше всего. Стук сердца глох, хотелось спать, но нужно было держаться и прожить эти жалкие дни в сознании, преодолеть этот барьер страданий и вырваться на свободу. Копи силы приятель, они тебе еще понадобятся.
Семь дней, еще семь долгих дней. Скитания, им нужно положить конец и плотно обосноваться там, где хорошо, где хотя бы органы будут чувствовать себя в безопасности. Нужно сохранить себя всего лишь на недельку, а там будь что будет.
Еще не так давно он был за сотни километров отсюда, пытался выкарабкаться и найти новую жизнь, вот теперь ноги привели его сюда, в этот разрушенный город, к этим подвалам и обломкам домов. Повсюду разбросан всяких хлам, который успел полностью покрыться снегом. Это были машины, трамваи, разные игрушки, бытовые предметы – все это превратилось в ненужные отбросы, переработанные системой. Когда-то они служили на пользу всему человечеству: могли приготовить еду, постирать, пропылесосить, развлечь разными способами – теперь же это всего лишь деталь здешнего пейзажа, пропитанная болью. Обидно, что все сложилось именно так, и это место напоминает самые жуткие картины, которые когда либо, мог видеть человеческий взгляд. Не было птиц, животных, только холодный ветер, порою дующий с неимоверной силой. Он способен поднять в небо большие шапки снега и раскидать его по просторам.
Недалеко от мужчины лежал рюкзак: грязный, плохо пахнувший, потертый и очень старый. На нем были нашиты непонятные картинки, с изображением странных египетских птиц и других существ. Хотя вполне своеобразный объект, так сказать четко вписывающийся в интерьер. Клаус подобрал его в тот самый момент мести, когда ему была нужна тара, для переноски груза. С тех самых пор он не расстается с этим предметом, бережет и молится в его честь. Такая странная привязанность к столь пустяшной вещи, но, тем не менее, это его выбор.
Мужчина был одет в толстые, поношенные штаны, с небольшими дырками. Куртку, с множеством карманов и теплым капюшоном, скрывающим его голову. На плече красовался символ в виде перевернутой буквы «А», означающий, что этот человек состоит в организации, и довольно серьезной. Такие нашивки носили истребители, самые настоящие охотники за головами, чья жизненная функция заключалась в том, чтобы выполнить полную зачистку той территории, которая была им выделена. Клаус выполнил задание, совершил множество убийств и освободил город от скверны, теперь путь его лежал на станцию, место сбора всех выживших. Уже около месяца он неустанно двигается в заданном направлении, делая короткие передышки и обдумывания ситуации. Теперь осталось всего семь дней, до того, как уйдет последний шанс на спасение и поэтому ему не хотелось опаздывать.
В свои тридцать пять лет Клаус выглядел на много старше. Длинные, запутавшиеся волосы, большая борода, несколько шрамов на лице и скверный характер. Таким его сделали жизненные обстоятельства, он всего лишь следовал им, плыл по течение, оставляя после себя мертвые тела и свободные просторы. Он не знал, зачем делает все это, ему не хотелось видеть то «великолепие», которое царит вокруг, хотелось только покоя и тепла. Разве многого просит? У каждого свои мерки. Возможно, по чьим-то, он уже превысил лимит желаний и должен умереть. Но как бы там ни было у него была конечная цель, а, следовательно, новая задача.
Все звуки стихли. Даже ветер перестал задувать в это подвальное помещение, через большое окно вверху. Здесь пахло чем-то противным, но делать было нечего, оставалось только переждать несколько часов и отогреться. Выждав время, Клаус зажег огонь и комнату осветил тусклый свет, дарующий жар. В глазах заблестели огоньки счастья, некоего довольства ситуацией, а в животе заурчало.
Мир был погружен в зиму, уже много лет ни кто не видел лета. Стояли морозы, превышающие отметку тридцать. Холод нещадно карал каждого, кто посмеет появиться на его территории плохо одетым, все жили по своим законам. Странным образом здесь не было цветов, только серые тона. Все вокруг прибывало в состояние черного и белого, большего не дано. Небо сыпало снег, напоминающий пепел, такой пушистый и приятный на ощупь, но он все падал и падал, не прекращаясь, ни на минуту. Появлялись сугробы, скрывающие множество интересного, таящие в себе множество загадок. Очень странно было наблюдать за этими явлениями, но мужчина привык и теперь довольствовался малым.
Спустя пару минут он извлек из кармана сверток, в нем был заплесневелый бутерброд, и, развернув его, принялся жадно поглощать еду. Слышалось лишь глухое чавканье и хруст засохшей корки. Но этого вполне хватало, ведь после ужина можно будет вздремнуть часа три и вновь отправляться в путь. Эта самая счастливая пора для этого мужчины. Сон дарил ему воспоминания, и моменты радости. В нем он чувствовал себя человеком, жаждущим жить и верить в будущее. Там было хорошо, поскольку не было больно.
Когда бутерброд был съеден, Клаус откашлялся, накинул капюшон на голову, вытер оттаявшую бороду и прижал к себе рюкзак. Теперь можно было отдыхать, зная, что ни одна тварь его не потревожит, пока тепло костра охраняет здешний покой.

Ради чего происходят все события в нашей жизни? Подобно философу, каждый из нас старается понять, постичь, вникнуть в жизнь, но увы, она никого не подпускает к своим тайнам. Когда мы закрываем глаза, то видим прошлое, оно уже неизменно, оно уже история, которую не переписать. Прошлое будет с тобой вечно, всю оставшуюся жизнь, и если в нем была радость, то ты будешь грустить, потому что утратил ее и теперь не вернешь. Если же была боль, то ты все ровно будешь грустить, зная, что в тот самый момент выглядел глупо, стервозно и эгоистично. Так какой смысл в воспоминаниях? Совершенно никакого, просто это частичка нашего «я», и от нее никуда не деться.
Ему было хорошо в этот день, в эту минуту, с этим человеком. Анастасия! Настя! Настенька! Буквы, подобно щелчку разрезали воздух и уносились в вышину. Звезды, радость и любовь. Клаус жил, в тот момент он действительно жил только этой девушкой. Но это было давно. Так давно, что и вспоминать не хотелось. Однако картинки возвращались вновь и вновь, как проклятие. Эта улыбка, смех, запах волос, нежные прикосновения. Он таял в лучах ее тепла, не осознавая, что открыв глаза погрузиться в мир холода. Стоит ли винить во всем время, которое не смогло залечить рану, или просто попробовать наплевать и на него. Мужчина мерк, разлагался перед подобными вопросами, совершенно не зная как на них ответить.
- Эта музыка, - произнесла она и улыбнулась своею белоснежною улыбкой. – Ты ее слышишь?
Клаус смотрел по сторонам, искал музыканта, который пел песню, под ритмы барабана. Кажется это пляж Греции, или может быть Италии. Уже не важно, уже в прошлом. Важно, что мелодия сохранилась на века, и этот дивный голос его любимой, подпевающей этим звукам.
- Давай, прекращай храпеть, вставай, пошли, потанцуем.
Она была одета в бикини, красный, шелковый платок, повязанный на бедра, и шляпу с широкими полями. Напоминала модель, или актрису, скрывающуюся от прицелов фотокамер, но довольно желанную и веселую. Настя могла заставить любого плясать рядом с ней, извиваться под эти ритмы и выкрикивать любые слова, но почему-то заставляла только его. Он был не высок, крепок, и довольно застенчив, однако это им не мешало.
Под ногами закипал горячий песок, чайки в небе пели свои непонятные песни, а ритмы все играли и играли. Вокруг довольно пустынно, люди уже покидали эти места, для них все уже кончилось, но эти двоя, ждали своего часа. Он верил в то, что сон наяву будет длиться вечно, в то, что бриз будет нежно ласкать их плечи и шептать что-то особенное. Они оба в это верили, и может быть именно добрые воспоминания помогли ему остаться человеком в будущем. Клаус не мог понять одного, как эта девушка, ставшая его женой, могла уйти, покинуть мир, в котором они вместе строили свою судьбу. Все не так, все должно быть по-другому.

