Чимкент. Браунинг. Зэк. 1954

Глава 64
 (Эту главу я пишу 9 Мая 2007, когда исполнилось ровно два года моей работы над моими воспоминаниями. Дай, Бог, мне такую же память, какая была в течении двух прошедших лет).

   Мама ходила на базар, покупала дрова, несколько поленьев; нам хватало чтобы сварить еду, а для тепла пока еще не требовалось. Мы купили приемник "Москвич", чтобы маме не было скучно. В то время охранник сберкассы уволился и Кадыров не присылал нового охранника. Я Кадырову звонила, но он все еще не подыскал человека и сберкасса была без охраны. Мои мысли накручивали разные приключения — а вдруг залезут грабители, ведь мы хотя и стараемся лишние деньги сдавать инкассатору Госбанка, все же лимит оставляем. А если грабители смогут открыть сейф, то там ночью хранится мой браунинг, а если его утащат, то меня могут посадить; кто докажет, что не я его взяла? Днем я не боюсь, браунинг со мной, народу много, никто не рискнет нас грабить, а ночью я даже спокойно спать не могла.
   Каждый день звоню заведующему, а он не шлет и не шлет охранника. Я решила, почему я должна не спать и переживать за оружие, ведь если что случится — отвечать прийдется мне. Я вечером, после работы, положила браунинг в сумку, чтобы кассирша не видела, принесла домой и легла спать; клала оружие под подушку, чтобы Славик не видел, он же совсем ребенок.  Если сынок скажет кому-нибудь в детсаду или во дворе — горя не оберешься. Маме я рассказала, что охранника не дают, а за оружие я отвечаю, поэтому и решила брать наган с собой домой, лишь бы не видел Славик. Я же должна спокойно спать, а то скоро с ума сойду. Но что вскоре приключилось, не знаю, с чем было связано. И так я несколько дней носила револьвер (который документально назывался немецкий браунинг) вечерами, после работы, домой. Если бы был маленький наган, я бы прятала его в дамской сумочке, а этот был длинной двадцать пять сантиметров и мне приходилось класть его в хозяйственную сумку так, чтобы не заметила кассир.
   А дома надо было его спрятать куда-нибудь. А куда? В одной комнате было очень трудно найти место. И надо, чтобы, не дай Бог, кроме мамы никто не увидел. Все может случиться. И вот под таким страхом вечером я постелила постель на полу, так как у нас узкие кровати и втроем мы не помещаемся; сунула незаметно браунинг под свою подушку и легла. Славик лег в середину, а мама с краешку, около печки и ей удобно было закрыть дверь на крючок и погасить свет (там был выключатель). Мама накинула крючок, погасила свет, кряхтя улеглась (ей в декабре должно было исполниться 50 лет), она была не старая, но кряхтела.
   Вдруг я проснулась от яркого света лампочки. Мелькнула мысль, что мама вставала в туалет и зажгла свет. А почему же она спит? Я лежала боком к маме и несколько секунд удивлялась, почему она зажгла свет, а сама спит. Чем будить маму и выяснять, почему горит лампочка, я решила сама потушить. И только я приподнялась, о, Боже, прямо передо мной, лицом ко мне, стоит на пороге высокий мужчина лет сорока пяти, в телогрейке; широкие брюки и старые ботинки со шнурками, точь-в-точь как беглец из тюрьмы. Трудно описать мое состояние. Это можно сравнить со следующим: ты лежишь на солнцепеке, в одних трусах; жара невыносимая, но ты терпишь, потому что последний день отдыха и завтра ты не увидишь этой благодати, уедешь на Север, домой, но вдруг на тебя посыпался град, крупный, телу больно, а он сыплет и сыплет; ты схватываешься, чтобы спрятаться от града, ближе к людям, а людей то, оказывается, давно нет. Ты, дрожа от холода, ищешь свою одежду, а ее тоже нет. Ты не знаешь, что делать. У тебя вырывается крик, стон из груди, и единственное, что остается тебе, это бежать голой по набережной до первого чужого дома... Но какой бы трудной ни оказалась ситуация, ты все равно найдешь выход.
