Свадьба

А какие свадьбы справляли в Зорине!

    Елене запомнилась свадьба  у Гуляевых. Осенью после уборки урожая Иван Гуляев выдавал замуж свою младшую дочь Наташу. Наташка года три уже жила в городе, но жениха нашла себе здесь в деревне. Свадьбу решили играть по всем деревенским обычаям. Перво-наперво Иван поставил флягу медовухи, потом заказал в магазине у Зои Алексеевны два ящика водки, заколол два барана, несколько кур и гусей, да наловил свежей рыбы сетями.

  Накануне свадьбы у Бархатовых провели мальчишник. Строгая седая мать Витьки Мария и его сестра Тамара суетились во всю: на столе красовались два огромных пирога с лещом, соленые груздочки, дымилась тушеная картошка с мясом и, конечно же, радовала глаз «Столичная» по четыре двенадцать Парни сидели, подшучивали над Витькой, выпивали, закусывали. Валерка Жикин высокий красивый кудрявый парень наигрывал на гармошке свою любимую песню:

А я знаю за тобой, ходят мальчики гурьбой
Пусть стоят они рядом, стоят
Только знаю, что дорогой
Ты ушла недотрогой
Проводив в этот вечер меня…

Сам жених Витька сидел рядом  в светлой рубашке завязанной узлом, курил и нервничал. В душе он немного побаивался будущего тестя, который за словом в карман не лез и кулаки имел больно тяжелые, а когда выпьет, бывало – лучше не перечь ему в тот момент – мог и в драке побить, а так Иван мужик был работящий, работал скотником в колхозе, да и своей скотины полный двор держал.

Витька надеялся с тестем поладить – ведь знал его с детства, хоть и сам после армии в город уехал. Работал на приборостроительном заводе, жил в общежитии. Сейчас молодые собрались пожить пока на съемной квартире, а потом купить кооперативную, если помогут родители с обеих сторон.

Мать Витьки давно мечтала женить сына и теперь радовалась предстоящей свадьбе. На другой день в просторном доме Гуляевых уже стояли столы, покрытые белыми скатертями, на которых чего только не было: была тут и заливная стерлядь, и поросенок с кашей, и румяные сдобные пироги, и плов со свежей бараниной. Иван заранее провел электричество во двор.

Подруги невесты заранее написали и развешали свадебные плакаты. Звенела музыка на все село. У двора Гуляевых стояли мотоциклы и две легковых машины. Гостей набралось много – вся родня ближняя и дальняя, подруги и друзья невесты и жениха, соседи. Невеста была в белом красивом гипюровом платье и с длинной фатой украшенной цветами,  с высокой прической, румяная, счастливая. Она улыбалась всем и выглядела как принцесса, а жених в новом черном костюме и ослепительной белой рубашке изменился до неузнаваемости и казался красавцем.

Нина Гуляева – мать невесты, сидела, опустив натруженные на ферме руки на колени, любовалась дочерью и зятем, и украдкой смахивала слезу – уж больно хороши были молодые, да и сама она в свои сорок пять смотрелась совсем неплохо в голубом кримпленовом костюме и белой гипюровой кофточке.

От выпитого шампанского и горячей обильной еды она зарумянилась и озабоченно следила - всего ли хватает гостям. Рядом сидел ее муж Иван тоже в добротном сером костюме и голубой рубашке, чисто выбритый, молодцеватый. Напротив сидела крестная Натальи тетя Шура Авдеева в бордовом шерстяном платье и цветастом полушалке на круглых плечах. Она вдруг встала, подняла рюмку, пригубила, сморщилась, лукаво взглянула на молодых, переглянулась с соседкой по столу, потом отставила рюмку и громко закричала: «Ой, горько!»

-Горько! Горько! – дружно подхватили гости. А молодые встали, повернулись друг к дружке и несмело поцеловались – первый раз на глазах у всех.

-Вот теперь сладко! – засмеялась тетя Шура и выпила рюмку до дна, а спустя некоторое время пошла плясать, да так, что пол ходил ходуном, а ноги в черных туфлях так ловко отплясывали дробь, что за ней и другие женщины потянулись и вскоре вся эта пестро одетая толпа задорно отплясывала под зарубежные ритмы, пока дядя Ваня Ситников не взял гармонь да не заиграл цыганочку, а его жена Мария Спиридоновна поплыла павой, плавно поводя плечами.

Вот тут и пошло настоящее русское веселье, не обошлось и без застольных песен. Запевала,  как всегда тетя Шура красивым низким голосом:

За окном черемуха колышется
Распуская лепестки свои
За окном знакомый голос слышится
И поют всю ночку соловьи

А женщины рядом подхватывали и пели потом за одной песней другую.

