Истанбул и его кошки - Из цикла Записки путешестве

Истанбул, или, что более привычно для русского уха, «Стамбул», один из тех городов, где хотя бы раз в жизни должен побывать каждый. Бизант – Константинополь – Исламбул – Истанбул – это все он, это все о нем. В этот город приезжали восточные купцы, путешествующие по шелковому пути, и европейские монархи, по его улицам ходили мудрецы и великие воины, здесь рождались поэты и философы. Будучи когда-то центром мира, он и сегодня остается одним из величайших городов земли. Совсем не факт, что Вам там так уж сильно понравится, и уж тем более не факт, что Вас, как меня, будет тянуть туда еще и еще, но все же без посещения Истанбула ваше представление об Азии будет ущербным. Я же сам еду туда, тогда когда устаю от энергии и драйва нашего европейского мира, когда хочу вновь заразиться неторопливостью, леностью и созерцательностью. Эта неторопливость невероятно, но очевидно присутствует во всем без исключения, даже в гвалте и сутолоке Большого Базара. Наверное, многовековая история города, с бесконечной сменой правителей, стилей и направлений, сформировала у его жителей особую ауру, ауру такой силы, что даже туристы, прожив в нем некоторое время, понимают, что спешить жить просто незачем, ведь все равно, как пел когда-то Владимир Высоцкий, «в гости к Богу не бывает опозданий».

Как было сказано в одном туристическом проспекте: «Стамбул – город мечетей и роз, город каменных мостовых и шумных базаров». Но я бы еще обязательно добавил, что Истанбул это город котов. Их можно встретить везде – в мечетях, на улицах, в кафе, в магазинах, в больницах, на базарах, в университетах, наконец, просто в многочисленных парках и скверах. Некоторые из них куда-то спешат по своим кошачьим делам, иные важно шествуют по улицам, но большинство просто отдыхает, подставляя бока лучам солнца, всем своим видом излучая довольство и жизнелюбие. Кажется, что в этом городе люди существуют для котов, а не коты для людей. Здесь на каждом углу, прямо на асфальте, разложена газетка, а на ней горками кошачий корм или просто еда, все рассортировано на порции и подано как в лучшем ресторане. Как рассказал мне один турок, связано это трепетное отношение к пушистым созданиям с одним древним преданием – Пророк Мухаммед очень любил кошек, и однажды, когда кошка задремала на рукаве его халата, он отрезал рукав, чтоб не побеспокоить ее. Также как и люди, кошки этого города особенные, их поведение разительно отличаются от поведения наших Барсиков и Мурок, что выдает совершенно особенный, восточный менталитет, основанный все на той же неспешности и созерцательности.

Кто-то метко заметил: «Стамбул, это город, в котором оставляешь душу». Могу сказать, что какая-то часть моей души точно осталась там, с этими не всегда понятными нам, западным жителям, людьми и такими же загадочными кошками. С некоторыми из них я хочу познакомить и Вас, дорогие мои читатели.


Гранатовый сок.
Если в этом мире и существует какое-то постоянство, то, похоже, что оно все собрано в этом городе. Иногда мне кажется, что здесь вообще никогда и ничего не меняется. Вот на том же самом углу, недалеко от мечети Баезид, как и три года назад, стоит турок неопределенного возраста с весьма оригинальным прессом для отжимки соков. Вокруг него, как и три года назад громоздятся ящики с различными фруктами, на одном из которых, развалившись, спит большой кот совершенно невероятной окраски. Кажется, что на свете нет такого цвета, который бы не попал отдельным пятном на кошачью шерсть. Как и три года назад, кот сладко спит, не обращая внимания на суету улицы, на пробегающих мимо прохожих, на лениво гуляющих любопытных туристов, на крики уличных зазывал. Похоже, что этот кот вообще ничего не умеет больше кроме как спать. Хозяин не видел меня около года, но все равно узнал и замахал руками как родному: «эфенди, эфенди, я рад, что ты снова приехал, присядь на минутку, попробуй гранатовый сок, в этом году мои гранаты особенно сладкие». Турок так резко нажал на рычаг пресса, что брызги, вылетевшие из него, достали до кота, тот, на мгновение поднял голову, раздраженно тряхнул ей и снова провалился в дремоту. Я присел на один из пустых ящиков, мы заговорили. За пять минут я узнал, что его старший сын, хвала Аллаху, нашел хорошую работу и собирается жениться, а младший поступил в университет, где будет учиться на адвоката. Обсудили лесные пожары этого лета в России (как оказалось, турецкие новостные каналы не обошли вниманием эту тему) и мировой кризис. Порадовались, что мы оба слишком маленькие люди, чтобы беспокоиться о ценах на нефть. За все время нашего разговора кот так и не переменил позы, только изредка шевелил ушами в такт каким-то своим кошачьим снам.


