Рассвет. Все главы

Посвящается всем тем,  кто верит в сказки.























АЛЕКСАНДРА БУЛЫЧЕВА




РАССВЕТ





Глава 1.

ПЕРВОЕ ЗНАКОМСТВО С ГОРОДОМ


Он проснулся рано,  еще не начало светать.  Лениво потянулся,  зевнул,  полежал еще немного и,  слегка покачиваясь от еще не до конца покинувших его сонных объятий,  медленно пошел на кухню.  Там он сел,  подумал недолго,  затем посмотрел в сторону с едой и отвернулся - есть не хотелось.  Тогда он вразвалку подошел к окну и ловко запрыгнул на подоконник.  Он всегда любил сидеть на подоконнике,  особенно когда никто из домашних его не отвлекает - все спят,  как сейчас,  или вовсе никого нет дома.
Бывало,  сядет вечером на подоконник и смотрит,  смотрит в окно.  Как солнце неохотно и медленно плетется за горизонт,  и в сумерках,  когда небо окрашивается чудесным образом в неописуемый цвет заката,  а последние лучи скользят по крышам,  всё вокруг выглядит особенно сказочным  и даже каким-то неправдоподобным.  Немногочисленные люди,  запоздало спешащие с работы домой,  кажутся нелепыми,  явно лишними в этой естественной природной красоте.
Так и сейчас – он молча наблюдал за первыми восходящими лучами солнца,  за тем,  как просыпался город,  и думал,  что – вот оно,  счастье.
Вот если б можно было вечно жить в таком мире,  где всегда рассвет или всегда закат!  А еще лучше,  где рассвет сменяется закатом,  сразу,  без всяких переходных стадий.  Вот это был бы мир!  Можно было бы вечно сидеть так,  любуясь и не боясь,  что рано или поздно это закончится.
Только сейчас он заметил,  что от цветка,  стоявшего рядом на подоконнике,  отпал листик.  Цветок был,  мягко говоря,  странным,  хотя на вид - совершенно обычным.  Время от времени,  именно на рассвете,  он ни с того  ни с сего сбрасывал один из своих листиков,  причем сброшенный листик из зеленого моментально превращался в фиолетовый,  а потом тускнел и за минуту высыхал. 
Это мог заметить только тот,  кто постоянно на рассвете сидел рядом с этим цветком,  и это,  несомненно,  мог быть только он,  потому что все остальные в это время либо спали,  либо делали какие-то другие вещи,  считая их важнее посиделок на подоконнике,  важнее этой природной неописуемой красоты.
Как часто цветок проделывал такое со своими листиками,  он никогда не задумывался.  Вот и сейчас,  когда это опять произошло,  когда лист оторвался от стебля и,  с шуршанием рассекая воздух,  стал падать на подоконник,  уже на лету превращаясь из зеленого в фиолетовый,  он поймал его.  Не специально,  нет,  скорее от рассеянности.  Так же рассеянно понюхал и,  что совсем странно,  попробовал его на вкус языком. 
Он удивился,  когда обнаружил,  что во рту у него не привкус зелени,  а привкус апельсина,  который плавно перетек в мед,  а затем (он и не заметил,  как уже жевал листик)  в острый перец чили.  Это было так неожиданно,  и так у него зажгло во рту,  что он зажмурил глаза,  предотвращая слезы,  которые,  казалось,  вот-вот польются.
Но это продолжалось недолго.  Почти сразу после острого жжения он ощутил во рту вкус ледяной воды,  настолько прекрасной,  что он сразу назвал ее «горная»,  хотя сам никогда не был в горах и горную воду даже не пробовал.  Но почему-то он знал,  что прав. 
Он распахнул глаза,  собираясь с удивлением посмотреть на этот цветок с его чудо-листиками,  и ошарашенно ахнул. Цветка перед ним не было.  Не было намека и на подоконник,  и даже на кухню.  Остался только рассвет.
Он огляделся.  Это было совсем не знакомое место.  Здесь не было ни домов,  ни машин.  Огромная поляна,  равномерно залитая рассветным солнцем, такая большая,  что даже на горизонте не было ничего,  кроме нее.
«Так, может, здесь больше ничего и нет?»  - подумал он  и тут же,  словно сам себя опровергая,  заметил тропинку.
«Зачем бы нужна была тропинка,  если здесь ничего нет?»  - засомневался он и решил,  что если есть тропинка,  то есть и что-либо еще.  Ему сразу же захотелось пойти по ней,  и он пошел. 
С каждым шагом он ощущал под собой мокрую от росы траву  и удивлялся от того,  как вокруг все менялось.  Как будто с каждым шагом он все глубже погружался в этот непознанный мир.
Шаг.  Откуда ни возьмись,  вокруг,  по всей поляне появились желтые цветы.
Шаг.  Выросло зеркальное озеро справа от него.
Шаг.  На дальнем берегу озера завиднелись крошечные деревья.
Шаг.  Слева и спереди показались горы – фиолетовые,  как будто бы мягкие,  как будто бы полностью из мха. 
Шаг.  Поляна покрылась разными домиками необычайных форм - а домики ли это?
Шаг.  Чуть повыше головы,  совсем близко,  появились едва заметные,  полупрозрачные,  но явно осязаемые  не то облака,  не то перья,  не то какие-то сгустки воздуха,  которые переливались немыслимыми цветами.
Шаг.  Краски стали гораздо ярче,  и тем самым все вокруг стало казаться подозрительно нереалистичным.
Шаг.  Он ощутил какие-то изменения в себе самом - приятное покалывание по всему телу;  он как будто бы стал больше,  сильнее и грациознее,  чем был.
Еще один несмелый,  пробный шаг - и перед ним возникла рысь.
Он не испытал страха, только подумал:  «А что будет дальше,  если я еще раз шагну?»  Он шагнул.  Ничего не изменилось,  только рысь стала ближе на один шаг.  Он еще раз шагнул.  Подозрительно склонив голову набок и осматриваясь,  он понял,  что опять ничего не изменилось.  Только рысь стала еще ближе.  Теперь до нее оставалось не больше трех шагов.  Он закрыл глаза.  Потом открыл:  ничего не изменилось.  Он шагнул назад,  потом еще и еще.  Все по-прежнему. 
- Так и будешь ходить?  - с интересом спросила рысь и звонко расхохоталась.
Он подпрыгнул от неожиданности.  Моргнул.  Потом открыл рот,  задумался и  наконец  ответил:
- Как…Как ты…Как ты это делаешь?!
- Делаю что?  - не поняла рысь.
- Разговариваешь…
Рысь опять звонко рассмеялась:
- А почему я не должна разговаривать?  - ее янтарные глаза светились неподдельным интересом.
- Ты…Ты же рысь!  - больше он ничего от изумления и не придумал.
- Рысь?  Может, узнаешь как меня зовут, вместо того, чтобы говорить очевидные вещи?  Или сам представишься.  Имя у тебя есть,  тигр?  - с холодным вызовом в голосе спросила она.
- Есть.  Бонифаций,  - на автомате ответил он.
И только потом подумал,  почему она назвала его тигром.  Он посмотрел вниз и охнул.  Он был тигром!  Он различил мягкие лапы оранжево-черного цвета и ощутил,  что их четыре.  Подвигал хвостом (есть хвост!)  и не понял,  как он раньше не заметил,  что он – тигр!
Его раздумья прервала рысь,  которая до сих пор была рядом и за всем этим наблюдала:
- Меня зовут Эрите.  Сокращенно Ри.  Нормального диалога у нас с тобой,  по-моему,  не получится.  Поэтому придется взять инициативу в свои лапы,  - она вздохнула.
- Что я здесь делаю?  Как я сюда попал?  Что это за место?  - осыпал Бонифаций своими вопросами Ри.
- Это рассветный город.  Или город Рассвет:  как больше нравится.  Попал ты сюда,  потому что съел лист арики.  Зачем ты это сделал - я не знаю.  Ответь:  зачем?  Если ты так удивлен и не знаешь,  что дает цветок арика,  то зачем ты вообще его ел?  Если ты не знаешь об этом городе ничего?!  - она выжидающе смотрела на Бонифация.
- Э-э… Ну,  просто… Я не задумывался,  что делаю, съел и все…
- Просто так?  Ты съел листок арики на рассвете,  думая о рассвете,  и съел именно в той стадии,  в которой его нужно съесть?  Просто так?!  -спросила его Эрите с истерическими нотками в голосе.
- Э-э…да.
- Что-то плохо мне в это верится.  Но ничего,  с этим мы еще разберемся.  Так что ты хочешь знать?
- Почему я тигр.  Почему этот город рассветный.  Что это за облака… Не знаю,  все что угодно хочу знать!  Расскажи мне все!
- Ладно.  Рассказчик из меня еще тот… Но я, так и быть,  постараюсь рассказать как можно больше.  Этот город называется Рассвет,  потому что это, - она повела головой,  окидывая мимолетным взглядом все вокруг с таким видом,  как будто объясняет стоящему перед ней непроглядно глупому существу,  - …это рассвет!  - она насмешливо улыбнулась.
- Это я уже и сам понял,  - пробормотал Бонифаций.
- Да-да.  Не представляю, как можно все вот так сразу рассказать, хм… Так вот.  Почему ты тигр.  Потому что, придя в этот город,  ты стал тигром.  Не знаю,  как это происходит и почему,  но в разных городах ты становишься разным.  Понимаешь?  Если в этом городе ты тигр,  то в следующем будешь хоть кем,  только не тигром.  Хоть уткой или собакой,  да и вовсе не обязательно,  что животным.  Не знаю  кем,  но другим.
- В разных городах?  Неужели есть и другие?  А сколько их?
- Этого никто не может сказать точно,  потому что никто не знает.  Но предполагается,  из древних мифов и разных баек,  что их девять.  Все дело в том,  что когда кто-то уходит в другой город,  он не возвращается.  Кто-то говорит,  что ему там слишком хорошо,  чтобы возвращаться,  кто-то - что он забывает про этот город.  А кто-то думает,  что там по-другому идет время,  поэтому он и не приходит назад:  может,  у нас тут сто лет прошло,  а у него всего минута!  Кто знает?  Но мне кажется,  что оттуда не возвращаются,  потому что они идут дальше,  в другие города.
- А много туда уходило?
- Нет.  Уходят редко,  очень редко.  Никто не знает,  что ждет дальше.  Никто не знает,  будет ли там лучше  чем здесь или нет.  Многие живут вечно в Рассвете,  не желая ничего знать о других городах.
- Вечно?  Как это?  - не понял Бонифаций.
- Мы бессмертны,  пока находимся в одном и том же городе.  Мы можем жить здесь сколько угодно.  Но считается,  что с каждым новым городом ты начинаешь терять бессмертие.  Каждый город приближает тебя к…- она испуганно замялась, -  к смерти.
- Что в этом плохого?  Уж лучше не жить вечно,  зато интересно,  чем вечно,  но однообразно.
- Однообразно?!  - изумленно переспросила Ри.  - Да ты посмотри вокруг!  Ты где-нибудь еще видел такую красоту?  Разве тебе никогда не хотелось жить вечно среди всего этого?  Если бы ты,  к примеру,  жил тут триста с лишним лет,  смог бы уйти отсюда?  Уйти из Рассвета?
Бонифаций вспомнил,  как сам, сидя у себя на подоконнике,  хотел жить вечно в этой красоте и задумался.
- Наверное,  нет.  Хотя… Разве тебе не хочется когда-нибудь узнать:  а вдруг там… еще красивее?  - неуверенно спросил он.
- Хочется,  - горько сказала Ри,  - еще как хочется.  Но я не могу уйти,  не могу оставить свою семью,  которая за столько лет стала мне совсем родной.  Хорошо тебе говорить!  Тебя здесь ничто не держит! - неожиданно зло закончила она.
- Ну ладно.  Так тебе больше трехсот лет?  Как ты сюда попала?
- Съела арику,  - уклончиво ответила Ри,  явно не желая продолжать эту тему. – Мне триста семь.
- А обратно вернуться можно?  Обратно в мой мир?  - на всякий случай спросил Бонифаций.
- Конечно,  можно.  В любой момент.  Опять съесть арику и вернуться.  Все дело в том,  что после такого…- она снова обвела взглядом город,  - уже никто не хочет возвращаться обратно.  Никто не хочет стариться и умирать в другом мире.  В таком же сером и бездушном, как твой.
Бонифаций решил не отвечать на эту грубость - слишком ему было любпытно.  Вместо этого он спросил: 
- А как же время?  Смогу ли я вернуться,  прожив здесь лет сто?  Это же…невозможно!
- Еще как возможно!  Время слишком условно.  Для нас оно будто остановилось.  Ты проживешь здесь хоть тысячу лет,  но вернешься в тот момент,  из которого ушел,  будто б ничего и не было.  Никто и не заметит,  что тебя уже тысячу лет  как нет,  что ты живешь не там,  а здесь.
«Что это за мир такой интересный?»  - подумал Бонифаций.  И здесь же в голову ему пришла удивительная мысль.
- А что,  если этот город просто застыл во времени?  Что,  если это должен быть не Рассвет,  а какой-нибудь другой чудесный город,  в котором должно светить солнце днем,  и луна – ночью,  а рассвет сменяться закатом,  минуя утро,  день,  вечер… Ты никогда не думала,  что и не стареете вы здесь именно потому…потому что здесь нет времени,  - выпалил он и сам опешил от своей догадки. 
Нет времени.  Но как такое возможно?  И возможно ли вообще?
- То есть ты хочешь сказать,  что весь наш город - это зависшая стадия?  Что это не цельная личность,  не живой процесс,  а всего лишь застывшая глыба?
- Ты так говоришь о нем,  как будто он и вправду живой!  - хохотнул Бонифаций.
- Конечно он живой!  Каким еще ему быть?!  - вдруг заорала Ри.  - Ты пришел сюда,  ничего здесь не знаешь и только утверждать смеешь,  что это так,  просто камень,  просто серая посредственность,  а не город!
- Нет,  конечно, нет…Я не это имел в виду,- осторожно проговорил Бонифаций,  удивленный ее реакцией.  – Тебе не кажется,  что ты слишком много придаешь значения этому месту?
- Много значения?!  - зарычала Эрите.  – Пойдем-ка,  я тебе покажу!  И заодно узнаем,  кто же ты такой!
И с этими словами она двинулась вперед,  стремительно повернувшись к нему спиной.  Бонифаций пошел следом и наблюдал,  как Ри пыталась идти спокойно,  время от времени нервно срываясь чуть ли не на бег,  но потом,  словно опомнившись,  предпочитая казаться по-взрослому неспешной,  скосив глаза на него,  снова переходила на размеренный шаг. 
Бонифаций только ухмылялся украдкой,  не желая возбуждать новые причины для ее гнева,  хотя в гневе она показалась ему ужасно забавной.  Но как-никак он тут новичок и совсем не знает здешних порядков.
Пока они шли,  Бонифаций все больше удивлялся этому сказочному городу.  В своем мире он никогда еще не видел таких ярких красок,  такого многообразия цветов.  Здесь все было по-другому,  и это «все»  даже мимолетно не напоминало ему ничего такого,  что бы он до этого видел.
Ему казалось, что все это сон, что рано или поздно он проснется, и ему больше никогда не придется увидеть всей этой красоты.
Дышалось здесь легко. Настолько легко, что ему казалось даже, что это вовсе не воздух, а нечто еще более невесомое. Только и хотелось, что дышать и дышать, смакуя каждый вдох и наслаждаясь его вкусом. Именно вкусом, потому что воздух был необъяснимо вкусный, сладкий и ароматный. Он благоухал цветами вокруг и напоминал воду, которую Бонифаций про себя назвал «горной», когда ощутил ее вкус, попробовав лист арики.
Они вышли на тропу, которая плавно поднималась на большой холм. Бонифаций не сразу понял, что его удивило. Лишь потом он заметил, насколько необычной была эта тропа.
Среди желтых цветов, покрывающих холм, распростерлась дорожка, сплошь усыпанная фиолетовыми цветами, мохнатыми и такими мягкими, что когда он наступал на них, лапы тонули в этом странном ковре.
Бонифаций начал идти предельно медленно, осторожно ступая и смотря под ноги, стараясь нанести как можно меньший ущерб мягким созданиям.
Ри оглянулась и захохотала:
- Не бойся! Оглянись!
Он повернулся и посмотрел туда, куда она указывала, а именно – на эту сказочную мохнатую тропинку, и заметил, что в том месте, куда он наступал, фиолетовые цветы начинали сиять немыслимым светом, сами расправлялись, как будто просыпаясь, и расцветали. Другого слова он не смог подобрать, но слово «расцветали» было мало похоже на то, что они делали. Они как будто бы начинали заново рождаться, и от этого становились в миллионы раз красивее.
Бонифаций пригляделся и заметил, что они немного, едва заметно двигаются. Он наклонил голову ближе, присматриваясь, и ахнул:
- Они…дышат!
Эрите снова залилась звонким смехом.
- Конечно, дышат! Когда мы наступаем на них, мы даем им возможность начать жить заново. И им это определенно нравится! - объяснила она с лукавой улыбкой.
Бонифаций и не заметил,  что он до сих пор осторожно шагает по цветам,  мягко пружиня на них,  и все так же смотрит себе под ноги.
- Да расслабься ты!  Посмотри лучше туда!  - указала Ри.
Он поднял голову и проследил за ее взглядом.  Впереди  тропинка из чудо-цветов спускалась вниз по желтому холму и поднималась в горы - те самые,  которые он увидел после своего четвертого шага в этом мире.  Чем ближе к горам,  тем больше разрасталась фиолетовая дорожка,  превращаясь в ковер,  покрывавший каждый сантиметр величественных скал.  От этого горы выглядели мягкими,  пушистыми и,  несмотря на свои громадные размеры,  какими-то игрушечными.  Это было так завораживающе,  так необычно,  что Бонифаций не смог сдержать своего восторга.
- Побежали скорей,  чего же мы ждем?  - поторопил он Ри.
- Ты так говоришь, как будто это я стою на одном месте, - добродушно огрызнулась она.
И они побежали.  Цветы пружинили под ногами,  легкий ветерок усиливал запах этого города.  В том,  что у Рассвета есть запах - Бонифаций теперь не сомневался. 
Он еще раз оглянулся на бегу на сияющий след,  оставленный ими после каждого шага.  Вся тропинка светилась,  переливалась,  мерцала…
Они подбежали к подножию горы.  Вблизи все выглядело еще сказочнее.  Казалось,  будто перед ними вовсе не гора,  а громадная подушка неправильной формы. 
Бонифаций протянул лапу,  осторожно коснувшись «кожи»  горы.  Цветы ожили и засияли.  Ему пришла в голову безумная мысль - захотелось оживить сразу все цветы,  чтобы гора сверкала,  чтобы издалека она была еще удивительней.  Он начал прикасаться ко всем цветам,  до которых только мог дотянуться,  начал взбираться на гору,  щупая каждый сантиметр.
Эрите засмеялась:
- Можешь не стараться,  один все равно не справишься.  Примерно раз в десять лет здесь собирается весь город,  чтобы подарить цветам новую жизнь.  Всем вместе получается гораздо быстрее,  и потом мы некоторое время наблюдаем за этой красотой.  Цветы светятся первые два-три дня,  пока перерождаются.  Потом у них начинается новая жизнь.  Они могут жить вечно,  но им нравится рано или поздно менять свою старую жизнь на новую,  начинать все заново.  Мы называем их Фаерины.  Старожилы рассказывают,  что около тысячи лет назад в Рассвет прибыли гости.  Они оказались милыми и добрыми.  Им так понравился наш город,  что они подарили ему и его жителям это маленькое чудо.  Гости были феями,  поэтому те,  кто уже давно здесь живет,  назвали эти цветы «Фаерины» – то есть принесенные феями.
- А где сейчас феи?  - спросил Бонифаций.
- Ушли дальше,  в другие города.  Раз в тысячу лет город ожидает гостей.  Они приходят не только из твоего мира,  но и из разных других…да,  да,  других,  - улыбнулась Эрите,  заметив,  как у Бонифация удивленно распахнулись глаза.  - Ты же не думаешь,  что твой мир – единственный?
- Ну,  я думал,  что он единственный реальный.  Понимаешь,  о чем я?
- Нет,  не понимаю.  Потому что для каждого своя реальность.  Для меня вот уже три сотни лет реален только мой мир,  мой Рассвет.  Ты вот сейчас стоишь здесь,  разговариваешь со мной.  Неужели для тебя это не реально?  Ты ведь не можешь жить сразу во всех мирах,  тогда отчего все остальные миры должны быть под сомнением?
Бонифаций задумался и затем согласно кивнул.
- Так если последние гости были здесь около тысячи лет назад,  то следующие гости должны скоро прийти?  Так,  что ли?
- Честно говоря,  я думала,  что ты и есть этот гость.  Но теперь мне в это не особенно верится.  Впрочем,  это можно проверить.  Пойдем скорей!  - нетерпеливо позвала его рысь Ри и пошла.
Бонифаций недоуменно наблюдал,  как она прошла вдоль горы,  а потом обернулась:
- Долго еще стоять будешь?
- А разве нам не надо наверх?  В горы?
- Конечно не надо!  Идем.
Он последовал за ней.  Сначала они шли вдоль горы,  потом Эрите подвела его к проходу между двух скал,  и он увидел каменную арку,  через которую виднелось ущелье.  Оно было настолько узким,  что Бонифация засомневался - сможет ли он там идти.  Эрите нетерпеливо подтолкнула его,  и он неуверенно прошел через каменный свод и шагнул в теснину.
Там поистине негде было развернуться,  бока едва не касались Фаерин,  осыпающих горы.  Он не мог повернуться назад,  но слышал,  что Эрите следует за ним. 
Так они и двигались,  пока не вышли на идеально круглую лужайку,  ограниченную со всех сторон гранитными стенами,  высокими настолько,  что казалось даже,  что они выше гор.
- Мы находимся в сердце наших гор,  - тихо сказала Ри.
Посередине поляны,  ровно в центре,  возвышался небольшой постамент из крупного камня,  тоже идеально круглый и ровный,  как будто обточенный с краев.  А на постаменте цилиндром плескалась бирюзово-прозрачная жидкость.
Сначала было Бонифаций подумал,  что эта жидкость находится в каком-то прозрачном сосуде,  но,  подойдя поближе и приглядевшись,  он понял,  что это не так. 
Жидкость плавно,  почти незаметно,  перекатывалась,  незначительно изменяя свою форму.  Ее бока то втягивались,  то слегка переминались,  то опять становились идеально ровными.  А на верхнем основании этой «цилиндрической»  жидкости и вовсе происходило что-то,  отдаленно напоминавшее кипение,  только это «кипение»  было настолько плавным и медленным,  словно ленивым,  что ни единой капли не отделялось от цельной жидкости.  Вообще,  было похоже,  что это и не жидкость вовсе,  а какое-то желе:  настолько оно было неделимым и целостным.
- Что это?  - спросил Бонифаций.
- Это Рова,  воплощение пятой стихии,  она мощнее всех других стихий,  - испуганным шепотом сказала Ри.  – Когда Рова выходит из себя,  случается страшная вещь – она блокирует все остальные стихии.
- Как это:  блокирует?  - не понял Бонифаций.
- Разом лишает город земли,  воды,  огня,  воздуха.  Ты не можешь дышать,  тебе ужасно холодно и ты проваливаешься в небытие.  Не поймешь,  где ты,  сколько времени прошло,  не можешь ни двигаться,  ни думать…Ничего не можешь.  Но потом,  когда Рова успокоится,  все снова налаживается.  Это что-то сродни землетрясению,  наводнению или пожару - если тебе так будет понятнее.  Разновидность стихийного бедствия,  - тихим шепотом объяснила Эрите.
- И часто такое бывает?
- Пока я здесь живу,  еще ни разу не было,  - ответила Ри,  - но старожилы рассказывали,  что такое случалось.
- А зачем мы здесь?  Как ты хочешь понять - тот ли я гость или нет?
- Очень просто.  Дотронься до нее!  - выдала Ри.
- Ты что?  С ума сошла?  Убить меня хочешь?  А если ей не понравится?  Мы все зависнем в небытие?  - шепотом возмутился он.
- Да нет!  - хихикнула Ри.  - Она еще другое умеет,  она и благо тоже несет.  Вот дотронься,  сам все поймешь!  - настаивала она.
Бонифаций с подозрением посмотрел на нее.
«Я сумасшедший!»  - подумал он.  Но шаг к Рове все же сделал.
Она так необъяснимо его манила,  так ему захотелось до нее дотронуться,  почувствовать,  какая она на ощупь,  что любопытство все же взыграло над инстинктом самосохранения.
Он несмело протянул лапу и дотронулся.




Глава 2.

ПАРЯЩАЯ НОРА


По его телу моментально разлилось тепло,  и приятная усталость окутала его.  Было так хорошо,  что и думать не хотелось:  он как будто в сон провалился. 
Перед его взором замелькали объемные картинки,  с запахом,  вкусом,  даже с осязанием.  Он все чувствовал там,  в картинках,  и одновременно чувствовал,  что он здесь,  на поляне,  перед Ровой,  а сбоку от него,  немного позади,  в нетерпении переминается с  лапы на лапу янтарная рысь.
Это было так странно:  чувствовать себя сразу в двух местах одновременно,  но Бонифаций решил подумать об этом потом и сосредоточился на видениях от Ровы.
…Вот он делает первый шаг,  и, откуда ни возьмись,  на рассветной поляне появляются цветы…
…Вот второй шаг:  справа образовывается озеро…
…Вот третий шаг:  на дальнем берегу вырастают деревья…
…Четвертый…Пятый… Девятый шаги…
…Рысь…Фаерины…Горы…Арка…Постамент…Рова.
Весь путь его в этом городе промелькнул так четко перед глазами,  ушами носом и телом,  будто он заново это прожил,  повторил этот участок жизни еще раз.
Когда реальность совпала с видениями,  стоя перед Ровой и касаясь ее лапой,  он отчетливо ощутил внутри себя ее чувства.  Она так с ним общалась - догадался он,  передавая свои ощущения,  намерения и (подумать только!)  эмоции – ему.
И все это он про себя переводил в слова и мимолетные мысли. 
Радость - она приветствует его.  Благосклонность – понимает,  что ему нужно здесь освоиться и обжиться.  Радушие - принимает его за будущего жителя этого города.  Ожидание,  нетерпение,  предвкушение,  интерес - предвидит гостей.  Удовольствие - рада была познакомиться с новым жителем.
Сразу после этого  Бонифаций ощутил,  что приятная истома отпустила,  и он больше не трогает Рову.  Его лапа снова стояла на земле.
- Что?  Что она сказала?  - в нетерпении подпрыгнула Ри.
- Она сказала,  что я - будущий житель этого города,  и что она рада познакомиться.  И еще она в предвкушении гостей,  - добавил он.
- Значит,  это не ты,  - разочарованно протянула Эрите.  - А вообще-то я так и знала.  Ладно,  если ты - будущий житель,  пошли,  я буду тебя знакомить!  - снова воодушевилась она.
- Да с чего это вы взяли,  что я будущий житель?  Я,  может,  и не собирался здесь оставаться вовсе!  - завозмущался Бонифаций.  Его даже разозлило,  что всё уже решили за него,  а он даже не успел ничего понять.
Но Ри его не слушала,  она возвращалась обратно в узкий проход между скал и радостно бормотала себе под нос:
- Представить тебя всем,  решить,  где ты будешь жить,  познакомить с городом.  Еще много чего рассказать можно...-  тараторила она.
А Бонифаций только уныло плелся следом по теснине,  время от времени задевая хвостом Фаерины на скалах,  от чего они начинали перерождаться и сиять.
Наконец  они вышли из ущелья через каменную арку и, огибая горы, пошли назад,  туда,  откуда и пришли.  Снова оказались на тропинке Фаеринов,  миновали желтый холм и остановились почти в том месте,  где впервые познакомились тигр и рысь.
Ри в нерешительности замялась:
- Ты не против,  если мы сначала пойдем знакомиться с моей семьей?  А потом обойдем всех других жителей.  Просто,  раз уж мы недалеко от моего дома,  то лучше начать именно с этого района,  и только потом идти к озеру и в лес.  Да и есть хочется…
Бонифаций вдруг понял,  что ужасно голодный - он ведь в своем мире утром ничего не съел!
- Конечно,  пойдем.  Мне будет интересно узнать всю твою семью.  А где ты живешь?  - он окинул взглядом многочисленные домики разных форм,  размеров и цветов.
- Пойдем,  покажу!  - обрадовалась она и направилась в сторону поселений.
Они миновали дом в виде ярко-желтого шара,  прошли мимо оранжево-рыжего восхитительного жилища,  по форме чем-то напоминающего ковчег и сияющего в лучах рассветного солнца.  Затем обогнули удивительный двухэтажный коттедж,  первым этажом которому служила перевернутая светло-зеленая пирамида,  стоявшая своей вершиной на земле,  а вторым этажом был темно-зеленый куб с закругленными гранями. 
Чем-то эта обитель напоминала перевернутый дом,  стоявший прямо на своей крыше.  Этот дом Бонифация впечатлил больше всего,  тем более  что вокруг него раскрывался чудесный сад с неведомыми ему растениями,  фонтаном с переливающейся разными цветами жидкостью и яркими и цветущими кустарниками.
- А почему на улице никого нет?  Я еще не увидел ни одной живой души,  кроме тебя,  - в недоумении спросил он Ри.
- Потому что сейчас время пить чай,  - объяснила Эрите.  - Для нас пить чай - это своеобразная и любимейшая традиция.  Никто и никогда не пропускает это время,  - похвасталась она.  – И каждый раз мы пьем какой-нибудь новый чай.  Еще ни разу не повторились!
- Сколько же у вас чаев?  Разве столько бывает?
- Разных трав,  цветов,  коры деревьев здесь очень много.  Можно смешивать друг с другом всякие ингредиенты,  вариантов множество!  Пить чай из одного цветка,  из двадцати или, например, сделать чай из цветка и дерева, из дерева и травы.  Повториться просто невозможно!  - блаженно прикрыв глаза,  делилась Ри.
- Но как же вы все помните?  Как вы умудряетесь все это не забывать?  - удивился Бонифаций. 
- Это невозможно забыть!  К тому же,  у нас есть Верен,  он живет здесь так давно…  Около трех тысяч лет.  И у него великолепное обоняние,  дар - запоминает все запахи.  И если он узнает запах приготовленного чая,  нам приходится видоизменять его состав до тех пор,  пока аромат покажется ему незнакомым.
- Это же так сложно!  Почему нельзя изредка повторяться?
- Потому что это - святая традиция,  - просто сказала Ри и пошагала дальше,  больше ничего не объясняя.
«Наверное,  опять обиделась» -  подумал Бонифаций.
Они незаметно подошли к чему-то глубоко черному,  полукруглому,  висевшему прямо в воздухе.  Это напоминало какую-то кляксу,  черную дыру прямо в пространстве,  которая была прикреплена толстыми цепями к земле.
- Вот мы и пришли.  Это мой дом, - просияла Ри.
- Дом?  Но как…- Бонифаций хотел спросить,  как эта дыра может быть ее домом,  но вовремя опомнился и промолвил только: - Почему он прикован?
- Потому что улетает,  - весело сказала Ри.  И провозгласила: - Добро пожаловать в парящую нору!  Идем. 
И с этими словами она присела,  готовясь к прыжку,  а затем грациозно впорхнула в черное плоское пятно и исчезла!
Бонифаций в нерешительности замер и тут же услышал голос Эрите,  доносившийся из дома:
- Ну, давай же,  пошли!
Ее голос как будто вытащил его из оцепенения,  пробудил в нем любопытство,  и он,  напрягшись всем телом,  сильно оттолкнулся задними лапами от земли и прыгнул в черную бездну.
На секунду он увидел,  как летит прямо на парящую черную кляксу,  потом на миг перед глазами стало темно,  лапы приземлились на что-то мягкое и теплое, и он сразу же услышал сдавленный вскрик и возмущенный голос:
- Ты чего?  Встань с меня!
Он увидел,  что приземлился прямиком на Ри.
- Ой,  извини!  Я не специально!  - поспешно сказал он и неуклюже перевалился в сторону.
Эрите встала на все четыре лапы,  внимательно посмотрела ему в глаза и ответила:
- Ничего,  бывает.  Наверное,  тебе непривычно так вот входить...-  медленно сказала она.
- Да,  точно,  - проговорил он,  опустив глаза и  пытаясь скрыть смущение. 
Потом он услышал тихий смешок и поднял голову.  Ри смотрела на него таким же внимательным взглядом,  только теперь в нем читалась еще и ирония.
- Что?  Что ты так смотришь на меня?  - еще больше смутился Бонифаций.
- Осмотреться не хочешь?  Вообще ничего не замечаешь?  - лукаво улыбнулась она.
Только сейчас он понял,  что находится в просторном светлом зале,  на полу которого был ковер из настоящей,  зеленой и сочной  травы,  а потолком служил золотой свод,  настолько высокий,  что казалось,  ему нет конца.
Он огляделся вокруг себя и заметил,  что в холле стояло шесть разных деревьев,  не известных ему  и ни на что не похожих.
Эрите подошла к самому тонкому,  самому гибкому и самому гладкому дереву – такому,  что можно было подумать будто на нем и вовсе нет коры.
- Это – Алакуа,  дерево жизни.  И это - моя комната.
- Как это - твоя комната?  - недоуменно спросил Бонифаций.
- А так.  Но мы сюда позже зайдем, а то весь чай выпьют - мы же не пропускаем традицию,  помнишь?  Поэтому давай сразу на кухню! 
Она подошла к самому большому,  самому толстому,  тяжелому дереву с плотной чешуйчатой корой и позвала:
- Идем,  все сейчас там.
И с этими словами вошла в дерево.
- Да что же это такое-то? – раздраженно пробормотал Бонифаций, но все же последовал за ней.
Один неуверенный шаг прямо в дерево и он обнаружил, что стоит посреди просторной круглой комнаты с большим тяжелым низким столом посередине, а на него смотрят четыре пары удивленных глаз. Эрите уже заняла место за столом, усевшись прямо на пол.
- Это наш новый житель – Бонифаций, - торжественно провозгласила она.
- Добро пожаловать, Бонифаций! – поприветствовал его некто, сидевший ближе всех к Бонифацию.
Он был похож на  человека, вот только его кожа странно светилась и мерцала, а нос светился больше всего – будто маленькое солнышко на лице. Незнакомец был невысокого роста, а его волосы, спадающие на плечи белоснежной волной, были покрыты странными черными узорами.
- Меня зовут Верен. Это, - он указал на женщину, сидящую напротив него, - моя жена Акуилина.
Бонифаций посмотрел на нее и склонил голову в знак приветствия.  Акуилина тоже была похожа на человека – за исключением огромных, на пол-лица глаз ярко-сиреневого цвета и таких же сиреневых волос. Вот только Бонифаций не знал, можно ли назвать волосами застывшее, словно из камня, каре до плеч. Это были даже не волосы, а будто продолжение головы.
Акуилина была худенькая и казалась такой хрупкой, а огромные глаза наводили на мысль о ее беззащитности и открытости. Она буквально лучилась добром и теплотой – так, что Бонифацию тут же захотелось оберегать ее, как младшую сестру, как маленького котенка. Она определенно располагала к себе, обладая неповторимым обаянием.
- Рады с тобой познакомиться, Бонифаций. Чувствуй себя как дома, - мягко сказала она.
И тут же встала и начала доставать дополнительную чашку под чай.
- Садись! – пригласил его к столу большой пузатый енот. – Меня зовут Борут. А это – моя сестра Ивица.
Сестра была красивой длинногривой пони. Ее шелковистая, каштановая и густая челка спадала на черные, широко распахнутые доверчивые глаза.
- Привет, - сказала она.
- Привет, - поздоровался Бонифаций, осторожно присаживаясь на пол, за стол.
Акуилина уже поставила перед ним чай. Он аккуратно понюхал и попробовал на язык. Тут же он услышал заливистый смех Эрите.
- Не бойся, не отрава! – пошутила она.
Он, скорее из вежливости, решил отпить из чашки. Чай пах тиной, смолой и немного клопами.
- Мило. То есть вкусно, - сказал Бонифаций, надеясь, что не скривился. – Что это?
- Это Мадиа, Хазле и Даиси, - ответил ему Борут.
- М-м...- глубокомысленно протянул Бонифаций, хотя ни слова из всего сказанного не понял.
Эрите опять хихикнула. Он поднял на нее глаза, но она сосредоточенно изучала поверхность стола.
- Так значит, новый житель, - задумчиво проговорил Верен, а затем обратился к Ри: - Город-то уже показала?
- Нет, но мы ходили к Рове, она сказала, что гость – это не он, что он – житель! – воодушевленно начала рассказывать она. – Мы собираемся поесть, а потом двинемся знакомиться с жителями. Сначала здесь, а после в лес пойдем.
- Не забудьте найти Найу, - вмешалась Акуилина. – Ему же надо где-то жить. Если хочешь, можешь пожить у нас, мы будем рады, - повернулась она к Бонифацию.
- Акуилина, ему это не понравится, – вмешалась проницательная Ри, и он бросил на нее благодарный взгляд.
Конечно, ему понравилась эта семья, но он их так мало знает и наверняка испытывал бы неудобства.
- Лучше мы ему свой дом построим! – продолжила Эрите.
- А кто такая Найа? Кто-то типа завхоза? Или строитель? – спросил он, но к его удивлению все засмеялись.
Он недоуменно на них посмотрел, а потом, чтобы попытаться сохранить невозмутимый вид, вновь отпил из чашки с чаем – и сразу же пожалел об этом. Теперь он приложил все усилия, чтобы не выплюнуть чай обратно, а проглотить его.
Понемногу все успокоилось, а Ри, все еще давясь душившим ее смехом, выдавила:
- Да, завхоз. Что-то вроде того,- и озорно посмотрела на Борута, ища поддержки.
- Да нет, больше на строителя похожа,- серьезно ответил Борут,  и все опять прыснули.
- Может, все же объясните кто это? – нетерпеливо воскликнул Бонифаций.
- Лучше покажу тебе, только потом, позже. А сейчас давайте есть, – предложила Ри.
Все ее только поддержали. Она встала из-за стола и прошла к буфету, стоявшему возле круглой стены.
- Тебе помочь? – спросила Ивица, начиная было подниматься, но Эрите помотала головой:
- Да я сама, чего там…
Она достала из буфета белоснежную скатерть с нарисованными на ней по краям цветными фигурами и расстелила ее на стол одним быстрым движением. Затем достала посуду и поставила ее всю в центре стола.
Бонифаций проследил за всеми – они выбирали себе чашку или тарелку, вилку или ложку, и решил повторить за ними: наугад выбрал тарелку и вилку. Когда посуду разобрали, Эрите убрала лишнюю в буфет, а сама вернулась за стол.
- Нужно представить, что ты хочешь съесть, – проинструктировала она.
- Представить? Как это? Я думал мы будем есть то, что есть в наличии, - не понял Бонифаций, но Ри только покачала головой, как бы говоря, чтобы он замолчал, пока она опять не рассмеялась.
Он посмотрел на Верена – тот уже вовсю уминал овощной салат с аппетитным на вид куском мяса. Акуилина ела нечто непонятное, похожее на какие-то не то цветы, не то овощи. Ивица хлебала неаппетитный зеленоватый суп, а Борут до сих пор думал с закрытыми глазами, блаженно улыбаясь.
- Он всегда подолгу выдумывает нечто эдакое, - шепотом пояснила Ри и ободряюще улыбнулась.
«Так. Ладно. Что я хочу? Ну, пусть это будут блины. Да, блины со сметаной!» - подумал он. Это было первым, что пришло в голову.
 Он посмотрел на  свою тарелку и удивленно распахнул глаза – перед ним лежала целая гора горячих румяных блинчиков, и такая густая сметана! Он посмотрел на Ри. Она подозрительно разглядывала блины, брезгливо наморщив при этом нос.
- Что это?
- Блины. Хочешь? – он подвинул к ней тарелку.
Она осторожно взяла блин и макнула его в сметану, повторяя за Бонифацием. Затем нерешительно отправила его в рот. Несколько секунд она сосредоточенно жевала, а потом выдохнула:
- Никогда ничего подобного не ела! Так вкусно! Как это называется?
- Блины. Со сметаной, - повторил он, и настала очередь Бонифация смеяться. 
Тогда Ри, глядя в свою тарелку, медленно, вслух, проговорила:
- Блины. Со сметаной, -  и они оба стали довольно поглощать одинаковый обед.
Когда с блинами было покончено, Бонифаций понял, что все еще голоден.
Он сосредоточился и подумал: «Жареная рыба. Нет, не так. Жареные рыбы!». Тут же посмотрев на свою тарелку, он  увидел перед собой горку аппетитного, зажаренного кушанья.
Когда с едой расправились все, тигр и рысь засобирались в путь.
- Рады были познакомиться, - сказал Верен, обращаясь к Бонифацию. - Когда вы вернетесь, обязательно заходи к нам в гости. А когда у тебя появится дом, в гости придем мы!
Акуилина, Ивица и Борут согласно закивали.
- Я думаю, завтра на чай он точно придет, – сказала Ри, с насмешкой наблюдая за его реакцией.
- Э-э… да, конечно! – ответил Бонифаций, с сожалением думая, что, скорее всего, никак не удастся отвертеться.
Они вышли в просторный холл – изнутри кухни выход был в виде большой картины того же самого широкого и старого дерева. За ними последовала и семья Ри – провожать, но все они остались стоять у дерева, а Бонифаций и Эрите прошагали к выходу из  парящей норы – точно такому же черному пятну, как и с улицы. В отличие от наружного входа, эта «дверь» не висела прямо в воздухе, а находилась в стене.
- Лучше с разбегу прыгнуть, - сказала Ри.
Бонифаций послушался – он попятился на несколько шагов, потом глубоко вдохнул и побежал. На какой-то миг  перед глазами опять стало темно, а потом он вылетел из норы и, на удивление, ловко приземлился на землю.








Глава3.

