1272

***

Я снова раскрыл эти старые книги, негодные уже для современных людей, пытаясь с помощью элементов, все же в них содержащихся, выцарапать что-то новое в день серый… (П.С: не в первый раз подобный текст встречаю – и это значит, что ЦИТАТЫ не с бухты-барахты родились, хотя мне самому так долгое время казалось…)

«Чувак что-то пишет и, говорят, даже знаком с БГ, ну, Гребнем, старым мудилой…»

Нет, я даже с ним не знаком, хотя пишу лучше его; чего-то мне не хватает, и я то нервничаю и, усмехаясь, говорю «пустота», то снова раскрываю старые книги…

«Этот чертеж впоследствии украсил стены Дворца Дожей в Венеции» – это из книги…

Я боялся поехать на дело один,  боялся нарушить приличия. Также там можно замерзнуть, запутаться, заскучать, утомиться, без сна до утра проторчать. Я даже фразу из книги боялся по памяти себе записать и долго листал эту старую книгу, но фраза в ней навечно пропала. Так что,  остался смотреть телевизор, по которому спортсмен как такая же фраза. Дело, ставшее фразой, картинкой в моем букваре – моя старая книга…

Даже Колумб, когда открывал Америку, скучал 9/10 пути. Или от него скучали 9/10 пути. Или от всех их скучала страна всё время, кроме того эпизода, когда они открывали Америку, эту на 9/10 очень скучную землю…

Нет ничего вкуснее, чем доброкачественная опухоль – при том, что злокачественная смертельна. Возможно, я представляю собой именно это. Искромсать бы ножом себя, как я делаю, когда ем червивое, битое яблоко. Конусом воронка, сегментом срез. И песенки. И старые книги. Жуешь яблоки и, как Америку, открываешь старые книги… (Идея: специально бить яблоки, чтобы сладкими стали!)

***

Большинство удовольствий, доступных богатым, не больше удовольствия  от смотрений Олимпийских игр по телевизору, доступных любому безработному и которое для меня вовсе не удовольствие, как и всё, что можно увидеть в натуре или по ящику. Спортсмены – модели, функции,  а на натуру надо ехать, потом возвращаться, чем убивается всё небольшое удовольствие, если оно и есть вследствие нашей наивности. Дуракам остается радоваться фактам: «смотрел Олимпийские игры», «ездил по путевке в Париж» (но не там нынче Олимпийские игры), хотя факты не радуют, а превращают в моделей…

Да, элитные твари выступают на помостах цивилизации, а простой мусорный народ пьет и загибается в темноте – в мокром лесу, под дождем. Слоняются, песни поют, смеются, ничему не верят или же верят всему, не могут убежать от себя, силенок не хватает…

А я уехал оттуда, покой и воля – воля к интеллектуальной работе – тогда как индусы, например, повсеместно реинкарнируют в свиней; и китайцы в каждом муравейнике, причем глубже всех запрятан там товарищ Мао – сидит как в бункере и не боится муравьиных самолетов и стихов…

Правда, было, встретил волшебницу в лесу, что когда-то  уверяла меня, будто светится, стоя в грязи под зонтом, с которого стекали потоки воды, но я, сколько ни смотрел, ничего такого не заметил. Может быть, после? Ведь раньше – правда, в сухом помещении – что-то было такое – с другим – но пока она, как и все, Земфиру слушает и, благо осень, оттрепетавшей листвой опадает с дерев мужских интересов… Нет, решительней надо от людей дистанцироваться;  «сильный ближе к людям» – так, в итоге, окажется…