Продавец антиквариата.
Я люблю бывать в лавке у Мустафы. В нескольких маленьких комнатках, спрятавшихся в глубине квартала Чукурджума района Бейоглу, уместилась потрясающая какофония эпох, времен и народов. Только здесь на одной полке могут мирно соседствовать гипсовый бюст Карла Маркса, расколотый древний сельджукский кувшин и крест византийской работы. Все это щедро перемешано с современными китайскими куклами-барби, значками времен «товарища Ататюрка» и мотками пряжи неизвестного происхождения. В этой лавке можно легко провести полдня, роясь на полках (я давно заметил, что все самое интересное, как правило, таится в самом темном углу на самой дальней полке) или, сидя на резном стуле 19 века, лениво потягивая яблочный чай, обсуждать с хозяином последние передачи BBC, канал, который он смотрит, по-моему, вообще непрерывно. В этот раз, еще на улице, внимание мое привлекла необычная композиция – в витрине лавки, прямо в центре, на атласной банкетке эпохи русско-турецкой войны, подобрав под себя передние лапы, подобно сфинксу, возлежал белый как снег кот. Он смотрел на улицу полузакрытыми глазами, слегка поворачивая голову в след прохожим. Стоило мне взяться за ручку двери, как кот спрыгнул со своего царственного ложа и уже секунду спустя по-хозяйски встречал меня у порога. Его проницательные глаза вопросительно смотрели на меня, кот как будто хотел узнать: «С чем ты пришел незнакомец? Кто ты? Друг, враг или просто любопытствующий?». Навстречу мне, из дальней комнаты, словно джин из сказочной пещеры, вышел хозяин, сухонький бородатый старичок с морщинистыми руками, непрерывно перебирающими четки. Кот сразу же спрятался за его ногами, однако ни на секунду не упускал меня из вида. Мы поздоровались, и после традиционной чашки чая я занялся содержимым полок. Кот сопровождал меня по лавке все время, постоянно крутясь под ногами. И я уверен, что после моего ухода, он, как заправский зазывала, побежал к своему хозяину требовать причитающийся ему бакшиш.


Бандит с Галатского моста.
Старый Галатский мост, объединяющий европейскую часть Истанбула, перерезанную поперек Золотым Рогом, одно из наиболее колоритных мест города. Помню, как в мое первое посещение Турции я узнавал у портье в гостинице, где в городе можно поесть хорошей рыбы, и меня немало удивил его ответ: «Не ходи в рестораны, там рыба дорогая и выловлена вчера или позавчера, иди к Галатскому мосту только там самая свежая рыба». Я несколько засомневался в верности такого совета, однако дойдя таки в тот день до моста, я понял, что в понимании турка означало «свежая рыба». Весь мост и вся прилегающая к нему набережная была занята рыболовами. Сотни, а может быть даже и тысячи человек, удилищ, лесок, снастей. Люди практически стоят плечом к плечу. Для меня до сих пор остается загадкой, как они умудряются не запутаться во всем этом. Здесь же в многочисленных кафе и ресторанчиках, а то и прямо на улице на мангалах жарится свежепойманная рыба. Такой вкусной рыбы я больше не ел нигде и никогда. Вечерело, в этот раз я шел по мосту, намереваясь перейти на другой берег, когда столкнулся с местной бандой – десять или пятнадцать котов рассредоточенных вдоль парапета контролировали эту территорию. Время от времени, то один, то другой рыбак, недовольный размером своего улова, отбрасывал мелкую рыбешку в сторону, и она тут же была подхватываема ближайшим разбойником. Верховодил бандой черный котище с белым пятном на лбу. Кот напоминал пирата, закаленного в битвах и драках, вместо хвоста торчал обрубок, одно ухо было разорвано, шерсть местами была выдрана клочьями. Но самое удивительное это был голос, которым он отдавал приказания своим подчиненным – вместо обычного «мяу», кот издавал какое-то низкое утробное рычание. Все его подчиненные повиновались ему беспрекословно, видимо ослушание в этой банде наказывалось немедленно и жестоко. Кот прохаживался по парапету с таким видом, словно окружающие его люди на самом деле были вассалами, платящими своему господину дань за право ловить рыбу на его мосту. Когда я поравнялся с ним, кот исподлобья зыркнул на меня, и тут же один из его бандитов кинулся мне наперерез, издавая воинственное мяуканье. Похоже, что за проход через мост также полагалась платить. Увы, но с собой у меня ничего небыло, я пошел дальше, пообещав черному разбойнику отдать двойную плату в следующий раз. В след же мне неслось недоверчивое и сердитое ворчание.