ЗНАКОМСТВО С ЖИТЕЛЯМИ


Он все еще пошатывался, пытаясь сохранить равновесие, когда сзади на него налетела Ри. Они упали и кубарем покатились. Эрите звонко засмеялась, вставая на все четыре лапы.
- Ну вот, теперь я тебя сшибла!  Скажи,  зачем тебе надо стоять сразу перед входом?  - весело спросила она.
- А зачем тебе надо стоять сразу перед выходом?  - передразнил Бонифаций,  вспомнив,  как налетел на нее в парящей норе.
Ри опять засмеялась.  Он поднялся с земли,  встал ровно и проворчал:
- Ну, так пойдем уже,  что ли?
- Пойдем,  - радостно согласилась Эрите. - К Даиту и Даиле мы сегодня не будем заходить:  их все равно дома нет.  Они время от времени уходят в горы и живут там по несколько дней.  Но,  заметь,  чай и там пьют!  - довольно провозгласила она.
«Опять этот чай… Чего они так на нем помешаны?»  - недовольно подумал Бонифаций,  а вслух сказал:
- А как вы понимаете,  когда кончается день?  Здесь же нет ночи.
- Здесь есть ночь,  но она другая.  А понять очень просто: когда вот эти цветы,  - она указала на желтые цветы,  покрывающие,  казалось,  всю землю Рассвета,  а также дальний холм с тропинкой Фаеринов,  ведущей в горы,  -  когда эти цветы становятся темно-синими.
- Темно-синими?!  Они что:  меняют цвет?  - изумился он.
- Конечно.  Когда вся земля в Рассвете становится темно-синей,  тогда и ночь.  А когда цветы желтые - тогда и день,  - объявила Эрите.
И пошла прямиком к оранжево-рыжему ковчегу.  Бонифаций не отставал.  Она обошла дом,  остановилась перед лестницей,  прикрепленной к боку судна,  а затем ловко взобралась по ней на крышу и помахала ему оттуда,  призывая идти за ней.
Бонифаций раздраженно подумал: «Что за бег-то такой с препятствиями!  Почему нельзя нормальные входы делать!»  Но все же начал взбираться по лестнице.  Ри наверху нетерпеливо подпрыгивала на месте.
- Ну, скорей!  Что тут сложного?
Но он посмотрел на нее самым своим ужасающим,  как ему казалось,  взглядом. Эрите только рассмеялась:
- Ты такой смешной!
На это Бонифаций ничего не ответил.  Когда он  наконец  достиг крыши этого ковчега,  он увидел,  что она сплошь осыпана какой-то искрящейся на солнце пылью,  будто блестками.  Но никакого входа или чего-то,  хотя бы отдаленно напоминавшего дверь,  здесь не было.
- И как мы попадем внутрь?  - спросил он.
- Хозяйка этого дома очень бережно относится к своему жилищу.  И она не любит,  когда гости заходят без предупреждения:  вдруг она не готова к их приему.  Поэтому и входа здесь вовсе нет до того момента,  пока она сама не пригласит войти.
- А как она узнает,  что мы пришли?  Мы здесь до ночи ждать можем!
- Нет,  она уже знает об этом.  Ей сообщила мерцающая пыль.
- Сообщила?  Как это?
- Ты все равно не поймешь,  пока не увидишь.
- А ты попробуй, объясни!
- Ладно.  Это вроде объемной картинки,  только из пыли.  Да ты и сам сейчас все узнаешь, смотри!  - воскликнула она.
Мерцающая пыль на крыше еще больше засияла,  закружилась,  поднимаясь над ними,  и сложилась из блестящего вихря в стройную девушку удивительной красоты.
- Заходите,  - сказала она.
Бонифаций ошарашенно взглянул на Эрите,  а когда опять повернулся к хозяйке дома,  той уже не было - только пыль все так же мерцала на полу,  преобразовавшись в круглый, высокий и широкий колодец.
- Хозяйка из пыли?  - еще не отойдя от шока,  спросил он у Ри.
- Конечно  нет!  Это лишь ее образ,  созданный пылью,  - пояснила она.
Они подошли к круглому колодцу,  и Эрите,  ни слова не говоря,  прыгнула в черную пустоту.  Бонифаций обреченно вздохнул и прыгнул следом.  К его удивлению,  он не летел и даже не почувствовал полета – как будто сразу приземлился,  встав на все четыре лапы.
Он огляделся.  Рядом стояла Ри,  а перед ним,  откуда ни возьмись,  возникла сама хозяйка – стройная,  красивая девушка.  Длинные,  до поясницы,  золотые рыжие волосы – такие гладкие и сияющие,  словно посыпанные мерцающей пылью;  большие,  выразительные,  ярко-зеленые глаза напоминали глаза кошки – главным образом за счет вертикальных узких зрачков. 
И вообще,  хозяйка дома казалась такой  пластичной и грациозной,  что глаз от нее было не оторвать - такое она производила впечатление.  Гипнотизируя Бонифация взглядом,  она протянула ему руку с тонкими пальцами и острыми ногтями,  и он пожал ее передними лапами. 
Даже одежда на ней была из мерцающей пыли – плавно перемещаясь по телу,  плотно обволакивала  и меняла свои формы.  Вот на ней непроницаемый сияющий комбинезон,  скрывающий и шею,  и ступни,  и пальцы:  видно только лицо и ногти.  А вот уже и блистательное короткое открытое платье  с замысловатыми вырезами на спине.  Еще несколько секунд - и наряд вновь меняется,  мерцает разными бликами,  складываясь в обтягивающие лосины и короткий топ на объемных лямках.  Будто бы эта пыль вовсе никогда не останавливалась! 
Бонифаций продолжал завороженно разглядывать хозяйку дома с ее волшебной пылью,  не замечая ничего вокруг - ни обстановки дома,  ни Эрите,  которая стояла рядом с ним и нервно дергала хвостом.
- Бонифаций,  это – Руфа,  - громко и как-то слишком уверенно сказала Ри,  привлекая к себе внимание.  – Руфа,  это Бонифаций.  Он новый житель нашего города.
Руфа кивнула,  не отрывая глаз от Бонифация.
Эрите глубоко вздохнула,  пытаясь справиться со внезапным чувством раздражения,  и продолжила:
- Мы пришли познакомиться.  Но нам еще нужно много кого обойти,  к тому же, найти Найу и построить ему дом.  Поэтому,  если ты не возражаешь,  мы пойдем - столько дел впереди!  Зайдем как-нибудь в другой раз,  хорошо?  - задала она вопрос,  проверяя,  слушает ее Руфа или нет.
Та снова кивнула.  Тогда Ри позвала Бонифация,  но он ее не слышал.  Снисходительно улыбаясь,  она не спеша подошла к нему и с силой пихнула в бок.  Он по инерции пошагал,  все еще оглядываясь на хозяйку дома.  Время от времени Ри  его подталкивала.
Когда они дошли до выхода,  хозяйки и след простыл.  Бонифаций тряхнул головой и непонимающе уставился на Эрите.
- Пойдем,  потом расскажу,  - отозвалась она с улыбкой. 
Они по очереди выпрыгнули на крышу,  спустились по лестнице,  и когда отошли от ковчега на несколько шагов,  Бонифаций снова недоуменно посмотрел на Ри,  словно просил об объяснении.
- Я и не думала,  что она будет тебя испытывать,  - пробормотала Ри,  а потом громче добавила:  - У Руфы дар - она очаровывает.  Может так любого к месту пригвоздить,  одним только взглядом. Она пользовалась этим даром там, в своем мире, и с помощью него добивалась всего, чего только пожелает – все, кого она очаровывала, словно под гипнозом делали такие вещи, о каких ранее и подумать бы даже не решились. Она и на мне испытывала свой талант, по моей просьбе. Ощущения невероятные! Как будто она единственная в мире, и кажется такой красивой, что глаз оторвать невозможно. Она давно не пользовалась этим – незачем, ведь теперь она успокоилась. А на тебе почему-то решила испытать силу своего очарования. Наверное, потому, что ты новенький, а ей скучно. Ужасно наблюдать, как она проделывает это с другими. Ты так на нее пялился, и у тебя был такой глупый вид! – хихикнула Ри.
- Да уж… Представляю, - протянул еще до конца не пришедший в себя Бонифаций.
Они подошли к ярко-желтому большому шару и остановились.
- Хорошо, что он сегодня поблизости, - сказала Ри с облегчением. – Не придется искать его по всему городу.
- Кого?
- Самсона. И его дом.
- Его дом?! Он что же: с домом уходит?
- Да. Ему нравится менять обстановку. Иногда по несколько раз в день он живет на новом месте. Но к нему мы тоже ненадолго, хотя тебе непременно захочется у него остаться. Но надо спешить, а то и до ночи не успеем дом построить.
- А если поспешим, то, значит, успеем до ночи? – насмешливо поинтересовался Бонифаций. – Ты дом-то хоть раз строила?!
Эрите опять захохотала.
- Нет, но, поверь мне, здесь нет ничего сложного.
Бонифаций недоверчиво покачал головой, а потом вспомнил, что он не в своем мире.
«Наверное, здесь и вправду нет ничего сложного, - подумал он. – Раз она так уверена…»
- Ты сказала, что у этого Самсона мне должно понравиться. У него что: тоже дар «очаровывания»?
- Нет, с ним совсем все по-другому. Сейчас сам увидишь, – пообещала она и, набрав в грудь побольше воздуха, громко крикнула: - Самсон! К тебе гости!
Тут же стены этого шарообразного дома исчезли, и перед ними возникла круглая комната, хотя от комнаты и остались только пол и мебель.
В глубоком кресле восседал маленький старичок. Скорее даже, очень маленький старичок. Он был не больше метра ростом, лысый, без усов, без бороды, в шуршащем бесцветном халате – Бонифаций никогда не видел такой ткани.
- Заходите, – заулыбался Самсон и повел рукой в приглашающем жесте.
Кряхтя, он заелозил в кресле, пытаясь из него выбраться, потом спрыгнул на пол и метнулся навстречу гостям.
Только Бонифаций и Ри вошли на круглый пол, стены и потолок снова появились. Было так непривычно находиться внутри этого шара - без окон, без дверей. Казалось, если облокотиться на стену (а здесь она, безусловно, была одна – большая и вогнутая), то дом, чего ни возьми, покатится!
 Мебели в доме было совсем немного.  Помимо объемного кресла – вплотную прислоненный к стене изогнутый стол на одного в виде полумесяца и мягкий пуфик возле стола. Ближе к потолку, напротив стола, на стене, висела такая же изогнутая кровать; Бонифацию показалось, что спать на ней можно было только на боку и только не прямо, а свернувшись – такая она была узкая и кривая.
А на другом пространстве стены, не занятой ни столом, ни кроватью, висели шкафы – очень много разных шкафчиков – больших и маленьких, прозрачных и непроницаемых, двойных и одинарных. Все они были изогнуты и полностью совпадали и с цветом, и с формой стены.
Маленький старичок суетливо подбежал к нижнему шкафчику, который, когда тот его открыл, оказался неожиданно вместительным, и достал оттуда две больших мягких подушки. Он кинул их на пол и пригласил гостей сесть. Сопротивляться его добродушию и такой искренней радости от пришедших было невозможно, поэтому тигр и рысь послушно устроились.
- Не желаете ли солнечного коктейля? – тепло и весело спросил он.
- Да, пожалуй, можно было бы. Бонифаций ни разу такого не пробовал, - весело сказала Ри, не давая ни малейшей возможности Бонифацию, который внутренне содрогнулся, подумав, что наверняка этот коктейль будет еще хуже того самого чая из клопов, отказаться.
- Самсон, мы ходили к Рове, и она сказала, что он, - она указала на Бонифация, - не гость. Он – наш новый житель!
- Новый житель? Чудно! Давненько у нас не было новых жителей, Уже как лет триста, – обрадовался Самсон и задорно подмигнул Эрите, после чего лучисто посмотрел на Бонифация: - Город нравится?
- Да…Вообще-то да, - улыбнулся Бонифаций.
Самсон в это время бегал спиной к ним, от шкафчика к шкафчику, что-то доставая на ходу и гремя стаканами.
- Он еще не видел всего города, - сказала Ри. – Мы познакомились с моей семьей и были у Руфы. А Даит и Даиле опять в горах.
- Вон оно что, – протянул Самсон, все так же стоя к ним спиной. – А Руфа, небось, показала свои чары?
- Да уж, - побормотал Бонифаций, - еще как показала!
Самсон расхохотался, и Бонифацию тут же захотелось  посмеяться с ним просто так, за компанию.
Наконец хозяин дома повернулся, держа в руках два длинных прозрачных стакана, и поднес этот коктейль каждому. То, что плескалось внутри, даже отдаленно не напоминало ни чай, ни какую-либо другую жидкость. Скорее, содержимое стакана было похоже на яркие солнечные лучи или воздух, окрашенный в желтый цвет.
Бонифаций осторожно сделал маленький глоточек: едва уловимый, теплый и какой-то радостный вкус. Похоже пах воздух весной в его мире, когда первые теплые несмелые лучи солнца согревали все вокруг.
Бонифаций сделал глоток побольше, потом еще больше – удивительно, но он не чувствовал, что что-то глотает! Будто пил воздух, наслаждаясь его необъяснимым вкусом.
Он и не заметил, как выпил весь коктейль.
- Так и знала, что ему понравится! – весело сказала Ри, а Самсон согласно кивнул и довольно хохотнул.
- Найу нашли? – обратился он к Ри, забирая у Бонифация пустой стакан.
- Нет, собираемся это сделать на обратном пути, - ответила Ри.
- Пойдете к Далигору?
- Думаю, да. Сначала заглянем к нему.
- Могу довезти. Правда, я сегодня собирался провести остаток дня в горах, но могу изменить свой маршрут, – радостно проговорил Самсон.
- Нет, Самсон, спасибо. Бонифаций совсем не знает города, хотелось бы ему его показать своим ходом, - объяснила Эрите.
- А-а. Тогда ладно, - немного разочаровался он.
- Поэтому мы пойдем, дел еще много, – жизнерадостно сказала Ри.
- Конечно-конечно! Только не забывайте навещать старика Самсона, - он повернулся к Бонифацию. – А вы, юноша, непременно заходите ко мне на солнечный коктейль. Такой коктейль умею готовить только я один во всем этом городе, – похвастался он.
Бонифаций блаженно улыбнулся:
- Я бы даже сказал, один во всем мире! Нет, во всех мирах, – поправился он.
Старичок смущенно засмеялся:
- Ну что ж, не смею больше вас задерживать, – и тут же стены и потолок исчезли, оставив только пол от солнечного дома.
Бонифаций и Ри вышли из шарообразного жилища и махнули лапой улыбающемуся хозяину дома. Он махнул в ответ, и стены и потолок снова воздвиглись. Бонифаций только про себя называл это стенами и потолком – по-настоящему же было невозможно понять, где кончаются стены, и начинается потолок.
- Как он это делает? Как он заново воздвигает дом? Он ведь даже в ладоши не хлопнул! – спросил он у Ри.
- А он не воздвигает. И ему вовсе не надо хлопать в ладоши. Понимаешь, у хозяина и его дома существует некая связь – они чувствуют друг друга.
- Чувствуют? – не понял он.
- Ну да. Дом – это что-то вроде продолжения самого хозяина, и наоборот. Хотя, конечно, дом строится под своего хозяина, а не хозяин под дом, - она хихикнула.
Бонифация так удивило и одновременно поразило это объяснение Ри, что он замолчал, обдумывая.
- А у меня тоже будет такой дом? Которым я смогу управлять одной только мыслью? – спросил он.
- А это уже как ты сам пожелаешь. Можешь и не мыслью, а, например, в ладоши хлопать. Или другие фокусы выделывать. Ну, там…повернуться вокруг своей оси сорок три раза или встать на одну лапу, - издевалась Эрите.
Бонифаций засмеялся.
Дорога была дальней. Казалось, надо пройти через весь город, чтобы оказаться на другом конце этой огромной поляны. Пока они шли, Бонифаций не терял времени и расспрашивал Ри, задавая ей вопросы, которые первыми приходили в голову. И то и дело изумлялся ответам.
- А что там, на краю поляны? В конце города?
- А сам как думаешь?
- Не знаю. Может, там стена какая…отделяющая город. Или по всему периметру, вокруг этой поляны, многометровый глубокий ров, чтобы через него было не перебраться. Ну, или ворота какие…Или хотя бы просто табличка: «Добро пожаловать в Рассвет!»…Что? – недоуменно спросил Бонифаций, заметив, что Ри осела на желтые цветы поляны и хохочет до слез. – Что я опять сказал-то?
Но она не могла выдавить из себя ни слова, она буквально задыхалась от душившего ее смеха. Хохотала так, что даже кисточки на ушах тряслись. Бонифаций сел рядом и молча смотрел на нее, растягивая рот в улыбке – так заразителен был ее смех. Даже настроение стало лучше, несмотря на то, что он опять стал объектом «посмеивания», нет, даже «похохатывания».
Когда Эрите мало-помалу успокоилась и, все еще икая, начала вытирать слезы, она сказала виновато:
- Извини. Я давно так не смеялась. Да нет, меня никто так вообще не смешил, ни разу. С тобой настолько весело – умереть можно, – потом искоса взглянула на него и продолжила извиняться. – Нет, правда, извини. Я все время забываю, что ты и дня здесь не прожил. Такое чувство, будто я тебя триста лет знаю. Или хотя бы сто.
- Да ты не извиняйся, я не обиделся, - смущенно сказал Бонифаций.
«Наверное, она меня каким-то психом посчитала. Надо перестать обижаться по пустякам» - подумал он и продолжил допрос:
-Так что там, в конце города, в конце поляны?
- Нет никакого конца! – серьезно воскликнула Ри.
- Как это нет? Не может такого быть. У всего есть конец, – заспорил он.
- Нет, не у всего. У города же нет, – упрямо возразила она.
- Не может же он бесконечно продолжаться!
- Еще как может!
- То есть если мы будем идти день, два, неделю, месяц, он все равно не закончится?!
Ри помотала головой.
- И даже если год?
Она снова помотала головой.
- Так это страна какая-то, а не город! – воскликнул он. – Но разве кто-нибудь проверял?
- А зачем нужно подтверждение очевидного? К тому же, - она вдруг начала пристально разглядывать желтые цветы у себя под лапами, - я проверяла.
- Ты?! И долго ты шла?
- Долго. И потом столько же обратно. Нет конца!
- Ну, может быть, ты просто не дошла, - продолжил спорить Бонифаций.
- Да нет же! В нем действительно нет конца. Так задумано, понимаешь? У вечного нет конца. Нет и начала. Я только потом это поняла.
- Так. Ладно. Но там хоть кто-нибудь живет?
- Самсон иногда пропадает на время, изолируется ото всех и живет там в тишине и покое. У него это называется отпуском. Он кардинально меняет обстановку – вдали от нашего, привычного для взгляда города, с горами, озером, лесом, ему кажется, что он попадает в другую страну. А больше я не знаю. Может быть, еще до меня кто-то и ушел отсюда жить туда. Но мне кажется все же, что мы сейчас живем в сердце этого города. По крайней мере, из других миров попадают именно сюда, а не за тридевять земель от нас. Вот и ты, когда жевал арику и думал о рассвете, попал сюда.
- Наверное, и правда, - неуверенно согласился Бонифаций и продолжил задавать другие вопросы. – А как так получается, что все жители этого города попадают сюда из разных миров, из разных стран, а говорят на одном языке? Почему?
 - Да потому что здесь нет языка! И во многих других мирах тоже нет – мне рассказывали некоторые наши жители. В твоем мире понавыдумывали всяких языков – языков стран, животных, цветов – чтобы все живые…существа не могли понимать друг друга или понимали с трудом. Так ведь легче жить. Гораздо удобнее сказать: я не понимаю, чем попытаться понять! Гораздо удобнее, например, человеку закрыть глаза на животное или…растение, нуждающееся в помощи, сказав себе: я не понимаю, что ему нужна помощь. Все эти разные языки – это придуманная иллюзия. Здесь же мы понимаем друг друга, хотя это очень непросто, намного сложнее. Но никто не жалуется, потому что так, по крайней мере, честно, - закончила Эрите.
- Ты так говоришь о моем мире, как будто знаешь о нем все, как будто жила там… - начал было Бонифаций, но Ри его перебила:
- Нет, я там не жила. Твой мир не единственный, в котором хватает непонимания и жестокости, - как-то мрачно сказала она, одновременно давая понять, что не собирается рассказывать о своем прошлом.
Бонифацию показалось, что она не была с ним откровенной. Но продолжать эту тему он не стал.
- А почему все живут по одному,  в отдельных домах,  а ваша семья живет в одном доме?  - вновь спросил он.
- Совсем не все живут по одному.  Мы ведь были только у Руфы и Самсона.  Вот Даит и Даиле,  например,  живут вместе.  Все жители разные,  из разных миров, поэтому очень нелегко ужиться с кем-то,  у кого иное происхождение - он ведь воспитан по правилам своего,  пусть и бывшего, мира.  Сложно представить,  что хитрая и расчетливая Руфа сможет жить с таким открытым и жизнерадостным Самсоном - у них ведь даже разные представления о приеме гостей.  Представь,  во что солнечный дом Самсона превратится,  если в нем поселится Руфа.  Да и Самсон,  который так часто любит менять обстановку или уезжать ото всех «в отпуск»,  сможет ли он терпеть ее рядом? Редко кому удается найти себе пару, вот Даиту и Даиле удалось.  Они из разных миров,  но их миры чем-то схожи,  а потому и они сами похожи - в своей культуре,  привычках или даже мыслях.  Хочешь послушать историю моей семьи?  - повернулась Ри к Бонифацию.
Он согласно кивнул.
- Первым из нас в этом городе появился Верен.  Около трех тысяч лет назад.  Его встретил какой-то житель,  который ушел из города спустя тысячу лет.  Честно говоря,  не помню его имени,  но Верен,  конечно,  помнит.  Этот житель познакомил Верена с городом,  помог обжиться и обустроиться,  обзавестись домом. Сначала его дом был просто черной дырой,  без излишеств,  которая своим нижним краем стояла на земле.  Но когда через тысячу двести лет в город пришла Акуилина,  они сразу поняли,  что будут вместе жить.  Они даже свадьбу сыграли – наверное,  очень странную:  половина обычаев из его мира и половина из ее.
Когда Акуилина пришла в дом Верена,  который должен был стать их общим домом,  черная дыра претерпела существенные изменения.  Вдруг  она ни с того ни с сего начала парить в воздухе,  оторвавшись от земли,  а внутри стало гораздо больше места.  Я думаю,  что изменению дома поспособствовали сразу две вещи:  первое - это беспечность и воздушность самой Акуилины,  а второе - это изменение души Верена.  Он ведь впервые за все время был влюблен!
Сто лет спустя в городе появилась Ивица.  Она была настолько растерянна и не уверена в будущем,  что Акуилина пожалела ее и пригласила жить с ними,  втроем.  Они бережно заботились о ней,  а Ивица  в ответ на их заботу  сильно привязалась к ним.  Они были для нее родителями,  которых у Ивицы никогда не было.
С ее приходом летающая дыра снова претерпела изменения - внутри стало светлей и просторней,  появилась гостиная и отдельная комната для Ивицы.
Через семьсот пятьдесят лет в Рассвет прибыл Борут.  А еще через пятьдесят лет они поняли,  что любят друг друга,  как брат и сестра.  Они очень подружились и понимали друг друга с полуслова,  им было весело вместе и никогда не скучно.  Борут прекрасно боролся с пассивностью Ивицы,  «лечил» ее от ужасных воспоминаний бывшего мира,  а у Ивицы хорошо получалось уравновешивать чересчур импульсивного Борута.  Поэтому,  посовещавшись с Вереном и Акуилиной,  Ивица пригласила Борута жить с ними,  и он не отказался.
С его приходом  нора опять поменялась.  Раньше она все время улетала в разные части необъятного города – сказывались и беспечность Акуилины,  и любовь Верена, и почти детская непосредственность Ивицы.  С приходом же практичного Борута  нора приковалась цепями к земле и больше не улетала,  а внутри  появилась еще одна личная комната.
А спустя,  если быть точной,  пятьсот девяноста три года  в город пришла я.  В своей прошлой жизни я всегда была одна, и в этом чудесном городе не выдержала бы снова пытки одиночеством.  Поэтому  семья из четырех человек с теплотой и радушием приняли меня и приютили в своем доме.
Правда,  норе опять пришлось поменяться - в ней появилась отдельная кухня, и возник тот самый большой холл с шестью деревьями: спальней Акуилины и Верена,  комнатой Ивицы,  комнатой Борута,  гостиной,  обеденной и,  конечно,  моей комнатой.  Вот и все,  - закончила свой рассказ Ри.
Бонифаций потрясенно молчал.  Он смотрел на Эрите,  но у нее был такой невозмутимый вид,  что он даже не понял,  что она сейчас чувствует или о чем может думать.
- Тебе это семья рассказала,  да?  Все,  что было до тебя, - задал он совершенно очевидный вопрос,  на который и так уже знал ответ.  Задал только потому,  что не нашелся,  о чем еще можно спросить.  Или сказать.
- Почти,  - ответила Эрите,  пристально глядя на него,  и он не совсем понял,  что она имела в виду.
Они подошли к озеру.  Вблизи оно казалось гораздо больше,  а его поверхность была такой зеркальной,  будто это было и не озеро вовсе,  а огромное твердое стекло.
- Мы пойдем через озеро,  - весело сказала Ри и направилась уверенным шагом к воде.
- Стой!  - вдруг страшным голосом заорал Бонифаций.  - Зачем через озеро?  Пойдем вокруг!  Давай обойдем его - какая разница,  что так будет дольше?  Прогуляемся,  поговорим…- тараторил он,  судорожно придумывая на ходу причины.
Но Ри было не настолько просто ввести в заблуждение.
- Здесь не нужно уметь плавать,  - осторожно заметила она,  будто мысли его прочитала.  – Пойдем,  не бойся!  Это легко,  - мягко добавила она.
Затем подошла вплотную к воде и сделала шаг прямо в озеро.  Потом еще и еще,  и оглянулась.
У Бонифация открылся от изумления рот:
- Ты ходишь по воде!  Ты!  Ходишь!  По воде!  - снова заорал он.  - Ты что:  святая?!
- Да нет же,  ты тоже ходишь!  Попробуй сначала!  - воодушевленно ответила она.
Бонифаций подозрительно посмотрел на нее,  потом подошел к краю и остановился.
- Это проще,  чем ты думаешь,  - подбодрила его Ри.
Он занес лапу над водой,  подержал и опять поставил на землю.  Потом опять занес и опять поставил.  Наконец  он глубоко вдохнул,  потом столь же глубоко выдохнул и решился.  Он сделал один шаг и почувствовал,  как намокают подошвы лап.  Потом закрыл глаза и вслепую пошлепал по воде,  пока не наткнулся на Эрите.
- Открой глаза,  - шепотом сказала Ри.
Он осторожно открыл один глаз,  потом другой.  Она тихонько засмеялась.
- Посмотри вниз.
Он медленно опустил голову,  чувствуя на себе дыхание Эрите,  и увидел,  что стоит на поверхности озера,  а через прозрачную зеркальную гладь видно…
- Дно!  - выдохнул он.
Озеро было очень глубоким,  Бонифаций прикинул, что его бы скрыло несколько десятков раз.  Он нагнулся еще ниже,  к самой поверхности,  касаясь усами воды,  пригляделся и ахнул.
- Там деревья!  И цветы!  - он поднял голову на Ри,  она кивнула.
Никаких камушков,  никакого песка,  никаких водорослей или тины - цветы и деревья!
- Они что же - везде тут растут?  - изумленно спросил он.
Ри опять кивнула,  довольная его реакцией.
- А в чем тут фокус?  Как мы не тонем?  - заинтересованно спросил он.
- Никакого фокуса.  Просто,  когда я хочу идти через озеро - я иду.  А когда я хочу плавать - я плыву.  Озеро это чувствует.  И даже если ты будешь здесь плавать - а я обязательно тебя когда-нибудь этому научу  - ты не сможешь потонуть, озеро тебе не позволит,  - объяснила Эрите.
Бонифаций продолжал завороженно всматриваться в цветы на дне.  А когда снова поднял голову,  Ри спросила:
- Никогда не видел ничего подобного,  правда?  - она улыбнулась.  - Если не возражаешь,  может, пойдем?
- А,  да.  Пойдем.
Теперь Бонифаций не боялся идти по этой умной чудо-воде.  Он даже затеял игру – догонялки.  Поэтому на берег они выбежали хохоча и продолжая играть.
- Ну все,  хватит,  хватит!  - весело остановила его Ри.  - Сейчас мы придем к Далигору,  и я хотела бы тебе рассказать о некоторых правилах общения с ним.
- Правилах общения?  - непонимающе переспросил Бонифаций.
- Да,  - подтвердила Эрите.  - Он очень своеобразный и немного…вспыльчивый.  Поэтому  запомни:  не задавай ему вопросы,  не смейся,  пока не смеется он,  и,  наоборот, когда он засмеется – смейся!  Еще хвали его жилище - ему это очень нравится.  И не отказывайся шутить – это самое главное.  Даже если не знаешь ничего смешного - просто скажи первое,  что придет в голову,  будто это такая шутка.
- Как-то много правил!  Кто такой этот Далигор?  Царь?
- Да,  примерно.  По крайней мере,  в своем бывшем мире он был именно царем. А здесь он царь у себя дома.
Бонифаций цокнул и скривил мину:
- Конечно.  Я тоже был царь,  - с издевкой сказал он.
Ри хихикнула и ответила:
- Сейчас сам все увидишь.
Она завела его в лес,  совсем недалеко:  через деревья,  оглянувшись назад,  можно было увидеть озеро,  и остановилась.
- Мы пришли,  - сказала она.
- Царь живет в лесу?  - иронично спросил Бонифаций.
- Тихо ты!  - шикнула она на него.  - Смотри вниз!
Он опустил голову и прямо в земле,  между деревьями,  увидел огромную дверь - в три него длиной и около двух шириной.  Казалось,  что дверь просто лежит на земле.  Это было настолько нелепо,  что он вновь хихикнул.
- Пойдем,  - сказала Ри и потянула на себя ручку - на удивление легко,  будто дверь была не толстой,  огромной и тяжелой,  а легкой и воздушной.
Ри открыла дверь и пропустила его вперед.  Он заглянул в дом,  но ничего не понял,  поэтому оглянулся на Эрите и обреченно спросил:
- Падать глубоко?
- Падать вообще не придется,  просто шагай,  - ответила она.
И он шагнул.  Ему показалось было,  что у него закружилась голова,  но потом выяснилось,  что это не голова виновата - это дом такой.
Когда он в него вошел,  то понял,  что стоит на стене.  Мир словно перевернулся в его глазах. Там,  где по идее должен был быть пол,  возвышалась обычная,  ничем не примечательная,  каменная стена, а на той стене,  на которой он стоял,  которая была для него полом,  расположилось и все убранство комнаты. Два огромных кресла и низкий стол из толстого темного дерева между ними,  увесистого размера диван и громадный камин,  в котором полыхал огонь – никаких поленьев или чего-то подобного  Бонифаций не разглядел.  Он услышал дыхание Эрите и понял,  что она стоит рядом.
- Мы вошли сразу на стену?  - уточнил у нее Бонифаций и без того очевидную вещь.
- Да.  Так специально задумано,  чтобы не надо было падать - здесь ведь высоко,  - объяснила она и добавила:  - Пойдем скорей,  он сейчас придет!
Но он не успел и шага сделать, приблизившего его к мебели, как дверь, которую он сначала не заметил, распахнулась. На пороге стоял великан в красном бархатном халате в узорах и – Бонифаций чуть не расхохотался – в короне, виднеющейся на лысеющей макушке.
- Эрите! Давно ты у меня не была! – воскликнул он, разводя руки в стороны. – А это…наш гость? – воодушевился он, увидев Бонифация.
- Нет, Далигор. Это наш новый житель – Бонифаций, - ответила Ри.
Далигор сник, но тут же повернулся к Бонифацию и величественным тоном приказал:
- А ну шути!
Бонифаций вспомнил указания Ри и поэтому сказал первое, что пришло в голову:
- По лужайке бежала собачка.
Минута молчания – его пристально разглядывает Далигор, как бы оценивая. После чего произносит совершенно странную фразу:
- Опа! А лужа сбежала к бочке!
И внезапный взрыв хохота.
Бонифаций ошарашенно повернулся к Эрите: она смеялась, держась за живот, казалось, над глупостью последних двух фраз. Он вспомнил, что говорила ему Эрите и удивленно, даже как-то нервно, стал смеяться с Далигором за компанию.
Когда приступ хохота у Далигора прошел, Бонифаций и Ри тоже перестали смеяться.
- А ты шутник! – протянул Далигор, грозя ему огромным пальцем.
Бонифаций мельком посмотрел на Эрите – она согласно кивнула и склонила голову набок, как бы подтверждая, что у хозяина дома действительно своеобразное чувство юмора.
- Хороший у вас дом, интересный такой, - нерешительно произнес Бонифаций, вспомнив еще одно указание Ри, и опять посмотрел на нее – она еле заметно кивнула, подтверждая, что он все делает правильно.
Далигор расплылся в довольной улыбке:
- Это да, это есть такое.
Бонифаций опять чуть не прыснул, но вовремя удержался.
- Так вы – царь, - утвердительно сказал он.
Далигор улыбнулся еще шире:
- Садитесь, чего же вы стоите!
Сам он уселся в кресло, а Бонифаций и Ри взобрались на диван.
- И каким же царством вы правите? – спросил Бонифаций с еле уловимой иронией.
- Так это... – великан глубоко задумался, почесал затылок, поправил корону и, видимо, все равно не нашелся, что ответить. Вместо этого он властным, даже грубым голосом снова приказал: - А ну шути!
- Я сижу на диване, а в камине горит огонь! Шутка! – торжественно сказал Бонифаций с наигранно-веселой интонацией.
Снова минута молчания – Далигор сосредоточенно обдумывает шутку, а Ри и Бонифаций изо всех сил сдерживаются, пытаясь не рассмеяться. Потом хозяин дома серьезно произносит:
- В один стук – и я не маг, а так… И ваши рожи – не ноги, а вау!
Снова неожиданный взрыв хохота, и Бонифаций смеется уже вовсе и не за компанию, а от происходящей вокруг абсурдности. Действительно, что за чушь он несет?
Хохоча, он посмотрел на Эрите: та вовсю валялась по дивану, держась за живот, и похоже было, что ей не хватало воздуха, чтобы дышать. Задыхаясь, она неистово колотила мягкую спинку в истерическом приступе смеха, а из ее глаз так и катились слезы.
Когда Далигор сквозь смех сказал еще одну фразу, в которой Бонифаций не услышал даже намека на смысл, Эрите завыла и засмеялась еще пуще: громче и заливистей. А Бонифаций и вовсе сполз с дивана на пол и, сотрясаясь в истерических спазмах, бессильно остался там валяться.
А фраза была такова:
- А ноги – не роги! Видят маки ужа. Не в нос – а тушка!
Когда наконец они все просмеялись, снова заговорил Далигор:
- Шутник…- одобряюще протянул он.
Бонифаций, еле как приподнявшись с пола на локте, заглянул на диван, где все так же валялась Эрите, и изумленно взглянул на нее, как бы спрашивая: «Я не понял: он сказал шутник?!». Эрите только вяло кивнула, стараясь снова не расхохотаться: без Далигора же почему-то смеяться было нельзя.
А сам хозяин как ни в чем не бывало продолжал сидеть в кресле, поправляя время от времени свою корону, которая постоянно съезжала ему на лоб.
Бонифаций все-таки поднялся с пола и, пододвинув Ри и сев на диван, продолжил допрос:
- Так какого царства-то? Правите чем?
Далигор снова глубоко задумался, не находясь, что ответить. Казалось, такой вопрос ни разу не приходил ему в голову. Ну, царь и царь. Какое еще должно быть царство? Чем больше он думал, тем больше и хмурился, сдвигая широкие брови, а его добродушное лицо все сильнее грубело и ожесточалось.
Додумать Ри ему не дала. Она, быстро совладав с собой, села и, вмешавшись в мыслительный процесс Далигора, сказала, обращаясь к Бонифацию:
- Это же очевидно. И очень просто. Далигор – царь перевернутого царства!
Суровые черты лица хозяина жилища мигом сменились веселыми и добрыми, будто по команде.
- Это да. Это есть такое…- протянул он, а Бонифаций чуть было не фыркнул, но вовремя удержался, наткнувшись на предостерегающий взгляд Ри.
Эрите снова заговорила:
- Далигор, мы вообще-то ненадолго пришли, просто познакомиться. Поэтому, пожалуй, мы пойдем. Нам еще Найу нужно найти и дом построить.
- А-а, понятно, - протянул хозяин жилища. – Ну, бывайте! Заходите, если что!
Бонифаций и Ри согласно закивали, поднимаясь с дивана. Далигор тоже встал. Эрите первой подошла к двери и открыла ее, потом оглянулась и помахала великану. Бонифаций тоже помахал, повторяя за ней. Далигор рассеянно улыбнулся и поправил корону.


Глава 4.