- Почему ты ушла? – произнес он и открыл глаза.
Костер почти догорел, оставляя после себя очередную порцию угольков и пепла. Стало темно. Мужчина быстро проверил наличие всех вещей вокруг себя и, убедившись, что они в сохранности с кряхтением поднялся на ноги. Рюкзак он сразу же перекинул через плечо и повесил за спину, в левую руку взял дробовик, а ногами принялся тушить то, что дарило капельку света.
Скорее всего, он проспал около двух часов, но на большее времени все ровно не было. Нужно идти, впереди еще не один день пути. Как только остатки стоянки были превращены в пыль, мужчина посильнее закутался, затянул капюшон, так чтобы только глаза были свободны и с недовольством принялся выбираться из подвала.
Тишина сменилась разными шумами, поскольку где-то вдали он отчетливо слышал чьи-то шаги, скорее всего человека. Это была не его территория, поэтому убивать здесь он не имел права, таков закон любого Чистильщика, свое он уже отработал, теперь время уходить. Здесь его ни кто не знает, только нашивка может выдать, но к подобным людям в любом месте относятся уважительно, по крайней мере, не швыряют в след камни. Преступи он закон и тут же его неприкосновенность будет под угрозой. Хотя ему ли этого не знать. Все уже случилось.
- И чего вам не спится… - пробубнил он тихо, оглядываясь в сторону звуков. Страха не было, поскольку Клаус в большей степени был уверен в том, что это не за ним. Бродяги, кому от них плохо? Пусть себе шляются, лишь бы не создавали проблем с передвижением.
Он торопливо зашагал вдоль по тротуару, стараясь представить то, каким было это место до катастрофа. Наверное, люди бродили здесь, любовались окрестностями, фотографировались, веселились. Чистильщик попытался увидеть вокруг себя массу людей, бегущих по своим делам. Они такие разные, такие смешные, что хотелось просто восхищаться всем этим. Молчать и наблюдать, но лучше всего быть одним из них. Быть нормальным, вести себя по человечески, а не по скотски. Нашивка в виде перевернутой буквы «А» превратила его в нелюдя. Хотя в данной среде обитания за ним была высшая ступень эволюции.
Мало по малому появилось ощущение симбиоза, такого момента, когда мужчина стал ощущать, что зависит от данного места, а место от него. Своего рода любовь, с привилегиями, капризами, жадными нападками, но, тем не менее, любовь. Хорошее чувство, такое весенние и опьяняющее. Клаус кашлянул, и попытался свыкнуться с мыслью о том, что вокруг незнакомая местность. Здесь он еще никогда не был, и поэтому волнение было оправдано. Непонятное состояние, когда тебе кажется, что ты смирился с окружающей средой, а она все еще пытается тебя убрать со своей территории. Словно ненужную букашку, которая влезла на стол, где полно всякой еды и господствует там в свое удовольствие. Однако, мужчина был не из таких подлецов, которые позволяют себе вершить судьбы в чужих загонах. Ему не хотелось проблем, особенно сейчас, когда большая часть пути пройдена и теперь остается только выстоять неделю. Нет уж, лучше он потерпит, перебесится, но не поддастся инстинкту и не убьет очередного Бродягу. Кто охотник, а кто жертва в этих условиях еще не понятно, но главное сохранить голову на плечах.
Шаги становились громче. Снег под ногами скрипел и рассыпался, превращаясь в простую кашицу. Кто бы это мог быть? Очередной обитатель развалин, желающий отведать человеченки или же Чистильщик, только этих мест. Но за два дня Клаус не встретил здесь не единого следа истребителя, все было первобытно и дико. Скорее всего, это незваный гость, решающий в данный момент, куда бы вцепиться своей добыче. Мужчина не желал становиться чьей-то закуской, кроме того убийство должно быть оправдано, а в данной ситуации оправдание совсем не подходит. Поэтому он поправил свой рюкзак, передернул затвор дробовика и моментально сбросил скорость, чтобы четче распознать место нахождение врага.
Мороз принялся щипать за щеки, оставляя на побагровевшей коже красные отметины. Куртка была запорошена, а сам Чистильщик прижался спиной к стене здания, опустив при этом голову вниз. Фонарик не хотелось использовать, жалел батарейки, хотя все объяснялось на много проще – мужчина был полностью уверен, что свет ему не понадобится. Чтобы местные от тебя отстали достаточно предъявить пропуск, показать свою нашивку, после чего все проблемы рассосутся. Но пугало то, что это мог быть не просто Бродяга, а Бродяга со знанием, то есть информацией. Знающий все грешки своего собеседника, и ведающий главные тайны.
- Чистильщик я, - прорычал Клаус в темноту.
Шаги стихли, видимо кто-то уже приготовился нападать. Шум выстрела привлечет незваных гостей, а это совершенно недопустимо, поэтому остается лишь уповать на удачу, и сознательность твари, прячущейся в темноте. Если она еще в уме, то отступит и позволит страннику продолжить путь, а если нет, то будет сражение. Как бы хорошо в этом случае обдать бы ее теплым светом, все обитатели боятся тепла, их ткани уже адаптировались к морозам и теперь без проблем выдерживают любую температуру ниже нуля. Плюс способен им навредить. Но фонарик в строжайшем дефиците, поэтому придется выкручиваться.
Клаус прислушался к тишине и понял, что существо стоит в метрах десяти от него. При этом его дыхание участилось, а пальцы вновь затеребили по металлу. Нет, нужно прекращать волноваться, иначе ситуация измениться не в его пользу. Со стороны правой ноги, на поясе висела небольшая кирка, с окровавленным концом. Именно к ней и потянулась рука, заранее зная как применить это оружие. Глаза полузакрыты, смысла смотреть все ровно не было, поскольку темнота поедала буквально все вокруг. Еще минуту и он сорвется с места и пойдет дальше, главное выстоять минута, и это покажет, насколько существо настроено агрессивно.
Секунды пошли на счет. Время нещадно таяло на глазах, но, тем не менее, мужчине казалось, что вечность настигает это пространство. Пальцы сковал мороз, по спине пробежал холодок, а дыхание стало учащеннее. Он слышал, как монстр подкрадывается и понимал, что больше ждать нельзя. Тварь не различила в нем Чистильщика, а значит, будет атаковать, что совершенно не нужное дело. Умирать не хотелось, по крайней мере, не сейчас, не в этот миг, не с этими воплями и надеждой на семь дней. Нет, Клаус будет биться, чего бы ему это не стоило. А стоить может многого. Здесь он проходимец, никому не известный и всеми забытый, поэтому самый лучший вариант – это не трогать здешних хозяев и постараться свести любые споры на нет. Однако же все намного сложнее, чем кажется, на первый взгляд и простыми методами здесь не обойтись.
Послышался хруст, очевидно тяжелая лапа пришельца погрузилась в обильный сугроб. Затем все стихло. Клаус мысленно представил путь к отступлению, но как бы там, ни было, здешних мест он не знал, а значит, и смысла бежать не было. Так порушился шанс на спасение. Темнота сгущалась, а страх нарастал с каждым ударом сердца. Что может разредить обстановку? Кто способен помочь этому человеку? Да ни кто, здесь пусто, даже слишком…
Внезапно запахло ванилью, и из темноты вышла она, Анастасия, в красивом платье. Глаза переполнены болью, ужасом, страданиями. Было видно переживание за своего любимого, но руки не излучали тепло. Клаус замер, не отводил взгляда от своей жены, стараясь подавить все остальные чувства, кроме любопытства. Она было здесь, совсем рядом, старалась помочь, согреть и приласкать. Девушка, которую он любит; которая любит его; та самая, которую потерял очень давно.
- Беги… - прошептала она и вмиг растворилась в пустоте.
Но бежать было некуда, повсюду разруха и небытие, а значит только сражение. Она пыталась подсказать правильное решение ситуации, то, что мужчина и так знал, но не мог предложить. Почему же все так сложно, и простых выходов, увы, не бывает. Мысли путались, а секунды исчезали. Может попробовать помолиться? Это должно помочь, хотя вряд ли. Бога в этих местах нет, поскольку подобные дела явно вершатся без его ведома.
Дробовик был готов к действию, кирка злобно прошлась по стене и оставила небольшой след. Противный скрежет, вызвал отрицательную реакцию монстра из темноты, заставил отступить на шаг. Очевидно, он не выносил подобных звуков, поскольку его чуткий слух мог ловить любое колебание, создавая отчетливую картинку своему владельцу. Смахивает на шанс к бегству, хотя кто его знает, может и провальный. Клаус еще раз провел лезвием по заледеневшей стене и вновь этот мерзкий скрип, от которого тварь перекосило. Понять, что перед ней стоит разумное существо не составляло большого труда, однако же, на редкость глупое поведение заставило зверя наплевать на шумы и двинуться вперед. Теперь их разделяли жалкие пять метров. В один прыжок их можно было сократить, но почему-то существо медлило.
Клаус нервничал, ведь ожидание боя всегда страшнее, чем сам процесс. Хотелось поскорее разделаться с этой проблемой и убраться с этого места. Почему же тварь медлит? Все времени больше нет, придется атаковать первым. Для этого потребуется свет простого фонарика, ценной штуки в этих военных условиях. Через секунду зажегся тусклый свет, и мужчина увидел своего врага.
Это была небольшая зверюга, примерно в полтора метра длинной. Сгорбленное создание, с темной кожей, покрытой язвами и царапинами. Клочки одежды выдали в ней давний, человеческий облик. Деградация, переход из состояния человека разумного, до состояния полного аута жизни. Таким было и это существо. Лысая голова, один глаз вытек и глазница уже успела зарасти, рот ехидно открывался, обнажая свои острые и грязные зубы. Одним словом - зрелище не для слабонервных, но Клаус привык к подобным вещам и даже обрадовался тому, что уродец всего лишь маленький монстр, которого с легкостью можно пристрелить.
Раздалось рычание, напоминающее бульканье. Длинный язык попробовал воздух и спрятался обратно. Ноздри принялись дергаться, словно впитывая в себя ароматы местности. Свет от фонарика напугал зверя, заставив отпрыгнуть в сторону. Скорее всего, это первая его встреча с чем-то теплым.
Клаус медленно стал подходить к своему противнику и заранее приготовился вонзить в него оружие. Бродяга злобно смотрел на приближающегося Чистильщика и корчился в агонии желания нанести удар первым. Как только мужчина оказался в двух метрах от жертвы то предпринял маневр, и в считанные секунды вонзил свою кирку в череп монстра. После чего проделал ударный жест еще раз и, пробив грудную клетку, проник в область сердца. Тварь испустила предсмертный крик и рухнула на землю. Огромное черное пятно растеклось по всему пространству вокруг тела. Были судороги, но совсем короткие. Еще один на счету Чистильщика. Однако же от этого ему не легче. Труп нужно было спрятать, иначе потом будут большие проблемы.
Клаус оттащил существо в сторону и бросил в небольшую яму, при этом обильно засыпав сверху снегом. По крайней мере, в ближайшее время эту могилу ни кто не обнаружит. Ощущение спокойствия вновь вернулось и, теперь дорога была свободна.

2.
Пустынные улицы, с многочисленными автомобилями, были похожи на кладбище, в котором погребено все человечество. Серые дома, небо, полностью закрытое тучами и медленно падающий снег, который плотно устилает тротуары, преграждаю путнику путь. Сколько всего можно рассказать, глядя на эти усопшие витрины магазинов, автосалонов, детских оздоровительных сооружений. Все это теперь покоится под грудой снега, похожего на белую смерть, разрушающую все, к чему прикоснется. Абсолютно никаких следов нормальных людей, которые умудрились выжить, и не превратиться в мутантов. Где они, почему их так мало, и существуют ли они сейчас. Вот к чему шел Клаус, кого пытался найти и перебросится с ним парочкой слов. Обычные люди, пусть свирепой наружности, но зато живые и невредимые. Уже больше двух месяцев, как на его глаза не попадался обычный человек, и поэтому идея о спасении на восьмой день зародилась в голове нашего героя совершенно спонтанно. А вдруг там есть люди! Именно с таким настроем мужчина и отправился на поиски, конечной точкой которых является вокзал, заброшенный и страшный. До него семь дней ходу, начиная с этого места, и по всем признакам именно туда должен подъехать поезд, в котором находятся странствующая цивилизация.
Может это всего лишь сказка, которой он частенько потчевал свой мозг, однако же, даже сказки можно обратить в цели, а цели, как известно, достижимы. Если он успеет в срок и поезд подберет его, то все будет по новому, он, хотя бы перестанет именовать себя – одиночка. Наступит новая эра, в которой все будет ценнее, чем раньше. Именно такой настрой помогал мужчине в дороге, он опирался на свои доводы и крепился, как мог. Для чего еще жить, черт возьми, если даже столь крохотная мечта не достойна того, чтобы воплотится в реальность.
Так Клаус и брел мимо зданий, парковок, бензозаправок и прочего быта, оставляя после себя лишь следы на белом покрывале, которые тут же наполнялись доверху. Его походка напоминала медвежью неуклюжесть, словно он продирался через разросшиеся кусты валежника, при этом сильно рыча и вопя проклятия. Был прерван его сон, в котором все было превосходно, однако же наяву мир совсем другой. Через секунду появился жуткий кашель, такой сильный и сухой, что мужчине показалось, горло вот-вот сотрется до крови. Закружилась голова и он, опершись одной рукой на фонарный столб, замер, продолжая хрипеть. Так плохо ему еще никогда не было, со стороны были видны жуткие конвульсии, проходящие по всему телу. Дрожь, озноб, и в конце концов кровавые слюни, которые Клаус с отвращением выплюнул на землю, перед собой. Затем вытер рукавом измазанные губы и выпрямился. Холодный воздух наполнил его легкие, при этом подарив некое ободрительное ощущение, словно пробуждение от комы. Руки прекратили трястись, и этот странный гул в ушах тоже исчез.
Нужно было отдышаться, при этом стараясь как можно меньше поглощать стойкий морозный ветер, желающий причинить вред. Этого добра здесь хватало сполна, на каждом шагу дули разного рода вьюги: то холоднее, то теплее, то обжигают, то укалывают. Не успеваешь привыкнуть к одному, как тут же поражает другое. Одно страдание, заменяет следующее.
Клаус простоял на месте около пяти минут и стал понимать, что туман, который окутывал его все это время, стал понемногу рассеиваться. Темнота стала более прозрачной, и теперь мужчина мог видеть то, что происходило на той стороне улицы.
В дымке отчетливо стали проявляться силуэты качелей, каруселей и песочниц. Одним словом стала доступна детская площадка. Помимо того, как вязкий покров серого облака стал удаляться, на свет вышла небольшая группа Бродяг, правда еще в человеческом обличии. Их можно запросто спутать с обычными людьми, но есть существенная разница – эти твари слишком просто одеты, жалкие футболки, джинсы, куртки, при этом у некоторых лицо было покрыто татуировками и пирсингом. Они общались между собой, при этом раскручивая девушек на каруселях. Раздавался женский смех, визг и восторг. Картина из прошлой жизни, она так и повисла в воздухе, заставляя очевидца путаться в пространстве. Они были живы, но уже не те, что раньше.
Внезапно один из них повернулся в сторону одинокого мужика, угрюмо стоящего у столба и озадаченно потер лоб.
- Живой? – ехидно спросил он у остальных.
- Живчик! – подхватил второй парень и принялся разминать шею. В руке он сжимал кусок металлической трубы, которая изрядно проржавела. – Пошли, подойдем!
Они не спеша направились к мирно стоящему Клаусу, при этом издавая свирепые булькающие звуки. Глаза налились кровью, а язык мерзко облизывал острые зубы. Мутанты - жалкие отбросы общества, теперь здесь хозяйничают они.
- Стоять! – рявкнул Клаус и передернул затвор дробовика. – Я Чистильщик…
Парочка замерла на месте и обернулась к остальным.
- Чего? – не понял один.
- Смотри, - скомандовал мужчина и показал свою нашивку, при этом выплевывая очередной комок крови. – Ясно теперь? Мне нужно пройти, вы не моя цель.
Остальные Бродяги с детской площадки торопливо подтянулись к двум смельчакам.
- Что ты здесь забыл? – спросила девушка, в черном кожаном плаще и со светлыми волосами. – Чьи жизни забираешь?
- Не ваша забота. Мне нужно пройти и все. Я никого не трону.
- Откуда идешь? – вновь спросила она же.
- Издалека. Уже давно.
Клаус понимал, что опасно затевать разговор с этими существами, но, тем не менее, продолжал общаться. Как только дыхание восстановилось, он все же одумался и зашагал прочь, даже не оглядываясь. За спиной послышались разговоры, шушуканья, усмешки и угрозы, однако ни кто не посмел отправиться следом.
- Эй, у тебя же рюкзак с иероглифами! – внезапно раздался выкрик.
Чистильщик замер, заранее зная, что будет дальше. А дальше все просто, моментально группа Бродяг принялась набирать скорость и кинулась в погоню за гостем. Тот не стал долго ждать и тут же ринулся в узкую улочку, между домами.   
Не видя толком дороги и то, куда наступают ноги, он продолжал бежать, стараясь оторваться от погони. Мысли путались, хотя лучше бы ему сохранить светлую голову и не дать волю чувствам и агрессии. Нужно выжить, при этом избежав прямого контакта с этими типами, которые уже учуяли его страх и всячески пытаются преодолеть барьер, разделяющий два, столь разных жизненных мира между ними. С одной стороны – человек, охотник; с другой стороны – нелюди, жертвы; теперь они поменялись местами и скорее всего, вторым это понравилось. Раздавались крики, усмешки, рычание и слова типа: « Ты все ровно нам попадешься! На куски порвем!». Довольно страшные заявления и поэтому Клаус предпочел тупое бегство, а не свирепую драку.
Именно благодаря холодному расчету и природному инстинкту самосохранения мужчине ужалось выжить в том городе, откуда он пришел. Толпы подобных тварей окружали его со всех сторон, желая отведать его плоти, однако же, ему удалось уцелеть. Теперь он уже никогда не забудет те долгие часы в ожидании подходящего случая для проведения атаки, те секунды страха, те мгновения, когда все вокруг превращалось в сплошной вакуум, откуда не было выхода. В таких свирепых условиях способен тронуться умом каждый, и нельзя точно определить степень безумия нашего героя, однако же, человеческий облик ему удалось сохранить. На войне живи по законам военного времени. Выживай и этого вполне достаточно.
Ботинки мяли снег и оставляли неровный след, который мог спокойно указать путь отступления. Клаус остановился на минутку, чтобы перевести дыхание и осмотреться. Улочка тянулась еще далеко, при этом имея множество отходящих ветвей. По каким из них движутся его преследователи, было неясно, однако же, степень важности подобных выводов не представляла особой ценности, поскольку действовать все ровно придется по ситуации. Где-то вдалеке Чистильщик услышать чьи-то разговоры, и сразу же смекнул, что к чему. Эти гады не в курсе, где прячется жертва, а, следовательно, движутся наугад, думая, что смогут подавить его количеством. Довольно глупое заявление, с учетом того, что у Клауса уже имеется опыт в подобных боях, а эти юнцы очевидно обычная стая и поодиночке не способны даже в туалет сходить. Тогда задача вновь упрощается.