Наргиле.
В чайной как всегда многолюдно, люди сидят на диванах, лежат на подушках, играют в нарды, шахматы, пьют чай, кофе, едят и все как один курят наргиле – крепкий турецкий кальян. Уже с порога в нос ударяет пьянящий пряный аромат, который по мере того как ты пробираешься к свободному месту не раз сменит свое настроение. Вот, у самого входа, турок лет сорока курит наргиле с ароматом дыни, распространяя вокруг себя дым сладковатый и маслянистый сразу же напоминающий мне о Самарканде. Вот компания совсем молодых людей играет в нарды и  курит наргиле с ароматом персика, они взволнованы, отчаянно жестикулируют, видимо партия выдалась горячая. Чуть дальше два степенных старца, поглаживая бороды, неторопливо ведут благочестивую беседу, окутанные клубами густого белого дыма, тягучего и липкого как виноградный сок. Пробравшись в самый дальний угол, я нашел свободное место рядом с еще одним старцем, полулежащим в одиночестве на подушках и курящем наргиле с легкомысленным ароматом розы. У него на коленях пристроился серый кот. Турок мерными движениями гладил его по спине, а кот довольно мурлыкал. «Как кот может находиться в таком дыму?» – подумал я. Однако кот не только не пытался убежать, а казалось, получает от этого удовольствие. «Мерхаба, эфенди» – поклонился я турку – «Здравствуйте, уважаемый». Он оживился и, дождавшись пока я усядусь, спросил: «как насчет партии в шахматы?», «Позвольте мне заказать их» – ответил я, он поцокал языком, оценивая, жест вежливости от чужеземца и милостиво кивнул головой. Я заказал себе наргиле с розой, чай и попросил принести шахматы. Мы играли в шахматы, играли не спеша, с большими паузами и долгим, как арабская ночь разговором. Я узнал, что моего нового знакомого зовут Юсуф, что его сын сейчас работает в Америке, а дочь вышла замуж и родила ему двух внуков. Узнав, что я из России он вдруг перешел на русский язык. Оказалось, что он по профессии врач и учился когда-то в Москве. «Как кот может переносить такой дым?» – спросил я. «О» – он широко улыбнулся – «он тут завсегдатай, смотри». Турок наклонился к коту и выпустил изо рта колечко дыма. При виде колечка кот оживился, вскочил на ноги и попытался поймать кольцо лапой. Трюк был повторен несколько раз, после чего Юсуф снова уложил кота себе на колени и тот свернувшись клубком замурлыкал свою кошачью песню.


Рыжее на голубом.
Голубая мечеть султана Ахмеда – одно из мест, всегда заполненных туристами. Однако в этот приезд мне повезло, толпы небыло и ничто не помешало мне предаться тихому изучению бесчисленной вариации тюльпанов на голубых изразцах, которыми отделаны ее стены. К своему удивлению в углу у мимбара (кафедры для проповедника) я заметил свернувшегося в клубок рыжего кота. Кот специально выбрал место, куда не заходят туристы и безмятежно спал никем не тревожимый. Рыжий кот так контрастировал с голубым цветом отделки, что издали, казался солнцем на голубом небосводе. Вечером того же дня я сидел на скамейке у Голубой мечети. Купив кебаб у проходящего мимо торговца, я грелся в последних лучах заходящего солнца и размышлял о том, как порой странна наша жизнь, какие повороты судьбы она преподносит нам. Приближалось время вечернего намаза, к мечети стали подтягиваться люди. «Интересно, что будет дальше» – думал я – «они хотят жить по-западному, Турция желает вступить в Евросоюз, но сумеют ли они остаться теми, кто они есть? Сумеют ли они остаться турками? Вот, например, будут ли они также, как и сейчас, молиться Богу? Что будет будить их каждое утро через сто или двести лет, звук азана, призыва на утреннюю молитву, или звук электронного будильника?». Из состояния задумчивости меня вывело чье-то осторожное прикосновение. У моих ног сидел тот самый рыжий кот и трогал мою ногу своей мохнатой лапой. Не царапал, а именно трогал, как будто окликал меня по-турецки, очень учтиво, но с огромным чувством собственного достоинства: «эфенди, обрати на меня внимание, поговори со мной, расскажи мне о своей семье, а я расскажу тебе о своей кошачьей судьбе». Увидев, что я смотрю на него, кот запрыгнул на скамейку рядом со мной и, издав короткое «м-р-р», выразительно покосился на мой кебаб. Я по-братски отдал ему половину и почесал за ухом. Так мы и сидели дальше рядом, пока солнце не коснулось купола, а с минарета не раздалось протяжное: «Аллах велик! Нет Бога кроме Аллаха!».