НАЙА


Когда они снова оказались в лесу, на земле, и Ри закрыла за ними дверь, она повернулась к Бонифацию и раздраженно зашипела:
- Ты что творишь? Зачем вопросы задаешь?
- Так я ж немного, почти один, - начал оправдываться он. – Просто и правда захотелось узнать, каким же царством он правит.
Ри хихикнула:
- Если бы я не вмешалась, знаешь, что бы здесь было?
- Он бы лопнул от натуги от следующего вопроса? – улыбаясь, спросил Бонифаций.
Ри неодобрительно посмотрела на него:
- Он просто одинокий и своеобразный. Тебе этого не понять.
- А по-моему, он просто глуп! И еще несет всякую чушь – что поделаешь, ненормальный…
- Неправда! В некоторых вещах он очень даже умный! И вовсе это не чушь! Наоборот, рядом с ним любой почувствует себя шутником! Ты никогда не жил один и не знаешь, о чем говоришь, - гневно заметила она.
- Он – твой друг, да? Поэтому ты его защищаешь? Извини, я не хотел...- начал было он, но Ри его перебила.
- Совсем не обязательно быть другом, чтобы к тебе хорошо относились. Каждый заслуживает понимания. Мы все разные, но все живые. Ты никогда не сможешь понять до конца, что думает или чувствует кто-либо. Но ты должен хотя бы попытаться понять! – выпалила она на одном дыхании.
Потом отдышалась и продолжила:
- И, между прочим, посмотрела бы я, смог бы ты в уме всего лишь за одну минуту, из одной только фразы составить совершенно другую, только лишь перемешав буквы в словах? Очень сомневаюсь, - презрительно фыркнула она.
- Что?! – не поверил Бонифаций. – Так всю эту чушь он составлял в уме из моей исходной фразы?!
Ри согласно кивнула, но он все равно не поверил. Поэтому взял палку и, дословно восстанавливая в уме свою фразу, написал ее на земле. Потом сосредоточился и, вспомнив фразу, которую сказал Далигор, так же написал ее на земле, под своей. Затем несколько минут сверял буквы, и когда они совпали, изумленно повернул голову к Ри. Она только, усмехаясь, кивнула.
Тогда он лапой стер с земли фразы и снова написал, только на этот раз свою вторую фразу, а под ней, натужно вспоминая, написал и две фразы Далигора. Теперь он сверял буквы гораздо дольше. Но, когда почти все они совпали, он открыл рот и растерянно произнес:
- Это ж какие должны быть мозги…
Эрите, насмешливо посмотрев на него, ответила:
- Его мозги работают совершенно иначе, чем у нас, например. Перевернуто, понимаешь? Но он очень умный, по-своему! Поэтому не делай никогда поспешных выводов, все может оказаться совсем не так, как ты себе представляешь.
- Это я уже и сам понял, - пробормотал Бонифаций и спросил: - Может, поэтому у него и дом перевернутый?
Ри смягчилась и начала объяснять:
- У всех живых существ мир – перевернутый. Только у кого-то это менее заметно, а у кого-то – более, как у Далигора. Но абсолютно все видят мир по-другому, только со своей точки восприятия. И как бы ты не хотел, ты никогда не сможешь увидеть мир чужими глазами. Поэтому-то мы все и такие разные. Такие не похожие друг на друга, уникальные. Понимаешь, о чем я?
Бонифаций неуверенно кивнул, и Ри попыталась объяснить еще доступнее:
- Ну, если мы живем в одном мире, это совсем не значит, что этот мир для нас одинаков. И для тебя, и для меня он перевернут. Только по-своему. Ты же не можешь, к примеру, утверждать, что для меня зеленая трава действительно такая же зеленая, как для тебя. Может быть, у тебя трава ярче, а у меня более блеклая или с каким-нибудь иным оттенком - не темно-зеленая, а темно-темно-зеленая. И ты никогда не сможешь доказать, одинакового мы цвета ее видим или нет, потому что не сможешь посмотреть на траву моими глазами. Для нас мир перевернут таким образом. То есть для окружающих это почти незаметно, в большинстве случаев. А вот у Далигора мир перевернут настолько, что это заметно всем. Он совершенно иной, понимаешь? И многим, как и тебе сначала, кажется, что он сумасшедший. Но кто может сказать наверняка? Может, его «перевернутость» мира - это как раз и норма, редкий случай, а все мы, наоборот, сумасшедшие! Поэтому я и сказала, что Далигор - царь перевернутого мира. И я действительно так считаю. Потому что он наиболее редкий и наиболее иной из всех, с кем я знакома. Теперь понятно?
Бонифаций кивнул, потрясенный глубиной этой мысли. Его настолько поразило то, что Эрите, такая веселая и, казалось бы, такая обычная Эрите, так глубоко понимала вещи, о которых он даже ни разу не задумывался. Это заставило его совершенно по-иному взглянуть на нее.
- Думаю, на сегодня гостей хватит, - сказала она. – Завтра мы снова пойдем знакомиться, а сейчас приступим к поиску Найи.
- А что такое Найа, все-таки? – спросил Бонифаций.
Ри указала на переливающиеся разными цветами не то облака, не то перья, не то какие-то сгустки воздуха, висящие над ними по всему городу на расстоянии чуть большем вытянутой руки – те самые, которые он увидел после своего шестого шага в этом мире.
- Эти «облака», как ты наверняка их про себя назвал, появляются только когда в город приходит кто-то новый – гость или житель. Так город здоровается с тобой, предоставляя тебе возможность здесь остаться – если ты гость или обустроиться своим домом – если ты житель. Из всех этих «облаков» тебе нужно выбрать свою Найу.
- Что это значит: выбрать свою Найу? – не понял Бонифаций.
- Ты это почувствуешь! Просто тебе нужно обратить внимание на каждое облако – ходи и рассматривай их, – объяснила Эрите.
Но Бонифаций все равно ничего не понял. Поэтому молча подошел к ближайшему от него облаку и задрал вверх голову.
Оно было полупрозрачным, ярким, воздушным, а лучи, падающие от рассветного солнца, добавляли ему легкое мерцание и переливание всех немыслимых цветов на фоне оранжевого неба.
Бонифаций опустил голову и посмотрел на Ри.
- Ну? Что? Что ты чувствуешь? – в нетерпении спросила та.
- Э-э… Не знаю, красиво очень, - протянул он.
- Нет, не то! – досадно вскрикнула она. - Пойдем к следующему!
Они подошли к следующему облаку. Оно было таким же красивым, только немного другим – в предыдущем облаке преобладало больше синего оттенка, а в этом – цвета рассветного неба. Но это не мешало облаку переливаться и другими цветами – интересными и даже незнакомыми Бонифацию.
Он вопросительно посмотрел на Ри – она только покачала головой и позвала его к следующему облаку.
- Так можно вечно ходить! Смотри сколько их тут! – воскликнул он. – Объясни хотя бы толком: что мы ищем?
- Это нельзя объяснить, это слишком личное, для каждого по-своему, - ответила она, и он опять ничего не понял.
«Подумаешь, личное… Могла бы и доступнее объяснить. Откуда вот мне знать, что я нашел эту самую Найу. Может, и нашел. Но я же не знаю, что чувствовать. Вдруг она у меня за спиной – а я так и не осознал, что это она» - размышлял он про себя, в то время как они продолжали ходить от облака к облаку, а Ри, наблюдая за его реакцией, в который раз все также разочарованно качала головой.
Когда на всей поляне осталось только пять нерассмотренных облачков, Ри воодушевилась и повеселела.
- Скоро мы ее найдем, чуть-чуть осталось! – радостно сказала она, сверкая янтарными глазами.
- Откуда тебе знать, может, ее и вовсе здесь нет, – равнодушно проговорил он.
- Такого не может быть! Конечно же есть! Чуть-чуть осталось, – повторила она и повернулась к Бонифацию. – Куда теперь? К какому хочешь пойти?
«Да какая разница!» - хотел ответить тот, но вслух сказал:
- Пойдем вон к тому, над тропинкой!
И первый зашагал в этом направлении. Ри шла рядом, то и дело подскакивая от нетерпения и предвкушения.
Он подошел к облаку, привычно встал под ним и задрал вверх голову.
Перед глазами все поплыло, и он вдруг вспомнил момент из своего, теперь уже бывшего мира. Как он сидит на подоконнике и, задрав голову вверх, смотрит, как первые несмелые лучи рассветного солнца вяло скользят по крышам и верхушкам деревьев, а небо окрашивается в неописуемый цвет рассвета. Как пробуждается мир вокруг от сонных видений ночи, как с первыми лучами солнца приходит новая жизнь – будто сменяя старую, мрачную, темно-синюю… И там, на подоконнике, ему отчетливо хочется быть этими самыми первыми лучами солнца, чтобы смотреть на мир с высоты этих лучей, чтобы избавлять мир от ночных видений…
Бонифаций очнулся от воспоминаний, и понял, что до сих пор стоит под облаком и завороженно смотрит вверх. Он, как в полусне, медленно вытянул руку навстречу своей Найи, и она сразу спустилась пониже, чтобы он мог до нее дотянуться.
И в тот же самый миг, когда не осталось сомнений, что это - она, Бонифаций заметил боковым зрением, что все остальные облака разом исчезли - как будто поняли, что им здесь больше нечего делать.
Он осторожно дотронулся до своего облака и ощутил волну тепла,  разлившуюся по его телу.  Чувство, которое он испытал от этого прикосновения,  отдаленно напоминало привязанность и даже родство,  только оно было в несколько сотен раз сильнее обычных чувств.  Удивительно, но он признал ее,  Найу, родной для себя,  как будто всю жизнь был с ней знаком.
Ему показалось,  что ее внешность – мерцающая,  воздушная, бирюзово-прозрачная, переливающаяся разными цветами на солнце - всего лишь какая-то плоская оболочка,  не выражающая до конца всей ее,  несомненно,  обширной души.
До сих пор бережно касаясь ее,  ему вдруг ужасно захотелось стать с ней еще ближе,  слиться в единое целое.  И как только он это осознал,  облако в его лапах вдруг вспыхнуло и осыпалось на его ладони мелким мерцающим пеплом.
Он услышал,  как за его спиной тихо и даже как-то испуганно,  охнула Ри.  Но сам Бонифаций не испугался,  он даже не удивился - будто бы знал,  что это произойдет.  Не задумываясь,  что делает,  бессознательно, он поднес ладони к лицу – аккуратно,  чтобы не просыпать ни песчинки пепла,  оставшегося от облака – и,  набрав в грудь воздуха,  дунул на эту пыльцу.
Она закружилась,  завихрилась в воздухе,  постепенно обретая очертания,  превращаясь во что-то объемное и воздушное,  все четче обозначая свои контуры.  Бонифаций не думал,  сколько прошло времени – плененный ее совершенством, он зачарованно наблюдал, даже дышал реже.
Когда преобразования пепла Найи закончились,  Бонифаций и Ри увидели перед собой большое,  пушистое,  и, вместе с тем,  невесомое облако.  Оно было таким пышным и кучевым,  таким объемным и,  несомненно, мягким, к тому же отливало розоватым цветом,  что у Бонифация не возникло ни единого сомнения, что это его родственная душа.
- Это мой дом!  - сказал он,  повернувшись к Ри,  и сам удивился,  что знает это. 
Эрите изумленно продолжала смотреть на него,  то и дело переводя взгляд на облако,  но так ничего и не сказала.  Пару раз она открывала было рот,  но затем,  словно передумав  или забыв,  что хотела сказать,  снова закрывала.
- Пошли со мной!  - позвал ее Бонифаций, и первый шагнул навстречу своему облачному дому.
А дом,  почувствовав желание своего хозяина,  подплыл к нему ближе и опустился вниз,  едва не касаясь земли.
Бонифаций еще раз оглянулся на Эрите и уверенно,  даже радостно,  шагнул внутрь облака.  Ри несмело последовала за ним.  Один неуловимый миг свежести и ни с чем не сравнимой нежности от соприкосновения с облаком,  и он уже внутри.  А еще через секунду  Эрите рядом с ним.
Они огляделись.  Внутри все было таким же мягким,  воздушным и нежным,  как и снаружи,  вот только места здесь было гораздо больше,  чем они могли бы подумать,  глядя с улицы на пусть и большое,  но все же не огромное облако.
Здесь,  внутри, было настоящее насыщенно-голубое небо!  Казалось, ему нет конца и края!  А из таких же мягких пушистых облаков  по всему «домашнему»  небу располагалась вся обстановка дома – кресла,  диваны, столы, шкафы, кровати - поистине хоромы!
- Как же по нему передвигаться? – озадаченно пробормотал себе под нос Бонифаций. – Здесь пока от кровати до кресла дойдешь – ночь наступит!
Но дом действительно был идеальным! Он позаботился даже о таких, казалось бы, мелочах жизни. Бонифаций услышал едва уловимый, тихий звук, похожий на трепет чего-то не знакомого, и огляделся в поисках его источника. Но ничего не заметил, пока Ри за его спиной сдавленно не охнула. Он обернулся, вопросительно посмотрев на нее. Но она смотрела вовсе не на Бонифация, она смотрела ему за спину. У нее был такой удивленный вид, так широко распахнуты глаза, что Бонифаций невольно залюбовался ею, потом смутился, а потом понял, что ни разу не видел ее удивленной. Ему стало невыносимо любопытно: что же такого могло произойти, чтобы удивилась сама Ри?
- Что? – осторожно спросил он.
- У тебя… У тебя крылья! – как будто не веря до конца своим словам, пролепетала Ри.
- У меня – что? – не понял он и оглянулся туда, куда она до сих пор смотрела.
Но ничего не увидел. Лишь звук, тихий трепетный звук до сих пор преследовал его.
- Крылья! – уверенней повторила Эрите.
Бонифаций уставился в ее янтарные широко распахнутые глаза, а потом медленно перевел взгляд ей за спину, заметив там какое-то движение. И тут же сам сдавленно охнул: точь-в-точь, как Ри. Он перевел взгляд ей в глаза, потом опять за спину, потом опять в глаза, и до него наконец дошло.
Он изогнул голову, выворачивая ее так, чтобы посмотреть себе на спину. Два больших, белых, пушистых крыла мерно двигались, словно ожидали предстоящего полета. Он понял, откуда исходит этот звук, и снова повернулся к Эрите.
- Так ведь у тебя тоже крылья! – сказал он ей, наблюдая за ее реакцией.
Ри недоверчиво посмотрела на него, потом точно так же, как и он, изогнула голову и, когда наконец их увидела, изумлено повернулась к Бонифацию. Неожиданно для себя самого и еще неожиданней для Ри, он расхохотался. В первую очередь, от выражения ее лица, а во вторую – от радости: у него теперь есть чудесный, родной ему дом, в котором можно летать!
Эрите недоуменно на него уставилась, а потом и сама засмеялась, все громче и уверенней. И вот они стоят посреди неба внутри дома и неудержимо хохочут, в буквальном смысле окрыленные счастьем, позабыв про все вокруг.
Когда они  успокоились, а Ри пришла в себя от такого потрясения – еще бы, впервые за триста лет у нее есть крылья! – Бонифаций нетерпеливо воскликнул:
- Ну так что, полетели?
Ри согласно кивнула, и он даже и сам не понял, как ему вдруг удалось оттолкнуться от этого воздушного пола и взлететь.
Ох, что это было за чувство! Он и не представлял, что летать так легко! А ни с чем не сравнимое ощущение свободы и легкости и вовсе окрылило его настолько, что ему казалось: не будь у него сейчас крыльев – он бы все равно летел дальше, от счастья.
Бонифаций чувствовал себя таким легким, таким невесомым, будто перышко, летящее по ветру. Он перекувыркнулся в воздухе и услышал, как Ри позади него радостно засмеялась.
Он на лету обернулся к ней и крикнул:
- Догоняй!
И сразу же прибавил ходу.
Эрите весело хохотала, а он уловил сквозь ее смех шорох настигающих крыльев. Он резко перевернулся через голову назад и полетел в противоположном направлении, прямо на нее.
Ри еще громче захохотала и сделала тоже самое - теперь она летела впереди Бонифация, а он ее догонял. Через пару секунд он приблизился к ней вплотную, напрягся всем телом и прыгнул прямо на Эрите. Этого она явно не ожидала, но развеселилась еще пуще.
Они покатились кубарем в воздухе, запутываясь в лапах – так, что было не понятно, где Бонифаций, а где Эрите, и врезались в большой облачный диван, который легко и мягко спружинил, принимая их в свои воздушные объятья.
Они отлепились друг от друга и с удобством развалились на нем, тяжело дыша, и все еще смеясь.
Так они и лежали рядом, глядя в насыщенное голубое небо - потолок этого дома - и Бонифацию казалось, что они вдвоем думали об одном и том же: что им еще никогда не было так уютно и хорошо, ни в этом мире, ни, тем более, в бывшем.
Когда они успокоились, и их дыхание выровнялось, Бонифаций взглянул на Эрите и предложил:
- А полетели на крышу?
- Думаешь, здесь есть крыша? - Ри с сомнением оглядела бездонное синее небо.
- Конечно, есть! Ведь это же мой дом!
Бонифация посетило странное чувство - как будто они с Эрите поменялись местами. Теперь она постоянно удивлялась, а он доказывал ей, что ничего невозможного нет.
- Ну, так как? - продолжил он.
- Конечно, - улыбнулась она.
Они встали с дивана на мягкий облачный пол и посмотрели наверх. Бонифаций взял ее за лапу, и они разом оттолкнулись от пола.
Сразу же небо стало ближе, они пролетели совсем недолго и вылетели сквозь голубую завесу прямо на крышу - такую же мягкую, свежую и кучевую, как и сам дом.
Было странно смотреть на оранжевое рассветное небо сразу после насыщенного ясно-голубого.
Бонифаций вдруг увидел, что они до сих пор очень низко, рядом с землей - с того самого момента, как вошли в этот дом. Ему хватило лишь одной мимолетной, едва уловимой мысли, и розоватое облако вдруг стало подниматься, выше и выше, к небу, к рассветному солнцу.
Когда город стал виден как на ладони, облако остановилось. Они с Эрите подошли к самому краю облака и легли на живот – так, что голова свешивалась за пределы облака, чтобы можно было наблюдать за городом с такого необычного для тигра и рыси ракурса.
Несколько минут они молча лежали и смотрели на город, думая каждый о своем. Потом Ри неожиданно заговорила.
- А я и не думала, что ты такой, - тихо сказала она, продолжая рассеянно всматриваться вниз, не поворачиваясь к Бонифацию, который оторвался от вида города и взглянул на нее.
- Я думала, что твой дом будет похож на что-то практичное, более приземленное, что ли… Похожее на дом из твоего мира, - продолжила Эрите, - а здесь такое… Мне и в голову не приходило, что ты такой… воздушный.
Бонифаций хихикнул:
- Вовсе я не воздушный! Посмотри на меня, посмотри! - дурачился он.
Но Ри не повернулась и промолчала.
- Скажи, откуда ты знаешь из какого я мира? Откуда тебе знать, может, у нас там дома в виде облаков - обычное дело!
- Ну да, верю, - скептически сказала она, но уже в который раз не стала ничего объяснять.
Бонифаций свесил голову вниз и посмотрел на горы - отсюда они казались такими же мягкими, как и облако.
Он разглядел ту самую теснину, зажатую меж двух скал, по которой они с Эрите шли к Рове. С такой высоты казалось, что это вовсе и не тесное пространство между скалами, а длинная тонкая змейка, ползущая прямо по вершине горы.
Бонифаций посмотрел на рассыпанные по поляне домики и жилища и заметил, что в один дом они все же не зашли, хотя он и был рядом - тот самый перевернутый коттедж, стоящий как будто на своей крыше.
«Наверное, здесь живут Даит и Даиле» - подумал он.
Также были дома ему не знакомые, которые стояли за парящей норой и ковчегом, но намного дальше, в стороне, как будто особняком.
Бонифаций вспомнил, как Эрите сказала ему, что завтра они снова продолжат знакомиться с жителями Рассвета. По крайней мере, он теперь знал наверняка, куда она его поведет.
Вдруг Бонифаций заметил, что на город надвигается какая-то тень, будто огромное облако быстро находит на солнце, и все внизу темнеет. Он посмотрел на небо, но, конечно, ничего там не увидел – никакой тучи или чего-то подобного. Тогда он снова посмотрел вниз и все понял. Это не туча и не тень – это наступила ночь, превращая желтые яркие цветы, рассыпанные по всей земле города, в темно-синие, надвигаясь стремительной волной, от краев к центру.
Он взглянул на Ри: она была потрясена этим видом, ведь ей никогда не приходилось видеть приближение ночи и саму ночь с такой высоты. Тут же ему пришла в голову невероятная и мимолетная мысль:
«Если в этом городе темнеет вовсе не небо, а земля, то нужно сделать так…»
Он не успел даже в голове закончить, как облако перевернулось в воздухе, и перевернулся весь мир в их глазах. Они все так же лежали на животах, свесив вниз головы, вот только смотрели они теперь не на город, а на небо, которое было под ними.
 «… чтобы небо стало землей. Ей это точно понравится» - закончил про себя мысль Бонифаций.
Эрите действительно понравилось. Она повернула к нему свои сияющие от счастья янтарные глаза и даже не нашлась,  что ответить. Теперь они передвинулись с края в центр облака и легли на спину, став смотреть вверх, на это, пусть и ложное, но для них-то – небо! Пусть и странное, с перевернутыми горами и озером, домами и деревьями, но, если не особо вглядываться и смотреть не по сторонам, а в одну точку, то эта синяя земля вполне могла сойти и за ночное, пусть и не бездонное, и не звездное, но ведь небо!
 Рассветные лучи солнца проникали через облако, просвечивая его снизу, и от этого Ри и Бонифаций странно сияли, как будто бы стали светлей на несколько тонов, как будто бы сами стали источниками света.
- Звезда упала, - пошутил Бонифаций, указывая на метнувшийся с гор в сторону домов желтый шар Самсона, и они засмеялись.



Глава 5.

НАУЧНЫЙ ЦЕНТР


Он и не заметил, как они уснули, а когда проснулся, оказалось, что он накрыт теплым, воздушным и большим облачным одеялом. В первую минуту Бонифаций не понял, где он и что с ним, но потом события минувшего дня вернулись в память. Он повернулся в сторону Ри – она до сих пор спала, укутанная таким же одеялом, и он бесшумно лежал рядом, думая о своем, пока она не проснулась. Когда Эрите открыла глаза и увидела его, она сначала тоже ничего не поняла, но по мере того, как ее глаза наполнялись смыслом, а рот растягивался в улыбке, память возвращалась и к ней.
- Полетели в нору! Есть охота, - сказала она.
Только теперь Бонифаций озадаченно задумался: а что же он будет есть в своем доме? Не всегда же питаться у Ри! Все это, видимо, отразилось на его лице, потому что Ри беспечно сказала:
- Не волнуйся, сегодня мы возьмем тебе скатерть.
- А вы что есть будете? – недоуменно спросил он.
Она сонно засмеялась, потягиваясь:
- Мы же не свою тебе отдадим.
Бонифаций сразу представил магазин, в котором продаются разные вещи, вроде волшебной скатерти, а за прилавком стоит какое-нибудь животное, выбивая на кассе чек.
- Но у меня нет денег! – невпопад сказал он.
К его удивлению, Эрите словно проследила за ходом его мыслей и даже не рассмеялась, а просто ответила:
- И что с того? Здесь вообще ни у кого нет денег. Они нам не нужны.
- Как это? А как вы поступаете, если вам что-то нужно? Меняетесь на что-то? Или цветы дарите? – предположил он, но Ри помотала головой.
- Просто даем или берем, безвозмездно, - пояснила она.
- Ну да, да. Знаю. Не в деньгах счастье. Деньги портят. Деньги – зло. Деньги – власть, - начал перечислять он, но Ри его перебила.
- Да не в этом дело. Мы даже не знаем, зло деньги или нет. У нас их никогда не было. Они нам просто не нужны, – с нажимом на последнюю фразу повторила она.
Они подплыли к парящей норе, опустились вниз и прыгнули прямо с крыши в черный размытый вход.
- Хочешь зайти в мою комнату? – спросила Ри.
Бонифаций кивнул и прошел вслед за ней через самое тонкое, самое гибкое и самое гладкое дерево.
Это была уютная комнатка с (казалось бы, откуда им взяться?) двумя длинными полукруглыми окнами, на которых висели янтарные, прозрачные и очень тонкие занавески – будто бы из воздуха или из пыли. Возле левой стены стояла односпальная узкая кровать на резных столбиках, а справа, на стене, занимали свое место длинные узкие полки, на которых громоздилось множество различных – деревянных и стеклянных, каменных и вроде бы глиняных, гладких и шероховатых, больших и маленьких – шкатулок.
- Что это? – удивился Бонифаций.
- Это чаи. А точнее ингредиенты к ним, - ответила она улыбаясь.
Он подошел ближе и взял первую попавшуюся шкатулку с полки – маленькую и гладкую на вид. Но она оказалась неожиданно тяжелой и колючей на ощупь. От одного только прикосновения шкатулка открылась сама, продемонстрировав Бонифацию содержимое: тонкие, изогнутые, полые внутри палочки – пять штук.
- И они так много весят? – поднял он глаза на Ри. 
Она хихикнула. Он поднес шкатулку к носу и понюхал странные палочки – запах морских водорослей и клея. Он сморщил нос, издав при этом непонятный звук, более похожий на «Фу!».
Ри засмеялась.
- Это Ронелла, она живет в озере, - объяснила она.
- Оно и видно, - пробормотал Бонифаций и осторожно и брезгливо поставил шкатулку с Ронеллой обратно на полку.
Когда лапы перестали ее касаться, она закрылась сама.
- Как ты помнишь все эти названия? Ну, деревьев, цветов, других растений, - спросил он, покосившись на маленькую шкатулку, которую только что держал в руках.
- Очень просто! У меня были сотни лет, чтобы запомнить.
- И много их? В смысле, всяких растений…
Она согласно склонила голову на бок.
- А мне обязательно соблюдать вашу традицию – каждый день пить этот… - он осекся под ее пристальным взглядом.
- Теперь это и твоя традиция, - мягко сказала она. – К тому же, ты сам можешь выбирать ингредиенты для своего чая. Вот завтра же пойдем и выберем растения, которые тебе понравятся, и ты сам сделаешь свой чай. Ну, если он, конечно, не будет повторным, - добавила Ри.
- Слушай, а как ты понимаешь, когда время его пить? Вы же…то есть мы, - поправился он, - живём тут без часов вроде как…
- Сегодня ты сам это поймёшь. Ты ведь стал жителем Рассвета, - загадочно сказала она.
Бонифаций услышал, как у неё заурчало в животе, поэтому предложил:
- Может, на кухню пойдём?
- Да, пойдем, - согласилась Эрите.
Они шагнули за прозрачный тюль, точно такой же, как на окнах, через который был виден холл с зелёным травяным ковром и высоким золотым сводом, и подошли к самому толстому и чешуйчатому дереву, а пройдя сквозь него, оказались в кухне.
За накрытым столом сидели Ивица и Борут, поедая свой завтрак.
- Привет!- хором поздоровались они.
- Привет!- так же хором ответили Ри и Бонифаций.
Эрите подошла к буфету и потянулась за посудой:
- Мне глубокую тарелку, я буду есть манную кашу!
Ри явно не поняла, что он будет, но чашку с ложкой перед ним всё же поставила. Она села рядом и выжидающе уставилась в его посуду.
- Что?- сначала было не понял он, но сразу же догадался, что она опять хочет попробовать еду из его мира. – Хм. Хорошо. Манная каша! – вслух сказал он и увидел, как тарелка доверху наполнилась дымящейся ароматной жижей.
- Её надо есть, снимая ложкой верхний слой. Чтобы не обжечься,- пояснил он и пододвинул свою тарелку к Эрите.
  Она несмело нагнулась над чашкой, вдыхая аромат, а затем с довольным блеском в глазах обратилась к Бонифацию:
- Пахнет вкусно!
И, аккуратно зачерпнув верхний слой каши, отправила её себе в рот. Несколько секунд она определяла: нравится ей или нет, и, как понял Бонифаций, определила. Потому что сразу же отправила в рот вторую ложку. Он, посмеиваясь, забрал её пустую тарелку и повторно заказал себе.
Борут и Ивица напротив них хихикали, наблюдая за тем, что они едят, корча рожицы.
- Между прочим, очень вкусно, - с набитым ртом сказала Ри и, проглотив, добавила: - Хотите попробовать?
- Ни за что! Никогда в жизни! - одновременно ответили енот и пони и снова засмеялись, тихо перешёптываясь между собой.
- А где Верен и Акулина?- спросил Бонифаций.
- Они готовятся к чаю. Пошли собирать его составляющие, – ответил Борут и снова повернулся к Ивице.
Когда Бонифаций и Эрите доели кашу и съели добавочную порцию, а Ри убрала со стола, они попрощались с двумя жителями летающей норы до чаепития и выпрыгнули из дома на улицу.
- Мы пойдём туда? – он указал в сторону стоящих особняком домов. - Или сначала к Даиту и Даиле?
- Они ещё не вернулись, - усмехнулась Ри.
- Значит, туда? – уточнил Бонифаций.
- Значит, туда, если ты так хочешь.
- Да не очень-то я и хочу…
- А есть все время у меня будешь? – лукаво спросила она.
- А там еда? То есть эта…скатерть? - радостно спросил он.
- И не только скатерть, – засмеялась Эрите. - Пойдём, сам увидишь, –заверила она.
- А, может, полетим? – предложил он, оборачиваясь на свой дом, который всё ещё висел низко в воздухе.
- Успеем ещё. Давай гулять, – весело сказала Ри.
  И они двинулись в путь. По дороге Эрите рассказывала много интересного про тех жителей Рассвета, к которым они сейчас направлялись.
- Аиянна просто помешанна на открытиях и изобретениях, ей нравится привносить в Рассвет что-то новое, - повествовала она. - А Беско, наоборот, привык делать одно и то же, по штампу. Аиянна - это голова, а Беско- это руки их дуэта, если ты понимаешь, о чём я.
Бонифаций кивнул, а Ри продолжила:
- Поэтому когда Аиянна придумывает что-то новое, ей приходится приложить все усилия, чтобы уговорить консервативного Беско производить это. Даже не знаю, как они до сих пор срабатываются друг с другом. Когда они ругаются, весь Рассвет буквально трещит по швам, - хохотнула она. - У меня иногда возникает такое чувство, что когда-нибудь кто-то из них разорвёт второго на части!
- А они  тоже живут вместе? Как муж и жена?
- Нет! - снова рассмеялась Эрите. – Слава Рассвету они живут отдельно. Но рядом. У них что-то вроде творческого союза. Хотя, если Беско просит какой-нибудь другой житель города изготовить вещь на заказ, он никогда не отказывает. Наоборот, даже доволен, что к нему обратились. Беско ненавидит сидеть без дела. В этом деле вся его жизнь, – Эрите опять хихикнула: - Он только на Аиянну так реагирует. Будто влюблён в неё.
- Да уж, ничего себе любовь, – протянул Бонифаций.
- А Чилика живёт по соседству с ними. Она настоящий профессионал в своём деле – разводит цветы и выводит новые виды деревьев и растений. Только за последние сто лет она вывела около восьмидесяти наименований! Гойтан живёт рядом с Чиликой. У них тоже творческий союз. Только он занимается обогащением города – высаживает деревья и цветы вокруг. Гойтан обожает своё занятие! Он так трепетно относится к каждому побегу растения, что наблюдать за его работой – одно удовольствие.
- Значит, получается, те домики – это научный центр города? – уточнил Бонифаций.
Эрите медленно проговорила:
- Да, наверное, вроде того.
Она задумалась о чём-то, а потом снова продолжила.
- А ещё там живёт Юнина. Она обожает рукоделие и умеет, наверное, всё! – восхищённо сказала она. - Но особенно ей удаётся шитьё. Весь город у неё одевается. Что она делает, видел бы ты! Когда у Верена с Акулиной была свадьба, она сшила ей платье полностью из цветов! Жаль, что я не видела этого, – печально добавила она. – В общем, у неё золотые руки и потрясающая фантазия!
– А у неё тоже есть творческий союзник? - в шутку спросил Бонифаций.
И не понял, почему Ри помрачнела.
 – Нет. У неё был муж, но он не так давно, лет сто назад, ушёл из Рассвета. С тех пор она одна.
- Как это ушёл? А почему она с ним не пошла? Он же её муж! – воскликнул Бонифаций
- Она считает, что он её предал. Она не помнит своей прошлой жизни, не помнит, кем она была и как сюда попала. Для неё не существует других миров, вся её жизнь – это Рассвет. А её муж,  Вышезар, ушёл из Рассвета, то есть он ушёл из её жизни, понимаешь? Поэтому она считает, что это предательство, поэтому она не пошла за ним.
Бонифацию показалось, что Ри ее оправдывает и защищает. Он кивнул, а потом неожиданно для себя задал вопрос:
 - А ты бы пошла за ним? Будь ты на её месте?
Вопрос поставил Ри в тупик. Она озадаченно посмотрела на него, но потом отвела глаза:
- Я не знаю,  – наконец неуверенно проговорила она. – Мне сложно это представить, но, скорей всего, я бы тоже осталась в Рассвете…
- Не понимаю, чего вы так привязались к этому городу? Конечно, здесь хорошо, просто прекрасно. Если только изначально жить здесь одному, без пары. Или с парой, но никому никуда не уходить. А если ты теряешь любимого, зачем тогда нужен этот Рассвет? Да зачем тогда вообще что-то нужно? Мне кажется, если рискнуть и уйти из этого города с любимым куда-нибудь, да хоть куда-то, как бы плохо там ни было, всегда будет тот, кого ты любишь, тот, на которого всегда можно положиться! А иначе даже самый волшебный и родной город в разлуке будет казаться адом.
– Легко тебе говорить! Ты ведь никогда такого не испытывал! – закричала Ри.
– А и не надо испытывать, когда в чём-то абсолютно и до конца уверен! – огрызнулся Бонифаций.
И дальше они пошли молча, каждый думая о своём - злясь или сожалея, ругая или оправдывая….
Когда они дошли, все плохие эмоции выветрились, уступая место хорошим: они снова разговаривали, как ни в чём не бывало. Эрите повела его к самому дальнему от них дому.
Это была маленькая старая хибара, одноэтажная, без крыши, но закрытая сверху будто бы продолжением закруглённых стен. Два маленьких окошка располагались по краям от крохотного невысокого крылечка.
Из чего сделана эта лачуга, Бонифаций сказать не мог – он не знал, что это за материал такой. Но было похоже не то на шкуру какого-то животного, не то на кору какого-то дерева – толстого, крупночешуйчатого, шипастого и тёмно-серого. Шипы были длинными, величиной примерно с половину его лапы, такими же тёмно-чёрными, как и сам дом, и совсем не острыми. А чешуя этого жилища была поистине крупной – одна чешуйка размером с голову, и твёрдой, словно броня.
- Когда он не в духе или когда поругается с Аиянной, эти шипы увеличиваются в несколько раз, не подпуская к дому. Так он говорит, что хочет побыть один. 
Бонифаций понял, что Ри имела в виду Беско.
- Пойдём внутрь, – сказала она.
Они поднялись по старому шаткому крыльцу, и Эрите открыла дверь, пропуская его вперёд.
Крохотная светлая комнатка с обеденным столом у стены, высоким старым шкафом у стола и с большой, до пола, картиной рядом с низкой тахтой, которая стояла напротив шкафа, у другой стены. Картина изображала большую крупную комнату со всевозможными полками – на стенах, и даже просто висящих в воздухе, а на полках громоздились разные предметы. Возле самых дальних полок, прямо на полу, сидел здоровый – высокий и плечистый – мужчина.
- Эй, Беско! Мы к тебе в гости пришли! – крикнула Ри. Мужчина на картине повернулся, пригляделся и широко улыбнулся.
- Ри! Заходите скорей! – пробасил он, поднимаясь с пола и приближаясь, увеличиваясь в размерах.
Ри весело посмотрела на Бонифация и дотронулась до картины. Она, как на шарнирах, отъехала в сторону, открывая проход в комнату, изображённую на ней.
Внутри Беско поджидал их, стоя возле выхода. Вживую он выглядел ещё больше. Его плечи, казалось, были шире тела самого Бонифация в длину.
- Видел, видел, что облака появились. Никак гость к нам пожаловал, время-то подошло уже… - потирая огромные ладони, сказал Беско.
Ри помотала головой:
- Нет, Беско! Это наш новый житель – Бонифаций. Мы уже и Найу нашли, и дом построили,  - похвасталась она.
- Житель?! Ничего себе! – он выглядел изумленным и радостным одновременно.
- Беско, нам нужна скатерть! – торжественно воскликнула Ри, а Бонифаций не понял, что в этом такого особенного, зачем об этом так кричать. Ну, нужна и нужна, подумаешь…
Но Беско вдруг расплылся в широкой улыбке, у него заблестели глаза, и он словно засветился от счастья.
- Скатерть? Не может быть, ну конечно! – он хлопнул себя по лбу с такой силой, что Бонифаций испугался, что у хозяина дома отвалится голова. – Мог бы и сам догадаться! – как-то ликующе закончил он.
Здесь же он начал бегать от полки к полке, судорожно что-то бормоча себе под нос и нечаянно сшибая здоровенными плечами и руками на своём пути разные предметы. Но делал он это так ловко, что ни один предмет так и не упал с полки – только покачиваясь, снова замирал, как ни в чём не бывало.
Наконец Беско нашёл, что хотел: полку со стопкой аккуратно сложенных белоснежных скатертей с цветными рисунками по краям. Он обернулся и махнул им рукой, призывая подойти.
Бонифаций и Ри приблизились.
- Есть особые предпочтения? – деловито спросил Беско у Бонифация.
- В смысле? – не понял тот.
- Ну, там, нектарианство, коруанство, - Беско наткнулся на всё тот же непонимающий озадаченный взгляд и продолжил, - вегетарианство, домашняя еда, мясоедство…
- Да, да! – перебил его Бонифаций, услышав знакомые слова. – Домашняя еда, мясоедство, рыбоедство, кашеедство, блиномания, - сам продолжил он список, но осёкся, так как заметил, что теперь Беско ничего не понимает.  - В общем, мясоедство и домашняя еда, - неуверенно сказал он. – Но ведь домашняя еда у всех разная!
- Да, но она же домашняя, – не внес ясности Беско.
- Имеется ввиду – приготовленная, - доступно объяснила Ри.
Беско выбрал скатерть, вытащил её из стопки и торжествующе вручил Бонифацию.
- Э-э…Спасибо, – поблагодарил тот, неловко принимая подарок.
- Что ты, что ты! Тебе спасибо. Давно у меня никто ничего не просил, – широко улыбаясь, ответил громила. - Может, ещё чего надо? На заказ что-нибудь или так? – с надеждой спросил он.
- Я подумаю, - пообещал Бонифаций, а потом, сменив тему, поинтересовался: - А это что – мастерская? – он окинул взглядом круглую комнату.
- Да какая мастерская! Так, комната поделок... я ж не мастер.
- Ошибаешься, ещё какой мастер, – вмешалась Эрите, а Беско, зардевшись,  смущённо промолчал.
- Даже сложно представить, что такой добряк способен ругаться, – сказал Бонифаций Эрите, когда они, попрощавшись с Беско, вышли на улицу и на несколько шагов отошли от его дома.
- Сначала с Аиянной познакомься, а потом делай выводы, - засмеялась Ри. – Эта зануда кого хочешь достанет, – добродушно добавила она.
 Они подошли к соседнему дому. Новое, сверкающее на солнце жилище – главным образом потому, что было оно зеркальным. Дом – двухэтажный, сужающийся к центру – был похож на две воронки, соединённые горлышками или на перевёрнутый объёмный круглый бантик. Гибкие и тонкие серебристые прутья сжимали зеркальный дом вдоль, по всему периметру и опоясывали его в центре, будто талию затягивали ремнём.
Когда Бонифаций и Ри подошли ближе, один из тонких прутьев спустился к их ногам и начал нетерпеливо подрагивать. Бонифаций молча на него уставился, не понимая, чего тот хочет.
- Встань на него, – подсказала Ри.
- Что?! – не поверил он
- Встань на него, - невозмутимо повторила она
- На него?! Встать?! Ты в своём уме? Да как тут на него встанешь? У меня палец-то на него не поместится!
- Поместится, - успокоила его Ри. - Ну давай, чего ждёшь?
- Иди первая! – предложил он.
Эрите театрально вздохнула и, отпихнув его в сторону, встала на тонкий прутик. Вопреки ложному впечатлению, прутик оказался вовсе не таким гибким и немощным, чтобы не выдержать Ри. Он довольно уверенно и целенаправленно начал по спирали закруживаться вокруг дома, поднимаясь всё выше и выше пока не достиг верхней перевёрнутой воронки.
- Иди следом! – крикнула ему Ри и, куда-то шагнув, исчезла из его поля зрения.
Сразу же тонкий прут опустился обратно и снова начал нетерпеливо подрагивать. Но теперь Бонифаций знал точно, что нужно делать, поэтому аккуратно встал на него, приготовившись усиленно удерживать равновесие.
Но этого не понадобилось. Своеобразный лифт  так легко закружился вокруг дома, что Бонифацию показалось даже, что прутик за него поддерживает равновесие, не давая ему упасть, или хотя бы просто усомниться в том, что он устойчиво стоит на лапах.
Когда мини-лифт остановился, Бонифаций увидел перед собой открытое окно с широким подоконником прямо посреди зеркальной стены второго этажа. 
Он изогнулся в прыжке и приземлился уже в доме, прямо на пол. Посмотрев вниз, он охнул и подскочил, но потом всё понял и успокоился. Поверхность пола была прозрачной, из тонкого, но прочного материала, похожего на стекло. А под этим вроде бы стеклом, внутри пола, полыхал яркий, оранжевый и очень правдоподобный огонь – такой реалистичный, что казалось, будто он стоит прямо в нём и сейчас же загорится.
– Что за… - начал было Бонифаций, но тут же осёкся на полуслове, заметив, что на него смотрят из-под длинных пушистых ресниц два бездонных угольно-чёрных глаза.
Он уставился на Аиянну, разглядывая её. Небольшого роста, длинные, до поясницы, снежно-белые волосы были единственным контрастным моментом в её внешности, ведь всё остальное – одежда, брови, ногти и губы – было насыщенно-чёрным. Даже крылья, большие двухметровые крылья, прорывающиеся наружу через вырез на спине на цельном, обтягивающем комбинезоне, тоже были чёрными.
- Это он и есть! – провозгласила Эрите.
- Привет. Я – Аиянна.
- Привет. А я Бонифаций.
- Я знаю. Хочешь посмотреть мои изобретения? – нетерпеливо спросила она.
- Да, пожалуй, - ответил он больше из вежливости и оглянулся на Эрите.
Та притворно закатила глаза.
Вдруг пол этой пустой комнаты резко ушёл из подлап. Через мгновение полёта он жёстко приземлился на другой пол, как он понял, нижнего этажа.
- Предупреждать надо! – недовольно буркнул он.
- Извини, - беспечно сказала Аиянна.
Они оказались посреди чисто-белой комнаты, где не было никакой мебели, кроме столов и стульев, расставленных возле стен. Столы не повторялись, они все были разные, и на каждом из них лежали, стояли или выдвигались предметы.
Один стол, со множеством ящиков и дверок – еле как умещал на себе образцы одних только деревьев: их было столько, что у Бонифация глаза разбежались – как тут их все можно запомнить!
На другом столе, длинном и закруглённом, уместилась целая армия цветов.
Третий, с высокими полками по периметру, предназначался для каких-то не известных ему не то инструментов, не то приборов, одни из которых имели вполне дружелюбный вид, а другие наводили ужас. Но для чего они все нужны, Бонифаций даже и предположить не мог.
На четвёртом были образцы – подумать только – всех пяти стихий: земли, воды, огня, воздуха и, конечно, Ровы. Так же на этом столе Бонифаций увидел солнечные лучи, кусочек облака – того самого, которое оказывается чьей-нибудь Найей, кусочек обычного облака, несколько капель росы, маленькая частичка гор – в разрезе они были не в Фаеринах, и крохотные голубые камешки.
Все образцы находились в прозрачных колбах, и были подписаны острым неровным и неразборчивым почерком, поэтому-то он и не смог прочитать названия этих самых камушков.
На следующем столе были такие же прозрачные колбы, но только пустые. Бонифаций открыл было рот, чтобы спросить, почему, но потом как-то сам догадался – это же были запахи!
Он подошёл ближе и разобрал некоторые названия: горе, счастье, радость, равнодушие, любовь, жизнь, небо, ночь, утро. Здесь даже были ароматы вечности, веры, предательства!
Он перевёл взгляд на полку выше и понял, что здесь более приземистые запахи – цветов, на следующей – деревьев, на следующей – водных растений и деревьев, и всё в этом роде.
Он подошёл к следующему столу. Здесь так же были колбы, только теперь не пустые. Он разглядел примерно такие же названия, как и на образцах предыдущего стола, вот только каждое название теперь читалось по-новому, потому что можно было на вид рассмотреть и примерно представить вкусы этих названий.
В том, что это вкусы, он не сомневался ни секунды.
Вот горе – чёрный обугленный и сморщенный комочек – представилось Бонифацию действительно горьким на вкус.
Радость – ярко-оранжевый, гладкий и сочный на вид кусочек – сладкий, но совсем не приторный.
Равнодушие – светло-светло жёлтая приплюснутая лепёшка – почти безвкусная, как мел.
Счастье – небесно-голубой и воздушный кусочек – свежий.
Небо – розово-оранжевый невесомый сгусток – сладковато-свежий. Утро – ледяной и чистый, похожий на вкус родниковой воды.
А вот любовь была светло-сиреневым, едва уловимым дымком. Бонифаций даже и не смог представить её на вкус, как не смог представить и вечность, и предательство.
Его так поразили эти последние два стола, что он ещё не скоро отошёл к следующим, всё представлял и представлял себе разные вкусы и запахи. Аиянна в это время всё так же стояла в центре, не шевельнувшись, и не сказав ни слова, но явно довольная произведённым эффектом. Ри тоже молчала, но время от времени переминалась с лапы на лапу.
Наконец Бонифаций отступил от этих столов и двинулся дальше.
Седьмой стол, последний, был беспорядочно завален всякими образцами с других столов. За этим столом Аиянна над чем-то работала – догадался он.
Он обернулся к ней и спросил:
- А что ты сейчас придумываешь? – и на секунду посмотрев в её чёрные глаза, засомневался, что она ответит.
Но она, сверкнув глазами, увлечённо начала рассказывать:
- Я хочу создать такую вещь, которая позволяла бы чувствовать человека – ну, эмоции там или даже мысли - на расстоянии.
- Зачем это?
- Как ты не понимаешь?! Это же позволит никогда не расставаться, даже в разлуке!
- Это позволит никогда не расставаться, даже в разлуке, с мыслями и эмоциями ушедшего, а не с ним самим! Чувствуешь разницу?
- Чувствую! – с вызовом ответила Аиянна. – Зато можно будет узнать где он, и что с ним. А ещё его частичка всегда будет рядом.
Бонифаций, кажется, понял, что чувствует Беско. Лично он бы сейчас с превеликим удовольствием заорал на эту сумасшедшую. Но он вспомнил о данном Ри обещании попытаться понимать.
«Она ведь другая! А мы все разные» - подумал он, пытаясь себя успокоить.
И тут же во всё горло заорал про себя, мысленно взорвавшись:
«Да кому нужны эти мысли и чувства, если, к примеру, уйти из Рассвета и больше не встретиться! Помогло бы это Юнине, если б она помимо своих страданий чувствовала страдания и её мужа? Или даже не страдание, а счастье? Или, вдруг, смерть?! Смогла бы она жить более-менее нормально, постоянно слыша его голос у себя в голове? Смогла бы крохотной крупицей своей души верить, что он вернётся? Смогла бы Юнина, пусть только даже для себя, оправдать его предательство?»
Он тряхнул головой, избавляясь от мысленной злости, но вслух всё же спорить не стал. Главным образом потому, что встретился взглядом с Эрите.
- Хм. Ну ладно, - сказал он, давая Аиянне понять, что эта тема закрыта.
Но она всё равно продолжила:
- Я уже почти у цели! Не могу только подобрать, как мне кажется, последнюю составляющую. Всё на свете перебрала! – досадно  вскрикнула она.
- Так все эти образцы – это составляющие? Материалы? – не поверил Бонифаций.
- Ну конечно, – Аиянна посмотрела на него, как на слабоумного. – Для чего я их, по-твоему, собираю: для коллекции? – язвительно осведомилась она.
Ри, непонятно почему, фыркнула, но тут же сделала вид, что закашляла, пряча улыбку.
Бонифаций покосился на Эрите и пробормотал нечто невразумительное, обращаясь к Аиянне. Он почувствовал себя невыразимо глупым: она же изобретатель и повела его смотреть на свою работу, а не в музей на экспонаты! Но кто бы мог подумать, что здесь всякие вещи делаются не из обычных материалов, как он привык наблюдать в своём бывшем мире.
Бонифаций по-настоящему начал считать Рассвет своим миром, а прошлый мир он даже про себя называл бывшим – теперь он казался ему фантастически далёким, и он понял, что имела в виду Ри насчёт «для каждого своей реальности»: действительно, сейчас для него реален был только Рассвет.
- Ладно, Аиянна, мы пойдём, – вмешалась Эрите. – Счастливы были с тобой повидаться, но нам ещё к Чилике, Гойтану и Юнине надо заскочить познакомиться.
Аиянна разочарованно, даже с какой-то жалостью в голосе протянула:
- И что же, на моё последнее изобретение не посмотрите?
Бонифацию стало до ужаса любопытно и ему захотелось посмотреть, что же такого она изобрела. Но Эрите ему и рта открыть не дала:
- Извини, в следующий раз. Нам бы хотелось всё успеть до чая, чтобы опять потом не возвращаться, - быстро придумала отговорку та, предостерегающе сверкнув глазами в сторону Бонифация.
Аиянна сникла, но всё же проводила их до выхода: в доме тоже были прутья-лифты, поднявшие их на второй этаж, к открытому окну, через которое они, по очереди, встав на поднимающий их серебристый, гибкий прутик, дергающийся от нетерпения, благополучно выбрались наружу. Аиянне, конечно, никакие прутики не нужны были с такими-то крыльями. Они предназначались для гостей.
- Почему не дала мне посмотреть? – накинулся на Ри Бонифаций на улице.
- Спасибо лучше скажи! – фыркнула та. – Она б тебя до полусмерти заговорила.
- Она совсем не показалась мне занудой...
- Это потому, что ты с ней мало разговаривал. Ещё чуть-чуть, и её словесный поток было бы не остановить. Уж поверь, я-то знаю, – многозначительно сказала она.
- Куда мы теперь? К Гойтану? – уже спокойней спросил он.
- Нет, к Чилике, - суховато ответила Ри.
Они подошли к красно-фиолетовой стене, полностью состоявшей из какого то вьющегося растения с большими резными листами. Бонифаций подумал, что за этой стеной находится вход в дом Чилики, поэтому обошёл её и уставился на обратную сторону этого густого и ровного растения. Никакой двери, никакого дома. Вместо этого из стены поднималась радуга. Но не обычная, из семи цветов, а широкая, круглая, объёмная, содержащая в себе как минимум цветов двадцать! Он задрал голову вверх и проследил, куда она уходит.
Странная радуга виднелась далеко впереди и заканчивалась прямо в другой стене, сформированной из зелёно-жёлтого вьющегося растения. Было очевидно, что она соединяла эти стены, вот только зачем – оставалось загадкой.
В бывшем мире Бонифация невозможно было увидеть радугу так близко, а уж тем более, потрогать её. Но эта радуга была другой – гладкой, красочной, живой и, что несомненно, осязаемой – поэтому так понравилась Бонифацию.
- Она соединяет дома Чилики и Гойтана, чтобы им было удобнее работать вместе, - неслышно подошла к нему Ри.
- Так эти стены - дома?
Бонифация удивило даже не то, что они плоские, а нечто другое, о чём он и спросил у Эрите.
 - Почему они одинаковые? Ну, почти одинаковые, цвета только разные, - поправился он.
- Они вовсе не одинаковые! Они лишь внешне похожи. У Чилики и Гойтана очень много общего и они очень хорошо сработались друг с другом, поэтому и их дома постепенно стали такими подобными. Пойдём внутрь?
- Пойдём, – согласился Бонифаций.
 Они обошли эту стену-дом, и он прошёл через живую изгородь вслед за Эрите.
Он очутился в каком-то огромном саду, больше похожем на джунгли – так много там было всяких растений и деревьев. Пол этого дома был пушистым, ворсистым и будто сплетённым в различных узорах ковром из сочного, голубого растения, не известного и даже ничего подобного не напоминающего Бонифацию.
Полукруглый высокий потолок, словно густые кроны деревьев, но только без стволов. А вот стен и вовсе видно не было, и Бонифаций не знал, есть ли они здесь вообще.
Ри прошла дальше, мимо дерева с чёрными листьями, мимо двух цветков терракотового цвета, сплетённых между собой стеблями – таких огромных, что казалось, один только лепесток был величиной с половину её туловища, миновала длинный и узкий прозрачный лист, росший прямо из земли, и завернула за какой-то хрустальный кустарник.
Бонифаций шёл за ней по пятам и в итоге обнаружил, что они стоят на невысоком пригорке со скамейкой - прозрачной, словно бы сделанной из того самого хрустального кустарника, и замысловатой формы – округлой, со спинкой, на согнутых ножках.
А вокруг этого пригорка росли высокие гигантские цветы, похожие на обычные одуванчики, но только вместо пуха у них искрились яркосветящиеся тонкие иголочки, складывающиеся все вместе в сияющий шар на массивном матовом стебле. Эти огромные цветы выполняли, как догадался Бонифаций, роль фонарей. Вообще, это место – именно этот пригорок - было похоже на цирковую арену: такое же круглое, хорошо освещённое. Так и казалось, что сейчас  сюда выбежит клоун.
Но клоун не выбежал. Вместо этого прямо из темноты быстрым шагом вышла Чилика.
Она была худой и высокой, а под определённым углом и вовсе казалась плоской, словно тонкий, узкий лист. А неправдоподобно длинные ноги ещё больше делали ее похожей на стебель какого-то неведомого растения. Даже её кожа в свете гигантских фонарей-одуванчиков, как про себя назвал их Бонифаций, отливала бледно-зелёным цветом.
- Привет, Ри! Извини, что не встретила – у меня там Рхеда рожала, - сказала Чилика необычайно высоким и звонким голосом.  Она повернулась к Бонифацию и улыбнулась: - Гость Рассвета? Ну и как вам здесь? Нравится?
Бонифаций не успел ничего ответить, как встряла Ри.
- Чилика, это не гость, - в который раз принялась объяснять она, - это наш новый житель – Бонифаций. Он здесь только второй день, но уже успел найти Найу и построить дом. Мы пришли познакомиться.
- О! – это всё, что смогла ответить удивлённая Чилика.
- Так кто там у тебя рожал? – нарушила молчание Эрите.
- Рхеда. Они с Нерлессом совсем недавно познакомились, молодые еще. Но здесь все размножаются просто с удивительной скоростью. Наверное, потому, что им нравится климат, обстановка или атмосфера. Как бы там ни было, в последнее время они будто с ума посходили! Я только и успеваю бегать от одного к другому, успокаивая, а от одной к другой - принимая детей. Обострение, – хохотнула она. – В общем, расширяем популяцию и повышаем деторождаемость, – закончила она, явно довольная.
- Вы говорите сейчас о растениях? – не поверил Бонифаций.
- Само собой. А о чём ещё говорить? Вся моя жизнь – это одни растения, - удивлённо сказала Чилика.
Бонифаций не знал, что и думать. Наверное, у него был растерянный и глупый вид, потому что Ри вдруг засмеялась и начала объяснять.
- Здесь растения не совсем такие, какие были в твоём мире. Они более развитые, более разумные. Чтобы вывести какой-то новый вид или дополнительный из уже существующих, просто скрестить растения не получится. Они сами выбирают себе пару, сами влюбляются, заводят детей. У них всё почти так же, как и у нас, только они более беспомощные, не могут самостоятельно о себе позаботиться. А Чилика как раз за всем этим следит – помогая им развиваться физически, умственно, внешне. Она выслушивает их и оказывает любую поддержку, в том числе и психологическую. Она мама для каждого из этих растений, няня и друг – в одном лице, - улыбнулась Эрите, взглянув на Чилику.
Та, довольная и смущённая одновременно, заломила себе руки – под таким углом, что Бонифаций засомневался в наличии у неё каких бы то ни было костей.
- Ты помогаешь им развиваться морально. Сказки что ли рассказываешь? Или писать учишь? - он внезапно перешёл с ней на «ты», чтобы было легче общаться.
- Уметь писать им совсем ни к чему. У многих из них и возможности то такой нет: держать перо. А вот сказки, бывает, рассказываю. Особенно детям на ночь, - ответила Чилика на его вопрос.
Бонифаций был потрясён: он-то всего-навсего пошутил! Но Чилика явно говорила серьёзно.
- Ладно, не будем больше тебя отвлекать, - сказала Ри. – Можно мы через тебя пройдём к Гойтану? Хочется показать ему, - она кивнула на Бонифация, - радугу изнутри. Он такого точно не видел!
- Конечно-конечно. И передайте ему, пожалуйста, что у Рхеды и Нерлесса родился ребёнок. И чтоб он, как только сможет, приходил. Ему это понравится, он давно ждал новый вид: хочет посадить его в лесу, - добавила она.
Ри и Бонифаций согласно закивали, а Чилика, мысленно сосредоточившись, открыла им дверь, вдруг взявшуюся из ниоткуда и повисшую в пространстве. Они попрощались и скользнули внутрь.
Такого Бонифаций действительно не видел. Он зашёл и замер, осматриваясь. Вот только радуга не замерла. Словно гигантский эскалатор медленно заскользил под ногами: она двигалась сама!
Они плавно поплыли вверх, поднимаясь всё выше и выше. Изнутри она казалось больше и обширней, чем снаружи, была полупрозрачной, и как будто бы светилась, отливая различными оттенками цветов. Бонифаций подумал, что он и половины этих цветов назвать не сможет – настолько они были не похожими на привычные для его глаза, настолько они были другими.
Сквозь радугу хорошо просматривался город, словно они опять оказались на крыше облачного дома.
- Мы на пике радуги, в самой высокой её точке, - сказала Эрите.
 И действительно, через несколько мгновений они стали так же плавно спускаться вниз. Ещё немного, и перед ними возникла дверь – такая же, какая была у Чилики. Эрите бесшумно распахнула ее, и взгляду Бонифация открылся каменный дом с низким потолком.
Роль фонарей в этом тёмном жилище исполняли все те же светящиеся одуванчики, только были они не гигантскими, а высотой примерно с самого Бонифация: их светящиеся иголочки, складывающиеся в шар, как раз сияли на уровне глаз.
Дом походил на пещеру: такой же каменный, холодный и просторный. Бонифаций заметил у дальней стены узкую и длинную каменную кровать. Он бы и не понял, что это она, если бы не увидел на ней белую  и мягкую на вид подушку и одеяло – из такого же растения, как ковёр на полу у Чилики.
- Это что – кровать? – шёпотом спросил он у Ри. – Но как он на ней спит? Она же неудобная и твёрдая!
- А он и не спит, - как-то рассеяно ответила Эрите, думая о своём и всматриваясь вдаль.  Потом пришла в себя и начала объяснять. – Гойтану не надо спать, не надо есть. Он только пьёт. Так заложено в его природе.
- А кровать ему, чтобы просто отдыхать или думать о своём, лежа на ней бессонной ночью. Совершенно верно! – Раздался вдруг голос Гойтана, и он сам вышел из неосвещённой местности пещеры – оттуда, куда всматривалась Ри. – Привет, Ри! – поздоровался он и склонил голову к Бонифацию в знак приветствия. – Были у Чилики, не так ли?
- Да, Гойтан. Извини, что не воспользовались обычным входом. Захотелось показать Бонифацию радугу изнутри.
- Ох, что ты! Пустяки какие! Конечно, пусть наш гость ознакомится тут со всем. Может, ему так понравится в Рассвете, что он и жить здесь останется, - подмигнул он Бонифацию.
- Уже остался. Это не гость, это наш новый житель, – весело сказала Ри.
Гойтан удивлённо поднял вверх брови, но Эрите сразу сменила тему:
- Чилика просила передать, что у Рхеды и Нерлесса родился ребёнок. И чтоб ты сразу, как только сможешь, шёл к ней.
У Гойтана буквально засветились глаза, и он расплылся в улыбке:
- Ребёнок? Ну наконец-то! – сказал он, потирая руки.
 Долговязый и худой, только, в отличие от Чилики, про Гойтана можно было сказать нескладный. Непропорционально длинные руки и ноги, блеклая сероватая кожа. Он был очень похож на Чилику, вот только имелось в нём что-то такое необъяснимое, отчего он казался не гибким и пластичным, как она, а твердым – непробиваемым, словно камень. Да, именно каменный – так про него подумал Бонифаций.
- Над чем ты сейчас работаешь? – поинтересовалась Эрите.
- Я хочу разместить на нашей поляне перед домами деревья Даиси. Пока что они растут только в горах, но Чилика их размножила, и вскоре они будут рядом. Ещё планирую расселить новый вид – потомство Рхеды и Нерлесса – в лесу, недалеко от дома Далигора или даже вокруг него, если он захочет. А потом перейду и к вашим домам –  я задумал высадить на поляну ночных светлячков, и тогда ночью среди темно-синего ковра будут сиять маленькие золотые искорки…
Бонифацию показалось, что Гойтан специально не говорит не известными для них названиями, не осложняет речь профессиональными терминами, а объясняет доступно. Это ему понравилось, и он со смехом подумал, что было бы, услышь он разговор Чилики и Гойтана о работе – он бы ни слова не понял! 
А тем временем Гойтан увлечённо продолжал:
- А если захотите, можно будет высадить и что-нибудь поинтересней  возле каждого дома, а к вашей норе, например, сделать аллею из деревьев Аламеды – будет очень красиво и необычно смотреться!
- О! Спасибо, Гойтан! Конечно, если тебе не сложно, то мы не откажемся. Мне давно хочется чего-нибудь эдакого. Да и Акуилина будет в восторге: она ведь обожает Аламеду. Приду домой и обрадую её. Гойтан, это чудесная идея! – счастливо завопила Эрите.
Он заулыбался и смущённо опустил глаза.
- А вы не видели ребёнка Рхеды и Нерлесса? Какой он? Он должен быть особенным, совершенно не похожим на остальные растения, – было видно, что Гойтану не терпится пойти к Чилике, но гостеприимность не позволяет ему сказать об этом.
Эрите засмеялась и сказала:
- Нет, Гойтан, мы не проходили к Чилике. Мы вообще-то торопимся, хотим всех обойти ещё до чая, чтобы потом не возвращаться. Поэтому мы пойдём, а ты скорее беги к Чилике. Вижу, что ты не можешь больше ждать!
Гойтан открыл было рот, пытаясь что то сказать, но Ри его перебила:
- Не оправдывайся, я же представляю, как ты долго этого ждал! А мы к тебе потом зайдём, через некоторое время.
Гойтан благодарно и виновато кивнул и пошёл их провожать. Они вышли через другую дверь, находящуюся за освещённым пространством. Вокруг была такая темнота, что Бонифаций пару раз наткнулся на что-то, и пару раз споткнулся и упал бы, если бы Ри его не поддержала.
- Как ты здесь что-нибудь видишь? Тьма какая! – обратился он к хозяину пещерного жилища.
- О, мне совсем не нужен свет, я вижу без него, - ответил Гойтан. – Без света даже спокойнее.
Бонифаций не видел выражения его лица, но едва удержался, чтобы не скорчить гримасу. В такой темноте и спокойней? Этого ему точно не понять.
Сам он тоже неплохо видел в темноте, но в такой, чтобы было хотя бы немного света – от луны, например, в его бывшем мире, или от зеркала, отражающего любой, пусть самый неяркий и незаметный свет. Но в такой мгле он шёл на ощупь.
 Они еле как добрались до выхода и уже с улицы помахали хозяину жилища. Снаружи открытая дверь в плоской стене из растения смотрелась более чем престранно. Но Гойтан, как ни в чём не бывало, стоял во внутренней темноте и, улыбаясь, махал им рукой, приглашая приходить в гости.
Потом дверь закрылась, слившись с зелёно-жёлтыми крупными и резными листами так, что если бы минуту назад Бонифаций не видел всё своими глазами, он бы и не подумал, что в этой стене есть дверь, и никогда не нашёл бы её.
   Эрите и Бонифаций, молча улыбаясь и думая каждый о своём, подошли к последнему из этих домов.
   Это было большое и мягкое полотно, будто бы полностью состоящее из блесток, свёрнутое в замысловатый цветочный бутон, повернутый и склоненный к ним.
Блестящий и переливающийся всевозможными оттенками, он держался на толстом чёрном и сморщенном стебле, в основании которого Бонифаций разглядел очертания квадратной двери с такой же чёрной и сморщенной круглой ручкой. Они переглянулись с Эрите, и он первый последовал ко входу в дом, мягко повернул ручку и вошёл.
    Он оказался в круглой высокой башне с витой лестницей с таким количеством ступенек, уходивших глубоко вверх, что Бонифаций испугался: как же их все преодолеть.
Он вздрогнул, когда услышал голос Эрите: от впечатлений он и забыл, что она рядом.
- Это быстрее, чем кажется, - усмехнулась она и подтолкнула его к лестнице.
   Бонифаций судорожно вздохнул и начал подниматься. К его удивлению, Ри действительно была права: он делал только шаг, а, оглядываясь назад, видел, что один из многочисленных круговых пролётов уже позади. Он шагал по одному пролёту за раз!
Лестница очень быстро  кончилась, и они остановились на вершине башни, прямо перед другой такой же чёрной, квадратной и сморщенной дверью.
Он пропустил вперёд Ри, и вошёл сразу за ней.
Лапы мягко погрузились в песок. Они стояли на пляже, сразу перед ними плескалось море, а слева на берегу располагалась открытая беседка с большой кроватью внутри.
Круглый стол с двумя стульями стоял прямо на песке, как и гардероб, и буфет, и полукруглый диван. Ближе к морю, едва не касаясь воды, Бонифаций заметил два шезлонга.
А из другой беседки, которая была больше и находилась за беседкой с кроватью – немного дальше и правее от неё, вышла сама Юнина: напряжённая, хмурая.
Её прямые тёмно-синие волосы едва касались острых плеч, а зоркие ястребиные глаза и изогнутый большой нос, смахивающий на клюв, делали её похожей на какую-то хищную птицу.
Она оскалилась в улыбке, обнажив острые зубы, при этом её глаза ничуть не потеплели. Наверное, её можно было назвать красавицей, подумал Бонифаций, если бы она так открыто не источала враждебность.
Юнина заговорила неожиданно мягким голосом:
- Привет, Ри. Гостя привела знакомиться? – она метнула взгляд на Бонифация.
Эрите покачала головой:
- Привела знакомиться, но не гостя, а нового жителя Рассвета. Это Бонифаций.
- Как в Рассвете? Нравится? – вежливо поинтересовалась Юнина.
- Да, спасибо. Очень нравится, - Бонифаций сказал чистейшую правду.
Хозяйка на глазах подобрела.
- Юнина, ты покажешь нам свою работу? Я по дороге так тебя расхваливала, что Бонифацию не терпится! – попросила Эрите.
Вид у Юнины стал более дружелюбным.
- Конечно, идёмте! – пропела она и повела их к той самой беседке, из которой сама вышла им навстречу.
  Посреди беседки, в самом её центре, стоял огромный круглый стол – такой, что занимал почти всё пространство, оставляя немного места до стен, тем самым позволяя вокруг него передвигаться. А на столе лежал размотанный рулон прозрачной ткани. Бонифаций припомнил, что видел халат из такой ткани на Самсоне.
Юнина подтвердила его догадку:
- Самсон снова заказал свой любимый халат. Тысячу лет из него не вылезает! Только успеваю ему новые шить, он старые в прямом смысле до дыр донашивает, – пояснила она.
- А где ты хранишь все свои ткани? – спросил Бонифаций, недоумевая, как можно в этой беседке что-нибудь уместить, ведь стол не оставлял возможности поставить сюда какие-нибудь шкафы или сделать полки.
Но Юнина указала куда-то вверх и ещё под стол. И он увидел множество ячеек, словно пчелиных сот, в каждой из которых виднелся рулон ткани всевозможных цветов и фактур. А под столом, оказывается, была уйма разных ящичков.
- Это ведь не единственная моя мастерская. Пока я работаю над одеждой, здесь швейная. Когда закончится  какая-нибудь ткань, моя мастерская преобразуется в ткацкую. Или в посудную - если нужна посуда, или еще во что-нибудь.
– Не знаю ничего такого, чего бы Юнина не умела! - обращаясь к Бонифацию, восхищенно сказала Эрите. - Кстати, о посуде. Юнина, нам она нужна! Бонифаций только второй день здесь, но у него уже есть дом, а Беско поделился скатертью.
- Без проблем, - сказала Юнина и, сверкнув глазами, попросила их на минуту выйти из беседки.
Когда они снова вошли, Бонифаций не узнал мастерскую: теперь в ней были высокие стойки и полки, полностью заставленные всевозможными тарелками, чашками, кружками, пиалами и другой посудой. А на стене он заметил висевшие приборы: ложки, ножи, вилки. Столько посуды – настоящий магазин! Он изумленно посмотрел на автора всей этой работы.
Юнина кивнула ему и повела рукой.
- Бери всё, что тебе нужно или не нужно, но что ты хочешь. Чем больше возьмёшь, тем лучше – этим ты только добавишь мне работы, и я буду рада.
Он оглянулся на Ри и пошёл вдоль полок. Вспомнив, что семья Эрите обещала прийти к нему в гости, он взял шесть чашек, шесть тарелок, шесть кружек и хотел взять по шесть вилок, ложек и ножей, но Ри опередила его, и, когда он обернулся, уже стояла рядом, держа всё это в лапах.
- Как же мы всё это понесём? – он оглядел гору посуды у себя в лапах и весомую пачку столовых приборов в лапах Ри.
- О, об этом совсем не стоит волноваться, - довольно сказала Юнина. – Я изобрела одну такую штуку, которая бывает очень полезной в таких делах. Попрошу вас снова выйти на минуту.
   Бонифаций и Эрите, переглянувшись, вышли. А совсем скоро услышали, как их зовёт сама мастерица. Юнина протягивала им широкую расписную ленту.
Бонифаций аккуратно поставил стопку посуды на стол, стоявший в этой новой комнате прямо у выхода, взял ленту и бессмысленно на неё уставился. Юнина, увидев их замешательство, с улыбкой забрала обратно ленту и расстелила её на столе. Потом она поставила стопку посуды прямо на неё и, забрав у Эрите столовые приборы и скатерть, так же положила их на ленту, рядом. Затем она начала одновременно с двух краев сворачивать широкую и длинную материю ловкими резкими движениями.
Бонифаций и Ри, наблюдая за её манипуляциями, даже не заметили, куда при этом делась посуда со скатертью.
- А где… - растерянно начал было Бонифаций, но Юнина, перебив его, указала на крохотный свёрнутый кусочек ткани, бывший когда-то широкой лентой.
- Эта, с позволения сказать, переноска останется, конечно, такой же тяжёлой – я ещё не придумала, как этого избежать. Но зато её гораздо удобнее нести, ведь она не такая громоздкая, - объяснила Юнина.
Ри восхищённо повернулась к Бонифацию:
- Я же тебе говорила! Она просто гений своего дела!
Бонифаций согласно кивнул и, повернувшись к хозяйке дома, сердечно сказал ей «спасибо». Юнина только нервно мотнула головой.
   Они ещё раз поблагодарили её и, забрав с собой кусочек ткани – тяжёлый, словно камень – вышли из этого пляжного дома, преодолели башню с лестницей и оказались на улице.