Отчего у нас в поселке у девчат переполох
Кто их поднял спозаранок?
Кто их так встревожить мог?
На побывку едет молодой моряк
Грудь его в медалях, ленты в якорях

А веселье между тем разгоралось все сильнее: два закадычных друга верзила Саня Безукладников и невысокий плотный крепыш Коля Ханакныш нарядились девушками, и пошли выделывать такие кренделя, а потом пустились плясать в присядку, пока женщины не попросили дядю Сашу Ситникова:

-Ну-ка, Саша, подыграй нам частушки. Александр взял в руки гармонь узловатыми черными от мазута руками, которые невозможно было отмыть даже стиральным порошком, и заиграл веселую мелодию и сразу в образовавшийся круг выскочила тетя Шура Авдеева и зачастила речитативом выбивая дробь каблуками черных туфель:

Ох, топни нога
Топни правенькая,
Пойду я плясать
Хоть и маленькая!

 А за ней встала перед гармонистом стройная высокая Гутя Мельникова и выводила звонким голосом:

Мой миленок как теленок-
Только веники жевать-
Проводил меня до дома
Не сумел поцеловать

Ее перебила Мария Ситникова, стреляя глазами в мужа:

Мой миленок – тракторист
Получил похвальный лист,
А я бровью повела-
Сразу в плен его взяла

Озорная Гутя ее перебила:

Мы с миленочком лежали
На печи под шубою
Я молчу, и он молчит
Только шуба шебурчит

Бабы закатились в безудержном хохоте, но всех перепела и переплясала подвыпившая Шура Авдеева:

Опса что-ли
Одна штанина доле
Сельпо товару не дает
Наденешь поневоле!

Залихватски пела она, притопывая

На столе стоит стакан
А в стакане таракан
Если хочешь познакомиться
Купи на Сарафан

А за другой третью песню, а потом подавали горячие блины и на блины  дарили подарки.

За столом разгорелся спор, где жить молодым. Больше всех кипятился Иван Гуляев:

-Дом строил. Добро наживал, а кому все достанется? Думал, хоть Наташка дома останется. Так нет - туда же потянулась, в город. И чё им там, в городе хорошо живется что-ли? Я вот несколько разов ездил.  Не поглянулось. Дышать нечем. Да и сиди в четырех стенах на пятом этаже. Не по мне это. То ли дело у нас! Рыбалка – во! Особенно когда лещ прет. А охота? Я вот в августе только четыре утки домой принес на жаркое. А они там, в городе сидят в благоустройках своих душных. А у нас воздух – во!

- Не горюй, Иван Петрович, внуков к вам привозить будут на воздух наш деревенский, внуков научишь невода плести и рыбку ловить. Ты ведь у нас мастак, – утешала его соседка Клавдия Меньшикова.

-Да уж, – хмыкнул Иван. Ученые все будут, городские, на что им деревня наша и дом родительский, что вот этими руками построил, и Иван вытянул вперед и показал всем свои мощные мозолистые руки с прокуренными пальцами, а все и без этого знали, какой он работник.

-Да, - завздыхала, засморкалась в платочек мать Витьки Устинья.
-А я то уж старалась, сыночков одна вырастила после смерти Васи. Тоже после армии в город устремились. Видно не судьба мне с детками вместе жить.

- Да чего вы расплакались, запричитали, - прикрикнула на них тетя Шура Авдеева, - Свадьба чай, а не похороны, давайте лучше споем, про деревню нашу – и затянула протяжно, подпершись рукой.

Деревня моя деревянная дальняя
Смотрю на тебя я прикрывшись рукой
Ты словно в платочке июльского облака
В веснушках черемух стоишь над рекой…

А доярки Катя Фогель и Люба Морозова дружно подхватили.

Веселье продолжалось далеко за полночь, а потом гости стали потихоньку расходиться, а молодых тетя Шура отправила спать в горницу со словами:

- Ну, ступайте, пора и про наследника подумать, вишь отец закручинился, - и, подмигнув молодым, закрыла за ними дверь.

А наутро уже снова гремела музыка, на столах красовалась закуска, вино, водка, а в середине стояла бутылка шампанского, завязанная у горлышка красной лентой, а на бельевой веревке во дворе полоскались на ветру две белые простыни – верный знак для гостей и всей деревни, что невеста не опозорила семью, сохранила девичью честь.

Гости уже сидели за столами, а хозяйка наливала всем горячую стерляжью уху и по стопке крепчайшего самогона, закрашенного смородиной, а потом подавала пельмени, пироги, свежую грибную икру. Гости бросали на пол сор - деньги, а молодая подметала их веником. На Наташе было надето легкое голубое шелковое платье и белые босоножки, лицо ее сияло, из глаз сыпались искры.

А тетя Шура Авдеева разрезала на большом подносе курники и подавала по большому куску каждому гостю, а гости вставали и говорили, кто, что кладет молодым в подарок.  Свадьба пела и плясала еще целый день, и только к вечеру гости стали расходиться, а потом Сергей Лукьянов самый трезвый из всех отвез всех приезжих к автобусу.

Так закончилась эта свадьба. В понедельник только и разговоров было в деревне, что про свадьбу у Гуляевых. Слава богу, никто не подрался, не перепил, никаких происшествий не случилось. Елена тоже была на свадьбе и завидовала невесте белой завистью. Вспоминала свое горькое замужество, и так было одиноко одной!
                (продолжение следует)