Девушка в черном плаще, которую все называли Сова, шла позади всех, стараясь уловить каждую пропущенную деталь. Она обращала внимание: на отметены, следы и пыталась почуять запах незваного гостя. Звериный инстинкт в ней был развит лучше, чем в остальных, поэтому вычислить место нахождения врага не представляло особых трудностей. Как только ее приятели свернули в очередной коридор, девушка с улыбкой на лице, замерла на месте и стала вслушиваться в тишину.
Было спокойно, только снежинки то и дело неустанно падали на ее плечи, покрывая одежду своей блестящей накидкой. Она закрыла глаза и вдохнула воздух, словно стараясь вместе с ним поглотить частичку мира. Девушка отличалась от своих друзей, тем, что не пыталась показать свое превосходство и не прыгала выше головы. Большие голубые глаза, такими она их еще помнила, могли выдать в ней тонкую натуру, страдающую от своей участи. Бродяги тоже плачут, ведь душа умирает в самую последнюю очередь.
Сова никогда не забудет тот момент, когда странный голод проснулся в ее сознании и побудил совершить первое убийство человека. Она насыщалась его плотью, пила кровь, ела растерзанное мясо и понимала, что на этом жизнь кончена, а виной всему вирус! Что за странный вирус? Девушка не знала ответа на этот вопрос. Той долгой зимой то и дело все трещали об этой заразе, но истинного ужаса никто не представлял. В метро можно было встретить большое количество людей, у которых на лице были защитные маски, чтобы фильтровать воздух. По телевизору говорили, что ученые ищут лекарство от этой болезни, и что в случае заражения следует ограничить себя от прямого контакта с другими людьми. Так проходили дни, кто-то умирал у себя в постелях, кто-то прямо на улицах города.
Сова держалась как могла и пыталась спасти жизнь себе и своим близким, но, увы… Мать умерла первой, за ней последовало заражение брата и отца, девушка убежала из дому, тогда ей было всего четырнадцать. И вот миновало больше десяти лет, и настал ее черед, теперь, когда в мире племя людей перестает существовать, появляются они – Бродяги или новое поколение живущих на земле. В их понимании – Чистильщик, звучит мерзко, ведь этот человек смеет убивать их расу, которая является хозяином в этих местах. Теперь люди стали монстрами, а монстры обычными жителями. 
С подобными мыслями в голове девушка простояла еще недолго и зашагала прочь, из этого лабиринта. Ей было откровенно наплевать на этого пришельца с таинственным рюкзаком, о котором ходили слухи. Из любопытства, обычного стремления познать тайное все это сборище кинулось на поимку мужчины, даже не представляя, что их может ожидать. Она была не из таких и не хотела рисковать своей жизнь просто так. Дайте ей цель, причем реальную, осмысленную и тогда получите искомый результат. Если бы не вирус, то девушка спокойно бы смогла стать Чистильщиком и наряду с Клаусом вырезать популяцию мутантов, но судьба распорядилась иначе, а значит, на сей раз они по разные стороны баррикад.
Возвращаясь обратно, Сова краем глаза заметила прислонившегося к стене мужчину, этим мужчиной был тот самый Чистильщик, которому удалось ускользнуть от погони. Он тоже приметил девушку и поэтому тут же направил на нее свой дробовик.
- Пикнешь, убью! – заявил он.
- Не промахнешься? – отозвалась девушка и пристально посмотрела на собеседника.
- Что вам нужно от меня?
- А ты будто бы не знаешь? Твой секрет!
- Сумка? – прохрипел тот и переглянулся за плечо. – Ее вы не получите!
- Думаешь, тебя отпустят? Столько слухов ходит по поводу этой вещи. Они теперь тебя искать будут.
- Пусть в очередь встанут! Таких желающих хоть отбавляй! Но я свое слово сказал, ни кто из вас эту вещь не получит.
Сова выдохнула и продолжила:
- Что будешь делать? Убьешь меня?
- Мне бы не хотелось этого делать…
- А отпускать опасно?
- Думаю, что да. Тебе ведь нельзя доверять.
- Кто знает, может мне как раз можно. – Девушка повернула голову в сторону шумов. – Слышишь? Они уже близко. Теперь либо бежать, либо сражаться. Что выбираешь? 
- Слушай, я просто хочу пройти! Мне не нужны ваши жизни!
- Тогда просто покажи, что в сумке и проходи.
- Ты что издеваешься? Я не стану этого делать!
- Я всего лишь прошу…
Внезапно из-за угла показался парень, в черной футболке и татуировкой в виде ножа на руке. Он остановился в двух метрах от Клауса и уставился на подругу.
- Беги! – крикнула девушка и, в этот самый момент Чистильщик выпустил заряд из своего оружия. В грудной полости парня образовалась огромная дырка, а на стене, которая располагалась позади него – растекалось пятно. Девушка сильно закричала, при этом опускаясь на колени. Глаза были закрыты, пальцы вцепились в холодный снег, а волосы на голове прикрыли все лицо.
Чистильщик ринулся прочь, при этом, даже не оборачиваясь на свою жертву. Тело мертвеца медленно сползало на землю, оставляя после себя длинный кровавый след, который понемногу замерзал. Боль ушла, как много дней назад. Теперь сердце не билось, его больше не было, он даже не успел осуществить свой последний вздох.

Когда дыхание совсем уже стало хромать, а в глазах стали появляться круги, Клаус остановился. Его руки дрожали, словно в предсмертной агонии. Сейчас он не в силах был реагировать на какие-либо посторонние факторы, лишь на собственное благополучие. Ему вспомнились моменты из детства, когда отец частенько брал его на рыбалку. Они бродили по берегу реки и бросали камни в воду, чтобы сравнить, у кого лучше это получается. Песок под ногами хрустел, но было не так холодно, как сейчас, наоборот – все походило на сказку, которой никогда не было. Именно в те годы мальчик научился терпеть боль, уроком ему послужила ракушка, плотно вцепившаяся ему в ступню. Отец долго с ней провозился, и все время твердил своему сены:
- Не вздумай плакать! Боль пройдет, а слезы от позора никогда не высохнут.
Эту фразу он запомнил на всю жизнь. С тех самых пор Клаус научился мириться со своими проблемами и искать из них выход, не прибегая к панике, или раздражению. Закалка характера началась еще давно, но именно в эти дни подобные советы были на вес золота.
Мужчина взгрустнул над тем, что никогда не скажет таких слов своему ребенку. Никогда не сводит его на пляж и не покатает на лодке. Время неумолимо тает, унося за собой все шансы, все возможности. В памяти уже стираются очертания небольших островков, покрытых зеленой травой, крики белых альбатросов, проносящихся мимо, плеск рыб, в прозрачной, как стекло, воде. Всего этого уже нет, и вряд ли когда-либо будет.
Клауса уже никто не преследовал, охотники отступили. Глупо было бы оставаться здесь еще на какое-то время. Впереди нелегкий путь, а на хвосте появилась лишняя стайка Бродяг, жаждущих крови. Что же им всем так не терпеться помешать выжить этому одинокому страннику? Его тело устало от постоянных перегрузок и волнений, хочется всего лишь преодолеть рубеж, отведенный ему судьбой и спокойно отдохнуть. Видимо так себя чувствуют тараканы, которых загоняют в угол и всячески пытаются достать тапкам. Им некуда деться, все пути перекрыты, остается уповать на судьбу и молиться.
« Нужно идти!» - скомандовал сам себе мужчина и пошел дальше.
Проходя мимо старого детского сада, он ненароком заприметил небольшой ящик, покрытый обильным слоем снега. Ящик издали напоминал холодильник, особого образца, в котором долгое время могли сохраняться продукты. Стоит попробовать и вполне возможно на этот раз Клаус сможет поесть по-человечески. Шаг за шагом мужчина постепенно приближался к предмету. Вокруг было пустынно, только несколько мирно покачивающихся качель и несколько детских теремков, уже с прогнившими досками. Желание узнать, что же внутри находки было велико, но все же ни стоит забывать об осторожности. Чужая территория, чужие правила, да и, кроме того – может все это розыгрыш, ловушка, шутливого образца. Нет, только решительность и внимательность спасут в любой ситуации. Не сомневайся, не глупи, не трусь.
Под ногами хрустели комья снега и, через пару секунд перед мужчиной открылась пугающая картина. Недалеко от ящика стоял снеговик, средних размеров. Его глупый, смешной и от того весьма ужасный вид привел наблюдателя в стопор. Рядом валялась варежка, детских размеров. Он аккуратно подобрал ее и рассмотрел со всех сторон. Ничего особенного в ней не было, за исключением ее самой. Такие вещи находятся редко, а уж если и находятся, значит жди беды. Где-то тут наверняка есть ребенок, скорее всего мальчик, но может и девочка. Лет пяти-шести.
Клаус присел на корточки и внимательно проштудировал землю. Снег уже успел уничтожить все следы, которые могли бы быть, но варежку ему стереть не удалось. Где же малыш?
Неожиданно мужчина увидел торчащую из сугроба человеческую руку. Он подошел и убедился в том, что глаза ему не лгут. Это была рука взрослого мужчины, замерзшая, а где же все остальное тело? Тут и дураку ясно – сожрали твари. Именно в этот самый момент в голову Клаусу пришла мысль по поводу того, где может находиться ребенок. Его глаза устремились в сторону ящика и наблюдатель вздохнул.
Он открыл замок и убедился в своих домыслах. Внутри находилось тело маленького мальчика, замерзшее и заледеневшее. Свои ручки он прижал ко рту, чтобы не выдавать своего тепленького дыхания. Крохотное пальто было в ужасном состоянии, имело на себе дырки и множество заплаток. Шапочка с головы упала и лежала рядышком, а волосы прилипли к вспотевшему лбу, да так и застыли. Его глаза были закрыты, поскольку ему суждено было уснуть во сне, без мучений, но с жуткой боязнью проснуться. Сюда его спрятал отец, перед тем, как на него набросились Бродяги, защелка закрылась, и ребенок навсегда остался в этом гробике.
Клаус не отрывал глаз от трупа малыша, при этом думая только о том, почему в жизни все так не справедливо! Сердце обливалось кровью, а руки самопроизвольно захлопнули крышку ящика.