Глава 6.

ГОСТИ


Очень странно было вновь попасть в Рассвет после морского побережья, и Бонифаций на секунду зажмурился, приходя в себя. Потом он открыл глаза, и они не спеша двинулись домой.
- Ну, как впечатления? – с улыбкой спросила Ри.
- Очень противоречивые. Юнина мне понравилась, если бы она не была такой…- Бонифаций не мог подобрать нужного слова, которое смогло бы охарактеризовать её.
- Враждебной? Закрытой? – подсказала Эрите.
- Да, наверное, - замялся он, опасаясь реакции своей подруги.
Но Ри лишь кивнула и не стала ничего объяснять, да и продолжать этот разговор не имело смысла.
  Они ещё немного прошли молча, как Бонифаций вдруг сказал:
- Не понимаю, зачем Гойтану жить в такой темноте. Понятно, что он хорошо видит и ему так спокойней, - он хмыкнул, - но разве ему не хочется насытить свою жизнь красками, добавить в неё ярких цветов? Сдалась ему эта чёрная мгла…
- А с чего ты взял, что темнота должна быть обязательно чёрной? Если ты в ней  не видишь, это ещё ничего не значит, - лукаво улыбнувшись, сказала Эрите.
- В смысле? – растерялся Бонифаций. Он-то думал, что она, как обычно, начнёт каким-нибудь образом оправдывать Гойтана. – Хочешь сказать, что темнота – цветная? – подозрительно осведомился он.
- Конечно, - как ни в чём не бывало, ответила Ри. – Это только для тебя она чёрная. И для меня, и для таких, как мы. Гойтан рассказывал мне, что для него темнота насыщена такими цветами и красками, каких мы с тобой и отродясь не видали. Она для него – как для нас с тобой радуга. Примерно так. Поэтому ему так спокойно в темноте – это его личное пространство, никто из Рассвета не сможет его достать там,  если он пожелает.  В этой мгле, где все слепнут, он чувствует себя в своей тарелке: защищено и очень комфортно.
- Вот оно как…- протянул Бонифаций. Теперь-то он всё понял. – А ведь действительно, Эрите, для каждого своя реальность! Раньше я этого не понимал, но теперь… Все такие разные, такие…- он не закончил фразу, замолкнув на полуслове, потому что Ри внезапно изумлённо ахнула.
Он вопросительно к ней повернулся, но она этого даже не заметила, потому как смотрела не на него, а куда-то вдаль, будто что-то вспомнила.
И он спросил вслух:
- Что?
Она сдавленным охрипшим голосом что-то сказала, но Бонифаций ничего не разобрал.
- Что? – ещё раз повторил он.
- Найи … - проговорила она громче и чётче, чем в первый раз, но всё равно слишком растерянно и взволнованно.
Бонифаций повернул голову и посмотрел в сторону центральной  поляны. Теперь настала и его очередь изумиться.
Над всей поляной висели облачка – те самые, которые становятся чьей-нибудь Найей. Он тут же припомнил, что говорила ему вчера Ри: они появляются, только когда в город приходит кто-нибудь новый.
Гости! В Рассвет пришли гости! Спустя тысячу лет город снова принимал гостей.
- Рванём? – повернулся он к Ри.
Она кивнула. Бонифаций взял кусочек ткани с кухонными принадлежностями в зубы и что есть силы побежал. Эрите не отставала.
Когда они добрались до края поляны, на нее уже высыпали все местные жители: Верен, Акулина, Борут, Ивица, Руфа… Даже Самсон стоял здесь, не было только Даита и Даиле – наверное, ещё не вернулись.
- Меня так не встречали… - неодобрительно пробурчал Бонифаций.
- Так никто же не видел! Все к чаю готовились, – засмеялась Эрите.
 Они вместе с другими здешними жителями подошли к центру поляны, где озирались по сторонам два низеньких брата-близнеца.
Один был надутый, хмурый, грустный, всем своим видом показывающий, что Рассвет ему не по нраву. Он смотрел на всех исподлобья, враждебно и даже как-то обиженно.
Второй брат, наоборот, буквально светился дружелюбностью. Он с неподдельным интересом разглядывал город и улыбался каждому приближающемуся к ним жителю. Он был в хорошем настроении и в заметном предвкушении, а на своего буку-брата не обращал внимания: наверное, привык.
Гости были среднего возраста на вид, и каждый из них в левой руке держал палку-трость, которой опирался на землю.
Первым из жителей заговорил Верен:
- Добро пожаловать в Рассвет. Чувствуйте себя как дома. Меня зовут Верен, это – моя жена Акулина. Борут. Ивица. Бонифаций. Эрите. Руфа. Самсон, - он по очереди называл имена и показывал на каждого их обладателя.
 Хмурый брат молчал, только переводил настороженный взгляд с жителя на жителя. А его веселый близнец всем улыбался и кланялся, при этом повторяя каким-то слишком старушечьим, не свойственным его внешности голосом:
- Очень приятно! Очень приятно. Очень приятно!..
Когда Верен назвал всех, представились и сами гости. И опять же говорил весёлый брат, а хмурый только нехотя кивал, как бы в подтверждение слов.
- Меня зовут Фурлей. А это мой брат – Бурлей. Очень рады со всеми вами познакомиться. Неужели вас так мало здесь живёт?
- Нет-нет, есть и другие. Они пока не знают о вашем приходе, - ответил ему Самсон.
- Славно, славно…- довольно протянул Фурлей.
- Могу показать вам город, - вызвалась Руфа.  - Если захотите, - добавила она.
- Очень мило с вашей стороны, но незачем так утруждать себя, – смущённо улыбаясь, ответил Фурлей. – Думаю, первое знакомство с этим чудесным городом мы проведём сами, а уж потом обратимся к вам за помощью, чтобы вы показали нам потаённые уголки и все скрытые секретики Рассвета. Вы ведь не будете против? – Руфа ослепительно улыбнулась, а Фурлей продолжил: - Для начала, я думаю, мы пройдёмся по лесу…
- Не хочу я по лесу, я в горы хочу! – вдруг неожиданно заговорил Бурлей, перебив своего брата на полуслове. - Почему это в лес?
- Ну, а потом в горы! – миролюбиво пообещал Фурлей.
- А я не хочу потом, я сейчас хочу! – надуто заспорил Бурлей.
Фурлей кинул извиняющийся взгляд на присутствующих, как бы давая понять, что так всегда, и продолжил убеждать своего близнеца:
 - Да какая разница? – говорил он мягким ласковым голосом, как говорят с безнадёжными больными. - Сейчас сходим в лес, а потом сразу в горы!
Бурлей зло посмотрел на него и резким, но одновременно и занудным голосом пробурчал:
- Вот и иди сам! А я пойду в горы!
Кучка присутствующих при этой семейной ссоре, молча наблюдала, как Бурлей, повернувшись ко всем спиной, поковылял, опираясь на палку-трость, в сторону гор.
Фурлей смущённо пожал плечами и, повернувшись к жителям Рассвета, сказал голосом, полным сожаления:
- Извините его, друзья! Он немного странный. И нелюдимый. Совершенно не умеет себя вести в компании. Не обижайтесь, Бурлей не хотел никого обидеть или оскорбить. Просто он не понимает…- жалостливым тоном добавил брат.
- Да ладно, с кем не бывает. Мы вовсе и не обиделись, правда? – обратился ко всем Борут.
Остальные согласно закивали, изо всех сил пытаясь сохранить невозмутимый вид или выдавить из себя улыбку.
- Ну что ж, исследую лес один. Нет-нет, всё в порядке, не нужно отвлекаться от своих дел, - тут же добавил он, заметив, как у многих уже открылись рты, чтобы предложить его сопровождать. – Делайте вид, будто нас тут и вовсе нет. Не хотим доставлять вам неудобства.
Он ещё раз улыбнулся, поклонился и последовал в сторону леса.
Жители начали расходиться по домам.
- Какие-то они оба странные, - сказал Бонифаций Ри. – Один - слишком весёлый, другой – слишком грустный…
- А мне они понравились. Фурлей, конечно больше, но я думаю, что Бурлею просто нужно ознакомиться с обстановкой, влиться в нашу атмосферу, немного пообвыкнуть, понимаешь?
- Ты безнадёжна, – закатил глаза Бонифаций. – К чему ты его оправдываешь? Сразу ведь видно, что он улыбчивей не станет, как ни крути. Даже когда пообвыкнет, - он сделал ударение на последнее слово.
- Откуда тебе знать? – спросила Ри, но спорить дальше не стала.
Они уже было подошли к облаку Бонифация, намереваясь оставить там подарки – скатерть и посуду, как вдруг Бонифаций почувствовал нестерпимую жажду, и его так сильно потянуло к дому, что он опешил. Будто гигантские магниты притягивали его, и он был не в силах им сопротивляться.
- Что за ерунда?! – в испуге выругался он.
Эрите взглянула на него и сразу всё поняла.
- Сейчас время пить чай. Сначала (имеется в виду, начало твоей жизни в Рассвете) будешь испытывать такой вот дискомфорт. Я тоже так мучилась первые несколько лет, - на этой части фразы Бонифаций зарычал, но Ри развеселилась. - Потом ты научишься преодолевать этот барьер!
- Что за традиция такая, если тебя силком заставляют? – пропыхтел Бонифаций, изо всех сил сопротивляясь неудержимой тяге.
- Ты новый житель, и город прививает тебе свои обычаи. Ведь должно же быть здесь что-то святое для тебя! Он оказывает великую честь!
Бонифаций натужно фыркнул, всё ещё борясь с невидимыми магнитами.
- Ты иди в дом, а я быстро сбегаю в нору за чаем. Я мигом! – скороговоркой выпалила Эрите, сжалившись над ним, и припустила к своему дому.
   Бонифаций расслабился, позволяя неукротимой силе затащить себя в дом, где ему стало в тысячу раз легче и свободней. Вот только жажда до сих пор мучила.
  В ожидании Ри он, чтобы хоть как-то отвлечься, начал разбирать и выставлять по воздушным шкафам посуду.
   «Так вот почему они все вцепились в этот чай! – про себя злорадствовал он. - Я так и знал, что в здравом уме эти вонючие травки никому понравиться не могут! Конечно, мог бы сам догадаться, что все не так-то просто. Традиции у них, видите ли! – он про себя фыркнул. – Так бы сразу и сказали – умрёшь от жажды, если не выпьешь эту бодягу! Город прививает традиции… - перекривил он Ри. – Куда уж мне, непросвещённому неучу, без святого обычая?» – продолжал издеваться он, пока в дом не вошла Эрите.
Увидев у неё чайник, он мигом подлетел к ней и, забрав его, быстро разлил по двум кружкам. Потом схватил свою и судорожно, давясь глотками, выпил залпом, даже не обратив внимания на вкус.
- Фуух, - он с облегчением вздохнул. – Действительно, полегчало! Жажда прошла, и я снова чувствую себя как ни в чём не бывало.
Ри засмеялась:
- Ты привыкнешь. Даже полюбишь эту привычку. Ведь это же интересно: каждый день пробовать что-то новое!
  Бонифаций с недоверием посмотрел на неё, но ничего не сказал, боясь, что нечаянно сорвётся на крик.
Она не спеша подошла к облачному столу и взяла свою чашку с чаем. Потом так же не спеша, словно прогуливаясь, проследовала к креслу и, сев в него, начала  маленькими глотками пить. При этом у неё было такое блаженное выражение лица, что Бонифаций поневоле скривился, тихо издав при этом звук «бе-е….». Ри, улыбаясь, повернулась к нему и сказала:
- Ты ведь даже вкуса не понял. Налей себе ещё, попробуй! Сегодня чай необычайно вкусный. Акулина и Верен постарались на славу.
- Ну уж нет! – выпалил Бонифаций. – Предпочту, чтобы это, - он брезгливо указал на чайник, - мне пришлось пить только в случае острой необходимости, как сейчас.
Ри хихикнула и, закрыв глаза, продолжила с удовольствием потягивать свой  чай. Бонифаций, стараясь не смотреть на это, сел в соседнее кресло и уставился прямо перед собой.
- Слушай, а как у вас с электричеством? – внезапно спросил он.
- У нас с чем? – не поняла его Эрите.
- Ну, с электричеством. Как-то же вы должны были кипятить воду на чай?
- А, это. Не нужно нам никакое эклекричество. Дом сам об этом заботится. Не знаю уж, что он делает, и как это получается, но когда говоришь «вскипятить чайник» и ставишь этот самый чайник на буфет, через несколько мгновений он оказывается кипячёным. Вот и всё.
- А-а, - только и протянул Бонифаций. А потом снова задал вопрос: - А где чашки мыть? В доме же нет трубопровода?
- Не знаю, чего там нет в твоём доме – какого-то труброповода, и зачем он тебе нужен, но на первый вопрос я отвечу, - она допила одним глотком оставшийся чай и показала кружку Бонифацию. Он встал с кресла и подошёл поближе: кружка была кристально чистой! Изобретение Юнины. Она давно придумала это  - вся посуда такая. Мы и забыли, что когда-то её мыли, – похвасталась она.
- Ну, это всё упрощает, - протянул  Бонифаций. А потом неуверенно, даже осторожно, задал вопрос: - Слушай, Эрите, а где ты сегодня будешь спать? – и сам внутренне сжался.
- Могу и в норе, - лукаво улыбнулась Ри.
- Нет, нет! – слишком поспешно ответил он, а потом, взяв себя в руки, гораздо спокойнее, будто бы безразлично добавил: - Можешь спать у меня. Если, конечно, хочешь. А завтра вместе позавтракаем и сразу отправимся на сбор растений для чая.
- Договорились, - просто ответила Ри.
- А может, сейчас сходим соберём?
- Сейчас не надо. Чай гораздо вкуснее из свежих цветов, деревьев и растений.
- Тогда, может, к Самсону? На солнечный коктейль? – допытывался Бонифаций.
- Дома не сидится? – засмеялась Эрите. - Ну, раз хочешь, то пойдем, конечно.
- Или полетим? – предложил он.
- Какой ты неугомонный, - снова рассмеялась она. – Завалил меня вопросами, а сам не знаешь, чего хочешь – то ли дома быть, то ли вне дома.
- Дома. То есть вне дома, но добираться в доме, - запутанно сказал он, а Ри хихикнула и провозгласила:
- Так вперёд! Полетели!
Бонифаций едва об этом подумал, как они тронулись с места и плавно заскользили по воздуху.
- А пойдём на крышу? – и как только Бонифаций это предложил, за их спинами сразу же появились и тихо затрепетали крылья.
 Ри кивнула, и они, оттолкнувшись от облачного пола, взмыли вверх, просочились сквозь опустившееся вдруг совсем низко насыщенное голубое небо и, оказавшись на крыше, привычно легли на край дома, свесив голову вниз.
Летели высоко и очень медленно, но не потому, что быстрее облако не могло, а потому, что так хотел сам хозяин дома. Под ними дышал спокойствием необъятный Рассвет, и они сначала сделали круг над поляной, прежде чем приблизились к желтому шару Самсона, который находился уже не в нескольких домах от парящей норы, а далеко от неё: между озером и лесом, совсем близко к жилищу Далигора.
Облако стало снижаться, и Бонифаций подумал было, что нужно выйти через обычный вход, а не прыгать с крыши, как тут же воздушная поверхность под ними стала не пушистой и объёмной, а невесомой, почти неосязаемой и полупрозрачной. И они, до сих пор лёжа на животах, резко провалились сквозь неё и упали на мягкий, слегка пружинивший пол.
- Предупреждать надо, – засмеялась Ри.
- Извини, - смущённо сказал Бонифаций. – Сам не ожидал. Не привык ещё, что дом слушается не чётко сформированной мысли, а всего лишь намерения что-то сделать.
Они поднялись на лапы и вышли через облако на землю. Дом Самсона оказался прямо перед ними, в нескольких шагах. Ри привычно позвала хозяина:
- Самсон, к тебе гости!
Тишина.
- Самсо-он! – Ри озадаченно повернулась к Бонифацию. – Я бы подумала, что он собирает травы, если бы чай не прошёл. Хотя к чаю он готовится - от дома ни на шаг… Даже не припомню, чтобы он когда-нибудь от него уходил. Может, он просто видеть никого не хочет? – взволнованно спросила Ри.
- Скорей всего, - успокоил её Бонифаций. – Что с ним может случиться, захотелось побыть одному, вот и всё.
- Думаешь? – неуверенно спросила Эрите.
- Конечно, с кем не бывает! Пойдём лучше к гостям сходим, - он указал на неизвестно откуда взявшихся двух братьев, которые сейчас стояли за озером, на поляне, и о чём-то спорили – даже отсюда было видно. Когда они успели там оказаться, Бонифаций не заметил.
- Пойдём, - нерешительно согласилась Ри, а потом засомневалась: - Думаешь, мы им не помешаем? Они вроде бы ругаются. Неудобно влезать в семейные разборки…
- Брось! Ну, подумаешь, ругаются! Может, когда мы подойдём, они сразу перестанут, – сказал Бонифаций и тут же засомневался в своих словах, вспомнив, как совсем недавно Бурлей не постеснялся выразить своё недовольство даже при совершенно незнакомых ему жителях такого же незнакомого города. – Спросим, нравится им тут или нет, где они уже были и, на всякий случай, предложим свою помощь, - добавил он, убеждая больше себя, чем Эрите.
- Хорошо. Только давай не на доме полетим, а пешком. Чтобы они видели, что мы к ним идём.
   Бонифаций согласно кивнул, и они пошли навстречу гостям прямо через озеро. Но гости все равно их не замечали – слишком были увлечены.    Осталось не больше двадцати шагов, как Ри вдруг сказала растеряно:
- Это что такое?.. Бонифаций, смотри! Что это там?
  Он посмотрел туда, куда указывала Ри – то есть на Фурлея и Бурлея, и увидел, что они стояли не просто на поляне жёлтых цветов, а рядом с чем-то круглым, каменным, лежащим прямо на земле, и низким: это «что-то» едва доставало гостям до лодыжек. Бонифаций и Ри переглянулись и ускорили шаг. Уже издалека они услышали до сих пор продолжающуюся перебранку:
- Даже не вздумай! Я не позволю тебе этого сделать! – визжал Бурлей.
- А я не позволю тебе не позволить! – отвечал ему Фурлей, размахивая руками. – С каких это пор ты мне что-то запрещаешь?
- А с таких, что мне всё надоело! То, чем ты всегда и везде занимаешься!
- Так не лезь и всё! Делай, что хочешь, только не разрушай мои дела!
- А я и не разрушаю ничего! Это ты всё портишь! – обвинил его Бурлей. – Мне надоело смотреть на всю эту «красоту», как ты называешь!
- Ну и не смотри! Кто тебя просит! Не мешай и всё!
- А я не могу не мешать! Мне, может, мои внутренние качества не позволяют!
- Тише! – зашипел на брата Фурлей, заметив приближающихся Бонифация и Эрите.
- Вот и объясняй им сам! Даже слушать ничего не хочу! – прорычал Бурлей и, развернувшись на каблуках, быстро стал удаляться в сторону «научного центра».
 Эрите смущённо заговорила:
- Извините, что мы так не вовремя. Просто хотели узнать, нужно ли вам что-нибудь.
- Что вы, что вы! – заулыбался им Фурлей. – Вы совсем не не вовремя! Просто мы с моим братом немного поспорили. Понимаете, я решил подарить вам, то есть Рассвету и всем его жителям, этот чудесный волшебный источник. Я был у Самсона, и он мне рассказал, что в вашем городе есть традиция пить чай – всегда разный, не повторяясь. И чтобы узнать повторный чай или нет, вы ходите к Верену, у которого дар обоняния и запоминания всех запахов. И я подумал, что теперь вам будет гораздо удобнее. В этом колодце не обычная вода - у нее есть вкус. И если брать воду не из озера, а отсюда, - он указал на каменный круг, лежащий возле него, - то любой чай, даже который был повторным, приобретет совершенно новый вкус. И так у вас появится возможность начать все сначала или просто расширить свой вкусовой спектр.
Ри воодушевилась. Она подошла вплотную к источнику и заглянула в него. Потом восхищенно повернулась к Фурлею и, не найдясь, что сказать, подозвала Бонифация. Он приблизился.
Сам колодец был низким, не более пяти сантиметров в высоту. А внутри, вровень с землей, плескалась кристальная и почему-то непрозрачная вода: сквозь нее не было видно дна, хотя и отражения на ее поверхности тоже не было. Бонифаций нагнулся к земле и понюхал эту волшебную жидкость - она благоухала чем-то сладким и свежим.
- Большое спасибо, - произнес он. - От нас всех и от Рассвета в целом.
Фурлей лучезарно улыбнулся, а Ри быстро закивала головой. Она так и не нашлась, что сказать, поэтому Бонифаций взял инициативу в свои лапы.
- А о чем вы с Бурлеем спорили? - спросил он.
Фурлей на секунду замялся, но потом все же ответил своим старушечьим брюзжащим голосом:
- Понимаете, друзья… Вы не должны на него обижаться. Бурлей не привык жить среди общества. Ему не понравилось, что я решил сделать что-то доброе для вашего города - подарить волшебный источник. Он, в общем-то говоря, вообще не любит ничего доброго - такой мой брат. Поэтому он и хотел разрушить его, грозился запретить мне творить красоту.
- Что? - вскрикнула Ри, которая сидела возле колодца и любовалась чудо-водой, осторожно трогая ее и пропуская через пальцы. Она вскочила на лапы. - Он запрещает вам творить красоту?! Да как такое вообще возможно!..
- Вы не должны на него сердиться, - поспешно пробрюзжал Фурлей. - Ему кажется, что, подарив эту воду, я тем самым вмешался в вашу жизнь, в историю вашего Рассвета, заставил пересмотреть отношение к традиции.
- Но ведь мы очень рады увеличить количество возможных вкусов!
Бонифаций еле удержался, чтоб не фыркнуть.
- Но он ведь этого не знает, - продолжал гнуть свое Фурлей.
- Почему вы его защищаете?
- Раздражает, правда? - еле слышно пробормотал себе под нос Бонифаций.
- Если он вам брат, это не значит, что вы должны оправдывать его поступки, - тем временем продолжала возмущаться Эрите.
- Я вовсе и не оправдываю! - запротестовал Фурлей. - Просто он другой…
Ри пристально посмотрела на него, но все же замолчала. Наверное, его последние слова привели ее в чувство – действительно, что она может знать, он ведь другой…
- Так вы были у Самсона? - попытался разрядить атмосферу Бонифаций. - Не знаете, где он сейчас? Мы к нему заходили, но он нас не впустил.
Фурлей как-то внутренне напрягся и ответил:
- Даже не знаю. Я совсем недавно был у него, и меня он впустил. Может быть, отдыхает? - предположил гость.
- Да, скорей всего. Мы так и подумали, - сказал Бонифаций и сменил тему. - В каких рассветных, так сказать, местах вы уже побывали? Куда ходили, что понравилось, а что нет?
- Не возражаете, если я, прежде чем начну делиться впечатлениями, приглашу вас к столу? А то время обеда уже подошло… - протянул Фурлей.
- К столу? - озадаченно спросил Бонифаций и огляделся. Никакого стола  конечно же и в помине не было. Он посмотрел на Эрите: она кивнула, и Бонифаций неуверенно выдавил: - Не возражаем.
- Вот и хорошо, - обрадовался гость.
Он ударил тростью, которую неизменно держал в левой руке, по земле, и перед ними, прямо на поляне, рядом с волшебным источником возникли круглый стол на одной ножке и три стула с высокими спинками.
- Прошу к столу! - провозгласил Фурлей.
Бонифаций, который гораздо спокойнее стал относиться ко всяким чудесам, и Ри послушно сели.
Стол был накрыт на троих. В его центре стояла низкая и неглубокая ваза, в ней лежали три каких-то цветка, а вернее, бутоны от цветов: большие, рубиново-красные, полностью распустившиеся.
Ри и Бонифаций в недоумении осмотрели свои пустые тарелки и голый стол без скатерти: как тут есть-то? Но вот Фурлей взял вилкой и ножом один из трех цветочных бутонов и положил его к себе на тарелку. Бонифаций чуть было не скривился, подумав, что им предстоит жевать цветы.
Однако Фурлей склонился над своим бутоном и быстро-быстро что-то зашептал. Секунда - и его цветок превратился в две большие, но почему-то темно-синие котлеты и дымящееся неаппетитное на вид пюре в красную крапинку с какими-то комочками вперемешку.
Затем Фурлей в приглашающем жесте указал на вазу с двумя оставшимися бутонами, призывая Эрите и Бонифация последовать его примеру. Они нерешительно взяли приборы и положили себе в тарелки по странному рубиновому цветку. Эрите нагнулась и зашептала, а через секунду на ее тарелке появилась ароматная отбивная и совершенно отвратительные, на взгляд Бонифация, тонкие, полые внутри, палочки - те самые, с которыми он держал в лапах шкатулку в комнате Эрите, и те самые, которые пахли водорослями и клеем.
Он, скривившись, отвернулся от этого зрелища и нашептал на цветок два зажаренных куриных окорока и гору дымящегося картофельного пюре. И они приступили к еде, между делом разговаривая и обсуждая впечатления Фурлея от города.
- Я был в лесу, осматривал породы ваших деревьев и растений. Здесь такой богатый выбор! Там, откуда мы пришли, раз в сто меньше, - говорил Фурлей своим старушечьим голосом, в котором прослушивались нотки восторга.
- Это все Гойтан и Чилика. Если вас интересуют растения, лучше пойти к ним - они в этом настоящие профессионалы, - отвечала Эрите.
- А еще я видел в лесу огромную дверь, лежащую прямо на земле. Но трогать ее не стал - решил сначала спросить что там. В некоторых мирах, где мы странствовали, встречались такие двери, что, открыв их, можно было навсегда измениться во внешности или характере или обречь весь мир на сотню лет страданий, или, например, забыть все и всех и никогда не вспомнить. Помнится, была еще дверь, войдя в которую, нельзя было найти обратного выхода, и вошедший погибал там, в этой закрытой, без окон и дверей внутри, комнате.
- Нет, у нас таких дверей нет, - испуганно сказала Эрите. - За той дверью живет Далигор, и вы можете с ним познакомиться. Только с ним нужно общаться, соблюдая некоторые правила, о которых я могу вам рассказать.
- Правила? - рассеянно переспросил Фурлей. – Ладно, как соберусь с ним знакомиться, так попрошу вас меня проинструктировать.
- А вы часто странствуете по разным местам? - поинтересовался Бонифаций, жуя зажаренную куриную ногу.
- Да, довольно часто, - почему-то замялся Фурлей, а потом пояснил: - Дело в том, что из-за Бурлея мы не можем долго оставаться в одном мире, он себя очень плохо ведет. Но в этом есть и свои плюсы, - жизнерадостно добавил он. - Мы узнаём много нового и интересного и ни на чем не зацикливаемся.
- Неужели вам никогда не хотелось жить только в одном месте, не переходя постоянно из мира в мир? - удивленно спросила Эрите.
- Конечно, хотелось! Но все не так просто - Бурлей никогда этого не позволит, а я без него не смогу. Поэтому и хожу за ним, следя, чтобы он не делал слишком много глупостей, а если вдруг не уследил – то, по возможности, исправляю сделанные им…- он снова замялся, - …пакости. И пытаюсь творить красоту.
Ри и Бонифаций посмотрели на волшебный источник. После минутного молчания Бонифаций снова спросил:
- Не желаете, чтобы мы вам город показали, с другими жителями познакомили… Мы все равно свободны и…
Фурлей не дал ему закончить, покачав головой и перебив его на полуслове:
- Не хочу доставлять вам какие-либо неудобства.
- Но это не неудобства! - горячо возразила Ри.
- А я считаю, неудобства. Если бы меня здесь не было, вы бы занимались совсем другими делами, и никакие чудаковатые гости не входили бы в ваши планы. Поэтому не обращайте на меня никакого внимания. Я гость опытный, не в первый раз в чужом мире. А если мне что-то будет нужно - я скажу, - улыбнулся Фурлей. - Мы останемся здесь до тех пор, пока кто-нибудь из жителей сам не попросит нас уйти.
Бонифаций и Эрите переглянулись: попросить уйти? Что за вздор!
А тем временем содержимое тарелок было опустошено, и они, поблагодарив Фурлея, встали из-за стола. Фурлей тоже встал и тихонько ударил по земле своей тростью. Тут же стол, вместе со всей находившейся на ней посудой и тремя стульями вокруг него, исчез, будто б его и не было.
- Приятно вам провести время, - пожелал Бонифаций. - Если что, мы будем поблизости, можете заходить в гости, - он указал на висевшее в воздухе на том берегу озера облако.
- Конечно-конечно, спасибо! А я, пожалуй, схожу в горы!
И с этими словами он, улыбаясь и что-то напевая себе под нос, повернулся к ним спиной и начал удаляться. Бонифаций и Эрите остались наедине с волшебным источником.
- Если эта вода действительно меняет вкус, то это великолепно! Пока мы помним, какой чай пили, можем не тревожить Верена, а просто пить повторный чай с новой водой, - сказала Ри, сверкая глазами.
- Да, это просто замечательно, - рассеянно ответил Бонифаций, думая о своем.
Она подошла к источнику, опустилась перед ним на землю и зачерпнула лапой немного воды, наблюдая, как она протекает между пальцев. Потом Ри склонилась к колодцу и начала пить.
- М-м, как вкусно! - застонала она. - Ничего похожего я за всю свою жизнь не пила. Попробуй!
Он тоже подошел и склонился над колодцем. Ри была права - ничего вкуснее этой воды он никогда в жизни не пил. Она была слегка сладковатой и свежей и почему-то отдаленно напоминала Бонифацию огурцы, только эта вода была гораздо нежнее каких-либо вкусов и гораздо приятнее.
Он бы пил и пил эту воду, которая не кончалась и даже ни на сколько не уменьшалась в колодце, но заставил себя остановиться и, оторвавшись от этого волшебного напитка, перевел дух.
- Да, это лучше, чем я думал. Может быть, с этой водой и чай вкуснее будет… - в надежде проговорил Бонифаций.
Но Эрите его не слушала, она смотрела куда-то вдаль. Потом радостно повернулась к нему и сказала:
- Даит и Даиле вернулись! Пойдем скорей знакомиться!
Он посмотрел туда, куда только что смотрела Ри, и не увидел никого.
- С чего ты взяла, что они вернулись? Я никого не вижу.
- Да дом же, дом! Он теперь не перевернутый, а это значит, что они дома, - пояснила она.
- А-а, вон оно что, - протянул Бонифаций, глядя издалека на коттедж, который когда-то стоял прямо на своей крыше. - Так вот как вы различаете! А я-то думал, что он всегда такой…
- Нет, не всегда, - весело засмеялась Ри. - Только когда хозяев нет. Бежим?
Бонифаций кивнул, и они побежали к тому дому, который так ему вчера понравился из-за своей «перевернутости» и красочного сада с фонтаном и цветущими кустарниками.
Прибыв на место, они первым делом отдышались от быстрого бега. Потом Ри прикоснулась лапой к дому, отчего два окна, находившиеся близко друг к другу, раздвинулись, и между ними выросла дверь. Эрите толкнула ее внутрь и, оглянувшись на Бонифация, пригласила его следовать за ней.