   Так произошло и со мной. Сначала меня бросило в жар. Мелькнула мысль —это он открыл крючок и зажег свет. Мысль — зачем? Ведь вор должен знать, что мы бедные... Ах, значит он знает про револьвер. Выхватить револьвер из-под подушки, наставить на него и крикнуть:" Вон из комнаты! Стреляю!" Нет, нет, нельзя, такой великан вмиг выбьет из рук револьвер и возможно убьет не только меня, но и маму и Славика, чтобы не было ни одного свидетеля. Теперь меня бросило в дрожь... Прошло три секунды. Он смотрел на меня беглыми глазами, я же изо всех моих сил старалась казаться спокойной, чтобы не выдать ему мой страх. Прошло еще три секунды. Тут мелькнула спасительная мысль: притворись, будто ты наивная молодая женщина, спросонок ничего не понимаешь... И я, наконец, открыла рот:" Ой, Вы ошиблись номером квартиры? Да?" " М-м-м-м-м, дык, з-з, у-у-ва-л." — замычал мужчина. Я продолжала громким голосом: "А, я поняла, Вы ошиблись этажом, вместо второго этажа Вы попали на первый? Так?" В это время от моего громкого голоса проснулась мама. Она, сонная, смотрела на нас, не понимая, в чем дело.
   Я взяла инициативу в свои руки:"Мама, хорошо, что ты проснулась, тут вот такая беда — бедный мужчина, глухонемой и попал в чужую комнату, а искал женщину, что живет над нами, по имени Валя, да?" Мужчина сделал вид, что соглашался, а сам правым ухом прислушивался, что делается в коридоре, это было очень заметно по отвлеченному от меня взгляду — немого как будто совсем не интересовали мои слова. В это время протопали шаги по коридору вглубь, мужчина рванул дверь и пустился бежать по коридору в противоположную сторону, к дверям, выходящим наружу, во двор. Я сунула туфли на босу ногу и бегом вслед, узнать, куда человек умчался и кто за ним гонится, но странный гость завернул за угол соседнего дома и скрылся из виду. Дальше следить за мужчиной я побоялась и вернулась. Навстречу мне из коридора выбежали двое, было темно, и мне показалось, что один из них в милицейской форме. Он то и спросил меня:"Куда побежал высокий мужчина?"  "Он скрылся за соседним домом," — обрадованно ответила я, уверенная, что бандит не ограбит мою сберкассу, тем более, что милиционер громко крикнул своему напарнику: "Будь здесь до самой сберкассы, а я мигом за мотоциклом!" "Слушаюсь, товарищ старший лейтенант!" — откликнулся напарник.
   Я, с трудом передвигая ноги, устало опустилась на постель, где сидела мама и собиралась бежать за мной. Она наконец, заговорила:"Галя, ты зачем открыла ему дверь?" — "Я спала, он сам открыл дверь и зажег свет." "Как это?" — недоумевала мама. "А очень просто, это же бандит, я давно о таких вещах слышала, но не думала, что это может случиться с нами. И вот результат. Они носят с собой металлические палочки, соединенные с короткой палочкой, тоже железной. Бандит сует коротенькую и проталкивает длинную проволочку. Поворачивает так, чтоб коротенькая встала упорно к крючку и, нажимая на длинную, заставляет крючок подниматься. Вот так он открывается. А когда он войдет в комнату, то знает, что выключатель около двери. А за ним погоня, а он таким образом скрывается в жилых домах. Только зачем он зажег свет, от этого я и проснулась. Мама была в шоке: "А если бы он увидел в комнате мужчину, то началась бы потасовка, драка..." —"Нет, мама, ему драка не нужна, он бы тогда сразу убежал." —"Но тогда его бы сразу схватили милиционеры." —"Да, мама, тогда бы он прямо на них наскочил." "А может он знал, что в этой комнате нет мужчин, следил за домом и видел, как Якуб уехал, а может подслушал, что он уезжает на месяц," — сочиняла разные варианты мама. "Как бы там ни было, я теперь крючку не доверяю и буду веревкой привязывать дверь к спинке кровати..." — успокоила я маму. Славик спал крепким сном до самого утра. Мы же не могли заснуть. Я ждала утра, чтоб позвонить Кадырову, что если сегодня он не пришлет охранника, завтра мое заявление об уходе с работы будет лежать на его столе.
   Но заявление писать не пришлось. Прямо с утра позвонил Кадыров и сказал, что пришлет к вечеру хорошего пожилого человека охранника с приказом о назначении и с ружьем; почему-то в 1950-х годах у всех охранников были ружья, а у каждого зав. сберегательной кассой имелся наган. "Слава богу," — сказала я кассиру Мишустиной Маше — "хоть спать теперь буду по-человечески". Конечно, я скучала по Яше, но мне было хорошо, мама и сын со мной рядом.