3.
На земле уже были сотни подобных случаев. Разруха, голод, нищета, полное забвение человечества, но, тем не менее, все возвращалось в привычное русло. Вновь зарождалась жизнь, появлялась трава, возрождались новые цивилизации, и солнце выглядывало из-за туч. В трудные периоды так важно верить в завтрашней день, в надежду, в здравый смысл. Благодаря своим мыслям мы существуем, и терпим любые невзгоды.
Его нога провалилась в толстый сугроб, и он поспешил извлечь ее оттуда, как можно быстрее. Глаза шарили в разных направлениях, пытаясь уловить небольшие изменения в здешнем пейзаже. Все было по-прежнему. Тихо, пустынно, таинственно. Удивительно, но даже на задворках угасающей эры человечества существует спокойствие. Все прилежно, все в тон с окружающим миром и даже ты сам постепенно прирастаешь к новой жизни. Своего рода эволюция, изменение твоего мировосприятия, твоих жизненных рецепторов. Ты становишься жестче, решительнее и совершаешь иные поступки. Для твоего разума все вокруг одна сплошная феерия, где буйство одних красок и тонов, сливаются в еще более однообразное поприще сгнивших идеалов. Все, что можно было разрушить – уже разрушено, остается только довольствоваться малым, и день ото дня смеяться над смертью.
Обойдя вокруг здание садика, Клаус сделал вывод, что поживится, ничем не удастся.
После он прошел вовнутрь, через заднюю дверь, которая была сорвана с петель. Здесь не было ветра. На стенах присутствовали трещины и кое-где уже совсем явные дыры. На полу были разбросаны поломанные стулья и несколько радиаторов, совершенно не пригодных к использованию. На доске объявлений красовалось потускневшее и отсыревшее фото ребенка, прикрепленное на кнопку. Мужчина медленно снял его и пристально рассмотрел. Ничего особенного: короткая стрижка, курносый нос и игривая улыбка. Мальчику очевидно лет шесть или пять, но теперь-то разницы никакой.
Пройдя чуть дальше, Чистильщик уловил слабые очертания кровати, расположенной в углу одной из комнат. На ней находилось замерзшее одеяло и грязная подушка, от которой веяло смрадом. Даже в таком морозе этот противный запах давал о себе знать. Мужчина уже не раз наблюдал его, это был запах прошлого, которое сгинуло от нас и оставило лишь злобные вихри своей беспомощности.
Он аккуратно разгреб кучку одежды стволом своего дробовика и убедился в том, что в ней похоронено тело еще одного ребенка. Замерзшее создание тянуло правую руку вверх, а рот был слегка приоткрыт. Как ему удалось застыть в таком положении, не знает и сам черт. Удивляться здесь нечему, все довольно банально. В предыдущем городе таких смертей Клаусу удалось насмотреться вдоволь. Была лишь одна маленькая разница: тогда ему было плевать, так как параллельно с созерцанием он уничтожал все дьявольское. Сейчас же его сердце обливалось кровью, поскольку ужас тихой смерти предстал перед ним во всей красе.
Мужчина расположился в коридоре. Он положил свой рюкзак себе за спину и попытался развести костер. Это ему удалось не с первого разу, поскольку руки сильно замерзли, да и дров подходящей сухости поблизости не нашлось. Пришлось хорошенечко посмотреть по углам и оторвать парочку стендов и разломать не годные стулья. Через какое-то время к нему вновь вернулось тепло. Его борода постепенно оттаивала, даря возможность свободнее шевелить губами. Он вздохнул, облокотился на свой мешок и извлек из кармана сверток. Там было, что-то напоминающее ватрушку или кусок пирога. Откуда это появилось, Клаус уже не мог вспомнить. Но голод был неразборчив в еде и поэтому требовал хоть малейшего подобия съестного.
Чистильщик в два присеста разжевал этот кусочек «счастья» и посмел улыбнуться, в знак частичной сытости.
После этого он вновь осмотрелся по сторонам и, прижав к груди свое оружие, попытался заснуть.
 
В ресторанчике, который Анастасия выбрала для вечернего время провождения, играла веселая, ритмичная музыка. Вокруг кружились пары, разодетые в цветастые рубахи, шорты, юбки и шляпы. У всех на лицах играла абсолютно-правдоподобная улыбка. От чистого сердца, с искренней любовью и наслаждением все эти люди веселились в обществе друг друга и, пытаясь разнообразить собою это место.
Девушка заказала пино-коладу и уселась напротив своего кавалера. В этом месте не было печали и скуки. Ее радовали все эти движения, озорство и крики радости.
- Можно подумать, что мы в раю! – заявила она, оглядывая танцующие тела.
- Тебе здесь нравится?
- Да! Тысячу раз – да! – Она засмеялась, и смех ее был похож на пение птиц, в тихой сосновой роще. – Разве может, не понравится это чудо? Клаус? Разве может?
Он только улыбался в ответ и наблюдал за тем, как его жена пьет прохладительный коктейль из кокосового ореха. Ее пальцы нежно сжимали трубочку, а губы расплывались в усмешке.
- Что? – спросила она.
- Ничего, просто смотрю.
- Ну, тогда не смейся! Ты меня смущаешь!
Что могло ее смутить? Это же полнейшая чушь. Настя не знала такого слова. Ее поведение вызывало смущение у всех окружающих, но только не у нее самой. Девушка брала от жизни все самое дерзкое и вызывающее. И сейчас, произнося подобные слова, Клаусу показалось, что она всего на всего дурачится.
- Давай просто посидим здесь и послушаем музыку, - предложил он.
- Без участия? Но ведь это, же глупо! Я пойду танцевать…
И он отпустил ее, о чем сильно пожалел…

Шорох разбудил мужчину. Он протер заспанные глаза и зевнул. По привычке сразу же проверил наличие оружия и своего рюкзака. Все в порядке. Звук исходил с другого крыла садика. Весьма слабое колебание, похожее на тихие шаги. Клаус поднялся на ноги и засыпал холодные угли костра снегом.
После этого он водрузил на плечи свой груз, затянул капюшон потуже и двинулся к выходу.
Внезапно его уши уловили чье-то дыхание. Оно разрезало тишину так резко и неуклюже, что сбило человека с толку. Чистильщик осторожно повернул голову и ужаснулся. Напротив него, в метрах десяти стоял мальчик, покрытый слабым инеем. Вместо глаз у него были сгустки крови, которые медленно стекали по щекам к подбородку. Его тело покачивалось на сквозняке, как одинокое деревце в пустыне, а шея была наполовину отгрызена.
- Боже мой! – прохрипел мужчина и с трудом сглотнул слюну.
Видение стояло на своем месте, как будто прикованное. Одежда была рваной и довольно простенькой.
- Ты не настоящий! – заявил Чистильщик и стал отходить назад.
Затем в дверном проеме появился еще один гость.
Он мало чем отличался от предыдущего. Та же бледнота, тоже слабое покачивание и такие же сгустки крови вместо глаз. Ребенок походил на зомби, с оторванной рукой и порезанными щеками.
Через секунду возникло еще несколько детей. Все были в ужасном состоянии и выглядели довольно таки мерзко. По коридору разошелся противный запах гнили и вскоре раздались монотонные шепчущие голоса. Их звук заглушил все остальные и погрузил пространство в страшное представление.
Клаус оцепенел от неожиданности. Это были самые настоящие дети, только в «поломанном» состоянии. Их появление было не запланировано, а, следовательно, было чему удивиться. Очевидно, место проклято, и именно здесь обитают души этих несчастных. Таких мест не так уж и много, но на пути у Чистильщика это первое. Ему приходилось слышать рассказы о заброшенных помещениях, где происходят странные вещи, не поддающиеся описанию. Некоторые видели раненных солдат, в полуразрушенных больницах. Кто-то видел тела молящихся священников в холодных залах церкви. На долю Клауса выпало созерцание детей, пострадавших от вирусов и нападений мутантов. Даже для видавшего виды охотника – это было слишком тяжелое испытание.
Мужчина в один рывок подскочил к двери и вышиб ее ногой. Потом выбежал на улицу и принялся улепетывать от этого места подальше.
Когда, наконец, силы покинули его, Клаус упал лицом в снег и принялся нервно дышать. Затем последовал сильный кашель, которого ранее он никогда не испытывал. Тело, как будто бы вывернули наизнанку и пинали ногами до тех пор, пока комки крови, вперемешку со слизью не стали падать на грязный снежный покров. Это дикое ощущение пробрало его до костей и кольнуло в самое сердце. Руки задрожали, голова начала кружиться, а по спине пробежали мурашки.
Такое смешенное чувство, похожее на уколы сотен игл. При этом каждая иголка колола точно в самые больные места, а некоторые даже забирались под ногти и свирепо рвали кожу на кусочки. Их ядовитые, блестящие носики дарили непередаваемую боль, которую невозможно описать словами. Клаус ее чувствовал и готов был кричать от такого наслаждения!
Подняться с земли оказалось весьма непросто. На мгновение ему показалось, что тело полностью отключилось и превратилось в обыкновенное палено. Он лежал теперь уже на спине и наблюдал за темным небом, простирающимся над головой. Потом раздался ее голос:
- Поднимайся, здесь нельзя так долго оставаться!
Это была Настя. Откуда? Что могло ее разбудить? Неужели ему это сниться?
- Клаус, вставай и пошли дальше! – скомандовала девушка, которая теперь сидела на корточках, рядом с мужем.
- Ты? – удивился он, но при этом даже не пошевелил глазами. – Я не могу подняться.
- Ты что, хочешь умереть? Клаус! Поднимайся и иди! Это опасно лежать здесь и пялиться в небо!
- Мне тяжело! Мне так тяжело, Настя! – Его руки были разведены в стороны, как у распятого человека. Дробовик валялся неподалеку, а на лицо медленно падали снежинки. – Что ты тут делаешь?
- Поднимайся, Клаус. Они могут поймать тебя! У тебя же сроки, ты должен дойти до цели!
- Но тебя рядом не было. Я все делал неправильно! Я столько сделал плохого, ты должна меня ненавидеть!
- Это жизнь, и неважно кто рядом с тобой. Ты отвечаешь в первую очередь за сою голову, а потом уже за всех остальных. Пойми – время идет быстрее тебя.
Она посмотрела в холодные глаза своего мужа и улыбнулась. Это была та самая улыбка, которую он помнил.
- Еще один рывок… - прошептала она.
Мужчина резко поднялся на ноги и растеряно посмотрел по сторонам. Затем он поднял дробовик и отряхнул себя от липкого снега. Перед ним находилась Анастасия, чье имя поселилось в его голове на всю жизнь.
- Можешь двигаться? – спросила она.
- Да.
- Тогда не теряй времени зря, нам нужно идти дальше.
Девушка дотронулась до руки своего мужа, и тот последовал вслед за ней.
Они брели по улицам разрушенного города. Если постараться вспомнить моменты их прошлого, то там обязательно найдутся случаи, когда подобная ходьба сопровождалась стремительным бегом людей, лаям собак и шумом автомобилей. Теперь же здесь не было ничего, лишь тишина призрачных скверов и лабиринтов одинокого мегаполиса. Следы прошлой цивилизации навсегда похоронили себя под грудами искореженного железа и обрушившихся стен. Эхо столетий пронеслось мимо пары и кануло в лету, не оставив после себя ни звука. Теперь здесь будет новая жизнь. Жизнь, похожая на ту, которая зарождалась миллиарды лет назад. Вновь будут блуждать непонятные твари, плавать удивительные рыбы и расти изысканные цветы. Все это наступит, уже совсем скоро.
Он брел, не сбавляя шаг и плотно прижимая к себе все свое имущество. Она шла рядом, стараясь поспеть за своим мужем. Девушка была одета в зимнюю куртку, с красным, довольно длинным шарфом и теплые черные джинсы, еще не испорченные временем. Волосы, похожие на рыжий комок грязи, беспорядочно свисали вниз, совершенно не украшая эту особу.
Кем она была теперь? Клаус изредка смотрел на жену и старался поверить в ее присутствие. Возможно все, ведь в месте, где нет понятия время и жизнь – даже появление давно утерянного, может показаться очень нужным событием. Ее появление спасло мысли этого человека. Мужчина прекратил думать о смерти и своем скудном положении. Теперь вся его фантазия была прикована к Анастасии, чьи руки старались прижаться к его телу, но боялись.
- Тебе не холодно? – пробубнил он.
- Холодно, но…
- Это тебе не пляжи Греции, - усмехнулся мужчина и покачал головой.
- Ты их помнишь? Там было очень весело. Помнишь эти танцы? А? – ее глаза наполнились радостью.
- Да. Их ритмика еще до сих пор в моей голове.
- А смех окружающих нас людей? Ты помнишь?
- Конечно же. Они ведь действительно смеялись.
- А что с ними стало? Что с нами стало? Клаус? Почему все так запутанно? – она остановилась, прижав руки к груди. – Подожди…
Он замер в метре от нее. Теперь ему казалось, что боль вернется и будет не по себе. Снова.
Девушка молчала, пытаясь уловить ту тонкую грань, появившуюся между мужем и ею. Ее теперь уже не стереть, не перерезать, но что-то, же можно с ней сделать?
- Что ты делаешь? – удивился он.
- Ты мне не доверяешь?
- В каком смысле?
- Ты смотришь слишком удивленно. Ты боишься меня? – Анастасия пару раз моргнула. Снежинка упала ей на нос и не растаяла.
- Тебе так только показалось. Пошли, нам нельзя здесь оставаться.
Клаус повернулся к ней спиной и пошел дальше.
Он понимал, что делает глупость и остановка может все изменить, но не мог себя пересилить. Его разум уже перестроился и диктовал новые правила. Нельзя в одно мгновение взять и перечеркнуть долгие годы самоутверждения и смирения с реальностью.
- Посмотри на меня, Клаус! – она оборвала тишину.
Мужчина замедлил шаг, но все еще не знал, что предпринять. Она была рядом, стояла в десяти метрах от него, но казалась такой далекой. Ее не должно было здесь быть, просто не должно. Зачем появился этот фантом? Этот призрак прошлого. Этот сгусток ушедшей любви и проблем. Все не может родиться заново, для этого необходимы месяцы перестройки, а у него было всего несколько дней. Он не желал верить в ее возвращение.
- Клаус! Останься…
И он остался.