Глава 7.

ОБВАЛ


Они вошли, и изнутри Бонифаций заметил, что окна снова сдвинулись, скрыв вход в дом. Он огляделся. Длинный узкий коридор, ведущий вглубь дома, не имел конца. По крайней мере, Бонифаций его не видел. А в боковых стенах этого прохода разместилось множество дверей, совершенно одинаковых.
Ри уверенно пошла вперед, кивнув ему идти за ней. Некоторые двери были приоткрыты, и через эти щели Бонифаций с любопытством заглядывал в комнаты. Каждая комната отличалась от предыдущих, но все они были яркие, цветные и хорошо освещенные. И в каждой из них через открытую дверь виднелась большая просторная кровать и окно - всегда разные.
- Снаружи я не заметил, что в этом доме столько окон, - пробормотал он, обращаясь к Ри.
- А снаружи их и не столько! - весело ответила ему Эрите через плечо.
Они миновали, наверное, сорок или пятьдесят дверей, прежде чем вошли в нужную. При этом коридор так и не кончился.
Комната, в которой они оказались, не являлась спальней в отличие от других. Это была то ли большая кухня, то ли гостиная: здесь находились и стол со стульями, и посуда в буфете, и, одновременно с этим, только в другой части комнаты, располагались диван, кресла, шкафы и камин. Но она была такой же цветной и хорошо освещенной, как предыдущие спальни. Еще бы, в противоположной от входа стене уместилось три больших, закругленных к верху, окна. Даиле как раз стояла рядом со средним из них. А Даит восседал в кресле, стоящем в самом дальнем углу от Ри и Бонифация.
Хозяева с интересом смотрели на вошедших гостей. Нарушила молчание Ри. Она хихикнула и сказала:
- Слава Рассвету, вы вернулись! С возвращением!
- Спасибо, Эрите, - ответила Даиле. - Как раз к чаю мы поспели.
- Вы пили чай дома? - удивилась Ри. - А я думала, вы только пришли. Наверное, не заметила. Ах, да! Мы же с утра были у дальних жителей. Скорей всего, я просто не обратила внимания на ваш дом. Как погуляли? Понравилось?
- Мы вынужденно вернулись, - подал голос Даит.
Ри понимающе кивнула:
- Заметили гостей и пришли знакомиться?
- Нет. Мы не знали, что они пришли, пока ты их к нам не привела, - серьезно сказал Даит.
- Да вы все на свете пропустили! Это не гость, это наш новый житель – Бонифаций. Он пришел вчера, мы уже нашли Найу и построили ему дом. Еще мы успели познакомиться со всеми жителями, кроме вас. А гости пришли в обед, сразу перед чаем. Два брата-близнеца: Фурлей и Бурлей, - выложила им все новости Ри. А потом настороженно спросила: - Так если вы не знали про гостей и про нового жителя, что же вас тогда вынудило вернуться?
- Обвал, - серьезно и вместе с тем расстроено ответила Даиле. - В горах случился обвал. Огромными камнями, неизвестно откуда взявшимися, завалило ущелье - проход к Рове. Мы услышали треск и грохот и пошли туда посмотреть, а как увидели, решили сообщить всем жителям. Нужно собраться и расчистить теснину, пока Рова не вышла из себя. Это будет нелегко, придется постараться.
- Но в Рассвете никогда не было никаких обвалов. По крайней мере, за то время, пока я здесь живу, - медленно сказала Ри.
- Я не думаю, что обвал случился сам собой, - неожиданно выдал Даит.
Повисла тишина. Бонифаций разглядывал хозяев дома.
Даиле он про себя ее назвал девушкой-альбиносом. Белая, как снег, кожа и такие же белые короткие, не достающие до шеи, волосы. Глаза тоже не отличались цветом: глубоко черные, будто и вовсе без зрачков. Хотя насчет того, что черный - это не цвет, Гойтан бы с ним поспорил. Да и Ри, пожалуй, тоже.
Даит же был крепким, высоким, сильным. Вместо кофты на нем была кольчуга из какого-то дерева, и Бонифаций догадывался, что, скорей всего, Даит в своем мире был воином. Его строгие, настороженные глаза так и буравили Бонифация.
Снова заговорила Эрите:
- Но… Даит, ты же не думаешь, что это сделал кто-то из жителей или даже гостей? - неуверенно спросила она.
- А почему нет? - он перевел ледяной взгляд с Бонифация на нее. – Ри, слишком наивно было бы думать, что теснина завалила себя сама. Камнями, которых во всем Рассвете и отродясь не было.
Ри нервно рассмеялась:
- Ты же не серьезно… Ты вечно кого-нибудь подозреваешь. Может, пора угомониться?
В разговор вмешалась Даиле:
- Вообще-то, Эрите, я думаю, что Даит на этот раз и в самом деле прав. Ты меня знаешь, я тоже всегда со смехом относилась к его необоснованным подозрениям. Но теперь вынуждена с ним согласиться.
- Так вы считаете, что это сделал кто-то из своих? - мигом посерьезнела Ри, выслушав Даиле. - Но зачем?! Зачем кому-то заваливать проход к Рове? - она вдруг заметила, как Даит сверлит взглядом Бонифация, которому уже стало не по себе, и горячо добавила: - Даже не думай, Даит! Он всегда был со мной, со вчерашнего дня, как только пришел. Мы ни разу не расставались, даже ночевали вместе! Он точно никак не мог этого сделать, даже если бы и захотел.
Взгляд Даита заметно полегчал, и сам он стал менее напряженным и более добрым.
- Извини, Ри. Я не знал. Посуди сама, мы ведь только недавно вернулись и не знаем всего, что здесь происходило. А он – новенький.
- Ну и что с того?!
- Ничего. Забудем и все. Говорю же, я не знал.
Ри расслабилась, а Бонифаций вдруг неожиданно воскликнул:
- Бурлей же был там! - наткнувшись на три недоуменных взгляда, он повторил: - Бурлей. Был. Там. Сегодня. Ну, Ри, ты чего? Забыла?
У Эрите на несколько мгновений стал отстраненный вид.
- Точно. Еще в обед, до чая, мы встретили на нашей поляне двух гостей - Бурлея и Фурлея, - стала объяснять она хозяевам дома. - Бурлей поскандалил со своим братом на глазах у всех присутствующих, а потом направился в горы. Он сам так и сказал, что пойдет туда, а не в лес, куда его звал Фурлей. А потом мы ушли пить чай, и все. Больше ничего не видели.
Даит заскрипел зубами:
- А ну-ка покажите-ка мне этого близнеца Бурлея! Он у меня мигом перестанет быть похожим на своего брата!
- Полегче, Даит, - предупреждающе проговорила Даиле.
- Но мы ведь не знаем точно - он это или не он. Мы ведь ничего не видели своими глазами,  - настаивала Ри.
- Зато мы видели своими глазами заваленное ущелье! - прорычал Даит.
- Я согласна с Эрите, - быстро сказала Даиле. - Вы не можете обвинять гостя, если наверняка не знаете. Может быть, это и не он вовсе. Мы ведь его не поймали с поличным!
- Если не он, то кто? - сердито спросил Бонифаций, а Даит с уважением посмотрел на него. - Ри, ты ведь сама сегодня слышала, что говорил Фурлей! Он ведь рассказывал, что Бурлей любит делать всякие пакости, так что это - в его духе.
- Мало ли что я слышала! - воскликнула Ри. - Я ведь не видела! И мы не можем обвинять его, если вина не доказана.
- А тем более, он гость! - подхватила Даиле.
- Так что же вы собираетесь делать? - язвительно осведомился Даит.
- Ничего, - пожала плечами Даиле.
- Или ждать, пока его не поймают на месте за плохими делами, - добавила Эрите.
- Хотите, чтобы нам весь город развалили? - участливо и с иронией спросил Даит.
- Совсем не обязательно, - в таком же тоне ответила ему Даиле.
- Ри, почему ты всегда всех защищаешь? Какие тут нужны доказательства, если даже его брат говорил про него то же самое! - раздраженно сказал Бонифаций.
Ри упрямо покачала головой, а Даиле резко сложила руки на груди. Даит и Бонифаций тяжко вздохнули и переглянулись. Заговорил Даит:
- Хорошо. Я согласен терпеть до тех пор, пока наш город не развалится на части. Ладно, ладно… - примирительно добавил он, заметив, как у Даиле и Ри вспыхнули яростным огнем глаза. - Я согласен ждать до тех пор, пока не поймаем кого-нибудь с поличным, - нехотя проговорил он.
Глаза Ри и Даиле выжидающе уставились на Бонифация. Он так же нехотя кивнул.
- Вот и хорошо, – довольно сказала Даиле. – Нам нужно оповестить всех жителей и как можно скорее, пока Рова не разозлилась.
- Я пойду к Далигору, Бонифаций сходит в парящую нору и, я думаю, Борут с Ивицей согласятся сбегать к дальним жителям. А вы идите к Руфе. Ах да, Самсон… Что-то сегодня он не в духе, не захотел нас впустить, - вспомнила Ри. – Но может, услышав про завал, он выйдет помочь. Я зайду к нему по пути к Далигору. Он сейчас там, рядом с ним.
- Тогда договорились, - поднялся Даит с кресла. – Можем приступать.
Они все вчетвером вышли из дома, предварительно миновав длинный коридор. Ри помахала им лапой и опрометью бросилась бежать через поляну, в  сторону озера и леса. Даит и Даиле, кивнув Бонифацию, пошли назад, к стоящему перед их жилищем соседнему дому Руфы. А Бонифаций побежал вперед, в нору.
Он с разбегу прыгнул в парящее черное пятно, и уже в который раз оказался в огромном холе с травяным зеленым ковром на полу и высоким золотым сводом.
Он в замешательстве оглядел все шесть деревьев, и только сейчас понял, что Ри не показывала ему какие из деревьев – комнаты Борута, Ивицы и Акуилины с Вереном. Бонифаций тупо уставился на четыре неизвестных ему дерева. Комната Ри ему не нужна, кухня тоже – обед уже прошел. Как же понять, какое дерево ему нужно?
Он решил зайти в первое попавшееся дерево: все равно ведь куда-нибудь попадет и кого-нибудь там найдет. А дальше проще – этот «найденный» жилец позовет остальных.
Но с первого раза не повезло: он попал в гостиную, где не было ни одной живой души. Его удивил пол этой комнаты – мягкий и глубокий, Бонифаций буквально увяз лапами в нем. Словно и не пол, а огромная подушка!
Здесь вовсе не было ни диванов, ни кресел, ни стульев – в общем, никакой сидячей мебели. Да и зачем она здесь, если на этом полу можно было с удобством не только сидеть, но и лежать!
Но комната не была пустой. С потолка свисали тоненькие цепи, держащие на весу стол без ножек, а стены сплошь и рядом были усыпаны зеркальными полками, на которых громоздилось много различных, совсем не знакомых Бонифацию вещей и фигурок, а также замысловатых форм не то шкатулок, не то каких-то других емкостей. Полки прерывались только на больших круглых окнах. В общем, в этой гостиной, в прямом смысле слова, было, где поваляться. И, как предполагал Бонифаций, побеситься и просто хорошо провести время.
Внезапно вспомнив, зачем он все-таки сюда пришел, Бонифаций с большим трудом начал переставлять увязшие лапы обратно к выходу.
А когда он снова оказался в холле и оглядел оставшиеся три неизвестных ему дерева, служивших дверями в чьи-то спальни, то шагнул к ближайшему от него – иссиня-черному, с будто бы  вырезанными на его коре необычными узорами.
«Скорее всего, спальня Верена и Акуилины» - подумал он, но ошибся. 
Чья это была комната – Ивицы или Борута, он так и не понял, но они оба были здесь и хохотали так, что даже не заметили, как он вошел.
Бонифаций робко кашлянул – ноль внимания. Тогда он специально зашелся в притворном кашле.
Борут и Ивица от неожиданности резко перестали смеяться и повернулись к нему удивленные.
- Я очень извиняюсь, - начал он, – но вынужден прервать ваше идеальное времяпрепровождение. Меня послала за вами Ри. Надеюсь, вы согласитесь сбегать к дальним жителям и сказать им, чтобы они срочно бросали все свои дела и шли в горы, к ущелью Ровы. А сами тоже после этого туда идите. Мы собираем всех жителей.
Ивица еще больше удивилась и икнула – не то от изумления, не то от неудержного, но так некстати прервавшегося смеха.
- Фаерины же новые, мы их недавно оживляли, – непонимающе сказала она.
- А дело не в Фаеринах. Бурлей сделал... – Бонифаций вспомнил, о чем совсем недавно пообещал Ри и Даиле и, тяжело вздохнув, поправился: - То есть не так. В горах случился обвал, огромными камнями завалило ущелье к Рове. И пока она не разозлилась и не вышла из себя, нужно срочно расчистить проход.
Борут передернулся и спросил:
- Но откуда в ущелье взялись огромные камни?
Бонифаций нетерпеливо помахал головой, давая понять, что не будет сейчас ничего объяснять – на это нет времени.
- Так вы сходите к дальним жителям? – требовательно вопросил он.
- Конечно, конечно, - в разнобой ответили они и тут же с готовностью встали, намереваясь выйти из комнаты.
- Только сначала покажите, где комната Акуилины и Верена, я к ним тоже зайду.
Борут кивнул, и они вышли из чьей-то – его или Ивицы – комнаты. Ивица подошла к серому, как будто сухому дереву с ветками, на которых вместо листьев красовались распустившиеся зеленые бутоны, похожие по форме на те рубиновые цветы, которые они сегодня ели с Фурлеем и Ри.
- Это их комната. Только дотронься до ствола, прежде чем соберешься входить, чтобы они дверь открыли, если она закрыта, – сказала Ивица.
Бонифаций поблагодарил ее, и она вместе с Борутом выпрыгнула через черную дыру на улицу. Он подошел к серому дереву и тихонько дотронулся лапой до ствола. Ничего не произошло. Тогда он неуверенно шагнул прямо в него и попал в комнату Акуилины и Верена. Хозяева валялись на большой заправленной кровати и оба читали.
Бонифаций удивился – он еще не видел в Рассвете ни одной книги и думал, что здесь их просто нет. Но, оглядевшись, понял, что заблуждался.
В этой спальне было столько книг, сколько он и за всю свою жизнь не видел! Большие и маленькие, толстые и тонкие, совершенно новые и уже с пожелтевшими от старости страницами – все они гордо стояли на сплошных полках непрерывающихся шкафов, которые были здесь по всему периметру комнаты и заменяли собой стены.
Книги, книги, книги… Куда ни погляди, от пола до потолка… Общим в них было то, что все они очень красиво и будто бы с любовью были оформлены: твердые тканевые обложки, золоченые страницы, вытесненные буквы…
Непроизвольно он забыл зачем пришел. Поэтому и спросил:
- Откуда у вас столько книг?
Акуилина с готовностью вскочила на ноги и начала водить его за собой, показывая наиболее интересные экземпляры, при этом рассказывая:
- Все эти книги пишут сами жители Рассвета. В основном это история, личная биография каждого. Чем больше здесь живешь, тем толще твоя книга. Тут хранятся даже истории тех жителей, которые когда-то ушли. Вот эта, - она достала с полки толстенную книгу большого формата – старую, потрепанную, полуразвалившуюся, но отнюдь не потерявшую вид, - принадлежит Войдану. Он ушел из города больше двух тысяч лет назад.
- А до этого тысячу лет был моим лучшим другом, - вклинился в разговор Верен. – Между прочим, он-то меня и познакомил с Рассветом.
Бонифаций припомнил, что ему рассказывала Ри, и понял, что, наверное, это тот самый друг, имя которого она забыла.
- Точно, - продолжила Акуилина. - До этого он жил здесь около тридцати тысяч лет. Это одна из первых книг Рассвета.
- Но зачем? – не понял Бонифаций. - Для чего нужно записывать всю свою жизнь в книгу?
- Это история, летопись, но только субъективная. Читая эти книги, мы видим наш мир с разных сторон, будто бы чужими глазами. Одна и та же ситуация, например, описана в нескольких книгах от лиц разных жителей, и с каждым чтением она представляется в ином свете. Это так увлекательно!
- И каждый житель пишет такую книгу о себе? Даже если не хочет? – поинтересовался Бонифаций.
- Конечно. А  с чего бы кому-то не хотеть про себя писать? – искренне удивилась Акуилина.
- Ну, не знаю. По-моему, это нескромно, - проговорил он.
- Нескромно? – недоуменно повторила она. – При чем здесь это? Что плохого в том, чтобы оставить от себя след, внести частичку себя в Рассвет и поделиться мировоззрением с окружающими? Каждая книга – это личный мир каждого. Ты доставляешь удовольствие читателям, ты и твой мир живет вместе с жителями, даже если тебя уже нет. Понимаешь, о чем я? Ты делишься собой, впуская читателей в личный мир, показываешь свое, обычно скрытое для всех восприятие. При чем тут нескромность?
Бонифаций представлял себе все иначе. Его, как и в случае с Эрите, поразила безграничная мудрость жителей Рассвета. Как им только удавалось настолько по-другому раскрывать смысл, настолько по-другому понимать такие, казалось бы, простые вещи?
Внезапно он вспомнил, зачем сюда пришел, и его захлестнула волна стыда от своей забывчивости.
- Акуилина, Верен. Я же не просто так пришел. Все жители собираются в горах, возле ущелья Ровы. Теснину завалило огромными камнями, Даит и Даиле это заметили и вернулись домой, чтобы собрать жителей и освободить ущелье, пока не вышла из себя сама Рова. Ри побежала к Далигору и Самсону, Борут с Ивицей – к дальним жителям, а мне было поручено сообщить вам. Поэтому пойдемте скорей, все скоро соберутся.
Акуилина и Верен в изумлении смотрели на Бонифация.
- Но как… - начал было Верен, но Бонифаций перебил его.
- Не время сейчас объяснять, да и все слишком непонятно, чтобы делать какие-либо выводы, - он хмыкнул про себя: для него-то все уже давно понятно.
Хозяева парящей норы молча кивнули, и они все втроем вышли сначала из комнаты, а потом и из самого летающего дома и двинулись в сторону гор.
Бонифаций услышал топот, как от стада слонов, и, посмотрев в сторону поляны, обнаружил, что огромными шагами к горам бежит  сам Далигор – царь перевернутого царства. Он улыбнулся про себя. А потом заметил, что за великаном бежит Эрите, бежит во всю мощь, но все равно отстает.
Бонифаций посмотрел через озеро, на противоположный от них берег и не увидел ни Самсона, ни его дом.
«Ну что ж, справимся и без Самсона», - подумал он.
Видя, как торопятся Далигор и Ри, Акуилина, Верен и Бонифаций тоже побежали во всю прыть, но их так и не догнали – слишком далеко они были от этой парочки.
Втроем они в считанные минуты преодолели желтый холм, попутно оживив те Фаерины, на которые наступала чья-то нога или лапа. Бонифаций заметил, что теперь сияющих цветов гораздо больше, чем было вчера, когда он увидел их впервые. Это потому, что по этой тропинке с тех пор прошло немало народу.
Еще он заметил, что хоть великан и бежал по Фаеринам, наступая на них всем своим весом, ни один цветок так и не сник, не поломался и даже не примялся.
Миновав желтый холм, они свернули налево и понеслись вдоль гор. Еще немного – и вот они, запыхавшиеся, стоят перед каменной аркой, за которой виднеется и само ущелье. Даит, Даиле, Руфа и, конечно, Далигор с Эрите уже были здесь. Ри тяжело дышала, а вот Далигор широко улыбался, будто и не было этой длинной пробежки.
- Самсон… сейчас… будет… здесь, - еле как выдавила из себя Эрите.
Потом отдышалась и почти ровным, но отчего-то сокрушенным голосом, добавила:
- У него дом заедает. Поэтому он нас и не впустил.
Повисла тишина. Даже Руфа и Даиле, которые переговаривались между собой, замолкли на полуслове. Шесть пар глаз в изумлении уставились на Эрите. Только Бонифаций ничего не понял.
- Что такое? – в замешательстве спросил он.
- Дом заклинило, -  растерянно повторил Далигор, а больше никто ничего и не сказал.
- Ну и что, что заклинило? – допытывался Бонифаций.
Даит, не обращая внимания на его вопрос, гневно повернулся к Даиле, а потом и к Эрите.
- Что я вам говорил? – тихо, почти угрожающе прошипел он, изо всех сил стараясь не сорваться на крик.
- Да объясните же кто-нибудь, что в этом такого? – нетерпеливо заорал Бонифаций.
- Как ты не понимаешь! – расстроено воскликнула Ри. – У дома с хозяином незримая связь, они понимают друг друга с полумысли. Ты ведь сам знаешь!
Бонифаций кивнул, а Эрите снова продолжила:
- Если дом отказывается слушать своего хозяина, то связь нарушена! Представь, что ты потерял самого близкого, самого родного тебе друга. Потерял, и не сможешь вернуть никогда. Что бы ты чувствовал?
Бонифаций сглотнул, а Ри снова задала вопрос:
- А теперь представь, каково сейчас Самсону? Он много сотен лет был неделим со своим домом, даже на шаг от него не отходил. И теперь остался без него.
- Такого в Рассвете еще ни  разу не было, - проговорила Руфа.
- Вот именно, не было. Никто не может знать последствия. Может быть, это пройдет? – в надежде вопросила Даиле.
Даит медленно покачал головой, а потом зарычал:
- Я говорил вам, что надо кончать со всем этим!
- Никто не знает, как это произошло, Даит, - упрямо сказала Эрите.
- И никто не знает, замешан ли в этом вообще кто-нибудь, - поддержала Даиле. – Может быть, такой сбой случается один раз на миллион случаев, но случается. Причем сам по себе. Как, по-твоему, кто-нибудь мог разорвать такую связь? Такую мощнейшую саму по себе связь, неделимую и нерушимую?
Даит задумался, а потом ответил не слишком уверенно, но все еще настойчиво:
- Мы не знаем, с чем имеем дело…
- А и не надо знать! – запротестовала Эрите. – Такую связь не под силу разрушить никому!
- Значит, пока мы будем считать, что это произошло само собой, - подытожила Руфа.
- Конечно, а как же иначе? – сердито спросила Даиле и оглядела всех присутствующих.
Никто не возразил, и разговор был закрыт.
Несколько минут спустя, в поле зрения появилась еще одна толпа взволнованных спешащих жителей.
Когда все, за исключением Самсона, собрались, Эрите вкратце поведала им о новом несчастье, умолчав об их подозрениях.
- Так пусть он отдыхает, - сказал Беско.
- Или заново налаживает контакт с домом, - поддержала его Аиянна.
- Я предложила,- сокрушенно проговорила Ри. – Но он и слушать ничего не хочет!
- Что ж, тогда нужно его ждать, – пожал плечами Гойтан.
- Может, начнем без него? – сверкнула ястребиными глазами Юнина.
- Не надо ждать, он вон! – прокричал Борут, указывая на желтый шар, приближающийся к ним.
Дом Самсона остановился рядом с ними, но его жилец оттуда не выходил. Минута. Две. Пять. Жители Рассвета в нетерпении переминались на месте, а Даит бросал многозначительные взгляды на Даиле. Но та лишь отмахивалась. Наконец из дома вывалился Самсон с перекошенным от злости лицом. Все еще ругаясь и грозя маленькими кулачками, он еле как поднялся с земли и повернулся к ожидающим его жителям.
- Добрый день всем! – все еще сердито сказал он. Потом несколько раз глубоко вздохнул, смешно бормоча себе под нос: - Успокойся. Все нормально. Все хорошо.
Затем опять яростно повернулся к дому и снова погрозил ему кулачками.
- Совсем не желает слушаться! – пожаловался он присутствующим. – Надо его уговаривать, прежде чем что-то соизволит сделать!
Жители Рассвета деликатно промолчали.
- Начнем-с, - сказал Далигор, которому, по его виду, просто не терпелось приступить.
Все собравшиеся согласились и распределили обязанности. Аиянне, как самой крылатой, поручили слетать наверх и оттуда посмотреть, насколько в длину завален проход. Она мигом расправила свои огромные черные крылья и поднялась высоко в горы – так, что снизу она казалась большой птицей. Оценив обстановку, она спустилась на землю и доложила:
- Работы очень много. В основном, камни маленькие и средние, только их целая куча! Большие камни лишь здесь, возле выхода. В длину завал даже до середины прохода не доходит. Поэтому, думаю, если постараемся, за сегодня можем успеть.
Этими новостями она очень утешила присутствующих, и все воодушевились.
Далигору, как самому сильному, было доверено вытащить большие камни из ущелья. Беда была в том, что он не мог войти в теснину – слишком был велик. Но и здесь нашли выход.
Сначала он, просовывая одну лишь руку, попытался вытащить ближайшие к нему камни. Когда рука перестала дотягиваться, в заваленное ущелье вошли Гойтан – потому что хорошо видел в темноте или в полутемном пространстве, какой и была эта теснина, Самсон – потому что был небольшого роста и мог запросто пролезть в щели между неплотно лежащими камнями и Даит – потому что не верил, что они без него справятся.
Они аккуратно выкатывали камни из ущелья, а ближе к выходу их поджидали Бонифаций, Борут и Верен, которые подтаскивали эти камни к каменной арке, чтобы Далигор мог до них дотянуться.
Беско, который тоже не влезал в ущелье из-за своих широченных плеч, принимал камни у Далигора и складывал их в кучу, подальше от арки – чтобы не мешались. А Далигор тем временем, ловко доставая камни, доставал и Беско, раз за разом приказывая тому шутить.
Бедный Беско, не желая обижать великана, говорил все подряд, на что смотрел и что видел вокруг. А Далигор до боли в животах смешил жителей, сидящих пока без дела, перевернутыми фразами и словами. Только Беско было не до шуток.
Бонифаций, разгребая завал, слышал, как тот говорил несчастным голосом:
- Мы разгребаем завал, и я ношу камни с тобой.
Через минуту молчания Далигор выдавал ему:
- Беру сто ваз я на миг, а разом мыша – не бой, а лик!
Все так и покатывались со смеху, даже Бонифаций, тяжело дыша от перетаскивания камней, смеялся. Беско же приходилось смеяться за компанию. Проходила еще одна минута, и великан снова выдавал:
- Лимон мог и без рома. А на сыр – без ушка. Я – вата!
Даже враждебная Юнина звонко заливалась, не в силах себя сдержать. А что и говорить про Эрите? Бедная Ри, судя по доносившимся до ущелья звукам, опять валялась на земле, колотя лапами и забывая дышать.
Когда с большими камнями было покончено, в теснину вошли и остальные: все, за исключением Аиянны – она так же не влезала из-за громадных крыльев и Юнины с Ивицей и Руфой – они остались снаружи принимать камни. Места в ущелье было очень мало.
Все работающие обливались потом – во-первых, из-за физических нагрузок, а  во-вторых, в ущелье было невыносимо душно и не хватало воздуха. Все изнемогали от жажды. Эрите вызвалась сбегать к озеру набрать воды, но никакой емкости у них с собой не было, а заходить домой – только время терять. Так ведь и до ночи можно не успеть! Потому все мужественно терпели.
Жители выстроились в длинную колонну по всему заваленному ущелью и передавали друг другу камни, рано или поздно принимаемые Далигором, который складывал их в кучку сбоку от входа в арку. Беско, Ивица и Руфа  подбирали эти сложенные камни и относили их к Аиянне и Юнине, которые задумали соорудить что-нибудь красивое из них в память об этой, вынужденной и изнуряющей, но все же дружной и веселой встрече.
Бонифаций не знал, как у них это получилось, но когда они наконец вышли из ущелья, разобрав его до последнего камушка, вышли грязные, чумазые, потные и смертельно уставшие, неподалеку от каменной арки возвышался чудесный памятник.
Точная миниатюра горы с узким ущельем гордо стояла в центре выложенного камушками поменьше невысокого круга, огораживающего пространство около неё. Различие было только в том, что эта маленькая гора не была покрыта Фаеринами – просто голые серые и черные булыжники. Но как удивительно четко копировал этот монумент настоящие скалы с его узким проходом к Рове!
Все, кто только что вышел и увидел совместную работу Юнины и Аиянны, громко заахали, завосклицали, завосхищались. А потом раздались буквально громовые аплодисменты – хлопали все, но громче всех – Далигор. Бонифаций тоже к ним присоединился, пораженный красотой памятника. Подумать только, сотворить такое из обычных камней!
Аиянна и Юнина были смущены, но, одновременно, и польщены.
- Надо нам и с тобой дуэт создать! – серьезно сказала Аиянна, обращаясь к Юнине.
Та только рассмеялась, причем острые ястребиные глаза стали чуточку теплее, но ничего не ответила.
Тем временем на город опустилась ночь, покрыв всю поверхность земли темными синими цветами, и жители Рассвета, изнемогая от усталости, но в веселом настроении, начали расходиться по домам.
Сначала всей толпой они через, теперь уже ставший синим, холм дошли до крайнего от них дома Руфы. Самсон при этом шел с ними – пока он был в ущелье, его дом сам улетел на то место, где стоял, когда Бонифаций впервые пришел к нему в гости. Самсон отделился от толпы раньше всех и еще долго потом уговаривал дом впустить его внутрь.
Потом от толпы отделились и Даит с Даиле, а потом и семья Эрите. Все при этом чувствовали себя лучше некуда. Не обращая внимания на усталость, жители обменивались шутками, стараясь при Далигоре  не смеяться или смеяться, но незаметно. А сам великан молча шел рядом, счастливо улыбаясь и не приказывая никому шутить – даже он заметно утомился.
Возле парящей норы оставшаяся кучка жителей разделилась. Гойтан, Чилика, Юнина, Аиянна и Беско завернули за черную дыру и, попрощавшись, последовали в сторону «научного центра». Бонифаций же, Ри  и Далигор свернули в другую сторону, направляясь к лесу и прилегавшему к нему берегу озера, где Бонифаций оставил свой дом.
Машинально переставляя лапы, Ри и Бонифаций попрощались с Далигором и, помахав ему, еле как добрались до облака. Войдя внутрь и увидев глубоко-мягкий огромный диван перед собой, они оба застонали и тут же на него завалились, задумав отдохнуть всего минуточку.
Потом Бонифаций сонно пробормотал:
- Пить очень хочется.
- Ага, очень, - поддержала его Эрите и зевнула.
Как они заснули, моментально отключившись, никто не вспомнил.


Глава 8.

