Где ты, Валерка?

             Мы познакомились в конце шестидесятых, когда я поступил в институт и мне дали общагу на Марупес. Тогда был старый корпус только, и жили в основном по четыре в комнате. Мне же досталась угловая комната на шестерых на втором этаже, да ещё с двумя окнами, через которые зимой выдувало всё тепло, затыкай щели – не затыкай. Валеркина койка стояла у окна, а моя вдоль стены, за его койкой. Учился он тогда на третьем курсе, а я поступил на первый.
              Он был из Риги, но отца его перевели на повышение в Москву, в органы, которые так высоко сидят, что «оттуда Магадан видно», а он как парень независимый, решил уйти в общагу и жить как все. Папочка, конечно, мог ему и "хату" организовать в Риге, но таков уж был Валерка , упёрся…. Денег тоже не любил просить у родителей, подрабатывал на погрузке. Правда, присылали когда, не отказывался.

              Я тоже не богато жил, мама присылала с Белоруссии пятьдесят-шестьдесят рублей, а стипендия в двадцать восемь рублей, чаще не попадала в руки из-за невысокой успеваемости. Да и кто из ребят успевал-то на первом курсе мединститута? Единицы! Шесть химий, анатомия, гистология, физиология, физика, английский, латынь и прочее, убивала и плоть и кровь! До сих пор так и не понял, для чего нас так насиловали «химически»? Неорганическая, органическая, физическая, коллоидная, биохимия, аналитическая химия: качественный и количественный анализ!

             «Хвосты» появлялись один за одним . Тут сдал – там засыпался! Тяжкая жизнь, но интересная.
 
У Валерки был странный режим: вечером и ночью читал книги, не медицинские конечно, а утром просыпал и «загибал» лекции, бежал на практику, что-то читал перед занятиями и умудрялся сдавать не только коллоквиумы, но и экзамены, набрав конспектов у девчонок.
Недюжинной «мозготуры» был товарищ!

              День надо было прожить на рубль.  Если пообедал на шестьдесят копеек( пол супа, котлеты, компот, хлеб), то на ужин, плавно переходящий в завтрак оставалось сорок копеек.
 Если чуть добавить, выходил батон за двадцать две копейки, колбаса чайная - двести граммов и бутылка молока.
К концу месяца у нас с ним кончались все деньги и наступали тяжёлые дни.
Из шкафа извлекалась «на чёрный день» запрятанная стеклотара и она использовалась для выживания. Когда и это кончалось, на последние копейки покупался маргарин и мы с деловым видом шли к дежурной брать ключ от подвала, где хранилась картошка деревенских студентов. По две – три картошки с мешка незаметно, а нам на "жарёху" на две сковородки, самый раз!
       Картошка на сковородке, синяя от маргарина, но отходить нельзя - запах привлекает таких же вечно голодных и они сожрут и сырую, только отойди!
Но вот она готова и мы тащим её в комнату. Если есть ещё кто в комнате, вздыхая, предлагаем, зная, что такое сидеть голодному, и смотреть как едят…

     Так удавалось прожить ещё пару дней. Но вот наступал день икс, когда и картошки не удавалось достать. Холод в комнате становился зимой не выносимым и мы брали мою гитару, и к вечеру шли на «девчачий» этаж по знакомым девчонкам, петь им песни и втайне надеясь на приглашение на ужин.
У деревенских девчонок "пайка" была всегда! Часто перепадало и сало копчёное, сметана и тушёнка.
Они жили на третьем и четвёртом этаже, по четверо в комнате и там было намного теплее. Домашний уют, еда , песни о любви, тепло делали взгляды девчонок более ласковыми и иногда нас оставляли ночевать, если было поздно и сильно "шустрил" по этажам комендант – это не поощрялось! Спали в обнимку, как братик с сестрой на узкой койке и если даже плоть просила своего, целомудренно подавляли её, ведь рядом ещё подружки. Было и так хорошо…

          Так прошёл год. У Валерки появилась где-то девчонка в Риге, и он стал периодически пропадать с ночевкой у неё. Я тоже был уже знаком с Татой, однокурсницей.

           Была весна 1969 года. Нашу комнату частенько ставили "на вид" из-за не очень хорошей чистоты в комнате, склада бутылок «на чёрный день» и прочего, но на мой взгляд, не справедливо! Что можно хотеть от неуютной комнаты на шесть коек, холодной и продуваемой!?  Казарма, да и только!
           Вот во время одной проверки мы и «надавали по ушам» доброхоту– корреспонденту за фотографирование запасов бутылок в шкафу. Получили «предупреждение» от коменданта. Потом произошло ещё одно событие, хорошо описанное в моём рассказе "Как молоды мы были...", (http://www.proza.ru/2010/05/26/1084), после чего меня вызвали к коменданту к которому я и так рвался с целью начистить ему «циферблат»! В связи с этим, в виде адвоката,  во избежание избиения "высокого лица при исполнении" со мной пошёл и Валерка. Результат – выперли с общаги обоих!