4.
На снегу ей удалось изобразить небольшую картину, пользуясь лишь тонкой палочкой и своими воспоминаниями. Это было что-то необычное, так как Клаус не видел такого давно. Высокие деревья, похожие на те, что растут в диких лесах Амазонки. Бурные реки, чьи воды способны снести многотонные земляные породы. Огромное солнце, испускающее свои горячие лучи на все это великолепие. Когда-то раньше ему доводилось видеть подобные вещи собственными глазами, но сегодня пейзаж райского уголка необъятного земного шара, был для него особенно далек.
Анастасия сидела на корточках, продолжая выводить шедевры. У нее получалось довольно неплохо, даже искренне. Однако, трудно перестроится с чего-то мерзкого и угрюмого, на нечто особенное. Она получала удовольствия от создания этих шедевров, и от восторженного взгляда мужа.
- Что это? – спросил он, прижимая к себе свой рюкзак.
- Рай. Возвращение в Эдем. Хочешь туда попасть?
- Такое ощущение, что ты там уже побывала…
- Хм, - только и ответила девушка. Ее глаза больше не сияли.
Наступила ночь.
- Тебе было страшно? – решил задать свой вопрос Клаус.
- Одной или вообще? – Настя не отрывалась от рисования. – Пожалуй, присутствовало состояние легкой неопределенности. Но не хватало тебя.
- Чем ты занималась?
- Ждала. Это все, что я помню. Мне кажется, что все мое жалкое существование я только и делала, что ждала тебя! А ты не появлялся.
- Но сейчас я рядом, - улыбнулся он и опустил руку на холодный снег. – Теперь мне спокойнее за нас обоих.
- Клаус, я еще многого не понимаю. Это не тот мир, который видела я своими глазами. Может это сон?
- Хотелось бы в это поверить. Однако, боюсь мы в реальности.
Хотя на самом деле мужчина уже не понимал где граница этой самой реальности.
Костер горел весьма ярко, одаривая своим теплом эти два тела. Девушка поправила волосы и, отложив палочку в сторону, стала любоваться своим рисунком.
- Я думаю, получилось неплохо.
- Очень красиво! Спасибо, - поблагодарил ее он. Ему хотелось проникнуть в частичку чего-то светлого, и именно поэтому жена принялась рисовать картину. Для нее было радостью помочь своему возлюбленному обрести спокойствие хотя бы на несколько минут. 
Настя подола ближе, и наклонившись, поцеловала Клауса в губы. Жадное чувство проснулось в его душе. Хотелось шагнуть дальше и позволить себе расслабится. Но вовремя пришло сознание. В подобные минуты ты особенно уязвим, нельзя терять бдительность и позволять наслаждению брать над тобой верх.
- Пора спать, - шепнула она ему на ухо. – Давай я спою тебе колыбельную?
Уговаривать его не пришлось. Он истосковался по любому проявлению заботы, что решился на крайность. Горел костер, треск дров отвлекал внимание, ему даже казалось, что играет музыка. Шумели улицы большого города, звучал ее тихий голос. Он вознес Клауса до небес, позволил дотронуться до облаков и вдохнуть аромат горного хребта Эльбруса. Чистый снег, такой холодный и приятный. Влюбится в каждое новое мгновение своей жизни, стало так просто, казалось бы  - полно проблем, но нет, они все испарились. Теперь ноль долгов, ноль тревог, ноль боли. Мужчина вновь радовался, зная, что эта колыбельная спасает всю красоту его остывшего сердца.
Когда тишина становится невыносимой, что даже мозг трещит и выдает неточные сигналы, глаза открываются. Перед ним застыл образ девушки, которая тянет руки к рюкзаку, прижатому к груди мужчины.
Одно мгновение, дробовик уже в руке у Клауса и всего один удар, для того, чтобы отшвырнуть нечисть подальше. Сова взвыла, падая на спину, а Чистильщик с легкостью нависает над ней и уже тычет дулом в глаз.
- Бродяга! – отрезал он, свирепо раздувая ноздрями. – Какого черта тебе здесь нужно?
Девушка испугалась, пожалуй этого у нее не отнять. Руки разведены в разные стороны, а изо рта сочится кровь.
- Ты как меня выследила? – угрожающе произносит мужчина.
- Ты был не осторожен. Много шумел.
- А ты значит из чутких? Может тебе голову отстрелить?
- Ты лишил жизни моего друга, он…
- Он жалкий гад! Вас таких много! Что вы сотворили с этим городом? Он превратился в помойку. Так вы собираетесь строить свою новую империю?
- Не разрушишь – не построишь, - заметила она, все еще опасаясь выстрела.
- Твоя жизнь ничего не стоит, Бродяга.
- Ошибаешься – это твоя жизнь ничего не стоит.
Он криво улыбнулся, понимая, что в целом в этих словах есть смысл. Его представления о цивилизации уже умерло, дальше только разочарования. Лучше опустить свое оружие и смириться с ситуацией. Но он воин, который обещал выжить. Обещал себе и своей жене. Он еще помнил ее, она должна быть где-то рядом.
- Не стреляй, прошу… - взмолилась Сова.
- Боишься? Ты уже мертва. Чего бояться? Твоя плоть сгниет через месяц другой. Зверь уничтожит все человеческое. Хочешь страдать? Хочешь?! – Затвор был передернут, оставалось ждать.
- Ты обещал не проливать кровь на чужой земле! Помнишь?
- Тогда отвали и не вздумай попадаться на глаза.
- Я ищу мира! Позволь мне остаться. Мне не нужна твоя жизнь!
- Тогда что же? Рюкзак? Ну вот его ты точно не получишь!
Девушка замерла. Дыхание стало быстрее, казалось, что еще секунда и сердце выпрыгнет из груди. Она дернулась и, повернувшись набок, выплюнула сгусток крови.
Клаус убрал ствол от ее лица и поднялся на ноги. Девушка лежала перед ним и продолжала плеваться. Жалкое зрелище, похожее на жуткую прогрессирующую болезнь. Но он не медик и не в состоянии поставить верный диагноз. Ее тело заражено, кто знает, чем конкретно.
- Что здесь происходит? – удивилась Настя, подходя к мужу ближе.
- Она нам не враг, уже нет, - отвечает мужчина, вещая рюкзак на плечи.
- Эй, с тобой все в порядке?
Сова поднимает окровавленное лицо и удивленно смотрит на собеседника.
- Что с тобой? – спрашивает она.
- В смысле? Поднимайся и проваливай! – крикнул Клаус.
- Нет, не прогоняй ее. Пусть пойдет с нами, - предложила Анастасия.
- Но…
- Ты в порядке? – повторяет Сова.
- Тише! – кричит он.
- Не говори мне тише! – возмущается жена. – Она пойдет с нами.
- Это не безопасно! – оправдывается муж.
- Ты с кем говоришь? – переспрашивает Бродяга.
- С ней!
- Со мной или с ней? – кричит Настя.
- С тобой, - отвечает муж.
- Со мной? – удивляется Сова.
- Нет, то есть – да! То есть…- голова жутко раскалывается, ведь перед ним две девушки. В существование обеих ему верится с трудом. Он все еще в этом проклятом городе, населенном фантомами и духами ушедших. – Пожалуйста, хватит!
Настя продолжает что-то говорить. Сова вытирает подбородок и поднимается на ноги. Ее привлекает этот забавный человек, которому очевидно мерещится кто-то помимо ее самой. Она рукой проводит по его голове, пытаясь снять капюшон и рассмотреть глаза по лучше, но жена возмущенно хватает ее. Как огонь по ране. Больно, Сова чувствует боль.
Клаус падает на колени и опускает лицо вниз. Еще пока непонятно, кто же настоящий. Ему уже плевать на этих двух, но разум не может определить подлинность картинки.
- Тихо! – кричит он и резко направляет дробовик в сторону жены, потом в сторону пришельца. – Ты – остаешься со мной! – говорит он Насте. – А ты – идешь ко всем чертям. Ясно?
- Я пойду следом. Ты не можешь мне запретить, - огрызнулась она.
- Я могу тебя убить!
- Дело твое. Думаю за это, спасения ты не получишь.
Клаус с досадой выдыхает воздух из легких и, хватая жену за руку, идет прочь. Сова медленно бредет следом.
За чертой города, точнее, за той самой линией, где мегаполис превращается в трущобы, тройка путников остановилась. Небо превратилось в еще более свирепого монстра и теперь пугала своими ветрами этих людей. Озноб пробирал тело до костей. Настя прижалась к мужу, словно ощущая спасения в этом человеке, а Сова продолжала наблюдать за стоящим напротив Клаусом, изображающего заботливого супруга.
- А куда мы идем? – спросила она.
- Мы? Нам с тобой не по пути! У меня своя дорога, а у тебя своя! – ответил мужчина, даже не повернув голову в сторону собеседницы.
- Ты не боишься замерзнуть в этой холодной пустыне? – кричит девушка, заранее зная, что ответ будет не мягким. – Там, за этой чертой, начинается долгая степь. Долина гибели. Ты не встретишь там ни малейшей подмоги, лишь смерть и разочарование. Кровожадные твари, населяющие это пространство, поглотят твою плоть заживо. Все, что там обитает – это зло! Понимаешь?
Клаус игнорировал выпады этой особы, что так старательно пыталась переубедить его не идти дальше. Зачем ей это нужно? Неужели капля человечности все-таки осталась в этом существе. Ее голубые глаза, уставились на снег, пытаясь растопить его теплотой своего желания.
- Ты хочешь спастись? Но спасения не существует! Очнись! Мир на грани полного вымирания! Теперь здесь нет людей, нет цветов, нет животных! Мир превратился в пустоту! И ты хочешь победить все это? Хочешь доказать самому себе, что способен выжить? Глупо! Ужасно глупо! – Сова кричала, как могла. Ветер дул с неимоверной силой, унося ее фразы вдаль. Клаус мало что понимал, из того что говорила стоящая сзади девушка. Ему это было не нужно.
Он прижал к себе свою жену, стараясь ощутить ее тепло. Затянул капюшон потуже и шагнул прямиком в груду снега, который поглотил его ровно до пояса. Настя беспрекословно двинулась следом, понимая, что оставаться одной не безопасно. Ее ноги с трудом перемещались в этой толще белого вещества, раздражая нервы все больше и больше.
Бродяга осталась позади. Стоя на холме, и созерцая всю прелесть и в тоже время, ужас снежной пустыни, она понимала, что постепенно теряет человеческие чувства. Инстинкты позволяют владеть ее телом. Уже нет безрассудных рисков и глупых выпадов. Она не позволяет себе лишнего удовольствия, так как знает, что все это противоестественно. Теперь лишь природа способна управлять разумом этой одиночки. Ей нужно чувствовать. Ей хочется чувствовать. Она на сто процентов уверенна, что живыми эти люди не вернутся, однако наблюдая за тем, как метель постепенно скрывает из виду два бредущих силуэта, ей хочется кинуться следом. Как собачонке, которую оставили одну. Жалобный взгляд и вот девушка погружается в холодный снег и тащится следом, потому, что всеми силами старается сохранить каплю своего прошлого в себе настоящей.