ПОДГОТОВКА К ТРАДИЦИИ


Утром Бонифаций проснулся от того, что его кто-то толкает. Он открыл один глаз и ничего не смог понять. Потом кто-то громко засмеялся, и он открыл второй глаз. Перед ним стояла Эрите, держа в лапах большой кувшин.
- Вода? – хрипло спросил он и, вырвав у Ри из лап, начал жадно пить прохладную воду, обливаясь и расплескивая ее вокруг.
Ри снова залилась в смехе, а потом весело объяснила:
- Я проснулась раньше и решила сходить к озеру набрать воды.
Он слушал, громко глотая и давясь, а когда наконец опустошил емкость, то перевел дыхание и посмотрел на Эрите. Она хихикнула, забрала у него кувшин и поставила в буфет.
- Это, кстати, подарок от Далигора. Я его сейчас видела, он тоже пить выходил. И я попросила у него какой-нибудь большой графин – одолжить. Но он отдал так, сказал не возвращать.
- Спасибо Далигору, - все еще сонно сказал Бонифаций, потягиваясь.
Мышцы ныли, казалось, болели даже кости – так тяжело с непривычки было его телу.
- Пойдем готовиться к чаю? – спросил он и содрогнулся, вспомнив вчерашний приступ нестерпимой жажды, и как его силком затягивало в дом.
- Да, - улыбаясь, ответила Ри. – Думаю, сейчас так и сделаем, чтобы успеть наверняка. Есть хочешь?
- Пожалуй, хочу. Ты будешь?
- Вообще-то мне совсем не хочется, но мы не ели со вчерашнего обеда... А аппетит придет во время еды.
- Слушай, Ри… - неуверенно начал он. - Ты даже поговорками из моего мира говоришь.
- Чушь какая! Это всеми признанная истина, вне зависимости от мира, - скептически сказала она.
- Не хочешь рассказывать - так и скажи.
- Да нечего тут рассказывать! Просто тебе хочется, чтобы я была из твоего мира, вот и все. Здесь всем так хочется, найти родственную душу. Но слишком мало шансов, ведь миров очень много.
- Сколько? Миллион?
- Откуда мне знать? - засмеялась Ри. - Спроси лучше у Фурлея, ему точнее известней, чем нам.
- Что-то я не видел гостей со вчерашнего обеда.
- Наверное, гуляют где-нибудь, - пожала она плечами.
- Или кое-кто другие пакости замышляет, - сказал Бонифаций таким тоном, будто речь шла о погоде.
Ри сверкнула глазами:
- Ой, только опять не начинай!
Он осуждающе на нее посмотрел и пошел доставать скатерть и накрывать на стол.
Когда они плотно позавтракали (Ри по обыкновению заказала себе то же, что и Бонифаций) и вышли на улицу, он спросил:
- Куда пойдем?
- Куда хочешь. Можем в горы, можем - в лес. Можем и в озеро нырнуть, - озорно прищурившись, сказала она.
Он решил проигнорировать ее намек:
- Нет, давай не в горы! Со вчера еще не отошел… Лучше в лес. Я ведь дальше двери дома Далигора и не заходил.
- Давай. Только глубоко в лес не пойдем - нам еще в парящую нору нужно, чайник занять. Мы ведь и забыли про него, когда у Юнины были. Не в кружках же заваривать.
- Почему нет? Чем меньше емкость, тем лучше, - съехидничал Бонифаций.
Эрите ничего не ответила, лишь украдкой улыбнулась. И они не спеша пошли прямиком в чащу различных и неизвестных ему растений, не похожих друг на друга.
- А что надо делать-то? - поинтересовался Бонифаций.
- Просто нюхай все растения, какие только захочешь. Как понравится что-нибудь - скажи мне.
Они какое-то время шли молча, а потом Бонифаций неожиданно задал волновавший его вопрос.
- Слушай, Эрите! А ты тоже про себя книгу пишешь?
Ри непонимающе уставилась на него:
- А кто тебе сказал про книги? Я же вроде не…
- Я просто вчера был в комнате Акуилины и Верена, - не дал закончить он ей, - и они мне рассказали.
- Вчера как раз было самое время, - в шутку пожурила она его.
- Так ты не ответила.
- Ну да, пишу.
- А что-то я ни разу не видел за все то время, пока я здесь.
Эрите рассмеялась:
- Ты что думаешь, я возьму перо и бумагу и начну строчить?
- А как тогда? - вконец запутался Бонифаций.
- Это образно говорится, понимаешь? Писать книгу - не значит в буквальном смысле ее писать. Я пишу ее мысленно. Да и все так делают.
- Мысленно? - не поверил Бонифаций. - Но я ведь видел вчера кучу книг! Как же можно мысленно что-то написать? А потом еще и дать кому-то прочитать. Да и вообще, мысли не поставишь на полку!
Между делом, говоря все это, он нагнулся и понюхал белый хрупкий цветок и сразу же брезгливо отскочил от него подальше - хорош чай с запахом рыбы!
- Мысленно писать гораздо удобнее! Получается намного искренней и правдоподобнее. Мысли ведь - не слова. Ты же не обдумываешь в голове как правильно и поточнее подумать. А когда говоришь или пишешь по-настоящему - то обдумываешь. Как правильно построить фразу, как сказать, чтоб никого не обидеть или, наоборот, обидеть. За всеми этими ненужными формальностями теряются настоящие чувства, подлинные эмоции. Понимаешь меня?
 - Теоретически понимаю. Но как практически?
Он вдохнул запах оранжевого дерева - без единого листика, одни голые ветки. Дерево пахло апельсином и корицей - ну вот, уже хоть что-то! Он повернулся к Эрите, и, пока она не ответила на его вопрос, сказал:
- Мне вот это понравилось.
Ри засмеялась:
- Так попроси у него дать тебе запах его коры!
- В смысле: попроси?
- Учись, я покажу.
Она подошла к дереву, коснулась его лапой и сказала:
- Дай, пожалуйста, твой запах.
Бонифаций увидел, как она прислонила к дереву маленький черный мешочек, висевший у нее на шее, которого он почему-то не заметил ранее. Что дальше произошло - он не понял. Да вроде бы ничего и не произошло вовсе. Но Эрите уже завязала мешочек и отстранилась от дерева.
- Не обязательно просить вслух, особенно у деревьев - они очень умные и поймут тебя, если ты просто об этом подумаешь.
- И все? Я-то думал, оно нам кору даст!
- Зачем нам без надобности его кора? Чай все равно из запахов и воды делается.
- А если вам, к примеру, деревянный стол нужен, вы тоже его из запахов делать будете? - подозрительно осведомился он.
- Конечно нет, - хихикнула Ри. - Тогда мы попросим у дерева разрешения подарить ему новую жизнь.
- Это как это: подарить? Как с Фаеринами?
- Не совсем. Дерево отдаст себя полностью, а на его месте появится росток, из которого впоследствии вырастет точно такое же дерево. Вернее, это оно и будет. Если тебе так понятнее, то мы забираем его старое тело, а его душа остается в новом и помолодевшем. Почти всем это нравится, и никто не возражает.
Бонифаций быстро справился с удивлением и задал другой вопрос, указав на мешочек:
- Этого хватит?
- Конечно нет, - засмеялась Ри. – Думаешь, мы его уже не пробовали?
- Можно водой из колодца заварить.
- Можно. Но все же я хочу понять, какие запахи тебе нравятся. Так что, если не возражаешь, давай еще?
Бонифаций согласился и напомнил Эрите об их незаконченном разговоре:
- Так как практически?
- Ну… Вот, например, мы сейчас здесь с тобой, готовимся к чаепитию. Ты мне что-то говоришь, я как-то реагирую – смеюсь, злюсь или отвечаю. А мои первые мысли - моя реакция на ситуацию - как бы записываются. И получается, что мое восприятие мира через книгу будет потом передаваться читателям в его первозданном виде, не засоренном «краснотой словца» и не переделанном так, чтобы выставить себя в лучшем свете.
- То есть ты хочешь сказать, что где-то есть такая книга, в которой я могу прочитать твои мысли? - не поверил Бонифаций.
- Безусловно, есть.
- И ты позволишь?! - искренне изумился он.
- Конечно. А почему нет? Что мне скрывать?
- Все-все-все твои мысли? - еще раз спросил он, подозрительно глядя на Ри.
- Почти все. Они же не сами собой записываются, а когда я пожелаю. Это происходит автоматически, я уже не задумываюсь. Просто – раз, и  включается запись. А когда ничего интересного не происходит или все однообразно и скучно - то выключается.
- Разве так бывает?
- Бывает все. Неужели ты еще этого не понял?
Бонифаций промолчал, а потом снова задал вопрос:
- То есть твои мысли и эмоции записываются в настоящем времени? Если сейчас кто-нибудь читает твою книгу, он может видеть твоими глазами мир? Что сейчас здесь происходит?
Эрите кивнула.
- И тебя это ни капли не смущает? - допытывался он.
- А чему смущаться? Тому, какая я есть на самом деле? Своим мыслям и чувствам? Это же неправильно, в чем смысл скрывать это? Чтобы показать, что на самом деле я не такая, чтобы придумать себе какой-нибудь идеальный типаж и слепо играть его роль? Для чего преподносить себя в ином свете, более привлекательном для окружающих или, наоборот, корчить из себя какую-нибудь отпетую негодяйку? Зачем лгать и обманывать саму себя? Пусть окружающие воспринимают меня такой, какая я есть - это честно по отношению к ним и к себе, и это, несомненно, вызывает уважение. Даже если ты плохой и самый отвратительный тип в мире - все равно найдется кто-то, кому по душе будут твои, пусть и злые, мысли и твое видение мира.
Бонифаций до сих пор не привык к тому, насколько по-другому и гораздо глубже видела Ри самую суть вещей. И ее слова искренне тронули его, задели, поразили до глубины души. Так вот, значит, она какая: самая что ни на есть настоящая.
- А я тоже сейчас книгу пишу? - спросил он и внутренне сжался.
Определенно, он еще не готов к тому, чтобы его самые сокровенные мысли читал кто-то другой.
- Нет,  - рассмеялась Эрите,  а Бонифаций вздохнул с облегчением.  - Чтобы начать писать,  ты должен сначала придумать саму книгу –  формат,  обложка,  цвет… Потом заказать ее у Беско.  Он сделает тебе книгу,  но она будет абсолютно чистой.  А потом ты просто начнешь писать и все.  Получится само собой.
- И она будет храниться у Акуилины и Верена?  Почему?
- Когда друг Верена,  не помню, как его зовут,  ушел из…
- Войдан,  - перебил ее Бонифаций.  - Друга зовут Войдан.
Эрите засмеялась:
- Точно,  Войдан!  Верен сказал,  да?  - Бонифаций кивнул,  и она продолжила:  - Так вот.  Прежде чем Войдан ушел из Рассвета,  он доверил все хранившиеся у него книги Верену - таким образом,  Верен стал хранителем истории Рассвета.
Бонифаций неожиданно заметил хрустальный куст - такой же,  какой видел у Чилики.  Он решил его понюхать – неплохо:  сладковатый запах,  немного похожий на карамель,  только нежнее и неуловимее.
Он указал на куст,  и Ри без слов его поняла.  Она подошла,  дотронулась до хрустальной ветки,  подставив мешочек.  Через некоторое время она снова затянула черный непроницаемый кусочек ткани,  и они пошли дальше.
Бонифаций обратил внимание,  что они успели зайти глубоко в лес - со всех сторон на них смотрели деревья,  кустарники,  цветы.  Самого города сквозь ветви не было видно.  Неожиданно ему в голову пришел еще один вопрос,  и он немедля его задал.
- Слушай,  Эрите,  вот вы давно живете здесь без часов.  Как же вам удается ориентироваться:  когда утро,  когда день,  когда вечер?  Здесь ведь даже по солнцу не определишь - оно всегда стоит на одном и том же месте.
- Сдалось тебе это время,  - весело протянула она.  - Зачем оно вообще нужно?  Чтоб вгонять себя в рамки,  нервничать,  что опаздываешь или,  наоборот,  с нетерпением чего-то ждать,  уныло следя за часами?  Без него легче жить.
- И все-таки:  как ориентироваться-то?
- Это очень просто.  Роса лежит на траве и цветах только утром.  Неужели не замечал?
Он сконфуженно помотал головой,  а она продолжила.
- В обед мы пьем чай.  Это ты точно не пропустишь,  - она усмехнулась,  а Бонифаций снова вспомнил ужасную жажду и затягивание его в дом.
- Ну,  а вечер?
- А вечером все особеннее.  Вечер всегда пахнет вечером.  Не знаю,  как объяснить.  Попробуй сам это заметить!
- Хорошо,  допустим.  Но как же вы тогда ориентируетесь в годах?  Откуда ты знаешь,  что тебе 307 лет?  У вас ведь нет календаря,  насколько я знаю.  Да какого календаря!  Мне почему-то кажется,  что у вас и дней недели-то нет,  и даже месяцев!
- Ошибаешься!  - рассмеялась Эрите.  - Все это у нас есть,  и календарь тоже - только в него почти никто не заглядывает,  ведь он не привычный для любого из нас,  он являет собой нечто среднее между календарями миров жителей Рассвета.  И с приходом нового жителя он меняется опять,  подстраиваясь и под его мир тоже.  Зачем зря усложнять себе жизнь?  Раз в год наши желтые цветы исчезают на несколько часов,  вместо них появляется зеленая трава,  как в холле летающей норы.  Так город дает понять,  что ровно год прошел.  Но потом цветы снова возвращаются на свое место,  и все идет своим чередом.  Большего нам и не нужно:  узнали, и ладно.
-  А с днями рождения как?
- Очень просто.  Ты вдруг просыпаешься и понимаешь,  что сегодня твой день рождения.  Это получается само собой.  Потом ты идешь к каждому жителю в гости и говоришь,  что сегодня твой праздник,  а они дарят тебе подарки.
Бонифаций какое-то время молча нюхал малюсенькое деревце,  больше похожее на цветок,  и не мог понять,  чем же оно пахнет.  С первым вдохом ему показалось,  что свежей травой.  Со вторым вдохом – мятой,  с третьим – клубникой.  Он был в замешательстве,  но тут помогла Ри.
- Не советую,  по крайней мере – тебе.  Может так поменять запах,  что тебе не понравится.
Бонифаций осторожно отошел от него и продолжил допрос:
- А тебе не кажется,  что это глупо:  ходить и выпрашивать себе подарки?
- Совсем не глупо.  Тем более,  никто их и не выпрашивает.  Как иначе жителям узнать,  что у тебя день рождения?
- А зачем им вообще об этом знать?
- Ты меня удивляешь.  Нет,  просто в ступор вводишь!  - воскликнула Эрите.  – Затем,  чтобы они порадовались за тебя,  разделили с тобой счастье.  Мы живем отдельно,  но в одном городе.  И живем здесь давно.  Мы все друзья,  и даже больше - почти родственники.  А с близкими делятся не только горем и несчастьями,  но и радостью,  так ведь?  Вот и ходишь по домам и всех радуешь!
- А как же подарки?
- А что подарки?  Здесь это само собой разумеющееся.  Как в твоем мире – покупки.  Подарки,  если ты заметил,  здесь делают не только на день рождения,  но и в любой другой день.  Например,  сегодня – кувшин,  а вчера вот - скатерть и посуда.  Для нас это не неловко.  И тем более,  ни у кого и в мыслях нет,  что ты выпрашиваешь что-то там.  Да у нас и слова-то такого нет!  Ни у кого никогда ничего не приходится выпрашивать.
- А если,  например,  я захочу никому не сообщать про свой день рождения,  так можно?  Или меня тоже будет силками затягивать в каждый дом,  пока не обойду все,  а лапы будут чесаться и саднить в ожидании подарков?
Ри расхохоталась.
- Это ты сейчас так говоришь,  потому что в Рассвете ты только третий день,  и все его жители для тебя пока еще чужие.  А вот,  скажем,  лет через пятьдесят  они все для тебя будут как братья,  сестры и родители.  Ты бы скрыл от своих родителей, если бы с тобой произошло что-нибудь хорошее?  - хитро улыбнувшись,  спросила она.
- Не знаю.  Я не помню своих родителей.  У меня никогда их не было,  я их не знал.
Эрите за мгновение помрачнела.
- У меня тоже не было родителей,  - после паузы ответила она.  - Папу я не знала вообще,  а мама бросила меня на улице,  не в силах прокормить,  едва я научилась стоять на лапах.
Бонифаций опешил.
- Но тебя ведь кто-нибудь подобрал?  Забрал домой,  верно?
Эрите только покачала головой.
- Ты… ты жила на улице?
Она печально кивнула и опустила глаза,  полные боли и отчаяния.
- Но,  Эрите… Ты же выжила, благодаря кому-то… Ребенком ты была не в состоянии о себе позаботиться,  - осторожно начал он,  опасаясь,  что она закроется и перестанет говорить о своем прошлом.
И он не ошибся.  Ри только выдавила из себя:
- Верно, - а потом, решив сменить тему,  наигранно-веселым голосом сказала:  - Ты уже забыл,  зачем мы здесь.  Давай,  ищи запахи,  если не хочешь,  чтобы мы опоздали,  и ты снова мучился в ожидании.
Бонифаций действительно забыл,  что они здесь делают,  и что они здесь ищут.  Поэтому молча понюхал ближайший к нему янтарный цветок.  Он даже не почувствовал запаха,  потому что в этот момент отрешенно подумал,  что цвет этого растения - один в один глаза Ри.
Бонифаций мельком взглянул на Эрите и указал на цветок.  Какая разница,  как он пахнет?  Пить вонючий чай - какая мелочь по сравнению с другими вещами!  Он боялся посмотреть на Ри,  но почувствовал,  как она подошла,  открыла черный мешочек,  висевший на шее, и склонилась над цветком.  Потом она выпрямилась,  завязала мешочек и тихо сказала:
- Чего ждешь?  Продолжай.
Он заставил себя подавить свою трусость и, подняв взгляд,  пристально посмотреть в ее глаза.  Но - Бонифаций не знал,  хорошо это или плохо – в ее глазах он не прочитал больше и капли той нескончаемой боли.  Теперь она смотрела на него как обычно:  весело,  с хитрецой.  Хорошо – все-таки решил он.  Теперь можно общаться дальше,  как ни в чем не бывало,  не боясь снова задеть ее за душу.  Однако,  эту тему он решил больше не поднимать - зачем причинять страдания?
- А долго еще до чая осталось?  - спросил он,  потому что до сих пор так и не научился ориентироваться во времени.
- Не очень.  Но времени еще достаточно,  думаю,  мы успеем,  - утешила его Ри,  насмешливо сверкнув глазами.
- Тогда давай пойдем обратно,  из леса,  а по пути что-нибудь еще поищем.  А то  боюсь,  мы из этих трущоб до ночи не вылезем.
Эрите рассмеялась - звонко и легко,  а потом ответила:
- Заблудиться нет ни малейшего шанса - за триста лет я здесь все облазила.
И они двинулись назад.  По пути Бонифацию понравилось еще несколько запахов растений.  Одним из них было дерево – тонкое,  изогнутое,  будто бы засохшее.  Листьев на нем вовсе не было,  зато на кончиках голых веток торчали пушистые коричневые кисточки.  Оказалось,  оно пахнет чем-то кисло-сладким,  похожим на барбарис.
Другим растением было нечто,  похожее на мягкий пружинистый мох,  только розовый.  Наклонившись к нему,  Бонифаций учуял дивный аромат,  который на секунду вернул его в свой бывший мир.  Йогурт он всегда любил,  поэтому немедля решил взять и этот запах - немного мягкости вкуса чаю не помешает.
И еще одним растением был «кактус»,  как он про себя его назвал.  Только вместо шипов и колючек у него были вполне безобидные прозрачные шарики.  Бонифаций понюхал его из чистого любопытства - в своем бывшем мире он терпеть не мог ни кактусы,  ни другие колючие растения.  Запах его приятно удивил - никакой зелени или горечи,  лишь свежий,  едва уловимый аромат.  Так благоухал воздух после дождя.  Не задумываясь,  он выбрал и его.
- Ну что,  хватит?  - спросил он у Ри.
- Пожалуй,  да.  На моей памяти,  пока я здесь,  еще не было такого необычного сочетания ароматов.  Но нам все равно придется попросить Верена проверить: повторный чай или нет. 
У Бонифация даже настроение поднялось – наконец-то он будет сегодня пить настоящий,  вкусный чай с нормальными запахами.  Поэтому,  когда они вышли из леса на берег озера,  на котором стоял его дом,  он не был нисколько недовольным,  наоборот - был в предвкушении предстоящего чаепития.  Сегодня-то они подготовились как надо!
- Полетим в нору?  - предложил он,  а Ри весело кивнула.
Они запрыгнули в облако и высоко поднялись над землей.  Не сговариваясь,  взлетели,  благодаря появившимся у них крыльям,  и,  преодолев расстояние от пола до внезапно опустившегося неба,  выпорхнули на крышу и по обыкновению легли на животы,  свесив головы вниз.
- Сколько еще осталось?  - спросил Бонифаций.
- Совсем немного,  может быть,  около часа.
- Тогда можно и помедленнее лететь,  - и от мимолетной мысли облако сразу же сбросило скорость.
Уже издалека,  подлетая к парящей норе,  Бонифаций понял,  что что-то не так.  Они стремительно спрыгнули с крыши,  подбежали поближе и молча уставились на перерубленные толстые цепи,  лежащие на земле.  Парящей норы не было.



Глава 9.

РАССВЕТНЫЕ ИСТОРИИ


Ри растерянно посмотрела на Бонифация.
- Что нам делать?  - спросила она слабым голосом.
Ее вопрос словно вернул его в реальность,  вытолкнул из немого оцепенения.  Ответ пришел сам собой.
- Скорее в дом,  будем ее искать!  Не могла же она далеко улететь!  - заорал он и первым запрыгнул в свое облако.
Ри не стала мешкать и немедля последовала за ним.  В секунды поднялись на крышу и свесились вниз,  а Бонифаций отдал дому приказ подняться выше и лететь достаточно быстро,  но так,  чтобы они,  в случае чего,  сумели разглядеть пропажу.
Сосредоточенно,  не обмолвившись ни словом и смотря вниз,  они быстро облетели вокруг поляны и озера,  промчались над горами и стремительно приблизились к научному центру.  Черной дыры нигде не было.
Тогда Ри испуганно прошептала:
- Они,  должно быть,  там,  далеко… За пределами живого пространства.  Там,  куда я ходила,  когда пыталась найти конец города.
- Полетим туда.  Не волнуйся,  она найдется!  - успокоил ее Бонифаций,  а сам внутренне содрогнулся,  внезапно поняв,  что дом может быть где угодно!
Он мог улететь в лес,  и за час его точно не найти.  А мог и в любую сторону,  не обязательно в ту,  куда ходила Ри,  но тоже за пределы жилого пространства.  Бонифаций всячески старался не выдать своих опасений,  внешне оставаясь спокойным и невозмутимым.  Он сразу же направил облако туда,  куда хотела Ри.
Они летели уже,  наверное,  минут сорок.  И за это время жилой участок города совсем скрылся из виду.  А Рассвет все не кончался и не кончался,  только цветы мелькали под ними,  сливаясь от скорости в единое желтое покрывало.  И,  казалось,  этому полету нет конца.
Бонифаций почти предложил Эрите вернуться - дальше мчаться было бессмысленно,  парящая нора не могла так далеко улететь, они движутся в неверном направлении.  Как вдруг он услышал у себя над ухом сдавленный всхлип.  С удивлением повернувшись на звук,  он увидел,  что глаза Ри наполнены слезами.
- Ты чего,  Эрите?  Не плачь, найдется твой дом.  Наверняка твоя семья уже заметила,  что они не на своем месте!   - он отчаянно пытался успокоить свою подругу,  но не знал,  что еще такого ему сказать.
Эрите снова сдавленно всхлипнула,  и слова полились из нее с бешеной скоростью. Она тараторила, проглатывая окончания слов:
- Я знаю, знаю, что они найдутся, - снова всхлип, - такое ведь уже быва… Просто мы не мо… не можем пропустить тради… цию. Это же непра… вильно! А ты и вовсе с ума сойдешь от жа…жды…
Теперь крупные слезы ручьем катились по лицу. Янтарные глаза блестели. Она доверчиво на него смотрела, не в силах успокоиться.
- Ой, ну что ты, Ри, - мягко сказал он. - За меня не волнуйся, я-то вытерплю. И мне кажется, город поймет нашу ситуацию и не обидится. Ведь это не по нашей вине происходит, - он сам понимал, какую несет чушь.
Но, как ни странно, его слова возымели эффект: Ри больше не плакала.
- Просто выпьем чай, который у нас есть. Вдруг он действительно неповторимый.
- Но у нас ведь даже воды нет! - в отчаянии воскликнула она.
Н-да… Об этом он не подумал…
- Тогда давай вернемся? - робко предложил Бонифаций в надежде, что она согласится.
Эрите бессильно кивнула, легла на спину и закрыла глаза. Он вздохнул с облегчением, дом развернулся и быстрее пули понесся обратно. Но до этого перед глазами что-то мелькнуло... Что-то не похожее на бесконечные желтые цветы.
- Стой! - заорал он, обращаясь к дому.
Хотя орать-то было и необязательно, можно было просто мельком подумать. Но Бонифацию было не до того.
Дом резко остановился,  а Ри вскочила на лапы и взволнованно закричала;
- Где?  Где?
- Вон там!  - он указал назад.
От его мысли облако развернулось и полетело в сторону,  противоположную жилому городу,  туда,  куда они и летели в поисках норы.
Они снова легли на живот,  пристально всматриваясь,  дом теперь летел гораздо ниже и медленнее.  Наконец  они разглядели то,  что бросилось Бонифацию в глаза. 
По желтой поляне,  в сторону жилого пространства,  двигались Верен и Борут,  каждый при этом держал перерубленный остаток толстой цепи - таким способом они тянули свой дом обратно.
Облако резко спикировало вниз и еще даже не успело коснуться земли,  как Бонифаций и Ри спрыгнули с него и галопом понеслись навстречу ее семье.
Лицо Верена вытянулось от удивления,  но в следующую секунду сменилось облегчением.  Борут широко улыбнулся.
- Как вы нас нашли?  - спросил он.
- Как вы могли так далеко улететь?  - одновременно с ним выпалила Ри.
Ответил Верен:
- Скорей всего,  нора улетела ночью.  Когда мы, уставшие, вернулись домой,  сразу же легли спать.  А утром,  выглянув в окно,  поняли,  что уже далеко от жилого района города.  Эх,  наверное,  и до чая не поспеем.  Что же жители будут делать?  - тоскливо протянул он, по-видимому, не в первый раз, потому что Борут закатил глаза:
- Сегодня попьют чай с водой из колодца,  подаренного Фурлеем, что ты переживаешь.  Так чай наверняка не сможет быть повторным.
Ри потрясенно посмотрела на Бонифация,  а потом тихо и медленно протянула:
- Ну и ну…  - сказала,  а потом неожиданно заорала с такой досадой и так громко,  что Бонифаций даже вздрогнул.  - Ну и глупая же я!  Источник!  Как я могла забыть!  Ты же из-за меня теперь замучаешься от жажды!  - она на мгновение замолкла,  будто что-то припоминая,  а потом повернулись к Верену и с горящими глазами спросила:  - А вы какой чай пить будете?  Вы же не подготовлены!
- Акуилине пришлось залезть в твою комнату и смешать содержимое шкатулок.  Ты уж извини,  но для нас это был единственный выход,  - он повел рукой,  указывая на поляну вокруг,  где кроме желтых цветов не было больше никаких растений.  - Так что  чай – какой-никакой – у нас есть.
- А вода у вас есть?  - быстро спросила Эрите.
- Конечно,  - ответили Борут с Вереном хором,  не понимая, к чему та клонит.
- У нас есть отличный чай!  Мы как раз подготовились и пошли к вам,  когда увидели,  что парящей норы нет.  Поэтому,  если поторопимся,  то как раз успеем его приготовить,  - с этими словами она быстро сняла черный мешочек с шеи и,  развязав его,  молча протянула Верену.
Он глубоко вдохнул его содержимое и довольно и,  вместе с тем,  удовлетворенно кивнул.  Ри просияла.
- Бонифаций сам выбирал!  - крикнула она уже в прыжке,  скрываясь в черной дыре.
- Очень своеобразно,  необычно и,  вне всяких сомнений,  пахнет чудесно,  - похвалил его Верен.
- Спасибо,  - поблагодарил Бонифаций,  немного смутившись.
Борут и Верен снова потянули парящую нору за обрывки толстых цепей,  продолжая путь,  а Бонифаций пошел рядом,  намереваясь приблизиться к своему дому и запрыгнуть на крышу, как вдруг ему в голову пришла замечательная мысль. 
- Борут,  Верен!  А что, если затащить нору в мой дом?  Так мы доберемся гораздо быстрее…
Не успел он даже закончить фразу,  как вновь почувствовал,  будто его непреодолимо тянет в облако,  а горло изнутри сильно саднит от жажды.  Ощущения были уже не новыми,  поэтому он примерно знал,  как сопротивляться невидимому магниту  и  старался изо всех сил сохранить невозмутимый внешний вид,  в то время  как внутри у него все чуть ли не разрывалось на части.
Но,  каким бы спокойным он не был с виду,  другие жители Рассвета тоже почувствовали, пусть и не так остро, что время пить чай настало. Борут смотрел на него с искренней жалостью,  а Верен немедля согласился на предложение Бонифация,  понимая,  что этим он облегчит его внутренние терзания ровно в два раза - то есть  останется только жажда,  без тяги в дом. 
Поэтому они,  переглянувшись с Борутом,  ускорили шаг почти до бега,  утягивая за собой парящий дом.
- Ты иди скорей,  а мы тебя догоним,  - посоветовал ему Верен.
А Бонифаций,  устав бороться,  галопом ринулся к висевшему низко над землей,  родному облаку  находящемуся шагах в двадцати от него. Не сбавляя скорости,  впрыгнул в дом и затормозил,  только попав в кухню.  Ему действительно стало легче – хотя бы сопротивляться больше не требовалось.  Судорожно распахнув воздушные дверцы буфета, он  в нетерпении,  одну за другой,  стал выставлять посуду на стол.
Когда все шесть чашек заняли свои места,  в дом впрыгнули и Борут с Вереном.  Нора при этом отлично вошла в облачный дом,  будто там она все время и была.
- Отпустите ее,  пусть летает!  - прохрипел Бонифаций.  - Дальше моего дома ей никуда не деться.
Борут недоверчиво оглядел изнутри громадных размеров дом,  потом так же недоверчиво поднял глаза к высокому,  казавшемуся бездонным  небу и скептически кивнул,  мол,  как же,  отпустим - а потом лови ее тут сто лет…
Но Бонифацию было сложно что-то объяснять,  когда горло было настолько сухим,  что могло посоревноваться с любой пустыней.  Поэтому он просто еще раз повторил,  причиняя себе боль с каждым произнесенным словом - будто песка наелся!
- Отпусти… просто… поверь… и… все,  - не в силах больше выдавить из себя ни звука,  он молча указал на свое горло.
Борут притворно вздохнул и предупредил:
- Ловишь нору ты!  - и только когда Бонифаций кивнул,  он  наконец-то  разжал свои лапы,  выпуская на волю летающую черную дыру. 
Верен свою цепь уже давно отпустил,  поэтому парящая нора плавно взмыла в бирюзовое чистое небо и медленно поплыла вдоль внутренней мягкой и розоватой обстановки дома.
- А у тебя здесь ничего… Даже лучше,  чем я себе представлял,  - протянул Верен. 
А Борут уже не спеша прогуливался по слегка пружинистому полу,  рассматривая и щупая мебель.
Краем глаза Бонифаций заметил какое-то движение со стороны летающей норы,  а потом услышал испуганный вскрик Эрите. 
Он повернулся как раз вовремя,  чтобы заметить,  как она,  держа в лапах большой чайник,  вышла из норы и,  очевидно,  не зная,  что ее дом теперь находится внутри его дома,  ожидала приземлиться на землю.  Но она провалилась в пустоту,  падая с высоты висевшей в небе парящей норы.
Бонифацию понадобился миг,  чтобы одной только мыслью подстраховать ее крыльями - и вот она уже,  смеясь и делая мерные взмахи,  плавно опускается на пол,  даже не расплескав при этом ни капли драгоценного чая.
- Здорово вы придумали!  - восхитилась Эрите,  обращаясь к Бонифацию и передавая ему чайник.
Потом она обернулась на Верена и Борута и еще громче засмеялась,  увидев их вытянутые изумленные лица.
- Да,  точно,  в его доме можно летать,  - радостно сказала она,  наслаждаясь реакцией своих рассветных родственников.
- Но как... - растерянно начал Верен,  но Бонифаций его не дослушал.
Он опять услышал испуганный вскрик,  а обернувшись,  увидел,  как из парящей в голубом небе норы вывалилась Ивица и падает,  хаотично перебирая в воздухе лапами,  а ее длинная шелковистая грива при этом стоит дыбом.
И снова ему хватило доли секунды,  чтобы у нее за спиной появились большие белые крылья,  благодаря которым она плавно приземлилась.
- Ничего себе вы придумали!  - восхитилась Ивица почти как Эрите,  а потом с полными восторга глазами  взглянула на Бонифация.  - Как тебе это удалось?  Почему я не упала?
Видимо,  Ивица еще не поняла,  что за ее спиной настоящие крылья.
Ответить ей никто не успел,  потому что в эту же секунду из парящего дома выпала Акуилина,  которая,  к удивлению Бонифация,  даже не пискнула.  Он бы ее и вовсе не заметил,  если бы боковым зрением не уловил движение.
И опять все повторилось - в третий раз.  Она ловко и легко,  поддерживаемая большими крыльями за спиной,  ступила на пол облачного дома,  восхитилась,  как они все это придумали и теперь уже четыре пары глаз уставились на него,  требуя объяснений.
Он с мольбой во взгляде повернулся к Эрите,  стоявшей рядом.  Она тихо ахнула,  вспомнив,  как ему, должно быть,  тяжело и,  быстро забрав у него чайник из лап,  кинулась разливать его содержимое по кружкам,  одновременно обращаясь к своим родственникам.
- Не правда ли,  что даже для нашего мира его дом такой необычный?   
Она мельком кинула взгляд на жителей парящей норы  и,  не прекращая разливать чай,  продолжила: 
- Я тоже впервые была шокирована тем,  что увидела.  Но здесь действительно все так - он сам и его гости могут летать внутри этого громадного облака.  И,  более того,  у него даже крыша есть,  где мы и проводим большинство времени,  - тараторила она,  улыбаясь.
Бонифаций в подтверждение кивнул,  молясь про себя,  чтобы Эрите быстрее двигалась.  Если бы не правила приличия,  он бы давно опустошил самую первую кружку,  которую заполнила чаем Ри.  Но он изо всех сил сдерживался,  не желая прослыть дикарем.
Как только все шестеро молча уселись за стол,  он сразу схватил свой чай и мигом проглотил,  опять не почувствовав вкуса.  Все вокруг хихикнули,  а он облегченно перевел дыхание.
Эрите не спеша поднесла чай к носу и глубоко,  с блаженной улыбкой на лице,  прикрыв глаза,  вдохнула аромат.
- Это чудесно.  По-моему,  самый вкусный чай!  - объявила она,  хитро косясь на Бонифация.  – Попробуешь?
- Нет,  - категорично произнес он.  - Мне как раз хватило!
Ри хихикнула и,  повернувшись к недоумевающим присутствующим,  объяснила:
- Бонифацию не нравятся наши чаи.  Он считает их вонючими,  - сощурив глаза и нахально улыбаясь,  сказала Эрите.
- Вовсе нет!  - смертельно смутился Бонифаций и,  если бы мог покраснеть,  то стал бы пунцовее помидора.
Под пристальным прицелом смеющихся глаз  он забрал у Ри чай,  одарив ее при этом самым своим свирепым взглядом,  и,  поднеся чашку к носу,  осторожно понюхал.
Что ж,  не так уж и плохо,  как могло показаться.  Он уловил любимый запах йогурта среди тонких запахов апельсина и корицы.  Аромат барбариса и аромат,  отдаленно напоминавший карамель,  прекрасно сочетались между собой,  смягчая вкус.  А запах воздуха после дождя делал чай необычайно свежим. 
Помимо этого  Бонифаций ощутил и совсем незнакомый ему запах и,  на секунду задумавшись,  вспомнил,  что,  должно быть,  он принадлежит янтарному цветку,  который так напомнил ему глаза Эрите.  Этот аромат привносил в чай немного резковатый вкус орхидеи,  но от него напиток ни на каплю не ухудшился – наоборот,  появилась некая изюминка.
С каждым вдохом Бонифацию все больше и больше нравился этот чай.  И он все-таки решил рискнуть,  пренебрегая своим же зароком:  не пить его,  кроме случаев острой необходимости.  Он вернул чашку Эрите,  а сам потянулся за большим чайником.
Борут прыснул и поспешно отхлебнул,  при этом не отводя насмешливого взгляда от Бонифация.  А тот,  в свою очередь,  невозмутимо налил себе ароматную жидкость и сделал свой первый  осознанный глоток.  Он чуть было не застонал от удовольствия - вкуснее ничего не пил!  - но вовремя удержался.
- Ну да,  ничего так,  вкусно… Я же не говорил,  что считаю его вонючим,  - вслух произнес он,  пытаясь принять самый непричастный вид.
А что?  Он здесь не при чем,  он и вправду не говорил.  Это Ри за него сказала…
Эрите, нарочно не поднимая глаз,  изо всех сил сдерживая улыбку,  притворно-серьезным голосом сказала:
- Ну-ну.  Смотри обратно не выплюнь эту вкусноту.
- Да нет же,  правда, вкусно!  - принялся заверять всех он.
И снова сделал показательный и образцовый глоток - слишком поспешно,  чтобы ему поверили.  Оглядев недоверчивые насмешливые лица,  он еще раз набрал в рот вкуснейший чай,  излишне медленно и громко глотнул и  после паузы  неуверенно добавил звук «кхаа»,  тем самым выражая крайнюю степень своего удовольствия и тщетно,  на его взгляд,  но от того еще отчаянней  пытаясь убедить рассветных жителей.
Почему они не верят?  Правда ведь  вкусно!
Этот звук окончательно лишил терпения его гостей,  и они все  забились в истерических конвульсиях,  не в силах произнести ни слова от неудержимого хохота. Даже спокойная Акуилина и такой рассудительный Верен сейчас распластались торсом по облачной поверхности стола,  колотя по ней кулаками. Борут,  откинувшись всем весом на спинку стула и запрокинув голову,  настолько переусердствовал,  что,  потеряв равновесие,  рухнул набок и теперь валялся по полу. А все остальные,  увидев его нелепое падение,  еще больше зашлись в сумасшедшем хохоте.  Даже Бонифаций - и тот смеялся,  наблюдая эту картину.
Мало-помалу гости успокоились и  все еще хихикали,  вытирая проступившие слезы, когда Бонифаций решил снова всех убедить,  что считает чай действительно вкусным.  Он официально откашлялся и серьезно произнес:
- Зря смеетесь,  друзья!  Чай действительно очень вкусный,  мне понравился!
- Да мы сразу поняли,  - хохотнул Верен.
- Просто очень весело было наблюдать,  как ты пытаешься сохранить невозмутимый вид,  - вклинился Борут.
- И потом - как ты доказывал… Это нечто!  - весело подхватила Ивица.
- Значит,  вы сразу поверили?  - разозлился Бонифаций.  - Что же я тогда вам зря пытался… Эх!  - он махнул на них лапой,  крайне раздосадованный.
- Город прививает традиции,  - игриво сказала Эрите.
- Что значит… В смысле?  Хотите сказать,  что чай понравился мне только из-за традиции?  Чушь какая!  Просто он и вправду вкусный!
- Никто не спорит насчет его вкусовых качеств,  - вмешалась Акуилина.  - Но с каждым днем,  и уж тем более с годом,  ты будешь получать все большее удовольствие.  Так у всех.  Эрите тоже сначала не нравилось…
- Акуилина!  - возмущенно перебила ее Ри.
- Что?!  Значит, не нравилось,  да?!  - быстро переспросил Бонифаций и,  скрестив лапы на груди,  удовлетворенно откинулся на спинку облачного стула.
- Да нет же!  - исподлобья посмотрев на Акуилину,  начала оправдываться та.  - Это было совсем не так,  как у тебя!  Мне изначально были не знакомы традиции - у меня,  в моем бывшем мире,  их никогда и не было.  Поэтому… - неуверенно говорила она,  пытаясь придумать наиболее веский довод,  и,  одновременно,  нервно вертела свою кружку,  расплескивая чай по столу и даже не замечая этого.  - Это было по-другому,  мне нравился чай,  правда… - жалобно добавила она,  подняв глаза на крайне довольного собой Бонифация.
Тот хмыкнул,  и вмешался Верен:
- Ничего постыдного в этом нет.  Никто вас обоих не винит.  Это нормально,  так было со всеми,  вне зависимости от причин.  И этим вы совершенно не обижаете старых жителей Рассвета,  уж поверьте!  И с нами было то же самое,  - успокоил он их двоих,  а Ивица,  Борут и Акуилина серьезно закивали,  подтверждая его слова.
Бонифаций с притворной жалостью вздохнул и отобрал у Эрите ее чашку. Как раз вовремя: еще бы несколько секунд,  и Ри бы ее точно разбила.
Тактичная Ивица решила сменить тему и спросила:
- Бонифаций,  но как получается,  что в твоем доме можно летать?  Это же вне всяких правил!
- Э-э… Сам не знаю.  Если я захочу,  у любого из моих гостей вырастут крылья.  А почему - неизвестно.
- У Верена есть теория на этот счет,  - сказала Акуилина.  – Милый,  расскажи!  - попросила она.
Верен откашлялся.
- Это всего лишь теория,  да и Эрите  наверняка  тебя уже частично в нее посвятила.
- Я рассказывала,  как менялась парящая нора с приходом каждого нового жильца, - подтвердила она.
- Значит,  это тебе известно,  - обратился он к Бонифацию.  - Что ж,  в этом и есть общая идея.  Я считаю,  что Найа превращается в такой дом,  который бы выражал истинную внутреннюю суть хозяина.  Ну вот,  к примеру,  как ты думаешь,  почему у Даита и Даиле такой дом?  Ты ведь был внутри?
- Да.  Ну,  может быть,  он такой яркий и красочный,  потому что Даиле не хватает цвета?  В смысле,  она же вроде как альбинос,  - смущенно закончил он.
- Совершенно верно,  продолжай,  - подбодрил его Верен.
- А почему в нем так много комнат - даже не знаю...  Может быть,  Даиту разнообразия не хватает?  - предположил он.
- Отчасти ты прав.  Нехватка разнообразия относится и к Даиле, но так много комнат там из-за подозрительности Даита.
- Он подозревает,  что Даиле мало места?  - пошутил Бонифаций,  а сидящие за столом рассмеялись.
- Разве он тебя ни в чем не подозревал?  - озадаченно спросил Верен.
- Ах,  это!  - вспомнил он.  – Подозревал,  что это я завалил ущелье!
- Даит всегда всех подозревает,  такой уж он есть.  Но мы привыкли.  В его прошлом мире он был воином.
- Я так и понял,  - вставил Бонифаций.
- И однажды его предала родная сестра, - продолжил Верен, - она разрушила его семью.  Сделала она это из зависти или ради того,  чтобы сломить самого Даита - никто не знает.  Вот только сам Даит в то время и не подозревал,  что его сестра - на стороне врагов.  И что она на такое способна.
- А что она сделала?  - потрясенно спросил Бонифаций.
- Отравила жену и переманила на свою сторону его сына.  Поэтому Даит,  желая всей душой скрыться от той реальности,  пришел в Рассвет,  где и встретил Даиле.  Теперь он считает,  что те события происходили неслучайно,  что так уже было предрешено,  и что его жизнь – здесь,  а его настоящая судьба - это Даиле.  Но,  памятуя эти самые события,  он так и не научился адекватно воспринимать окружающих его близких.  Ему всюду мерещатся новые предательства. И  я думаю,  необоснованно.
- Так почему,  все-таки,  в их доме столько комнат? – вернулся к теме Бонифаций.
- Это же очевидно!  - встрял Борут.  - Тем самым он пытается защитить свою нынешнюю семью,  ведь о приходе гостей они узнают сразу же,  в тот момент,  когда гость прикоснется к дому,  открывая дверь.  А,  войдя внутрь,  сколько ему понадобится времени,  чтобы найти их?  - Бонифаций вспомнил,  как долго они с Эрите шли по длинному коридору.  - Да уйма времени!  К тому же,  многие из комнат заперты,  чем вводят в заблуждение,  а в каждой комнате есть мебель:  под кровать,  например,  в случае чего,  легко можно спрятать Даиле.  Хотя,  думаю,  она бы все равно не согласилась.  В общем,  обилие комнат в этом доме говорит о том,  что Даит до сих пор ждет какого-либо подвоха от своих или от чужих,  подозревая всех вокруг,  - закончил Борут.
- Кстати,  переворачивается дом,  когда их нет дома - тоже поэтому.  В таком состоянии  войти внутрь невозможно - сколько его ни трогать,  дверь не появится и не откроется,  а значит,  внутри их никто посторонний поджидать не будет,  - добавила Ивица.
- Интересно… - протянул Бонифаций.  - А почему же дом Руфы в виде ковчега?
- О,  все это очень символично  для нее,  - начала Акуилина.  - Дело в том,  что Руфа обладает даром - она очаровывает взглядом…
- Вот это я знаю,  - пробормотал Бонифаций,  а Ри фыркнула.
- Так вот.  Как,  скорей всего,  тебе рассказывала Ри,  в своем мире она добивалась всего,  чего только пожелает,  заставляя других делать разные вещи.  И однажды она попыталась заставить одного мужчину забыть свою жену и влюбиться в нее, в Руфу.  Но не смогла.  Для нее это был шок:  еще бы,  раньше ей всегда удавалось проделывать такое,  но только не в этот раз.  Почему ей это не удалось - ответ прост и вместе с тем очень сложен.  Она думает,  все дело в любви - этот мужчина так сильно любил свою жену,  что никакие чары,  даже такие сильные,  как у нее,  не могли подействовать.  И именно он,  как не трудно догадаться,  навсегда завладел ее сердцем.  Единственное исключение из правил и недоступность - что может быть еще привлекательнее?  Невозможность терпеть горечь и боль от неразделенной и односторонней любви заставила Руфу навсегда покинуть свой бывший мир и отправиться в Рассвет - зализывать раны и страдать от даже не приобретенной потери.  Хотя и говорят,  что время лечит, но в некоторых случаях оно бессильно.  Прошло несколько тысяч лет,  а Руфа, хоть и отстранилась от всего этого,  забыла все малейшие подробности,  но ее сердце до сих пор любит.  Такое ведь не забудешь.
- Но… ковчег-то причем?  - не понял Бонифаций.
- Мужчина был капитаном корабля,  - объяснила Эрите.
Повисло молчание.  Бонифаций обдумывал две рассказанные ему истории.  Борут в это время потянулся за большим чайником в центр стола и долил вкуснейший напиток каждому в чашку.  Когда пустой чайник снова оказался на своем месте,  Бонифаций  наконец  спросил:
- А не значит ли все это,  что в Рассвет попадают только те,  у кого в их бывшем мире по каким-то причинам не сложилась жизнь?
Его прямой вопрос застал всех врасплох.  Эрите,  в этот момент делавшая глоток,  поперхнулась и закашлялась.  Ивица,  сидящая рядом с ней,  рассеянно похлопала ее по спине.  Борут вдруг заинтересовался узорами на своей кружке, а Акуилина стала поправлять свои и без того идеальные,  застывшие,  словно каменные  волосы,  будто бы с ними могло что-то случиться!  Быстрее всех с собой совладал Верен,  который,  кашлянув,  неуверенно начал:
- В этом как раз и состоит моя следующая часть теории.  Во-первых,  мне кажется,  что Найа также частично дает то,  чего тебе всегда не хватало.  Например,  для Даиле - яркость красок,  для Даита – безопасность,  для Руфы - частичку ее любви,  то есть копию корабля того мужчины,  для Самсона – уединенность.  То есть Найа дает что-то такое,  от чего житель Рассвета становится счастливее.  Ты действительно прав - в этом городе проживает большинство жителей,  у которых что-то не заладилось,  что-то пошло не так.  Город Рассвет - это не просто город.  Ты когда-нибудь задумывался над его названием?
- Ну,  по-моему,  все и так очевидно.  Потому что здесь всегда рассвет,  - пожал плечами Бонифаций.
- Верно.  Но есть и другая сторона его названия,  более глубокая.  Начало новой жизни,  рассвет…
Бонифаций потрясенно уставился на Верена.
- Рассвет новой жизни?  - переспросил он.  - То есть,  начать все сначала,  с самого нуля?
- С самого утра,  - поправил его Верен.  - Вся жизнь до этого – темная,  непроглядная ночь.  Но, попав в Рассвет,  ты каждый день можешь начинать все сначала.  Поэтому и ночь здесь не настоящая,  указывающая лишь на окончание дня.
Бонифаций задумался,  а потом медленно произнес:
- Значит,  все жители этого города до прихода сюда были несчастными и нуждались в начале новой жизни?
- Большинство жителей,  не все.  Есть единственное исключение - и это ты.
- Я?!  Ну,  вообще-то да,  я,  - более спокойно добавил он.  - У меня ведь не было никаких таких событий,  которые бы заставили меня покинуть мой мир.
- Вот именно,  - подтвердил Верен.  - В этом-то и заключается вторая часть теории.  Ты единственный,  кто пришел сюда случайно.  Хотя можно ли назвать это случайностью - я не знаю.  Но ты первый,  кто попал сюда,  даже не зная о существовании этого мира,  не пытаясь убежать от своих проблем.  И,  насколько я могу судить,  ты вполне себе был и остаешься счастливым.
- Допустим,  - кивнул Бонифаций,  не понимая, к чему он клонит.
- А что могла дать Найа абсолютно счастливому новому жителю?  - задал вопрос Верен, и сам же на него ответил.  - Только то,  благодаря чему тебе может понравиться жить в Рассвете.  Она дала то,  чего тебе наверняка не хватало в твоем мире.  И,  как я подозреваю,  не хватало тебе свободы.
Бонифаций был шокирован такой проницательностью Верена.  Он сам,  до его слов,  никогда не задумывался над этим.  Но теперь в его голове все встало на свои места.
Свобода.  Вот почему в своем мире он всегда любил сидеть на подоконнике и смотреть в окно.  Вот почему в тот день,  когда он не задумываясь съел листок арики,  он мечтал о рассвете.  Вот почему Найа дала ему крылья.  Свобода.
Должно быть,  он молчал слишком долго,  потому что Эрите вдруг мягко коснулась его лапы,  выводя из оцепенения,  и тихим голосом спросила:
- Бонифаций,  Верен сказал что-то не то?
Он очнулся и посмотрел в ее встревоженные глаза.  Потом помотал головой и обратился к Верену:
- Наоборот.  Меня поразила твоя проницательность.  Ты действительно прав.
Верен коротко кивнул и озабоченно начал:
- Извини,  я не думал,  что чем-то задену,  я…
- Все в порядке,  - перебил Бонифаций.  - Просто я правда поражен.  Благодаря тебе  я все понял.  Спасибо,  - неизвестно для чего добавил он,  а потом отхлебнул  ставший холодным,  но оттого не ставший менее вкусным чай. - А откуда вы знаете все эти истории о рассветных жителях?  - спросил он,  решив сменить тему.
- Книги,  - улыбнулась Акуилина.  - Все дело в книгах.
- А,  ну да,  точно,  - Бонифаций вдруг почувствовал себя невыразимо глупым,  поэтому предложил:  - Никто не хочет на крышу?  Я бы направил дом обратно в жилой Рассвет,  и вы бы увидели город сверху…
Ивица восторженно заголосила,  а Борут воскликнул:
- Конечно,  давай крылья!
Миг - и у шестерых за спиной они появились.
- А куда лететь-то?  - возбужденно спросил Борут.
- Вверх, - просто ответил Бонифаций и первым взмыл в небо.