               Валерка не сильно грустил, а собрал "манатки" и ушел к подружке Женьке, там намечалось уже больше, чем дружба.
Мне же пришлось втайне поселиться на четвертом этаже в «инцизуре», так называлась «гладилка», комнатка полтора на два метра, которая не использовалась, потому что все гладили в комнатах. 
Не надолго, через месяц при комендантском обходе нашли мои шмутки и я, возвратившись с учёбы нашёл их уже у дежурной.
Переспав ночь у кого-то из ребят в комнате, обратился к Тате с проблемой отсутствия жилья. Меня пригласили пожить у неё, испросив разрешения родителей.
        В конце зимы 1969 года мы поженились.

           Валерка тоже женился и произвёл на свет Наташку, а мы с Татой - Оксанку! Периодически встречались, пили винчик - водку, вспоминали общагу. Валерка кончил обучение и распределился во врачебную амбулаторию в Краславский район.

          Я подрабатывал в реанимации, открывшейся впервые в первой клинической больнице, санитаром, потом фельдшером на скорой в спецбригаде и фотолаборантом в Сауриешах, в туббольнице. Распределился в Балвский район.
            У Валерки я был в Краславском районе в гостях, со всей семьёй  в 1974 году летом, после распределения. Классно порыбачили, варили парижский луковый суп из большого количества говяжьих косточек и мяса, вспоминали опять общагу, много говорили про жизнь и здорово «наковырялись»!

             В перестройку, Валерка работал уже в Гайльэзерсе реаниматологом -анестезиологом на искусственной почке и один раз мы виделись. Он показал центр, рассказал, что получил кучу патентов на изобретения, что в те времена было сложно сделать – всё нужно было защищать в Москве! Тогда я первый раз видел (и наверно последний), как на патентах раскладывают пирожки на закусь! Он ими совсем не дорожил! Таков он был, не очень ценил свои успехи…

          С Женькой к тому времени они «разбежались», но по каким причинам не знаю, что то связанное с ревностью. Он очень жалел только о потери дочки, про Женьку не вспоминал.
 
            Жизнь – есть жизнь! И он познакомился с женщиной. Этот период его жизни знаю плохо, но они с другом изобрели аппаратуру для производства гипохлорида натрия для медицинских целей, с очень хорошими результатами его применения, и начали продавать её, и в девяностые годы у него появились «бешеные» деньги.
Он купил квартиру в центре . Успел «родить» двух девчонок, но стал «закладывать».
 Потерял работу, деньги, и в итоге оказался на улице, хотя квартира была его.
Я об этом не знал, так как не созванивались, а когда узнал на бывшей работе, что там он больше не работает, позвонил домой , но там сказали, что здесь больше такой не живёт и координат нет!
 
            Случайно узнал у его однокурсника, что он бомжует, помощь не принимает , но иногда встречается с дочкой Наташкой на «нейтральной полосе», а дети от второго брака его не признают. Достал у этого однокурсника телефон Наташки, та меня помнила, признала и всё рассказала в деталях.
 
Живёт Наташка с матерью, та семью новую не создала, но принимать Валерку не хочет тоже, хотя Наташка просила её приютить отца, так как он даже без документов, и очень болен.
Созвонился с  Женькой, попытался её убедить. Начал соображать, что можно сделать отсюда, из района для Валерки, но тут позвонила Наташка и радостно сообщила через неделю, что мать разрешила его привезти. Отмыли его, вывели блох и вшей и сейчас он в тепле.
На душе стало легче.

Перезвонил через время, Наташка сказала, что Валерка прижился, но характер - не дай Бог, уже и жратву перебирает, как бы мамка его не выперла!
В этом был весь Валерка, ворчун и вечно недовольный чем то, и за время бомжевания (не один год!) не изменился.

      Когда решил позвонить опять через довольно большое время, (не до этого было, в связи с тяжелой болезнью супруги), выяснилось  что номера у меня нет в связи с «купанием мобильника», а у кого брал номер, я забыл, и координат его тоже не знаю.
Адреса Женьки я и не додумался раньше спросить, а девичьей фамилии не знаю. Всё собирался приехать навестить и тут такие проблемы дома…

        Может Наташка, дочка его этот рассказ прочитает и поймёт, что это я, и позвонит.

           Где ты, Валерка? И жив ли? Ведь и возраст уже должен быть к шестидесяти пяти, а год бомжевания, идёт один за три, не меньше, и  болячек была куча. Народ же нынче и в пятьдесят занимает место на погосте…