Снегопад усилился, продолжая пронизывать собою все, что находится вокруг. Дышалось с большим трудом. Ветер не позволял лишних движений, все контролировал и свирепо карал за глупые попытки изменить обстановку.
Клаус чувствовал, как ноги превращаются в глыбы льда. Его кашель не давал покоя. Он отхаркивал противные кровавые слюни и думал, как бы выбраться из этой ситуации. Тело дрожало. Глаза с трудом видели все, что творится в этой степи, а руки крепко сжимают оружие и ладонь Анастасии.
Уже сейчас можно смело заявить, что счастливого конца не будет. Все решено. Температура падает, ноги сводит судорога, а силы исчезают, подобно песчинкам в часах. Время гаснет, волоча за собой, на самое дно, несчастную жизнь Чистильщика. Еще несколько дней и его должны спасти. Но для этого нужно преодолеть массу препятствий. Кто знает, что ждет впереди? Если не буря, то хищная тварь обязательно помешает этому походу. В таких условиях трудно оставаться оптимистом, гораздо проще успокоится и упасть на мягкий, но грязный земляной покров. Пусть мороз проникает во внутрь. Пусть органы медленно замерзают. Он подождет, ведь привычка жить уже исчерпала свои принципы. Не осталось даже цели. Верне нет, цель есть, но она исчезнет через пару дней. А что дальше? Как быть если спасения не будет? Неужели идти дальше, и вновь терпеть? Клаус слишком устал, чтобы бороться с целым миром! Хватит.
Он падает на снег и замирает. Настя пытается поднять его, но у нее это не получается.
- Поднимайся! – кричит она, продолжая попытки поставить мужа на ноги.
Он не реагирует. Сердце остановилось. Все вокруг замерло и превратилось в долгий зимний сон.
Сова подбежала к телу и начала его тормошить. Трясти, что ест мочи. Но, увы, Клаус не поддавался на эти уговоры. Цель достигнута, он на перроне и ждет своего поезда. Здесь хорошо. Даже приятно. Солнце греет его своими лучами, пытаясь порадовать и без того счастливого человека. Он выиграл эту гонку! Его время пришло. Никогда прежде ему не было так весело. Так свободно. Да, теперь Чистильщик был свободен. В небе летали птицы, как дано он их не видел, а руки не боялись морозов. Им теперь незачем  было прятаться в глубокие карманы, поскольку холод отступал.
Терпеть всю эту боль, что создавалась не одно тысячелетие, уже не нужно. Она ушла. Испарилась. Возможно, новая эра принесет множество других радостей, помимо истязания. Веками люди смеялись в моменты чужих трагедий, и понимали, что поступают плохо. Но теперь все изменится, ведь мир умер и рождается заново. Клаус первый человек, ему хорошо. Ему предстоит познать новые радости и вкусит запретный плод, как когда-то поступил Адам. Возвращение в Эдем. Где-то ему доводилось слышать эту фразу? Вокруг вырастут высокие деревья, чьи кроны будут доставать до самого неба. Появятся невероятные плоды. Потекут ручьи, и зародится жизнь. Забавно наблюдать за этими процессами, ведь прежде такого ни когда не видел. Все переделается.
Он стоит здесь, на своей станции и чувствует, как по венам бежит кровь. Она согревает его тело. Дарит волшебные ощущения, несравнимые ни с одним благом. Ему хорошо. Легко. Проблемы больше не важны. Теперь остается принять решение – поддаться ни искушение или попробовать поставить точку в этой игре. Выбор сложен. Уставший организм велит сдаться и заснуть. Но что-то или кто-то держит мужчину за руку и твердит: « Очнись!» Такой сладкий голос. Клаус тянет руки к небу и понимает, что схватил, что-то живое.
Вдох!
Зрачок улавливает слабое колебание. Перед глазами маячит образ.
Девушка. Определенно девушка. Он ее раньше видел. Высокая, стройная. Голубые глаза. Странно, неужели в этом сером мире есть еще что-то цветное? Ее дыхание. Мороз. Холод. Больше нет теплоты. Больше нет этого рая, что разрастался вокруг. Где Эдем? Куда подевался радужный мир будущего? Потом мужчина понимает – ему спасли жизнь и подарили серые тона вокруг.
Клаус жадно глотает воздух ртом, при этом размахивая руками, как в припадке. Ему холодно. Жутко холодно. Сова смотрит в его глаза и с облечением понимает – что этот человек спасен.
- Вставай! Пора идти! – кричит она и поднимет мужчину на ноги.
Он вытирает снегом лицо, приводя себя в сознание, и замечает, что буря стихла.
- Что случилось? – хрипит Клаус, уставившись на девушку.
- Ты умирал. Я вернула тебя к жизни.
- Спасибо, - промямлил он, проверяя рукой цел ли его рюкзак. – Пора идти!
Анастасии рядом не было. Девушка вернулась в Эдем, к бесконечным водопадам и розовым фламинго. Там ее мир, а не здесь.
- Ты собираешь идти дальше?
- Да, еще не много и я у цели! – отозвался Чистильщик. – Это война закончится очень скоро, и уж поверь мне, после всего этого ада я попытаюсь заснуть настоящим сном.
- Ты хочешь спать?
- Да, но не могу себе этого позволить!
- Ясно. Тогда нам лучше продолжить наше шествие. Здесь небезопасно.
Они направились вглубь пустыни, минуя редкое количество обломков старых ангаров и кранов.

5.
Ноги устало рвали ровную снежную гладь, оставляя после себя длинную борозду. По этим следам легко можно вычислить месторасположения двух путников, которые плевать хотели на любую погоню.
Сова шла сзади, прикусывая губы и руками помогая себе разгребать комья. Черный плащ был мокрым, и успел слегка заледенеть, что существенно мешало в движении. Ей было трудно смериться с мыслью, что в данном случае именно она является угрозой, так как свои звериные инстинкты девушка пытается сдерживать с трудом. Жажда и голод берут свое. Перед глазами маячит большой кусок мяса, чья кровь запросто сможет утолить ее потребность во влаге. Так и хочется прыгнуть и вцепиться клыками в его горло, при этом жадно раздирая его острыми, как бритва, когтями. Зрачок стал узким, появилась отдышка. Такое ощущения, что еще доля секунды и зверь атакует свою усталую добычу, но нет. Девушка вытерла снегом лицо и прошептала себе ругательные слова. На время ярость стихла, но вскоре ее появление будет неминуемой угрозой.
Клаус брел впереди, сжимая оружие покрепче. Силы явно покидали это тело, позволяя лишь осознавать свою ничтожность. Да, он не универсален и к величайшему сожалению, не вечен. Всего лишь человек, обыкновенное существо из плоти и крови, которому необходимо питаться  и отдыхать. Однако ни того ни другого в его жизни толком не происходит. Еще пару часов назад Чистильщик мог покинуть эту грешную землю и перенестись в мир теплоты и душевного спокойствия, но нет, его спасли. Вернули в адское пространство, где даже сама мысль о выживании сулить тошнотворную реакцию.
Жалкое подобие живого существа.
Спустя пару минут он остановился и огляделся.
- Как далеко мы ушли от города? – спросила Сова.
- Не могу точно сказать, - прорычал тот. – Может километров десять, а может  намного меньше!
- Я жутко устала, не хочешь передохнуть?
- Где? Здесь? – Мужчина рассмеялся. – Ты видишь, что это невозможно? Мы посреди этой чертовой пустыни, плетемся, как два рака на песчаном берегу. Да тут любой зверь захочет нас сожрать!
Затем он обернулся в сторону спутницы и выдохнул. Она и была тем самым зверем, который был, не прочь полакомится плотью этого бородатого путешественника. Клаус успел прочесть это в глазах Совы.
- Думаю, если доберемся вон да тех труб, - мужчина указал пальцем в сторону огромной свалки, - То там и передохнем. 
- Мы раньше замерзнем!
- Ты хладнокровное животное, не морочь мне голову! И шагай по внимательнее, мало ли что…
Он пошел дальше.
Девушка была несколько оскорблена этим жутким сравнением с каким-то диким зверем, но, похоже, придется смириться, ведь дальнейшая ее судьба явно тесно переплетается с подобным высказыванием.
Тишина. Ею был пропитан весь снежный простор. Сейчас было ясно, с неба не обрушивалась лавина снежинок, и жуткий ветер не пытался сорвать с них одежду. Единственное, что настораживало, это появление двух тварей, примерно в ста метрах от путников.
Клаус успел заметить приближающихся зверей и ускорил свой темп. Главное выбраться из этого глубокого снега, а иначе беда.
На вид приближающиеся охотники напоминали собак. Правда, по размерам могли конкурировать с медведем. Их большая, клыкастая пасть плющилась в жуткой улыбке, ведь еда в этих краях такая редкость. Благодаря активным передвижениям и распределению веса на все четыре лапы, они не проваливались в сугробы и с удивительной быстротой настигли жертв.
Клаус резко поверну дуло дробовика в сторону нападающих и спустил курок. Раздался хлопок, и в правом боку одного животного образовалась кровоточащая рана, довольно больших размеров. Это не смутило зверя, даже напротив – раззадорило. Петляя из стороны в сторону, он с ловкостью запрыгнул на обидчика и вцепился зубами в его рукав. Мужчина принялся колотить его рукояткой оружия, но тщетно. Из пасти воняло тухлятиной, и огромное скопление зеленых слюней капало на лицо бедного Чистильщика. Неужели это и есть смерть?
Сова кинулась бежать в противоположном направлении, ожидая, что звери предпочтут полакомиться одним из них. Однако пути к отступлению были перекрыты вторым гостем. На спине у него находились два кривых шипа, похожих на кинжалы. Буквально на глазах из красного цвета, они превратились в ядовито-зеленый, что очевидно означало готовность к атаке. Девушка замерла от страха. Перед ней находился ее сородич, можно даже сказать брат по крови, но голод брал верх над любыми чувствами.
Сова схватила кусок металлической трубы, чей кончик торчал из-под снега, и пару раз помахала им перед носом твари. Та только зарычала и дернулась в сторону жертвы. Девушка ударила зверюгу своим орудием и, похоже, умудрилась сломать ей челюсть. Силы у Бродяги выросли в двойне, по сравнению с человеческими и поэтому возникли некоторые привилегии. Раненный охотник заскулил и отпрыгнул в сторону.
Девушка поспешила на помощь к своему проводнику, который никак не мог совладать с разъяренной пастью первого зверя. Она пару раз ударила мутанта по спине и отколола один из шипов. Клаус воспользовался моментом. Не растерявшись, он выпустил еще один заряд из дробовика прямиком в голову твари. Зеленая слизь забрызгала все вокруг, превратив мужчину в подобие новогодней елки. Он отпихнул тело в сторону и перевел взгляд на спасителя. Девушка смотрела в его глаза и постепенно опускала окровавленную трубу на землю.
- Спасибо, - прохрипел тот и поднялся на ноги.
Левая рука побагровела от раны. Весьма досадный инцидент, ведь теперь перевязать ее будет проблематично.
- Что со вторым? – осведомился мужчина и огляделся по сторонам.
- Надеюсь, убежал. Как твоя рана?
- Ерунда. Нужно проваливать отсюда, пока еще кто-нибудь не пришел!
Девушка утвердительно кивнула головой и, отшвырнув оружие в сторону, направилась вслед за Чистильщиком.
Пятна крови оставляли четкий, но редкий след. Запах, исходящий от них, мог учуять каждый зверь, обитающий в этих местностях. Ему бы не составило особого труда вычислить по ним двух усталых путников, пытающихся преодолеть последний рубеж дороги.
Осталось два дня. Несколько отчаянных рывков и все, можно с гордостью радоваться маленьким победам. Одного понять было невозможно – неужели Сова так просто отпустит свою псевдо добычу и позволит ему уйти с другими людьми. Очевидно, у нее уже готов план действий, благодаря которому с легкостью возможно исправить все недочеты ее прошлого и полакомится вдоволь своим напарником.
Клаус опасался этой женщины. Каждый вздох, сделанный ею, внушал ему ужас и заставлял все время быть начеку. Шаги приближающейся угрозы неугасающем пламенем преследовали его по пятам. Жутко болела рука, но времени на перевязку не было, ровным счетом, как и самих бинтов. В голове звучал голос жены, повторяющий одну и туже фразу: Беги!
Глупости. Ему просто нужно отдохнуть, просто необходимо переждать всю эту бурю эмоций и ненужных болезней. Вновь кашель. Снова изобилие кровавых слюней. Опять хочется умереть.
Когда путники добрались о свалки, перед их видом открылись десятки огромных ангаров и труб, вкопанных в снег. Будто бы великан перенес их сюда из других, более отдаленных мест.
Мужчина обшарил взглядом одну из таких построек и сняв рюкзак, произнес:
- Здесь остановимся.