Глава 10.

УЖАСЫ ПРОШЛОГО


Они летели очень медленно.  Бонифаций хотел,  чтобы его гости смогли вдоволь насладиться своим первым за долгую жизнь полетом,  чтобы они тоже смогли ощутить ни с чем не сравнимый вкус свободы.
За эти часа два или,  может быть,  три - он не знал - все собравшиеся жильцы парящей норы успели повеселиться на славу.  Последовав за ним на крышу,  им вскоре надоело сверху разглядывать неменяющуюся желтую поляну,  поэтому они вновь спустились в дом.  Все,  за исключением Верена и Акуилины – им,  как догадывался Бонифаций,  по душе была эта романтическая часть приключения.  Никто не стал им мешать,  и пока они находились наедине, четверо рассветных жителей с удовольствием бесились,  как дети,  носясь по всему дому,  догоняя,  перегоняя,  кувыркаясь в воздухе.  Они точно разгромили бы всю обстановку дома,  то и дело врезаясь играючи в стены и мебель,  если бы дом не был таким облачным.
Наконец,  устав от задорных и быстрых игр,  они,  тяжело дыша и с высунутыми набок языками,  снова поднялись на крышу.
- Город приближается!  - восторженно воскликнула Акуилина,  на секунду повернувшись к четверке.
Они с Вереном лежали на животах,  свесив головы вниз - точно так же,  как любили лежать Ри с Бонифацием,  и в нетерпении и предвкушении вглядывались вдаль.
Город действительно медленно вырастал на глазах,  по мере того,  как облако подлетало все ближе.
Бонифаций добавил скорости – немного,  так,  чтобы друзья сумели рассмотреть Рассвет с такого ракурса в мельчайших подробностях.  Теперь уже шестеро рассветных жителей лежали на животах в одной линии,  а легкий ветерок ненавязчиво обдувал их лица.
Постепенно они подлетели совсем близко – вдалеке виднелись деревья,  и несмелые солнечные лучи отражались от зеркальной поверхности озера,  заставляя его играть задорными световыми бликами.
Справа  – «научный центр».  После того,  как Бонифаций однажды так пошутил,  это название прочно прилипло к отдельно стоящим домам. 
Слева – горы:  мягкие,  будто игрушечные,  фиолетовые,  сплошь покрытые Фаеринами. 
Все такое знакомое и,  одновременно,  непривычное.  Бонифаций мог только догадываться  каково это:  прожить несколько сотен,  а то и тысяч лет  в казавшемся изученном до каждого миллиметра городе,  и вдруг увидеть его совершенно с другой стороны – непознанной и потрясающей воображение. 
Да и к чему вообще представлять  каково это - вот он,  здесь и сейчас,  находящийся в этом городе неполных три дня,  тоже завороженно смотрит на прекрасный Рассвет сверху,  он так же не может отвести взгляд…
Из приятного оцепенения их вывел отчаянный громкий вопль,  полный боли и злобы,  доносившийся со стороны гор.
Все шестеро мигом напряглись.  Переглянувшись с остальными,  Бонифаций моментально добавил скорости,  направив свое облако к фиолетовым скалам.
Не прошло и минуты,  как они сверху заметили источник звука.  С другой стороны гор,  там,  где Бонифаций еще ни разу не был,  громко кричала  казавшаяся с высоты маленькой  фигурка,  стоявшая прямо на обрыве скалы.
Облако зависло над маленькой площадкой позади хрупкой девушки,  которая их даже не заметила.  Ее прямые  темно-синие волосы развивались на несильном ветру,  а она все кричала – громко,  отчаянно…
Эрите первой бесшумно спрыгнула и неуверенно и встревожено позвала:
- Юнина… Что случилось?
Девушка равнодушно повернулась и отрешенно на нее посмотрела.  Ее ястребиные глаза были полны горячих слез.
- Ри… - слабо произнесла она,  потом шагнула к ней навстречу.  - Он ушел… Ушел,  слышишь?  Ушел… - растерянно повторяла она.
- Кто?  Кто ушел,  Юнина?  - испуганно спросила Эрите.
Юнина снова отрешенно на нее посмотрела и,  повернувшись спиной,  подошла к самому краю обрыва.
- Почему я не могу умереть,  Ри?  - безнадежно вопросила она,  с искренним сожалением глядя вниз.
Эрите осторожно подошла к ней и потянула ее за руку,  от пропасти.  Юнина и не пыталась сопротивляться.  Она села прямо на Фаерины,  мерцающие от ранних прикосновений,  и взглянула на Ри.
- Потому что ты должна жить.  Ты нужна всем нам,  Юнина,  - мягко сказала Эрите.
- Но не ему…
Она задумалась на минуту,  а потом неожиданно вцепилась себе в волосы,  и из загоревшихся яростью глаз хлынули непрерываемым потоком слезы. 
Она гневно вскочила на ноги и в два шага подлетела к чему-то,  находящемуся у ее ног.  Сначала Бонифаций не понял даже,  что она делает.  Но потом все разъяснилось само собой. 
У ее ног,  посреди Фаеринов,  слегка возвышалось знакомое ему растение:  ничем не примечательный зеленый цветок.  Такие росли в его мире на подоконниках,  в горшках.  И именно благодаря этому  заурядному, на первый взгляд,  растению он и попал в Рассвет.
Юнина намеревалась погубить арику - топтала ее,  пыталась вырвать с корнем,  разорвать на части,  уничтожить.  Но у нее ничего не получалось.  Раз за разом цветок выпрямлялся и расправлялся,  начисто игнорируя ее отчаянные попытки.
Юнина снова яростно закричала,  снедаемая болью и утратой, и в остервенении повернулась к Эрите,  стоявшей поодаль и наблюдавшей за этой сценой со стороны.  Срывающимся голосом она обратилась к ней с таким вопросом,  на который у Бонифация никогда не нашелся бы ответ.
- За что тебя предают?  Разве кто-нибудь заслужил предательство?
- Все из-за разных взглядов на мир,  - как всегда,  Ри нашлась,  что ответить.
Юнина бессильно опустилась на землю рядом с,  казалось,  насмехающейся арикой и,  обняв себя руками, горько заплакала. 
Эрите аккуратно приблизилась к ней,  обняла и,  поглаживая ее по голове,  тихо спросила:
- Вышезар,  да?
Ответ был ясен,  судя по тому,  как напряглась Юнина.
Бонифацию неловко было наблюдать чужое горе.  Наверное,  время и вправду ни при чем.  Что бы там ни говорили - излечить такую рану не способно даже оно.
Он посмотрел на четырех рассветных жителей,  находящихся сейчас с ним,  на крыше его дома.  Ивица тоже плакала,  только беззвучно.  Лицо Акуилины выражало искреннее сострадание.  Борут смотрел с неподдельной жалостью.  Лишь лицо Верена было сосредоточенным,  он явно что-то обдумывал.
И Бонифаций не ошибся.  Через несколько минут молчания,  нарушаемого только всхлипами Юнины,  Верен предложил:
- Давайте отвезем ее домой,  ей нужно отдохнуть.
Юнина словно  и вовсе не замечала,  что помимо них с Эрите здесь есть кто-то еще.  Однако когда Ри помогла ей подняться и проводила ее к крыше облака,  та совсем не удивилась,  увидев других жителей.  На ее лице было написано полнейшее равнодушие,  она больше не плакала,  только молчала и вяло передвигалась.
Через несколько минут облако опустилось на землю рядом с большим блестящим бутоном на черном сморщенном стебле.
- Эрите,  ты отведи ее домой,  а Борут с Ивицей сбегают к Чилике.  Попросите у нее Даиси,  - обратился к ним Верен.  - Кора этого дерева обладает успокаивающим эффектом,  - объяснил он Бонифацию.
Ри спрыгнула на землю,  потянув за собой Юнину,  и они скрылись за черной,  квадратной и сморщенной дверью.  А Ивица и Борут быстро побежали к стоявшей по соседству красно-фиолетовой живой стене,  служившей входом в дом Чилики.
Акуилина,  Верен и Бонифаций остались тихо сидеть на крыше,  не разговаривая,  погруженные каждый в свои мысли.
Бонифаций не мог точно сказать,  сколько времени прошло,  прежде чем из живой стены выбежал запыхавшийся Борут – наверное,  минут пятнадцать.
- Там Чилика… она… - начал он,  и все разом напряглись,  не ожидая услышать ничего хорошего - слишком обеспокоенный у Борута был вид,  - она… лежит там,  посреди площадки со скамейкой, и этими… как их… фонарями,  короче.  Лежит и молча смотрит в пустоту,  ни на что не реагируя.  Ивица побежала к Гойтану,  а мне пришлось самому искать Даиси.  Я его ей дал,  и она потихоньку пришла в себя.  Говорит,  во всех красках прошлое вспомнила.
Почти одновременно из черного стебля и красно-фиолетовой стены появились Эрите и Ивица.  Эрите непонимающе уставилась на их встревоженные лица,  а Ивица взволнованно затараторила:
- Гойтан… Сколько я его не просила,  не выходит из своей темноты.  Не хочет никого видеть.
- Ивица,  отнеси Даиси Юнине,  - не давая никому паниковать,  начал распоряжаться Верен.  - Мы с Акуилиной проверим Беско и Аиянну.  Ты,  Борут,  беги к Чилике и захвати побольше Даиси,  потом отправляйся вслед за Ри и Бонифацием,  которые побегут сейчас к нашим соседям - проверить их.  Если все действительно так,  как я думаю,  Даиси вам очень пригодится,  - многозначительно взглянув на Эрите,  сказал он.  - И попроси Чилику,  чтобы тоже собрала Даиси и принесла его нам - к Аиянне или к Беско,  - крикнул он вдогонку уже побежавшему Боруту.
Эрите сразу все поняла и не стала терять времени на расспросы.  Переглянувшись с Бонифацием,  она припустила в сторону поляны.  Он еле поспевал за ней.  Ри,  должно быть,  и забыла,  что на облаке можно добраться гораздо быстрее.  Но Бонифаций не стал ей напоминать,  просто бежал следом.
Через несколько минут они добрались до края большой поляны и,  тяжело дыша,  остановились в нерешительности:  куда пойти в первую очередь?
Бонифаций оглядел два стоявших рядом,  чуть поодаль от пустующего сейчас места парящей норы  дома: ковчег Руфы и неперевернутый дом Даита и Даиле -  хорошо,  что эти двое не в горах. 
Желтого шара Самсона на его месте не было.  Бонифаций через большую поляну перевел взгляд на лес,  где находился дом Далигора,  и увидел  возле волшебного источника две фигуры.  Он,  обращаясь к Эрите,  кивнул на колодец,  и она все поняла.
Еще издалека они услышали истерический хохот.  Склонившись над источником,  сидя на земле,  маленький старичок хохотал до слез,  не в силах остановиться.
Напротив него,  тоже на земле,  сидел унылый Бурлей и молчал,  со скучающим видом зачерпывая в ладонь чудо-воду и выливая ее обратно,  или лениво,  даже как-то тоскливо рисуя пальцами узоры по непрозрачной и не отражающей поверхности. 
Казалось,  будто он и не замечал,  что в шаге от него кто-то умирает со смеху - по виду  ему было нисколько это не интересно и совершенно его не волновало.  Не обращая внимания на истерические всхлипы,  он,  продолжая рисовать по воде,  вяло и равнодушно поднял глаза на прибывших рассветных жителей,  безразлично посмотрел на них и снова продолжил свое апатичное занятие.
Бонифацию вдруг стало так хорошо от заразительного смеха Самсона:  хоть у кого-то воспоминания не такие уж и плохие.  Поэтому он,  расплывшись в идиотской улыбке,  повернулся к почему-то встревоженной Эрите и,  указав пальцем на корчившегося в приступе маленького старичка,  спросил:
- Чего он хохочет-то?
Ри мельком взглянула на Бонифация и,  не удостоив его ответом,  быстро опустилась рядом с Самсоном.
- Тебе очень плохо?  - сочувственно и обеспокоенно спросила она дрожащим голосом,  легонько коснувшись сотрясающегося плеча.
- Ри,  ты с ума сошла?  Глаза открой!  - возмутился Бонифаций.  - Как можно в таком хорошем моменте видеть плохое?  Ты что,  может,  не замечаешь:  он хохочет,  он прекрасно себя чувствует!
Она бросила на него уничтожающий взгляд и резко произнесла:
- Помолчи лучше!  Не всегда хорошее является таковым!
Бонифаций удивленно моргнул – нет,  она точно спятила!
А Эрите тем временем гладила по плечу Самсона и приговаривала:
- Потерпи чуть-чуть.  Сейчас Борут принесет Даиси.  Чуть-чуть осталось… Потерпи… - жалобно твердила она.
Бурлей не обращал на них никакого внимания,  только медленно зачерпывал воду и абсолютно не заинтересованно наблюдал,  как она просачивается сквозь пальцы.
Совсем скоро на горизонте появился Борут  и уже на бегу,  заметив хохочущего Самсона,  начал снимать с шеи такой же черный мешочек для запахов,  какой до сих пор висел на шее у Ри.
Приблизившись к ним вплотную,  он немедля передал этот мешочек Эрите,  а она,  в свою очередь,  быстро развязала его и открытым подставила прямо под нос Самсону.  Он,  не переставая смеяться,  жадно втянул запах,  протягивая ручонки поближе к мешочку,  пытаясь поддержать его.  Но,  увы,  не мог даже этого - так сильно трясся.
Позволив ему вдохнуть запах два раза,  Эрите завязала мешочек и перекинула его обратно Боруту,  у которого,  кстати,  был не менее обеспокоенный вид.
- Посходили все с ума… - пробормотал Бонифаций себе под нос,  но на него никто не обратил ни малейшего внимания.
Постепенно Самсон понемногу успокаивался,  смеясь все тише и все менее заразительнее - в большей степени  по привычке.  Наконец  он умолк вовсе,  только изредка продолжал вздрагивать всем телом. 
Теперь у него был такой несчастный вид,  что у Бонифация поневоле сжалось сердце.  Мигом захотелось пожалеть бедного старичка,  обнять,  убаюкать.  Но с чем связан был его горестный вид,  Бонифаций так и не понял.
- Спасибо,  - пролепетал Самсон.  - Спасибо вам,  ребята.  Мне уже лучше.
Бонифацию надоело наблюдать весь происходящий абсурд,  поэтому он почти что заорал:
- Да объясните же  наконец,  что происходит!
Ри испуганно вздрогнула,  Самсон удивленно взглянул на него,  а Борут глубоко вздохнул.  Лишь Бурлей,  не поднимая на них глаз,  все так же продолжал играться с водой.
- Самсон,  извини его.  Он ведь новенький… - оправдывая Бонифация,  слабым голосом протянула Эрите.
- Ри,  милая,  все нормально.  Я понимаю.  Он ведь только пришел,  ему все хочется знать!  Я правда в порядке.  Более того,  я сам ему расскажу.
Ри укоризненно посмотрела на ничего не понимающего Бонифация,  а Самсон начал:
- Дело в том,  юноша,  что однажды я чуть не умер со смеху.
- Ну и что в этом плохого?  - озадаченно спросил Бонифаций.  - Вы и сейчас чуть не умерли.
- Ты не понял! Он действительно чуть не умер,  - зарычала Эрите.
- По-настоящему?  Как такое возможно?  - изумился он.
- Увы,  возможно,  - горько сказал Самсон.  - На меня ополчилась Веселящая Дама,  - тяжело выдавил он.
- Веселящая Дама?  - переспросил Бонифаций.  - Это еще кто?
- Это женщина,  ведьма,  если угодно.  Она была единственной в своем роде в нашем мире.  Все относились к ней с большой опаской.  Еще бы,  - печально усмехнулся Самсон.  - С одной стороны,  она мастерски умела поднимать настроение - напустит на тебя чары,  а ты хохочешь,  довольный.  Но с другой стороны,  если вдруг она на кого-то разозлилась – считай,  он не жилец.  Замучает до смерти.  Так было и со мной.  Ей не нравилось,  что я умею поднимать людям настроение без всяких чар.  Она увидела во мне соперника и подстерегла меня по пути домой.  Я еле добрался туда,  полдня шел.  Уже ночью меня встретила на пороге обеспокоенная дочь и сразу все поняла.  Два дня я корчился,  лежа на кровати,  в истерических конвульсиях,  рыдая от смеха и буквально моля о смерти.  Два дня все мои внутренности  скручивало от напряжения.  Тело ныло,  мышцы болели,  я думал,  что схожу с ума.  Вскоре  у меня разорвалось бы сердце. Но моя дочь не теряла времени даром - все эти два дня она искала арику.  А когда нашла,  обливаясь слезами,  умоляла меня думать о рассвете, и в самом начале третьего дня,  когда солнце только поднималось над горизонтом,  ее желание сбылось.  На тот момент мне было все равно,  я толком ничего не понимал,  поэтому послушно повиновался - как мог, представил себе рассвет и проглотил силком засунутый в мой рот листок.  Так я и оказался здесь,  где впервые за последние три дня смог вдохнуть полной грудью воздух.  Моя дочь спасла меня,  отправив в этот мир.  Здесь я могу жить.  Но если бы я был в силах выбирать сам свой путь,  я не уверен,  что смог бы уйти.  Только представь,  Бонифаций,  каково это:  жить вечно и знать,  что с моей дочерью мы больше никогда не встретимся.
- Но Ри говорила,  что можно в любой момент вернуться обратно,  - припомнил пораженный Бонифаций.
- И была права.  Загвоздка в том,  что вернусь-то я в тот же момент,  из которого и ушел.  В моем мире нет будущего.  Либо я умру там,  либо буду жить здесь – вечно,  но без моей единственной родной дочери,  мучась от неизвестности:  что же с ней будет!
- А почему ваша дочь не может прийти сюда,  к вам?  - допытывался Бонифаций,  уверенный в том,  что должен быть какой-то выход,  какая-то маленькая лазейка.
Самсон горько усмехнулся:
- Да потому что она все равно не попадет в мое время.  Я живу здесь уже три тысячи лет,  а она до сих пор сидит возле моей кровати,  смотрит,  как я умираю и,  обливаясь слезами такого несчастья,  умоляет меня съесть арику.  В моем мире ничего не изменилось,  понимаешь?  Там прошел какой-то жалкий  ничтожный миг,  какая-то крошечная доля секунды.  Арика дает только один лист на рассвете.  Теперь представляешь,  сколько миллиардов мгновений содержится в одних сутках?  Пока Фаиль дождется следующего утра,  чтобы съесть этот листок,  сколько времени пройдет в нашем Рассвете?  Нет никакого выхода,  - добавил Самсон и вдруг снова сел на землю и заплакал с такой неподдельной болью,  что у Бонифация уже в который раз сжалось сердце.
Такие добрые,  такие милые и веселые люди никогда не должны так плакать.  Это просто несправедливо!
Бонифаций стоял растерянный,  не зная как и чем помочь маленькому старичку в его горе.  Его сердце буквально разрывалось от сочувствия и жалости к нему,  а еще от бессилия и невозможности что-либо изменить.  К тому же,  Бонифацию стало стыдно за то,  что сначала он насмехался над его горем,  пусть и не осознанно,  но все же…
Эрите и Борут склонились над Самсоном и решили дать ему еще успокоительного.  Пока Борут судорожно,  торопясь,  развязывал мешочек,  Самсон,  словно в забытье,  повторял:
- Она плакала,  а я смеялся… Я ведь даже не сказал, как она мне дорога,  даже не попрощался,  - он тяжело всхлипнул.  - Я хохотал,  а Фаиль… Фаиль плакала…
Когда  наконец  он вдохнул запах Даиси,  спокойствие стало постепенно приходить к нему,  волной разливаясь по его огорченному лицу и расплескиваясь в снова становившихся лучистыми  глазах.
- Самсон,  что же все-таки случилось?  Из-за чего это началось? - спросила Эрите,  имея в виду нахлынувшие воспоминания.
Старичок пожал плечами:
- Сам не знаю.  Ко мне пришел Фурлей,  сказал,  что нигде не может тебя найти,  Ри.  Ни в норе,  ни у Бонифация.  Он хотел познакомиться с Далигором и поэтому пришел ко мне,  чтобы уточнить правила общения,  о которых ты ему когда-то там говорила.  Потом он спросил,  часто ли улетает парящая нора и на сколько.  Я удивился,  сказал,  что в последнее время она вообще не улетает,  а он сообщил мне,  что сейчас ее нет на месте.  Тогда я запаниковал - время чая приближалось.  А Фурлей напомнил мне про источник,  поэтому я прибыл сюда,  выпил чаю,  а потом  мой дом снова улетел от меня,  а я словно оказался в своем бывшем мире,  на кровати,  рядом с Фаилью умирая со смеху.  Вот и все.  Больше ничего не помню.
Эрите,  Борут и Бонифаций озадаченно переглянулись,  а Бурлей вдруг неожиданно подал голос,  все так же рисуя узоры по воде и не поднимая на них глаз.
- Это же очевидно.  Город напился чаю с этой,  - он зачерпнул в ладонь жидкость,  - с позволения сказать,  водой,  - снова вылил ее в колодец.  - Что здесь сложного-то?  Поэтому всем и плохо.
На Бонифация накатила волна неконтролируемой бешеной ярости.  Он в два прыжка приблизился к Бурлею и,  оскалив зубы,  дико и угрожающе зарычал.
Бурлей  наконец-то  поднял на него свои угрюмые глаза и равнодушным голосом,  в котором не прослушивалось и нотки страха,  произнес:
- Думаешь,  я боюсь?
Бонифаций зарычал еще ужасней.  Обнажив острые клыки,  он приблизился на шаг ближе.
- Зря…Может, начнешь бояться,  когда я буду разрывать тебя на части?  - угрожающе прошипел он.
- Бонифаций!  - с упреком воскликнула Эрите.
- А что:  Бонифаций?  Он рушит наш город!  Сначала обвал,  потом нора,  теперь еще и до жителей добрался!
- Ты не можешь утверждать наверняка!  Ты не видел!  - моментально вскипела Ри.
Бонифаций не отводил взгляда от лица Бурлея,  буравя его глазами.  Неужели,  ему показалось?  Но на какой-то миг на лице рассветного гостя промелькнуло удивление.  Промелькнуло и снова сменилось равнодушием.
- Не надо мне ничего знать!  Посмотри вокруг!  Кто еще мог?!  - зашипел Бонифаций,  готовый кинуться на Бурлея в любую секунду.
- Хоть рычи,  хоть не рычи.  Все равно уже ничего не поделаешь - перевоплощение началось,  - вяло пожал плечами унылый брат-близнец и поднялся на ноги,  глядя прямо в глаза Бонифацию.
- Что еще за чушь?!  Какое перевоплощение?!
Но ответа никто не успел услышать.  Все повернули головы на приближающийся звук.  Со свистом рассекая воздух,  переворачиваясь и вертясь,  со стороны леса к ним летела огромная,  толстая и тяжелая дверь.
Бонифаций с ужасом узнал ее.  Она служила входом в дом к Далигору.  Громадная дверь как раз норовила приземлиться посреди поляны,  прямо на кучку стоявших на ней жителей и гостя Рассвета.  Она уже замедляла свое вращение в воздухе и начинала снижаться.
- Бежим!  - заорал Бонифаций.
И все пятеро бросились врассыпную.  Даже Бурлей убегал так,  что только пятки сверкали.
Они услышали грохот и поняв,  что дверь уже приземлилась,  остановились и развернулись назад.  Бонифаций посмотрел в сторону леса и увидел самого Далигора.  Но что-то явно было не в порядке.  И он не ошибся.
Огромными шагами великан приблизился к крайним от него деревьям и,  ухватившись за два ствола,  потянул на себя и вверх.  Раздался оглушительный треск,  эхом разнесшийся по всему Рассвету,  пробирающий до костей.  И он вдруг швырнул эти вырванные с корнями деревья назад,  в лес.
Сила броска была чудовищной.  От врезавшихся летевших по воздуху растений,  деревья,  растущие на пути,  метров на десять вглубь леса,  переломились надвое.  Их кроны,  поврежденные ветки и верхние части стволов беспорядочно разлетелись по лесу.
Эрите в ужасе вскрикнула и,  быстро забрав у Борута черный мешочек с Даиси,  побежала прямиком через поляну,  в самый центр разрушений,  к неконтролируемому Далигору.
- Стой! - заорал Бонифаций,  внезапно похолодев.  – Стой,  Ри!
Но она даже не оглянулась,  поэтому все,  что ему оставалось - помчаться за ней.  Он не без труда обогнал ее и резко затормозил.  От неожиданности она не успела среагировать и врезалась прямо в Бонифация.
Они кубарем покатились по поляне,  остановившись лишь на берегу озера.  Бонифаций оказался сверху и всем своим весом прижал ее к земле.
- Пусти!  Его надо успокоить!  Ты не понимаешь!  - отчаянно вырывалась она.
- Это ты не понимаешь!  - взревел он.  - К нему нельзя сейчас подходить!
Словно в подтверждение его слов  где-то в глубине леса,  вне пределов видимости,  снова раздался леденящий душу треск.  Бонифацию даже показалось,  что земля под ними задрожала.
- Ты не  можешь мне запретить!  - кричала Эрите.  - Он погубит все,  к чему так долго стремились Чилика с Гойтаном.  Он разрушил бесчисленное количество пород!  Деревья - не цветы,  с ними так нельзя!  Они умрут!  Его надо остановить! 
В ее голосе улавливались нотки смертельного испуга,  но не за себя - за растения.  Она почти что плакала от бессилия.  Бонифацию хватило одной секунды,  чтобы принять решение.
Он глубоко вздохнул и произнес:
- Я сам к нему пойду.  Без тебя,  - как же сложно было ему это сказать.
- Нет!  - взволнованно запротестовала она.  - Ты не знаешь как… Ты не сможешь…
Снова треск и полный удовлетворения громоподобный вопль,  донесшийся из чащи леса.  Похоже,  Далигору нравилось с помощью силы выплескивать свои эмоции.
- Зря время теряем.  Я пошел,  - сказал Бонифаций.
И,  не желая слушать больше никаких отговорок,  которые бы заставили его сомневаться,  спрыгнул с Эрите,  ловким движением забрал у нее Даиси и на всех парах понесся напрямую через озеро,  в самый эпицентр разбушевавшегося урагана в лице Далигора.
Страх леденил сердце.  Бонифаций и не представлял,  как можно успокоить разъяренного великана,  но упрямо продолжал бежать.  Что ж,  самое время взглянуть своему страху в глаза. 
Он существенно замедлился,  оказавшись в лесу:  начал идти лишь быстрым шагом – по-другому пробираться через разбросанные тут и там стволы и крупные ветки было невозможно. 
Тяжело дыша от быстрого бега и вырывавшегося из груди сердца,  он всеми силами старался сохранить чистый рассудок и не поддаваться панике.
Воображение рисовало пугающие картины,  а он все шел и шел,  переступая через останки когда-то живых и цветущих деревьев.  Вот он уже - он знал наверняка - скрылся из поля зрения жителей Рассвета,  находившихся на поляне. 
А вот и сам Далигор,  пока не замечающий его,  стоящий к нему спиной,  с удовольствием обламывает толстенные ветки с массивного и очень объемного ствола.  Как же быстро всегда приближается нежелательный момент!
Бонифаций судорожно обдумывал возможные варианты.  Проще всего,  конечно,  было бы каким-нибудь чудесным образом незаметно подсунуть запах Даиси Далигору под нос.  Но как можно проделать такое с великаном,  который чуть ли не в десяток раз тебя выше,  да еще и хаотично движется,  не стоит на месте!
Лазать по деревьям он умел не очень быстро и ловко - вот Эрите наверняка умеет!  А оказаться с великаном на одном уровне,  пусть только и на уровне лица,  было бы весьма неплохо.
Бонифаций,  волнуясь,  забыл,  что изначально решил для себя стоять неподвижно,  не привлекая излишнего внимания,  до последнего оставаясь незамеченным.  Поэтому и переступил с лапы на лапу. 
Торчащая к верху надломленная ветка своим острым концом врезалась ему в лапу.  От неожиданности он громко охнул и в испуге замер.
Дальше события развивались слишком быстро,  чтобы он мог что-либо проанализировать или даже о чем-то подумать. 
Не поддающийся контролю,  лишенный какого-либо рассудка,  полностью подчиняющийся воле эмоций,  Далигор резко развернулся и его горящие злобой глаза остановились на Бонифацие.
Не успел он и вдохнуть,  как великан в два шага преодолел расстояние между ними и,  схватив одной рукой Бонифация за загривок,  швырнул его куда-то в чащу леса. 
Пролетев метров десять,  он врезался в тонкое дерево,  отчего его ствол переломился.  Бонифаций по инерции вскочил на ноги,  не чувствуя ни боли,  ни страха,  и увидел,  что Далигор снова приближается к нему громадными шагами,  сотрясая землю и издавая при этом слоновий топот.
Мозг Бонифация заработал с такой скоростью,  что она вполне могла бы посоревноваться со скоростью света.  Решение пришло в голову мгновенно,  и,  поддавшись необъяснимому порыву,  он выпалил:
- Ты сломал кучу деревьев и растений,  и потом зашвырнул меня в лес.  Не шутка.
Удивительно,  но как только великан услышал слово «шутка»,  он остановился,  как вкопанный.  Казалось,  в нем боролись между собой два Далигора.  Один хотел громить,  а другой – шутить.  И вся эта борьба отражалась на его лице.  Его глаза то вспыхивали яростным огнем,  то погружались в задумчивость.
Бонифаций затаил дыхание - он ждал,  пристально глядя на Далигора,  готовый в любую минуту сопротивляться мощнейшим и поистине здоровым рукам или,  на худой конец,  просто бежать.
Наконец  любовь к юмору частично победила.  Частично - потому что, даже произнося шутку вслух,  глаза великана продолжали временами вспыхивать от гнева,  вызванного прошлыми воспоминаниями.  Судя по всему,  первому  «внутреннему» Далигору явно не нравилось перебивать такое успокаивающее занятие,  как уничтожение и разрушение,  какими бы там ни было шутками.
- Чушка в масле ревет. Пнул мост - ни орет. Уковыляй за стену, в еде - ни ширь мыла,  - неуверенно произнес он.
Даже шутка получилась слегка маньячной. Бонифаций напряженно ждал,  не решаясь пошевелиться.  А Далигор,  по обыкновению,  не засмеялся.  Он продолжал мучительно думать,  по-прежнему его мысли Бонифаций с легкостью считывал по огромному лицу.
- Идет злой сом к мышке, несет в чаше луну тете. Урвал ларь вина - я пил.  Вру:  мы!  - все-таки произнес он,  до сих пор сомневаясь.
И – о,  чудо!  - с его губ слетел крохотный смешок.
Бонифаций тоже нервно хохотнул,  а потом,  стараясь двигаться как можно плавней,  но,  одновременно с тем, и не слишком медленно,  чтобы успеть,  пока великан не передумал,  он разжал лапу, в которой все еще сжимал черный мешочек, и аккуратно развязал его трясущимися пальцами.  Потом столь же плавно протянул его Далигору.
Недоумение отразилось на его лице,  но любопытство оказалось сильнее.  Поэтому великан подставил огромную ладонь и,  когда Бонифаций положил на нее Даиси,  поднял руку к лицу,  разглядывая крохотный черный открытый мешочек.
Затем он,  в порыве все того же любопытства,  медленно втянул запах успокаивающего дерева.  Его лицо постепенно начало разглаживаться,  принимая добродушный вид,  а глаза стали наполняться смыслом.
Несколько минут - и перед Бонифацием снова стоит тот самый Далигор,  которого он знал раньше: добродушный,  неопасный.
Придя в себя,  великан с ужасом оглядел причиненный им вред лесу.  Ужаснуться было от чего - повсюду беспорядочно валялись переломленные на несколько частей стволы,  а где-то и вовсе целые деревья,  вырванные с корнями.  Ветки,  листья,  бутоны от цветущих пород - все перемешалось с землей и было затоптано огромными ногами великана.
А деревья,  сумевшие чудом выжить,  устоявшие лишь потому,  что по каким-то причинам не особенно попались на глаза злостному разрушителю,  все равно понесли потери - только в большей или меньшей степени.  Где-то полностью были обломаны все ветки,  а где-то - только частично надломлены.
Казалось,  во всем лесу не осталось ни одного целого растения,  за исключением цветов - их нельзя погубить в этом городе,  им здесь все нипочем.
Далигор горестно ахал и вздыхал,  крутя головой по сторонам.  Потом,  словно припомнив что-то,  он повернулся к Бонифацию - так резко,  что тот даже вздрогнул.  В глазах великана отразился ужас, и огромная волна вины разлилась по его лицу.  Он даже не нашелся,  что сказать,  только отчаянно,  с мольбой и жалостью смотрел на Бонифация.
Последний решил сам ему помочь,  проговорив при этом как можно беспечнее,  стараясь скрыть дрожь в голосе:
- Со мной все в порядке.  Я не пострадал, - получилось мрачновато.
Бонифацию стало необъяснимо жаль этого большого человека.  Он видел,  что Далигор искренне сожалеет о случившемся,  но уже не может ничего исправить.  Он представил себя на его месте:  каково бы ему было,  если бы он,  вдруг очнувшись,  понял,  что умертвил или повредил громадную часть леса,  в котором сам и живет,  да еще и напал на ни в чем не повинного рассветного жителя.
Больше всего на свете Бонифаций ненавидел чувство вины,  и сейчас он мог только догадываться,  насколько сильным оно было у Далигора.  Он  наверняка  испытывал отвращение к самому себе,  которое не скоро пройдет, и пройдет ли оно - вот еще вопрос.
Именно поэтому Бонифаций нисколько не обижался на него,  и уж тем более  не злился.  Но как убедить в этом великана?  Как донести до него,  настолько иного в восприятии мира?  Бонифаций не знал.  Наверняка  Ри сумеет его успокоить и доказать,  что они не в обиде.
- Далигор,  - как ни в чем не бывало начал Бонифаций,  - пойдем на поляну,  там жители волнуются,  - сказал он и сразу же пожалел об этом,  увидев искривившееся от внутренней боли большое лицо. 
Да уж,  успокоил,  называется!
Далигор не сдвинулся с места.  Он до сих пор молча смотрел на Бонифация - виновато и с некой тревогой.
- Ну же,  пошли,  Далигор!  - он глубоко вздохнул.  - Я правда на тебя не в обиде.  Ну,  подумаешь,  ты швырнул - я врезался.  С кем не бывает.  Тем более,  если тебе от этого станет легче - не ты один разрушал.  Я вот тоже кое-что сломал, - он указал на то тонкое дерево,  которое переломилось надвое от того,  что встретило на своем пути летящего Бонифация.
Далигор раздосадованно махнул рукой,  имея в виду,  что это,  во-первых,  глупости,  а во-вторых,  это произошло не без его участия.  А потом сконфуженным хриплым голосом произнес:
- Ты… ты разве не боишься меня теперь?  Ты иди,  я с тобой не пойду.  Я потом приду,  следом за тобой,  - сказал он,  как предполагал Бонифаций,  не желая лишний раз пугать пострадавшего жителя.
- Что за ерунда!  - запротестовал он.  - Не боюсь я тебя вовсе,  ты же теперь прежний.  Или вместе идем,  или стоим тут,  пока не пойдем вместе.  Один,  без тебя,  я отсюда не сдвинусь ни на шаг!
И он действительно,  словно в подтверждение,  скрестил лапы на груди самым решительным образом.  Ему совершенно не хотелось оставлять великана без присмотра.  Чего ни возьми - впадет еще в какую-нибудь депрессию из-за содеянного и снова начнет выплескивать свои эмоции подобным способом.
Далигор немного подумал,  затем застенчиво протянул Бонифацию черный маленький мешочек,  который до сих пор лежал в его огромной руке.  Бонифаций осторожно забрал его и повесил на шею,  чтобы не мешался.
Наконец  Далигор тяжело вздохнул и первым двинулся в сторону поляны,  ступая на носочках,  пытаясь еще больше не повредить и без того безнадежно поврежденные останки деревьев и кустов.
То,  как он шел, само по себе было смешным.  Еще бы,  великан - и вдруг на носочках.  Но Бонифацию было не до смеха, он всеми силами пытался не отстать,  передвигаясь как можно быстрее,  с трудом переставляя лапы в этих кучах наваленных стволов,  и все еще помня,  как одна сломанная ветка больно врезалась ему  своим острым концом в лапу. 
Но скорость и осторожность не всегда сочетаются должным образом.  Именно поэтому,  как он ни старался,  несколько неприметных маленьких веточек,  лежащих к верху своими острыми концами и надежно спрятанные под кипами безобидных листиков,  все же врезались ему в подошвы лап.
Несмотря на боль и неудобства,  Бонифаций не издал ни звука,  думая о том,  что такие мелочи – ничто,  по сравнению со страданиями Далигора.
Через некоторое время они вышли из леса, преодолели озеро и оказались на большой поляне, на которой их дожидался лишь Самсон. Бонифаций был в недоумении и даже немного обиделся. Он-то думал, они там все переживают, волнуются. А Ри с Борутом вообще куда-то ушли.
Самсон побежал им навстречу и уже издалека начал:
- Ри у Руфы. Мы все услышали ее крик, и она побежала ей на помощь. А Борут у Даита и Даиле. Даиту предвиделось, что Даиле - это его сестра, поэтому ему захотелось отомстить. А у Даиле тоже помутилось сознание, и в лице Даита она так же увидела своего врага. Борут как раз их разнимает! Столько лет прожили вместе и за все это время ни разу не поругались. Надо же когда-нибудь попробовать! - Самсон печально усмехнулся и снова продолжил: - А меня оставили здесь, сторожить вас и оповестить об их уходе. Бонифаций, с тобой все хорошо?
- Да, все хорошо, - не понимая, к чему он клонит, ответил Бонифаций.
- Тогда я тебе посоветую скорее бежать им на помощь. Долго Борут не сможет их удерживать друг от друга, - с нажимом сказал Самсон.
- Даиси! Черт, точно! - воскликнул Бонифаций, внезапно вспомнив, что забрал у них единственный спасительный мешочек. - Но там, наверное, не хватит… Далигор!
Ему вдруг пришла в голову идея, как можно отвлечь великана от его мрачных мыслей, как сделать так, чтобы тот почувствовал себя не только разрушителем, но и спасителем.
- Далигор! Беги скорее к Чилике, попроси у нее еще Даиси, а потом возвращайся обратно. Только, пожалуйста, побыстрей! Без твоей помощи никак, - с притворной жалостью протянул Бонифаций.
Далигор, широко улыбнувшись, кивнул и тотчас помчался огромными шагами в сторону «научного центра», сотрясая землю и производя громовой топот.
- Самсон, - повернулся он к маленькому старичку, - тебе придется ждать всех здесь, будешь так же оповещать всех о новостях. Вдруг Верен с Акуилиной и Ивицей вернутся, расскажи им о наших происшествиях. И еще, - он неуверенно начал: - А Руфа опасна? Не знаю, куда мне бежать в первую очередь… Кто - Ри или Борут нуждается в большей помощи?
- Беги к Эрите. С Даитом и Даиле все понятно, мы знаем, на что они способны. А вот с Руфой – непонятно. Она еще никогда не выходила из себя, кто знает…- поведал Самсон свою точку зрения.
- Понял. Ну все, я побежал.
И Бонифаций припустил в сторону оранжево-рыжего ковчега.
Оказавшись подле него,  он максимально быстро забрался по лестнице на крышу и остановился в замешательстве.  Как же он туда попадет,  если Руфа сама открывает вход?
Но его страхи не оправдались.  Через несколько секунд после того,  как его лапы коснулись мерцающей пыли,  рассыпанной по крыше,  в воздухе возникла и сама хозяйка жилища.  Точнее,  не она,  а ее образ,  созданный пылью.
- Заходите!  - резко крикнула она,  и Бонифаций понял,  что Руфа явно не в духе.
Он спрыгнул в колодец,  образованный все из той же пыли,  и,  не почувствовав полета,  сразу приземлился лапами на пол.  Теперь разглядеть всю обстановку дома в мельчайших подробностях ему ничто не помешало:  никакого гипнотизирующего взгляда со стороны прекрасной хозяйки не было,  в отличие от прошлого раза.
Внутри было пусто,  никакой мебели,  никаких полок или шкафов,  настолько популярных в этом городе,  ни книг,  ни каких-либо других вещей,  за исключением большого,  во весь рост,  зеркала,  стоящего в углу,  здесь не было.  Абсолютно голый пол и серые стены с единственным окном.
А в дальнем конце комнаты неподвижно,  на кресле из пыли,  сидела и сама Руфа,  а возле нее нервно и нетерпеливо переминалась с лапы на лапу Ри.
- Как ты?  - кинулась она к Бонифацию.  - Я себе места тут не нахожу,  испереживалась!
- Все нормально,  Ри,  не ори.  Со мной все в порядке.
- Как Далигор?  - нерешительно спросила она.  - Ты его успокоил?  Как все прошло?
- О,  он просто душка,  - хохотнул Бонифаций.  – Громил,  громил свои деревья,  а как только я пришел и показал ему мешочек с Даиси,  он сразу все понял,  взял,  понюхал и успокоился.  Так что ничего в особенности и не произошло.
Он сам не знал,  почему не сказал Ри всей правды.  Наверное,  не хотел,  чтобы она еще больше переживала.
- Только в лесу тебе не понравится,  - добавил он.  - Там немного… не так,  как было раньше.
- Значит,  все было так просто?  - недоверчиво переспросила она.
- Ну да.  Совсем не так,  как ты расписывала.
Эрите ничего не ответила,  лишь пристально и с каким-то интересом,  понятным ей одной,  посмотрела на него.
Бонифацию стало немного не по себе,  поэтому он спросил:
- А как Руфа?  Она очень спокойно выглядит,  - он бросил взгляд на до сих пор сидевшую неподвижно в дальнем конце комнаты хозяйку дома.
- Она… не совсем в порядке,  - мигом помрачнела Ри.  - Сидит себе и почти не разговаривает.  Сказала лишь,  что не будет нюхать Даиси ни за что на свете.  И еще,  - она сглотнула, и у нее расширились глаза от испуга,  - еще,  что больше никогда в жизни она не станет применять свой дар,  - шепотом закончила Эрите.
- Применять дар?  Но,  Ри,  это не так уж и плохо.  Это ее дар,  и она сама решает,  что с ним делать.
- Знаю,  - огорченно сказала она.  - Но если у кого-то есть какой-либо дар,  его нельзя просто так прятать в себе,  им нужно пользоваться!
Бонифаций помолчал,  а потом спросил:
- Значит,  мы ничем не можем ей помочь?
Эрите вяло кивнула.  Тогда Бонифаций подошел к Руфе и как можно мягче сказал ей:
- Руфа,  если вдруг тебе понадобится помощь,  ты не стесняйся,  зови нас.
Она нервно кивнула.
- И если вдруг ты передумаешь насчет Даиси,  то только скажи,  мы принесем…
Она снова нервно кивнула.  Он в нерешительности переступил с лапы на лапу,  не зная,  что еще можно ей предложить,  и медленно, с расстановкой,  проговорил:
- Если что,  мы будем неподалеку.  Мы пойдем сейчас к Даиту и Даиле,  им тоже нужна помощь.
- Да идите вы уже куда хотите!  - неожиданно вспылила она.  - И не надо мне объяснять,  как ребенку.  Я не глупая,  я все и так понимаю!  Надо будет – позову!  - резко бросила она,  как подумал Бонифаций,  только лишь для того,  чтобы отвязаться от них.
Он кивнул:
- Хорошо-хорошо.  Ну,  мы пошли?  - примирительно,  как ему показалось,  сказал он.
Руфа кинула на него раздражительный взгляд и зло поджала губы.
А Бонифаций,  решив больше не испытывать ее терпение,  повернулся к ней спиной и быстро пошагал к выходу.  Эрите уже поджидала его.
Они выпрыгнули на крышу и,  преодолев лестницу,  ведущую вниз,  побежали к дому Даита и Даиле.
Подойдя поближе,  Бонифаций ничего не услышал.  Странно,  Самсон-то говорил,  что они там рвут и мечут.  Может быть,  Далигор уже принес Даиси?  Неестественная,  звенящая тишина не может предвещать ничего хорошего - так подумалось Бонифацию.
Абсолютно не зная и не предполагая,  что их там ждет,  он прислонил лапу к стене дома, и меж двух окон,  раздвинувшихся в противоположные стороны,  выросла дверь.  Эрите стояла за его спиной,  он чувствовал на себе ее дыхание.
Резко выдохнув,  он рывком открыл дверь и обомлел.  На пороге стоял сам Даит.  Его лицо искривила косая улыбка,  а в холодных глазах заплясали чертовские огоньки.
- А,  сам явился,  - протянул он.  - Прощение пришел вымаливать или как?
Бонифаций беспомощно открыл рот,  не зная даже,  что на это ответить,  а Даит уже продолжал:
- А может, тетушку свою вызволять прибыл?  Она,  кстати,  у меня там сидит.  В заложниках.
Бонифаций понял,  что Даит,  должно быть,  принимает его за своего сына.  Поэтому отрицательно помотал головой,  собираясь сказать,  что тому показалось,  что Бонифаций - не его сын.  Но его жест Даит понял по-своему.
- Ага!  Не ожидал,  что она попадется,  да?  Не веришь?
- Да нет же,  Даит,  ты не понял…
- Нет уж,  я все понял.  Хотите снова на меня облаву устроить?  Твоя больная на голову тетка отравила твою мать!  А ты ей еще и прислуживаешь!  Пшел вон отсюда!  - неожиданно заорал он и захлопнул дверь прямо перед носом Бонифация.
Он в растерянности оглянулся на Эрите,  а она прошептала:
- Нужно попробовать еще раз, попозже.
- Давай, когда Далигор принесет Даиси, он скоро должен прийти.
Она кивнула,  и они уселись на землю в ожидании великана.
Не прошло и пяти минут,  как земля Рассвета затряслась от тяжелых  быстрых шагов,  а потом они увидели и самого Далигора,  выворачивающего из-за ковчега Руфы.  Он бежал,  держа перед собой вытянутую руку,  словно издалека пытался им отдать зажатый в ней черный мешочек.
- Это… там Верен просил передать,  что они скоро будут.  Им пришлось долго успокаивать Аиянну.  А ее трудно поймать - с такими-то крыльями, - доложил Далигор,  отдавая им Даиси.
- Спасибо,  Далигор!  Ты молодец!  - искренне воскликнул Бонифаций.
Великан широко улыбнулся и с надеждой спросил:
- А, может, еще чего помочь надо?
Бонифаций на секунду задумался,  а потом его озарило.
- Конечно,  надо!  Тебе придется сделать вот что,  - и он поманил его к себе пальцем:  не хотелось,  чтобы его план случайно подслушал Даит.
Далигор нагнулся,  а Бонифаций быстро зашептал ему в ухо.  Великан сосредоточенно слушал и кивал,  а Ри замерла рядом,  стараясь уловить каждое слово.
Договорившись обо всем,  они заняли свои позиции.  Бонифаций снова коснулся дома,  дождался,  пока вырастет дверь и, решительно взявшись за ручку,  открыл ее.
На пороге его уже поджидал лишившийся рассудка Даит.  Бонифаций не стал тянуть время,  поэтому сразу врезал ему в челюсть и отскочил назад.
Даит,  явно не ожидавший такого подвоха,  начисто забыл об охране своего дома и находящейся в нем «заложницы».  Расширив больше от удивления,  чем от злости,  глаза,  он кинулся в ответ на Бонифация,  переступив порог своего дома.
Все произошло слишком быстро.  Подозрительный хозяин дома даже не успел ничего понять.  Оказавшись одной ногой на улице,  он моментально взлетел в воздух – Далигор,  притаившийся сбоку от коттеджа,  тоже не стал медлить и,  схватив его за шиворот,  поднял вверх.
Затем великан аккуратно скрутил руки Даита за его спиной и,  держа его в силках своих огромных и мощных рук,  снова поставил на землю.
Из-за фонтана во дворе выбежала Эрите и подсунула предварительно открытый мешочек с Даиси сопротивляющемуся хозяину под нос.  Не понимая,  что к чему,  тот сделал всего лишь единственный вдох. 
Операция прошла успешно.
- Все,  Далигор,  отпускай его!  - скомандовал Бонифаций,  наблюдая за тем,  как глаза Даита постепенно наполняются смыслом.
Освобожденный от мощных тисков,  Даит непонимающе уставился на Бонифация.
- Но ты… ты же только что был моим сыном!  - воскликнул он.
- Ага.  А Даиле была твоей сестрой,  - поддакнул Бонифаций в ответ.
Даит в ужасе прижал ладонь к открытому в немом крике рту и опрометью бросился в дом.
- Жди нас, Далигор!  - крикнула Эрите,  вместе с Бонифацием рванувшая за Даитом.
Они втроем влетели в дом и побежали по длинному коридору.  Вдруг Даит резко канул вниз,  а Эрите и Бонифаций,  затормозив,  растерянно переглянулись и уставились на обычный цельный пол.
- Куда он делся?  - встревожено спросила она.
- Кто его знает?  - ответил он вопросом на вопрос.
А потом,  решив испытать удачу,  наугад сказал вслух,  обращаясь - кто бы мог подумать - к полу:
- Пусти нас вниз!
И,  совсем не ожидая,  что это подействует,  они,  так же,  как и Даит,  резко провалились куда-то.  Бонифаций по инерции вскочил на лапы и пригляделся к окружающей тьме,  царившей в этом не то тоннеле,  не то лабиринте.
- Ри,  - тихо позвал он,  и Эрите шепотом откликнулась,  нащупав его в темноте и взяв за лапу.
- Куда идти?  - обратилась она больше сама к себе,  чем к нему.
Бонифаций с трудом рассмотрел еле заметные полукруглые проходы,  в которых было чуть больше света,  чем в этом коридоре,  и прислушался,  затаив дыхание.
Где-то вдалеке,  кажется,  по правую сторону - он был не уверен - послышались тихие,  приглушенные расстоянием,  еле уловимые голоса.  Он молча последовал на звук,  потянув за собой Эрите. 
Они почти на ощупь пробирались по длинному тоннелю со множеством разветвлений,  никуда пока не решаясь сворачивать.  Бонифаций понял,  что они выбрали верное направление,  судя по тому,  что голоса постепенно приближались.
Вскоре они наткнулись на холодную стену,  служившую тупиком для продолжения этого коридора.  Перед ними встал выбор:  идти по открывшемуся коридору направо или по точно такому же коридору напротив – налево.
- Давай разделимся!  - предложила Эрите.
- С ума сошла?  - шикнул он на нее.  – Тихо,  дай подумать.
Он полностью обратился в слух.  Не разжимая лапы Эрите,  он шагнул в сторону левого тоннеля и прислушался.  Кажется,  голоса немного затихли.  Затем он отошел к правому коридору и снова затаил дыхание.  Что же такое,  голоса снова затихли!
Тогда он остановился возле тупиковой стены и,  прислонившись к ней ухом,  понял,  что голоса раздаются оттуда.  Он в замешательстве задумался,  а потом снова решил повторить трюк,  как с полом.
«Пусти нас внутрь»,  - попросил он про себя,  обращаясь к стене.
Удивительно,  но это снова сработало!  Твердая стена,  оставаясь непрозрачной,  вдруг стала неосязаемой.  Он почувствовал это,  потому что его ухо до сих пор касалось ее поверхности.
Более всего,  стена теперь походила на деревья в холле парящей норы,  через которые нужно было входить в комнаты.  Поэтому Бонифаций, зажмурившись, неуверенно шагнул внутрь стены,  потянув за собой Ри,  и с замиранием сердца ожидая попасть в какую-нибудь ловушку.
Еще даже не открыв глаз,  он понял,  что они попали туда,  куда нужно,  потому что его уши,  за некоторое время провождения в тоннеле привыкшие к почти абсолютной тишине,  буквально разорвались от громких криков,  воплей,  среди которых он сначала даже слов разобрать не смог.
Открыв глаза,  он огляделся.  Небольшая комната была освещена единственным растением-фонарем,  стоявшим в дальнем углу: так слабо,  что ему даже не пришлось привыкать к свету.
Борут и Даит стояли напротив белой Даиле,  при таком свете немного походившей на привидение.  Она была прикована к стене большим вьющимся растением с толстыми стеблями,  окутывающими ее с головы до ног,  словно веревками.
Даиле яростно кричала,  а Даит и Борут тихо переговаривались,  с опаской бросая на нее взгляды.
- Ты за все у меня ответишь!  Только отпусти меня,  и ты умрешь в таких же муках,  в каких умер весь мой народ!  Жалкий подлец!  Не достойный ни одной отданной за тебя жизни!  - распиналась она.
Бонифаций кашлянул,  и две пары глаз - Даита и Борута - с изумлением воззрились на него.
- Как ты сюда попал?!  - вопросил Даит  полным шока голосом.
Бонифаций почувствовал,  как лапа Эрите разжалась и,  повернувшись,  увидел,  что она осторожно подходит к Даиле,  на ходу развязывая мешочек.
- Э-э… не знаю.  Я шел на голоса,  - ответил Бонифаций,  когда молчать стало неприлично.
Крики и вопли неожиданно затихли.  Он увидел,  что Даиле постепенно приходит в себя.  Даит быстрым шагом приблизился к ней и, что-то сделав или тихо сказав,  или,  может быть,  подумав,  освободил ее от прочного растения.  Она непонимающе посмотрела на него и,  на удивление быстро,  сама все поняла.
- Может,  выйдем из этого мрачного места?  - предложил Бонифаций.
- Да,  мне тоже здесь не по себе,  - признался Борут.  - Особенно после нескольких часов,  проведенных в заложниках.
- В заложниках?  - переспросила Эрите,  и все разом повернулись к Даиту.
- Извини,  Борут!  - виновато ответил тот.  - Я думал,  ты муж моей сестры,  - застенчиво добавил он.
- Да уж,  это я уже понял,  - хохотнул Борут.
- Лучше бы ты сестру свою простил,  - неожиданно прямо посоветовала Эрите.  - Нельзя же вечно жить в подозрениях!  Вот до чего тебя это довело!
- О чем ты говоришь,  Ри?  - искренне изумился Даит.  - Невозможно простить предательство!
Даиле согласно кивнула,  а Эрите лишь пожала плечами,  не став спорить.