Костер подарил тепло, которого жаждало все его тело. Сова отсела подальше, так как уже не переносила этого изобилия света. Кожа отвыкла от малейшего проявления жары или духоты, теперь только холод ее венный товарищ.
- Может, я руку перевяжу? – спросила она.
Какая забота! Клаус знал, что одному ему не справится, но и этой ведьме доверять нельзя. Увязалась следом, всюду норовит вгрызться в его плоть. Не позволит же он ей сам дотронуться до кровавого места. Или позволит? Сейчас уже нет разницы. Слишком мало сил. Чистильщик покрепче сжимает дробовик и соглашается на предложение.
Девушка отрывает длинную полоску от своего плаща и начинает осматривать рану. Для этого Клаусу пришлось снять с себя куртку, которая уже успела прирасти к его телу, став с ним практически одним целым. На руке виден четкий и сильный отпечаток зубов диких зверей. Кровь все еще сочится из них. Сове не понятно, как только руку не оторвали. Заботливое прикосновение, похожее на что-то знакомое, из прошлого. Неужели она еще способная на такие нежности? Обыкновенный мутант, чья жизнь теперь не стоит и выеденного яйца, пытается проявить ласку.
- Больно? – произносит она, чувствуя, как под ее ладонью дергается мышца.
- Терпимо, но не тяни с этим. Перевязывай быстрее, а то замерзну.
Девушка осматривает укус. Крепкая, мускулистая рука мужской особи приходится ей по нраву. Ее начинает интересовать все, то, что скрывается за остальной частью одежды. Пальцы плавно проходят по всей кисти, трогают несколько старых шрамов и начинают снегом отмывать запекшиеся кровяные тельца. Затем следует сама перевязка. Крепкие узлы и тугие затягивания. Мужчина корчит рожи, чувствуя боль и в тоже время просто смотрит на сидящее рядом существо.
Кто она? Что творится в ее голове, пронизанной вирусом. Неужели эта девушка может любить или страдать. Неужели ее может интересовать, что-то помимо еды или охоты? Как представляет себе дальнейшую жизнь, в мире, где все подвластно воле безумной дикой толпы. Эти голубые глаза прекрасны. Вряд ли она знает, что они такие. Ей не ведомы человеческие слезы, скорее всего все уже забыто. Чего она боится, саму себя или же безвозвратно ушедшего прошлого, которое не вернется. Он просто любовался этой девушкой, испытывая одновременно и страх перед дикой натурой и желание перед женской сущностью.
Сова замерла, словно испугалась. На самом деле она слушала биение его сердца, понимая, что ее уже никогда так биться не будет. Легкомысленные доводы в его адрес, возможно, он тоже думает о ней. Может быть, любуется ее прелестями, пытаясь представить себе дальнейшее развитие событий. Или же тихо ненавидит сидящего перед ним монстра, который пытается перебороть инстинкт и совладать с простыми жизненными эмоциями. Животные привыкли бояться того, чего понять не в силах. Тупой страх, который подобно ножу режет плоть изнутри. Его невозможно победить, ведь по сути это и есть наша сущность. Без него мы всего лишь пустышка, движимая радужными домыслами. Нет чувства опасности, нет ограничений, а значит, нет запретов. Все позволено. Но должно быть иначе, и благо, что в наших душах есть это чувство.
Его рука способна, как и ласкать, как и убивать. Как должно быть хорошо было его жене, в моменты одиночества. Подходит муж и нежно прижимает ее к себе, при этом всеми мышцами давая понять, что никому не отдаст. Спокойствие. Ощущение полной защиты. Он любит ее и посей день, лелея ее жалкий фантом у себя в голове.
- Так лучше? – тихо шепчет она.
Клаус понимает, что в ее голосе произошли изменения. Девушка стала другой, более привлекательной. Теперь этот грязный плащ и поношенные джинсы выглядели не так уж и скверно. Волосы на голове все еще пахли свежестью, на миг, превращая эту обитель в укромное местечко. Руки были чистые, без порезов и ушибов, лишь парочка капель крови, которые растеклись по тыльной стороне ладони.
- Пора спать, - говорит Клаус, опуская свое оружие. – Я слишком устал.
- Отдыхай, все будет хорошо. Обещаю.
Голос бодрит и в тоже время убаюкивает. Она садится ближе, свеет от костра ее пугает и обжигает, однако есть темный плащ, которым девушка укрывается и себя и собеседника. От дыхания становится душно. Она прижимается неописуемо близко, пытаясь почувствовать человека, лежащего рядом. Он смотрит на нее и все что вертится в голове это мысли относительно ее волчьей натуры. Хотя нельзя отрицать внешней красоты, которую умело, добавляет этот самый звериный образ. Оба смотрят друг на друга. Девушка протягивает руку и дотрагивается до лица Клауса. Чувствует колкость бороды, грубость обветренной кожи и радуется. Чему? Тому, что еще способна чувствовать и желать. Еще не до конца ушел ее человеческий облик, а значит есть шанс на спасение. Любой может стать мерзкой тварью и утратить все ценное, что имел, если останется один. Она была одна, а теперь их двое. Уже сейчас ей кажется, что завтрашний день подарит ей уверенность в дыхании и вернет прежние силы. Сова все еще слышит биение сердца того, кто лежит рядом и просит его, совсем тихо, о том, чтобы не смел, ее прогонять.
- Я хочу остаться.
- Спи, - отвечает он и закрывает глаза.
- Мне кажется, что я и не просыпалась.
Открыв глаза, Клаус видит, что девушка сидит у самого входа в их «берлогу» и смотрит на снежную пустыню.
- Ты кого-то заметила?
- Нет, просто думаю.
Проходит минута.
- Ты помнишь свою прошлую жизнь? – спрашивает она.
- Да. Но только отдельными сюжетами. Они всплывают в моей голове, когда я дремлю.
- Сны? Тебе снятся сны? – удивляется Сова. – Это великолепно. Я уже давно не видела этих вещей. И как тебе?
- Паршиво. От них становится грустно, очень грустно. Возвращение в прошлое меня не вдохновляет.
- Ты был женат?
- Да.
- Это с ней ты ведешь беседы по ночам?
- Она опять приходила? – удивляется мужчина, закидывая рюкзак за спину.
- Тебе виднее. Видишь это небо? Оно уже никогда не станет прежним. Мы не увидим в нем птиц и шариков, отпущенных ребенком. Я почти наверняка уверенна, что солнца вскоре вымрет и вселенная потухнет. Знаешь, что значит – угаснуть? Это когда все, во что ты верил и что любил рушиться, а ты не в силах помешать этому. Ты угасаешь из-за своей беспомощности. 
- Ты хочешь сказать, что ты беспомощна?
- Да. Потеряв жизнь окружающую меня, я потеряла себя. Ты способен жить, зная, что жена не вернется, и ты не сможешь сказать ей – люблю?
- Уже привык.
- Только в этом городе, населенным призраками, можно увидит ее тень, пообщаться и прикоснуться. Ничего не вернется. Мы сгорим!
- К чертям собачим! Завтра утром я уже буду на станции, встречу поезд и…
- И потеряешь смысл. Проще умереть.
- Ты умерла, а я еще нет. Остался день, а там будь что будет.
Он затянул капюшон и подошел к ней ближе. Она даже не посмотрела на него, продолжая наблюдать за тем, как сильный ветер поднимает в небе клубы снега. Это очень красиво. Серое пространство, мороз и серебристый занавес, скрывающий за собой непонятный спектакль. Они оставили город, проклятый и безлюдный.
- А что у тебя в рюкзаке? – наконец спрашивает она.
- Пошли, нам пора.
Клаус шагает мимо нее, всем сердцем желая, чтобы она пошла за ним.

Говорят, что любовь слепа, и скорее всего именно так и есть. Все меняется, когда разгорается пламя, повлекшее за собой отношения. Мы не видим ни преград, ни каких любо запретов. Возможно все! Голова идет кругом от одной мысли о встрече, сердце замирает в ожидании заветной минуты счастья, а пальцы нервно теребят по поверхности столика в любой городской кафешке. Озарение и полной отречение от всего мира дарит нам покой и наслаждение. Абсолютное безразличие к окружающим, однако воздух становится чище и птицы поют забавные песни. Мир расцветает лишь для нашего взгляда и гаснет в тот момент, когда мы этого захотим. Божественно и в тоже время так глупо…
Глупость – это своего рода реакция, возникшая в результате того или иного действия. Сказать слово – сделать глупость. Человечество глупо от своей природы, так как не способно рассуждать ясно и доступно для общего понимания. Если существуют десять заповедей, которые ни в коем случае нарушать нельзя – следовательно, это не пустой звук, не глупые фразочки, выдолбленные на гранитном камне! Нет. Они являются заветом и олицетворением всего сущего. Их явил миру великий пророк. Говори мало, но по существу. На этом и держится мир, на этом и вертится Земля по орбите.
Клаус прокручивал в голове множество обозначений тех действий, которые он вчера вечером совершал лежа рядом с девушкой. К чему эти взгляды и прикосновения? Перед ним находился мутант, которое ни в коем случае не должно было подступить настолько близко. Однако эта особа дважды спасла жизнь, причем, не потребовав взамен абсолютно ничего. Даже отказалась от порции сухой лепешки. Девушка стойко держалась, однако проявила слабость, переросшую в какое-то странное чувство.
Она и сама не могла толком понять, что творилось в ту минуту. Неужели она смогла проникнуться чувствами к человеку, к истребителю ей подобных, к монстру, желающему уничтожить весь мир, в котором она является новым звеном эволюции. Бред. В ее понимании весь подобный случай можно списать на помутнение разума, обыкновенное помешательство. Приступ, обостренный голодом. Девушка ни как не могла поверить в то, что в ней пробудились человеческие чувства.
Справа от них оказался ангар, по размерам подходящий для хранения боевой техники или даже истребителей. Огромные ворота были сломаны, а внутри лишь множество обломков и некое подобие грузовиков. Раньше, здесь очевидно хранились боевые единицы, которые впоследствии были уничтожены по непонятным причинам. Вообще все вокруг выглядело весьма нелепо, выдавая волю слепого случая и жуткого вируса. На стенах присутствовали нацарапанные фразы, типа: «Спасите», «Ангар 143 ЦФ», «Жажда» и прочее. Довольно своеобразный выбор последних записей, которые очевидно несли в себе тайный смысл. Несмотря на все это Сова моментально нацарапала свое прозвище и несуразный смайлик.
- Зачем это? – удивился мужчина.
- Кто знает, может через сто лет, кто-то будет удивляться, глядя на мой рисунок.
Он свернул за угол и прислонился к стене. Отхаркнул очередную слизь, перемешанную с кровью, и выплюнул. Рука жутко болела, но вида показывать было нельзя, так как все еще присутствовало легкое недоверие к спутнице. Потрогав бороду, Клаус понял, что выпадают волосы. Клок колючести остался в руке. Вирус проникал и в его организм, который медленно терял силы для борьбы.
Сова дотронулась до его плеча и произнесла:
- Все хорошо?
- Превосходно. Только вот думаю, дальше мне нужно идти одному.
- Почему? Это и мой путь, забыл? Я почувствовала прилив энергии, которую утратила в момент превращения.
- Тебе так только кажется. – Он дрожащей и забинтованной рукой прикасается к ее лицу. – Чувствуешь?
- Да… - она улыбается.
- Ты ничего не чувствуешь! Это ложь! – он резко опускает руку. – Ты холодная, как лед. В тебе нет ничего людского. Ты тратишь свое время, на то, чтобы разузнать – какую тайну я ношу у себя за спиной. Но этот секрет я заберу с собой в могилу!
- Думаешь это так важно? Может еще вчера, но не сегодня. Я действительно поняла, что меняюсь. Поверь мне…
- Ложь!
Клаус опирается ладонью об стену и двигается прочь.
- Послушай, это очень важно! – кричит девушка.
- Не для меня. Я слишком устал, что бы во что-то верить или понимать. Проще закончить этот разговор и разойтись здесь!
- Но, - она замерла, ожидая его слов. Слов не последовало.
Снег вновь стал падать с небес на землю.
- Ты боишься меня?
- Я должен пройти свой путь один. Ясно?
- Ты ничего не должен! Смирись с миром. Неужели тебе хочется жить, зная, что через день все рухнет. Восьмой день станет последним, и ты погибнешь. У тебя нет друзей, нет еды и тепла. Ты нянчишь образ жены у себя в голове и мечтаешь увидеть леса Эдема! Мы не в раю, а в аду, запомни. Останься со мной, мы будем вместе, пожалуйста.
Он не повернулся и продолжал идти.
Девушка пошла следом.
- Город неспособен уничтожить две жизни разом. Он сломал мою, но не твою. Ты еще сильный. Ты помнишь, откуда ты взялся? Что-нибудь до того, как открыл гала и понял – осталось восемь дней? Так же было и со мной. Раз и новая реальность. Мы не на Земле, мы под ней.
- Замолчи и не мешай думать!
- Думать? Все уже решено. Понимаешь? Мы живем в мертвом мире. Твой поезд – это попытка спастись, но шанс упущен. Смирись и останься. Не беги, просто жди.
- Ты что?! Это мой выбор! Моя жизнь! Моя! – Чистильщик разъяренно стучал кулаком в грудь. – Я спасусь, выберусь из этой клоаки. Весь мой мозг уже изрезан, а тело пронизано иголками. Думаешь мне в радость ждать? Это все что я могу! Ужас, кровь, нечисть! Все это я терплю, ради того, чтобы спастись. А ты предлагаешь мне остаться? Ради чего, чтобы не утомлять себя ходьбой? Да я сдохну за лишний километр. И по-другому никак.
- Но выбор не за тобой!
- Плевать. Я не сдамся.
Он начал кашлять и жадно глотать воздух ртом. Голова закружилась, появились темные пятна. Сил надолго не хватит.
- Я хочу остаться с тобой, но только здесь. Не бросай меня…
Она подает на колени напротив страдающего мужчины, снег вокруг которого покрыт кровью. Ее руки начинают прижимать измученно тело к себе, чувствуя дыхание. Ей нравится проявлять заботу, учится заново любить. Бояться, что этот человек покинет ее и уйдет один. Все это эхом вернулось из прошлого, даруя новый шанс.
Ожидая положительного ответа, девушка способна прождать хоть сто лет. Но почему-то ей казалось, что этот мужчина не станет терпеть ее присутствие и сбежит. Уйдет в свое забвение, как птица, которую заперли в клетке. Он не выживет в ее условиях и пора свыкнуться с этой правдой. Но так тяжело отпустить, если совсем недавно поняла – это новый глоток свежего воздуха. Без этих свирепых замечаний и угрюмого лица Сова не проживет и дня. Но мечта должна осуществится, и, ни в коем случае не переплетаться с его манией спасения. Все, что он умеет – это бежать. Так было всегда. Дорого шепчет ему свои заклятия, а Чистильщик лишь повинуется воле своей владыки. Здесь нет его дома, и не будет.
- Я не могу тебя заставить быть со мной! Но это все, чего я хочу. Просто смотреть и мириться с твоими поступками. Мы не вернемся в город, будем жить здесь, в этой пустыне. Вот увидишь, все изменится. Наши пути пересеклись не зря, это знак.
Клаус продолжал взволнованно дышать, переваривая все сказанное этой женщиной. Может быть, она во многом права и конец близок, так какой смысл идти дальше? Он и так доказал себе, что способен перешагнуть все немыслимое и мыслимое. Переплыть сотню рек и убить не один десяток злобных тварей. Может пора и отдохнуть? Анастасия умерла, ее нет рядом. Теперь вместо той есть Сова. Именно она даровала жизнь, когда могла отнять, и сейчас продолжает находиться рядом, зная, что результат будет не в ее пользу. Быть может в ее голосе можно найти спасение?
Ветер щиплет мужчину за щеки, предлагая, успокоится. Прежде, в его голове не было столько каши. Он знал и видел перед собой цель, шел к ней, понимая, что это его участь. Теперь же все это. Такое сложно понять, но больше всего страшнее принять.
Чистильщик медленно поднимает голову и смотрит на девушку. Ее черты лица исказились, стали более дикими. Но все-таки она прекрасна. Ангел ночи, который до жути боится тепла.
- Мне больно… - хрипит мужчина, пытаясь заглянуть глубже ее взгляда. Но она непробиваема, ее не перебороть. Девушка знает о его мучениях, однако, не в силах помочь.
- Успокойся, все хорошо. Пошли обратно, дальше не одно живое существо не пройдет.
Сова помогает ему подняться на ноги и облокотиться на нее.

Подошва ботинок чувствует, что под ней находится что-то твердое и в тоже время не прочное. Пустыня слепит своей белизной и абсолютной гладью. Где еще в целом мире можно найти, что-нибудь подобное? Теперь все едино, нет разделений на страны и материки, один шар, одна болезнь, одна проблема.
Из под толщи снега торчит маленький кончик чего-то острого. Клаус внимательно изучает предмет и приходит к выводу, что это нос корабля. Не большого буксира, затонувшего в этих краях. Тут же он осознает, что девушка выбрала маршрут через реку, отделяющую пустыню от города. На смену смятению приходит страх.
Каждый шаг дается с трудом, поскольку тело отказывалось слушаться своего владельца. Порывы ветра рвали одежду, дергая мужчину в разные стороны. Все было не так, как в мегаполисе. В его широких улицах и узких переходах. Этот ад отличался от того, что творилось в каменных джунглях. Всю жизнь он боялся покидать родные дома, зная, что за городом или, где-либо еще, ему не сулит удача. Настя постоянно вытаскивала его на прогулки, заставляла подниматься в горы и много времени проводить на свежем воздухе. Он же был более одомашнен. Привязанность к комнате, книгам по плотничеству и футбольным матчам, транслируемым по телевизору, туго уживалась с идеями жены. Частые ссоры, теперь-то Клаус смог вспомнить эти проколы. Кто виноват, если у каждого своя тема на уме? Сплошная неразбериха.
Рушилось его маленькое представление об уютной жизни. Как домик из кубиков, у которого выкрали основание. Эти чертовые пляжи Греции. Именно там он впервые понял, что они разные люди и ходят по лезвию ножа. Кто-нибудь должен был сорваться первым и им стал Клаус.
Анастасия любила забавы, пляски и веселие, а он нет. Ее выбор пал на него странным образом, сейчас уж и не вспомнить. Так бывает, вроде бы полная идиллия, а на самом деле абсолютная чушь! Его губила такая жизнь, поэтому нервный срыв и дальнейшие последствия.
Как странно об этом вспоминать именно сейчас.
Он с трудом передвигался, держась за талию своей новой подруги, а она выбирала место для отдыха, облизывая взглядом все вокруг.
Анастасия была другой. С ней ужиться дано не каждому. Критика, как же Клаус от нее устал. Хотелось тишины, но эта курва постоянно делала музыку громче. После Греции он стал более раздраженным. Теперь больно думать и об этом. Как будто бы прорвалась плотина памяти, и эта обратная дорога возвращала его к прошлому. В места, где ему было плохо.
Что же случилось? Неужели он кричал на жену? Может быть. Ее фантом выглядел плохо. А почему она собственно умерла? Все просто – два крепких удара об угол стола. С семейной жизнью покончено. К чертям вирус! Она померла от насилия.
Как же болит голова. Просто невыносимо!
Клаус оступается и падает на снег. Вокруг вертятся вереницы пурги, мешая ему сконцентрироваться.
- Нужно идти, здесь небезопасно! – кричит сквозь время Сова.
Ее проблема в том, что она многого не знает. Чистильщик совершил зло, за это и наказан вечными скитаниями. Может быть это и ад, однако даже в аду нет места для новой любви.
Все должно быть иначе. Там, дальше, прошедшая жизнь, от которой люди уходят, но эта девушка тянет его обратно. Невозможно! Ее нужно остановить, точно так же, как Настю, мешавшую спокойно жить.
- Клаус, поднимайся!
Он направляет в ее сторону дуло дробовика, зная, что там от силы два заряда. Это уже не важно, Сова слишком хороша, чтобы быть с ним.
Выстрел в землю и девушка по пояс проваливается под лед.
- Что происходит? Помоги мне! Прекрати стрелять! – кричит она, царапая твердую поверхность воды.
Он сидит на коленях в двух метрах от нее и наблюдает. Перебинтована рука, порвана куртка, опадает борода. Страшно смотреть.
Девушка пытается спастись.
- Дай руку, Клаус! Помоги мне! Пожалуйста! 
Минута тишины и следующий выстрел навсегда хоронит ее под водой.
Не будет тоски и жалости. К этому существу чувства полностью охладели.
Теперь спасения не будет, и Клаус знал это превосходно. Смысл утрачен. Он поднимается на ноги, укрываясь от ветра, и топает по направлению к станции. Еще не много и все.
Слышит глухой крик, раскапывает сугроб и видит, как девушка долбится кулаками об лед. Ее голубые глаза все еще так красивы. Она меняется, она молит о спасении, ее обуздал страх. Возможно, в ее жизни мог появиться смыл, если бы мужчина, на которого пал выбор отнесся более терпимо к желанию любить. Недоверие – главный шип в любых отношениях. А таких шипов Чистильщик опробовал достаточно.
Из морской глубины тянется что-то длинное и острое, похожее на пику. Через секунду предмет пронзает тело Совы и проходит сквозь толщу льда. Клаус успевает отпрыгнуть в сторону. Начинается огромная тряска, повлекшая за собой множество трещин по всему озеру. Колебания поглощают торчавшие корабли и множество других предметов, оставленных здесь временем. Река ожила.
Девушка тянет руки к Чистильщику и криво выговаривает всего одно слово: «Одиночество», после чего исчезает в пучине. Монстр с глубин проснулся и теперь жаждет новых добыч.
Клаус торопливо убегает, слыша, как десятки подобных игл вырываются на поверхность и утаскивают за собой разные предметы. Его дыхание сбито, но желание жить сильнее усталости. Бег продолжается.

6.
Весь лед обвалился, заставляя путника мчаться, как сумасшедшего. Слишком сильные взрывы и оглушительный вой непонятного существа рушит хрупкое представление о спасении. Неужели такое возможно? Что позволило проснуться этому демону морских глубин и освободить свою ярость. Неужели смерть всего одной жалкой инфицированной девушки? Ее сердце давно перестало стучать. Как изношенный мотор оно было посажено, искалечено и выброшено. Однако теперь миллионы игл рыщут в поисках Клауса.
Он кое-как умудряется не упасть, хотя уже не раз оступался. Свой дробовик ему пришлось выкинуть, чтобы с экономик силы. Рюкзак за плечами жутко натирал, мешая при движении. Его вес изрядно надоел, но все же сдаваться рано. Этот груз необходимо протащить до конца.
Игла со всего размаху вонзилась в корку льда в метре от мужчины. Он испуганно крикнул, повалившись на снег. Необходимо было принимать решение крайне быстро. Вслед за ней появилась еще одно копье, мигом провалившееся обратно. Затем под телом начали появляться трещины, из которых сочилась вода. Холод успел уколоть Чистильщика, задев тонкие струны нервов. Накатил проклятый кашель, скрючивший его пополам. Весьма не вовремя. Озноб, ладонь сжимала поверхность реки в кулак, губы лихорадочно дергались и даже закатывались глаза. Тем временем вода продолжала поглощать его жизнь.
Монстра не было какое-то время. Даже появились первые признаки тишины. Затем что-то колючее и скользкое обхватило левую ногу Клауса и начало медленно тащить за собой. В приступе кашля он даже не заметил этого конфуза, продолжая изрыгать из себя комки крови. Однако в момент, когда тело почти на половину погрузилось под воду, мужчина ожил и начал извиваться, как раненный червь. Это не помогло. 
Щупальца сжималась все сильнее, стараясь оторвать кусочек побольше. Чистильщик начал колотить эту мерзость пяткой свободной ноги и пытался разнять хватку руками, но все впустую.
Внезапно на помощь пришла маленькая кирка, которую он всегда носил с собой. Парочка точных ударов в цель и монстр сдался. Однако не обошлось без травм. В порыве бешенства и злобы, Клаус имел неосторожность сделать лишний удар и продырявить себе икру. Кровь ручьем потекла из ужасной раны. Мужчина взвыл, как сумасшедший и принялся карабкаться по льдине вверх, к спасению.
Вновь появились иглы, их смертоносный вид разрезал водную гладь в попытке достать беглеца. Они рыскали, жадно пронизывая все вокруг. Это напоминало сцену из ВОВ, когда множество мин, были сброшены с самолетов прямиком на головы простым людям. Страшное зрелище, способное превратить в кашу все живое.
Чистильщик поспешно выкарабкался из трясины, хромая левой ногой. Его мысли совершенно не соответствовали здравому смыслу, путая все и вся. Человек пострадал очень сильно, но главное, что остался жив.
Неимоверными усилиями ему удалось выбраться на берег и, прислонившись спиной к жестяной бочке, выдохнуть. Затем проверив цельность рюкзака, закрыть глаза от полного бессилия.

Вот и все. Мир рухнул, оставив после себя лишь небольшие ошметки. Чем была эта вселенная? И была ли она вообще. Огни погасли сравнительно давно, погрузив эту местность в полную темноту. Сколько ошибок привело к подобному результату, может миллионы, а может в сто раз больше! Каждый виноват в случившимся, и теперь делать выводу уже поздно.
Клаус сонно посмотрел на мирное водное пространство, вспоминая битву за существование. Затем водрузил на колени рюкзак и открыл его.
Внутри мирно покоилась отрубленная голова бывшей жены, которая подобно бремени вечно находилась рядышком. Ее волосы уже выцвели и практически отвалились. Черты лица сильно исказились, а неровные края раны начали подгнивать. Рот был слегка приоткрыт, пугая вывалившимся из него языком. Он весьма раздулся, стал похожим на морскую губку, но фиолетового цвета. Проклятый цвет глаз, его трудно было распознать. Но все было не то, совсем другое и дикое, не устраивающее созерцателя. Ведь к своему же удивлению – мужчина сам не ожидал увидеть такой сюрприз у себя в мешке. Теперь сознание вернулось.
Попасть в этот мир, где полным полно таен и разрушенный зданий, может только тот человек, который уничтожил все вокруг себя, будучи счастлив. Теперь клочок памяти прочно прикрепился к его настоящему и всеми силами заставляет вспоминать.
Чистильщик засунул голову обратно в рюкзак и выкинул его подальше. Снег тут же скрыл вещь под собой.
Нужно было идти дальше, позабыв обиды и печаль. Дорога шепчет разное и в этих голосах необходимо выбрать правильный, чтобы следовать ему и во всем полагаться. Поймав слабый ветерок, мужчина поднялся на ноги, осмотрел раны и пошел дальше, зная, что впереди день, который необходимо преодолеть.
По сути, Клаус соревновался со временем, периодически теряя его и наверстывая. Непонятное состояние, похожее на сон, в котором так хочется рвануть с места, но тебя что-то держит. Извечная проблема, решить которую невозможно.
К темноте он наконец нащупал первые признаки рельсов, торчащих из под сугробов и по ним, направился искать станцию. Фонарик светил из последних сил, и порою ему казалось, что во всем этом пространстве только он один создает движение. Жизнь вокруг него спит, распрощавшись с последним отблеском покоя. Чистильщику не удалось познать радости, разобраться в смысле этого ада, ведь у него было восемь дней, четко отведенных на дорогу.
Минуя столб, на котором намертво закреплена табличка «Осторожно поезд», мужчина остановился, блуждая фонарем во все стороны. Вот и перрон. Шаг за шагом и наконец, цель достигнута. Скамейка, и гнутые перилла. Кое-где присутствует обвалившийся фундамент, сквозь дырки которого воем, задувает ветер.
Он осторожно опускается на краешек сидения и вздыхает. Слишком грустно. Скоро должен приехать поезд, наполненный людьми, ожидающими спасения, как и он. Может быть, именно там и будет его новый дом, кто знает. Они могут приютить его или отвергнуть, в любом случае это лучше чем ничего.
До пальцев правой руки дотрагивается что-то холодное, и Клаус направляет туда лучик света. Снег пронизывает этот короткий отрезок между ним и пришельцем, создавая странное ощущение дежавю. К нему тянутся пальцы, ладони гладят его плечи и прижимают к себе. Мужчина теряется, погружаясь головой на колени сидящего рядом. Это явно девушка, поскольку прикосновения очень заботливые и ласковые. Он еще не видел ее лица. Их обоих окутывает мрак, но в тоже время все торжественно спокойно.
- Засыпай, - шепчет голос.
Клаус не выключает фонарь, и не закрывает глаза, боясь проглядеть поезд.

Конец.