Глава 11.

ОБМЕН ВПЕЧАТЛЕНИЯМИ


Когда они снова оказались наверху,  в доме,  попросив при этом потолок тоннеля впустить их,  Бонифаций,  Эрите и Борут попрощались с хозяевами и вышли на улицу к уже заждавшемуся их Далигору.
- Акуилина,  Ивица и Верен вернулись,  - только увидев их,  сообщил великан,  указывая на поляну.
Большое розоватое облако Бонифация спокойно висело в нескольких сантиметрах от земли,  в том месте,  где оставался Самсон.
- А пойдемте все ко мне есть!  - предложил Бонифаций,  вдруг ощутив,  что чудовищно голоден после столь изматывающего и насыщенного событиями дня.
- И я?  - недоверчиво и застенчиво спросил Далигор.
- Конечно,  и ты!  Тебя приглашаю в первую очередь.
- Но… я не влезу.  Я ведь поэтому и не хожу никогда ни к кому в гости,  - печально произнес великан.
- Какие глупости!  В мой дом ты влезешь.  Теперь ты будешь ходить ко мне в гости.  Хоть каждый день.
- Правда?  - просиял Далигор.
- Конечно.  Пойдемте!  - направился Бонифаций к своему дому.
Но Далигор его опередил.  Он весело,  вприпрыжку,  побежал вперед,  а потом нетерпеливо стал скакать вокруг облака,  ожидая хозяина дома.  Зрелище было настолько комичным,  что еле передвигавшаяся уставшая троица украдкой похохатывала с этого счастливого великана.
Подойдя ближе,  они заметили сидевшего возле облака печального Самсона.  Он поднял на них несчастные глаза.
- Все хорошо?  Рад,  очень рад,  - вяло сказал он.  - Домой направляетесь?  А я вот не знаю,  где мой дом.  Он до сих пор ко мне не вернулся.
- Не переживай,  Самсон.  Можешь сегодня переночевать в парящей норе,  в моей комнате.  Она все равно уже три дня пустует.  А я у Бонифация,  - Эрите вопросительно взглянула на него,  и Бонифаций согласно кивнул.  - Все наладится,  не бойся.  А у нас можешь жить,  сколько тебе понадобится,  - успокоила она его.
- Спасибо,  Эрите!  - поблагодарил ее Самсон, расчувствовавшись.
- Пойдем ко мне есть!  - позвал его Бонифаций.  – Тоже,  небось,  голодный,  как я.
- Да,  очень.  Спасибо,  Бонифаций!  Какой раз вы меня спасаете за сегодня.
- Пустяки,  входи,  - пригласил он маленького старичка.  А потом обратился к великану,  до сих пор скакавшему вокруг.  – Далигор,  пойдем!
Он дождался,  пока в облако войдут Самсон,  Борут,  Эрите,  потом подбодрил нерешительного Далигора,  свернувшегося в три погибели,  пытаясь попасть в дом,  и  наконец  вошел за ним следом.
Все,  за исключением его и Далигора,  уже сидели за столом.
- Надеюсь,  ты не обиделся,  что мы вошли в твой дом без тебя,  - начал Верен.  – Мы подумали,  что лучше прихватить с собой облако,  чтобы тебе не возвращаться.  Да и  к тому же,  наш-то дом внутри…
- Да,  конечно.  Все нормально,  я даже рад,  что вы догадались,  - искренне ответил Бонифаций.
- Управлять-то мы им сумели.  А вот сделать крылья и поймать нору без тебя не получилось.  Наверное,  это можешь только ты!  - сказала Ивица.
- Наверное,  - только и сказал он,  а потом добавил:  - Давайте сначала поедим,  а потом будем решать мелкие вопросы,  хорошо?  Я ужасно голодный!
- Конечно-конечно,  - согласилась Акуилина.  - Мы тоже с самого утра ничего не ели,  даже как-то забыли об этом.
Бонифаций хохотнул - да уж,  будешь тут помнить о пустом желудке,  когда вокруг такие вещи происходят.  Он направился к столу,  одновременно окликнув великана.
- Далигор,  пойдем.
Тишина,  никакого ответа.  Он недоуменно повернулся и уставился на большого рассветного жителя.  Далигор замер неподалеку от входа в дом,  и только его глаза медленно двигались,  осматривая жилище.
- Чего это ты, Далигор…  - произнес Бонифаций,  пытаясь припомнить,  что они такого могли сказать,  чтобы это так поразило великана.
Но Далигора вовсе не слова поразили.  Он широко заулыбался и со светящимися глазами обратился к Бонифацию:
- Так вот как в гостях!  Я ведь ни разу не был… А тут так много места,  даже для меня.
- Далигор,  так много места не во всех гостях,  а только у Бонифация,  - уточнила Эрите.
Но он ее будто не слушал,  только завороженно осматривал чистое синее небо и множество облачных поверхностей – стены,  пол,  мебель.
- Далигор,  у тебя еще будет время все хорошенько рассмотреть.  Пойдем есть!  - поторопил его Бонифаций.
Великан,  словно в полусне,  последовал за ним к столу.  От одной только мысли Бонифация стол вдруг стал шире и выше,  удлинив свои ножки.  А гости,  уже сидевшие за ставшим слишком большим для них столом,  стали подниматься вверх, по мере того,  как увеличивались в длину и ножки стульев.
Новым гостям облака - Самсону и Далигору - оставалось только ахать и восхищаться.  А когда у Бонифация появились за спиной крылья,  чтобы он  мог свободно забраться на свой стул,  они и вовсе чуть в обморок не упали от переизбытка эмоций.
Далигор был поражен,  что в этом доме заботятся о таком госте,  как он:  даже стол - и тот специально изменили ради него.  Он не привык быть в центре внимания,  не привык к посиделкам в компании,  он всегда был один.
Но,  судя по его счастливой улыбке,  ему понравилось.  Он то и дело вскакивал из-за стола,  намереваясь помочь чем-нибудь хозяину дома - достать что-то с верхних облачных шкафов или подсадить его на стул,  все время забывая,  что в этом доме рост не имеет значения.
Бонифаций мог и самостоятельно накрыть на стол,  летая над ним и расставляя посуду.  Но такое неподдельное желание помочь не оставило его равнодушным.
Поэтому стол накрывали они на пару с Далигором,  который так суетился,  что постоянно ронял крохотную для него посуду на пол.  Хорошо,  что пол был мягким,  и ничего не разбилось.
Посуды не хватило.  Бонифаций и Ри как-то не задумывались о таком количестве гостей,  когда брали у Юнины тарелки,  чашки и кружки.  Поэтому Ри попросила у Бонифация крылья и слетала за дополнительной посудой в нору,  парящую неподалеку под небесным потолком.
Для Далигора она захватила объемный кувшин и большой полукруглый тазик,  наверняка взятый у Юнины для того,  чтобы осчастливить ее и прибавить ей работы.
Как бы там ни было,  Далигор был вне себя от счастья:  даже здесь о нем подумали и избавили от необходимости есть с маленькой игрушечной посуды.
Наконец  все поудобнее уселись и приступили к еде,  обсуждая события минувшего дня.
- Как у вас все прошло?  - обратилась Эрите к Верену,  Акуилине и Ивице.  - Далигор сказал,  что вам туго пришлось с Аиянной.
- Туго - это мягко сказано,  - хохотнула Акуилина.
- Она чуть не спалила свой дом!  - довольно похвасталась Ивица.
- Не спалила дом?!  Это как?  - изумился Бонифаций.
- Выпустила из-под контроля огонь?  - понимающе кивнула Ивице Ри.
- Да.  Там такое было!  Жалко,  что я почти все пропустила,  пока успокаивала Юнину,  - протянула Ивица.  - Прибежала уже под конец представления.
- Расскажите подробнее,  - заинтересовался Бонифаций,  с аппетитом уминая огромную баранью ногу.
- Вы ведь были у Аиянны?  - уточнил Верен,  а когда Бонифаций кивнул,  он продолжил:  - Помнишь  прозрачный пол,  внутри которого огонь,  на первом этаже?  Ну,  точнее,  для тебя,  наверное,  на втором,  - поправился он и пояснил:  - У Аиянны немного другая система счета,  из ее мира.  Тот этаж,  куда вы сперва попали,  войдя в дом,  у нее считается первым,  а нижний,  то есть лаборатория – вторым.  Так вот.  Помнишь этот пол?
Бонифаций мигом вспомнил прозрачный,  будто стеклянный пол «первого»  этажа,  который сначала так напугал его - он тогда подумал,  что стоит прямо в огне:  настолько правдоподобной была иллюзия.
Он кивнул,  а Верен продолжил:
- Этот огонь не только символизирует ее внутреннюю и почти всегда скрытую сторону души,  как ты  наверняка  подумал…
На этом месте Бонифаций стыдливо опустил глаза:  впечатления от увиденной лаборатории Аиянны полностью затмили впечатления от пола,  и он как-то не задумался над этим.
- Этот пол отражает не только огненный характер Аиянны,  но и нечто другое.  - Верен многозначительно замолчал,  выдерживая паузу. - Аиянна умеет управлять огнем.
Тишину нарушали только звон приборов о тарелки.  Все,  как ни в чем не бывало,  продолжали поглощать пищу.  Казалось,  никому до этого и дела нет:  все и так давно это знали,  для всех это был очевидный факт.
Вот только Бонифаций замер,  как громом пораженный.  Разве возможно управлять стихией?! Ведь на то она и стихия,  чтобы быть неподвластной никому.
- Нормально, - протянул он. - Что еще я не знаю?  Может быть,  кто-то из вас здесь и водой управлять умеет?  Или там… воздухом,  например?
- Управлять такой мощной силой - очень редкий дар.  Очень редкий,  - подчеркнул Верен.  - Может быть,  даже уникальный - никто не знает.  Но только Аиянна – единственная,  кто умел такое в ее мире.  Да и,  к слову,  в других мирах всех существующих жителей Рассвета никогда такого не встречалось,  а может быть,  не встречалось и во всем многообразии миров.  Поэтому – нет,  никто из нас всех на такое не способен.
Бонифаций нервно сглотнул и спросил:
- Так и как она чуть не сожгла свой дом?
- От злости на саму себя она решила уничтожить самое дорогое,  что у нее есть - ее родной дом,  - вмешалась Акуилина.  - Когда мы пришли,  весь «первый»  этаж уже был охвачен пожаром,  а она сама находилась на «втором»  этаже,  в своей лаборатории.  Чтобы,  во-первых,  ее никто не мог там достать,  а,  во-вторых,  тайно надеясь,  как мы подозреваем,  умереть.
- Но она же жива?  - обеспокоенно спросил Бонифаций.
- Конечно,  жива,  - ответил Верен.  - Разве Ри тебе не сказала?  Мы не можем умереть.
- Сказала,  но я не совсем понимаю,  как это работает.
За столом все рассмеялись.
- Он всегда так:  ищет какие-то  только ему понятные  механизмы работы,  - весело поддела его Ри.
- Да нет же!  - возмущенно запротестовал он.  – Просто  я хочу понять принцип этого явления,  - все опять засмеялись,  а Бонифаций попробовал перефразировать:  - Ну,  то есть,  объясните мне,  каким образом житель этого города не умирает?
- Разве логично было бы умирать в начале новой жизни?  - вместо ответа спросил его Верен.
Бонифаций все равно ничего не понял,  тогда Ри объяснила:
- Мы не знаем,  как получается,  что мы не стареем и не умираем,  даже если кто-нибудь из нас пытается.  Мы даже никаких телесных повреждений получить не можем!  Город не позволяет.
- То есть,  хоть топись,  хоть со скалы прыгай, ничего не будет?  - уточнил Бонифаций,  глядя на нее.
Эрите кивнула,  а он вдруг понял,  почему,  пролетев метров десять,  и  при этом  сломав собой дерево,  он встал на лапы живой и невредимый,  даже не почувствовав боли.
- Так,  значит,  Аиянна хотела себя сжечь?  - с ужасом спросил он,  представив,  что было бы,  если бы она все-таки смогла умереть.  - Но зачем ей это?  Неужели существует такая ситуация,  при которой не хочется жить?
Бонифаций искренне не понимал,  как можно не любить жизнь.  Тем более,  свою жизнь,  какой бы она ни была.  Он всегда считал,  что нужно наслаждаться каждым ее моментом.  Пусть и не все бывает гладко,  и иногда случаются кризисные ситуации,  но это – опыт,  и его,  в любом случае,  нужно пережить.  Как бы там ни думали другие,  но для себя он твердо решил еще в детстве:  свою жизнь он проживет до конца.
Почти все присутствующие от его вопроса опустили глаза в тарелку.  Только Верен нашелся,  что ответить.
- Я знаю,  о чем ты сейчас думаешь.  Ты думаешь,  что это непозволительная слабость души - хотеть умереть, - Бонифаций утвердительно кивнул,  полностью согласный с этим высказыванием,  а Верен продолжил:  - Возможно,  ты даже презираешь тех,  кто этого хочет,  - Бонифаций неопределенно пожал плечами:  вполне возможно.  - Но это лишь от того,  что ты никогда не встречался с этим сам.
Бонифаций яростно замотал головой:
- А и не нужно с этим встречаться,  чтобы понять.  Если у кого-то есть убеждения на этот счет,  то даже самая критическая в жизни ситуация не в силах будет сломить их.
- Полностью с тобой согласен,  - кивнул Верен.
Бонифаций удивился.  Он-то думал,  что тот его снова переубеждать начнет!
- Но это лишь наши с тобой мнения,  субъективные точки зрения, - добавил он.  - У некоторых все по-другому.  Вот ты,  например,  не задумывался никогда о смерти,  потому что любишь жизнь.  И,  как бы ты не спорил,  любишь себя.  Не с эгоистичной стороны,  нет.  Это вытекает как следствие:  тот,  кто любит жизнь,  не может себя ненавидеть. Ты принимаешь себя таким,  какой ты есть,  со всеми своими недостатками,  слабостями,  плохими поступками.  Просто потому,  что роднее себя у тебя никого нет, и никогда не будет.  Это настоящая любовь.  И именно поэтому ты так счастлив - потому что находишься в гармонии с собой. Но это редкость.  Чаще всего  случается по-другому.  Как,  например,  у Аиянны:  она не любит жизнь,  потому что не любит себя.  Если копнуть еще глубже,  то можно легко сказать почему,  проанализировав лишь небольшой отрывок жизни в ее бывшем мире.
- И почему?  - спросил Бонифаций,  которого охватило любопытство.
- Для этого тебе придется послушать сначала ее историю.  Согласен?  - спросил Верен.
Бонифаций кивнул,  а он начал:
- Я не буду особо вдаваться в подробности.  Как тебе уже известно,  у Аиянны есть редчайший дар,  который так высоко ценили в ее мире и,  одновременно,  которого так сильно боялись враги.  Она была той,  кто постоянно что-то делала ради других,  забывая о себе,  той,  кто не могла жить свободно. Посреди ночи ее могли разбудить,  нуждаясь в ее помощи.  Например,  потушить горящий дом.  Но чаще всего просили сделать что-то более прозаическое:  наоборот,  зажечь огонь,  чтобы согреть своих соседей.  И она никогда не отказывала. Но,  как ты можешь себе представить,  это ужасно раздражало.  Еще бы!  Почему она должна ночью или в другой неподходящий момент исполнять роль зажигалки?  Неужели  нельзя позаботиться о себе заранее – вечером,  например?  Или добыть огонь самим?  Или,  на худой конец,  попросить его у других соседей? Но никто не хотел напрягаться,  ведь была такая безотказная Аиянна.  И ее стало мучить чувство вины от своих мыслей.  Ей было стыдно за то,  что она раздражается,  помогая своему народу.  Она стала считать себя ужасно плохой из-за того,  что больше не хотела никому делать благо.  Но все равно она продолжала помогать через силу.  Так впервые нарушилась ее гармония с собой,  она перестала себя любить.  Это была предыстория,  чтобы ты понял,  отчего впоследствии она начнет себя ненавидеть,  - обратился Верен к Бонифацию,  и тот кивнул,  ожидая продолжения. 
- Так вот,  это лишь задатки ее разрушаемой ненависти к себе.  Потому что,  что бы ни говорили другие,  в один миг нельзя научиться себя ненавидеть.  Этому,  в любом случае,  предшествует неверная реакция на какие-то ранние события и,  сначала,  мимолетное недовольство собой,  которое потом перерастает в нечто большее. Теперь о той части истории,  в которой ее постоянное незначительное раздражение на себя моментально переросло в лютую и всепоглощающую ненависть. Однажды ночью  на ее народ напали враги,  намереваясь застать их врасплох и уничтожить всех до единого.
- Зачем им это было нужно?  - потрясенно спросил Бонифаций.
- Во-первых,  Аиянна была лакомым кусочком,  ее хотели присвоить себе,  захватить в рабство.  Ведь с ее помощью можно было с легкостью одерживать любые победы.  А,  во-вторых,  они банально боялись саму Аиянну и,  в случае,  если бы не получилось ее захватить,  ее бы убили. Поэтому они и решили напасть ночью,  пока все этого наименее ожидают.  Количество нападавших в несколько десятков раз превышало численность жителей поселка.  К радости последних,  Аиянна не спала и,  заметив облаву,  окружила по периметру жилую зону стеной огня,  а сама криком разбудила всех жителей. Она стояла в центре и открывала для своих проходы в этой огненной стене,  чтобы ее воюющие крылатые люди смогли вырваться наружу и за пределами поселка отражать нападение.
Они бились на равных до самого утра.  Но к рассвету врагам все же удалось прорвать оборону - они догадались затушить значительную часть стены водой,  перед которой Аиянна была бессильна,  и ворвались внутрь.
Она пропустила этот момент,  отвлекшись,  а когда повернулась,  то с ужасом увидела попавшую в жилое пространство часть вражеской толпы,  которая была на пороге ее собственного дома,  где находился единственный и любимый маленький сын.  Толпа намеревалась войти туда.
А с другой стороны  огненная стена тоже пала – из-за того,  что воительница отвлеклась и нечаянно перестала контролировать огонь позади себя.  Аиянна краем глаза уловила другую часть толпы,  более большую,  которая вломилась и была в одном шаге от стоящего к ней спиной десятка воинственных жителей,  не замечающих пока их сокрушительного провала.
Аиянна встала перед выбором.
Сжечь ту толпу,  которая грозила ее ребенку,  тем самым обрекая свой народ и саму себя на верную гибель - без воинов она не в силах будет устоять перед вражеским натиском.
Или ту толпу,  которая обрушилась на ее ничего не подозревающий народ,  так отчаянно и всеми силами бившийся за ее жизнь,  но обречь на верную гибель свое малое дите.
Все произошло мгновенно,  никто не успел ничего предпринять.  Только Аиянна вдруг заметила у себя под ногами арику.  Неизвестно,  каким образом она там оказалась.  Но с нее уже падал листик,  на ходу меняя цвет.
Так ничего и не решив,  не сделав свой выбор,  который бы в любом случае оказался провальным,  она,  поддавшись отчаянному порыву,  поймала лист и съела.
Так она оказалась в Рассвете.  И так она стала себя ненавидеть за это трусливое решение убежать от выбора,  - закончил рассказ Верен.
Нельзя словами описать,  что чувствовал сейчас Бонифаций.  Ком встал в горле,  а жалость к Аиянне буквально захватило его.
- То есть  у нее не было на самом деле никакого выбора?  - сдавленно спросил он.
- Почему же не было?  - удивилась Акуилина.  - У нее была куча всяких выборов!  Можно было пожертвовать ребенком и попытаться выиграть сражение.  Можно было пожертвовать народом и умереть с ребенком на руках.  Можно было сдаться в рабство,  спася при этом и народ,  и ребенка.  Хотя,  может быть,  это и не помогло бы сохранить их жизни.  Можно было сжечь саму себя,  тем самым сделав бессмысленными дальнейшие битвы.  Можно было уйти в Рассвет и забыть про все,  начать жить заново. Но Аиянна выбрала уйти в Рассвет и страдать от своего решения,  не в силах вернуться назад и все изменить в какую-нибудь сторону.  Конечно,  скорей всего,  столько возможных выходов из ситуации ей и не пришло в голову в тот решающий миг.  Но я уверена,  что все эти пути открылись перед ней за столь долгое время в Рассвете.  Проблема в том,  что,  прекрасно зная о них всех,  она все равно не в состоянии сделать свой выбор.  И из-за этого ненавидит себя еще больше.
Все присутствующие жители Рассвета продолжали невозмутимо есть.  Наверняка  от того,  что за долгое время жизни в этом городе  они уже не раз обсуждали эту тему.
Бонифаций  молча  снова начал есть.  А потом вдруг спросил:
- Так как же вам удалось потушить ее дом?  Водой?
Верен и Акуилина кивнули,  а Ивица пояснила:
- Когда Аиянна со своего «второго»  этажа поняла,  что дом больше не горит,  она,  разъяренная,  вылетела наверх – посмотреть,  кто этому помешал.  Тут-то Верен с Чиликой и Акуилиной ее и скрутили,  а я подсунула ей Даиси.
- А с Беско было так же сложно? - поинтересовалась Эрите.
- Нет.  Беско только методично ломал свои изделия,  - ответила Акуилина.
- У него наступил творческий кризис,  - пояснила Ивица.
- А Гойтана успокоили?  - спросил Борут.
- Гойтана нашла и успокоила Чилика.  Она его темноту знает лучше всех нас,  - улыбнулась Ивица.
- А у вас как все прошло?  - подал голос Верен.
- Мы все вместе успокоили Самсона,  - начала рассказывать Ри,  а маленький старичок,  сидевший напротив нее,  благодарно кивнул.  - А потом нам пришлось разделиться.  Бонифаций успокоил Далигора…
Великан стыдливо опустил глаза,  Ивица и Акуилина восторженно ахнули,  а Верен с уважением протянул:  «Молодец».
- …я побежала к Руфе,  а Борут к Даиту и Даиле,  - закончила Эрите.
- Ну и как?  - неопределенно поинтересовалась Ивица.
- Руфа не захотела нюхать Даиси, и теперь она отказывается использовать свой дар.  Она и пылью-то управляет только по необходимости.  За все время,  пока я у нее была,  и потом,  когда пришел Бонифаций,  она ни разу не поменяла свой наряд из мерцающей пыли!
Все присутствующие,  кроме Бонифация,  ахнули и широко распахнули глаза от изумления.  Тишину снова нарушила Эрите,  продолжив рассказ.
- Потом Далигор помог нам обезвредить Даита,  и мы с Бонифацием побежали за хозяином дома,  который посреди коридора канул в неизвестность.  Тогда Бонифаций… 
Она довольно посмотрела на него и к его огромному смущению начала с удовольствием расхваливать его действия.
- Тогда Бонифаций чудесным образом нашел проход в скрытое подземелье Даита,  а внутри,  в полной темноте,  ориентируясь на один только слух,  провел нас по длиннющему тоннелю и обнаружил такую же скрытую за непроницаемой толстой каменной стеной  комнату.  Там мы и наткнулись на самого Даита,  Борута,  который несколько часов просидел в заложниках,  и прикованную Даиле.  Я ее успокоила, и мы вышли наружу.  Вот и все.
- Просто удивительно,  что ты нашел скрытую комнату в скрытом тоннеле!  - обратился к Бонифацию Борут и хохотнул:  - Теперь Даит  наверняка  ужесточит меры предосторожности!
Все засмеялись,  а Верен протянул: 
- Бонифаций вливается в жизнь Рассвета.
- Да я вовсе ничего такого не сделал,  чтобы ты меня так расхваливала, - сконфуженно произнес он,  обращаясь к Ри,  но та хихикнула.
- Извините меня,  - подал голос Далигор.  - Завтра я сам буду исправлять причиненный лесу вред.  Надеюсь,  Гойтан согласится мне помочь,  я ведь не знаю,  как…
- Какая чушь!  - разом выкрикнули Бонифаций и Эрите.
Потом они переглянулись,  и Бонифаций ей уступил,  жестом предлагая продолжать.
- Ты ни в чем не виноват.  Это не твоя вина,  - с нажимом повторила Ри.  Потом она обвела взглядом всех сидящих за столом и сказала:  - Завтра мы все будем восстанавливать лес.  А если понадобится,  то и послезавтра,  и на следующий день тоже.  Вот только,  скорей всего,  мы завтра не сможем,  потому что Гойтану и Чилике  наверняка  понадобится какое-то время,  чтобы выявить разрушенные породы и найти или даже вывести нужные.  Поэтому,  я думаю,  завтра мы будем отдыхать,  пока Гойтан будет осматривать лес с профессиональной точки зрения,  а Чилика будет подбирать семена и ростки.
Все согласно загалдели,  убеждая Далигора,  и у того,  понемногу,  отступило чудовищное чувство вины,  отражавшееся на его лице.
Почти все гости наелись и теперь расслабленно сидели,  откинувшись на спинки стульев.  Но Бонифаций не собирался упустить важную деталь сегодняшнего дня,  нуждавшуюся в обсуждении.
Поэтому он проговорил:
- Мы ведь все знаем,  из-за чего сегодня все это случилось.
Взгляды рассветных жителей обратились на него,  а Самсон неуверенно произнес:
- Знаешь,  Бонифаций,  пока я сегодня умирал со смеху над колодцем,  Бурлей мне сочувствовал… Он сам это сказал…
- Конечно,  сочувствовал,  - язвительно ответил он.  - Для него,  небось,  великое горе:  смеяться!  Сам-то он вон какой кислый и недовольный ходит!
- Мне кажется,  ты не прав,  - заспорила Эрите,  глазами ища поддержки присутствующих.
- О,  разумеется,  я не прав!  - с издевкой сказал Бонифаций.  - Я ведь ничего не видел!
- Верно!  - с вызовом бросила ему Эрите.
Он вспылил:
- Ри,  разуй глаза!  Он же в присутствии нас угрожал Фурлею разрушить его содеянную красоту!  Ему же «внутренние качества не позволяют на это смотреть»,  - припомнил он слова Бурлея.  - Вот он и сделал,  что хотел!
- Не знаю,  я думаю,  это ерунда,  - уже не так уверенно протянула Ри.
- А мне кажется,  Бонифаций прав,  - вмешался Борут.  - Кому еще это надо?
- Не знаю,  - снова повторила Эрите,  наверное,  единственная из всех,  которая до сих пор сомневалась.
- Откуда ему знать,  что отравились все жители,  кто во время чая был в городе.  И откуда ему знать,  что отравились они,  именно попив из колодца,  если это сделал не он?  Он ведь сам это нам сказал,  помнишь?  Он и не скрывает этого,  - говорил Борут, убеждая.
- Как бы там ни было,  мы не можем его выгнать!  Это не наш гость,  это гость Рассвета.  Мы не имеем права нападать на того,  кого тысячу лет ждал город!  - выкрикнула Ри.
- Я согласна с Эрите,  - поддержала ее Акуилина.
- И я, - согласился Самсон.
- И я, - повторилась Ивица.
- Я тоже,  - медленно произнес Верен.
- И я тоже согласен,  - наконец  заговорил Далигор после минуты раздумий.
- Прекрасно,  - с сарказмом протянул Бонифаций.
- Великолепно, - в тон ему сказал Борут.
Повисла звенящая,  напряженная тишина.
Чтобы как-то разрядить обстановку,  Эрите примирительно предложила:
- Может,  полетаем?
Бонифаций хмуро посмотрел на нее,  но возражать не стал,  и первой сделал ей крылья.  Ри радостно вспорхнула со своего стула и поднялась в небо,  откуда крикнула,  обращаясь ко всем:
- Полетели же!
Бонифаций разом сделал крылья всем и,  по-прежнему сидя за столом,  наблюдал,  как в воздух поднялись Ивица с Борутом,  а за ними Акуилина с Вереном.  Только Самсон нерешительно смотрел на них,  да Далигор не сдвинулся с места.
- Вы чего?  Не бойтесь,  это легко!  - подбодрил их Бонифаций.
Самсон неуверенно взмахнул пару раз своими маленькими крылышками,  но и этого вполне хватило,  чтобы подняться вверх.  Он восторженно заверещал и бросился прочь от стола,  к резвившимся жителям.
Далигор все равно не сдвинулся с места.  Бонифаций вопросительно на него посмотрел,  а тот медленно ответил дрожащим голосом:
- Я не могу,  ты же знаешь.  Я слишком большой…
Бонифаций вздохнул:
- В моем доме размер не имеет значения.  Вот увидишь,  тебе понравится.  Ты только попробуй!
- Но я не знаю как,  - жалобно протянул великан.
- Не надо знать.  Ты же чувствуешь за спиной крылья,  вот и взмахни ими.  Хочешь,  я с тобой,  - утвердительно предложил Бонифаций.
- Хочу!  - быстро ответил Далигор.
Бонифаций поднялся над столом и подлетел к нему, затем уверенно скомандовал:
- Махай крыльями!  Нет,  сначала встань со стула.  Вот… Теперь махай!
Один несмелый взмах,  потом еще, и еще,  и великан медленно приподнялся и завис в нескольких сантиметрах от пола,  даже этого не заметив.
- Видишь,  ничего не получается,  - опечалился он,  с тоской глядя на Бонифация.
Тот едва заметно усмехнулся и указал глазами на облачный пол.
Далигор непонимающе опустил взгляд и радостно ахнул.  Потом он замахал крыльями быстрее и активнее и,  не поднимая глаз,  наблюдал,  как облачный пол отдаляется от него.
И только когда он взлетел на высоту,  раза в два превышающую его обычный рост,  он  наконец  поверил в себя.
С оглушительными воплями восторга огромная туша помчалась по синему небу,  со свистом рассекая воздух и выкрикивая при этом отдельные однообразные фразы,  эхом разносившиеся по всему облаку.
- Я лечу!  Я могу летать!  Ха-ха-ха!  - смеялся великан.  - Я летаю!  Лета-аю!
На лету он поймал в охапку Эрите,  зависшую у него на пути,  и закружил ее в безумном танце, прижимая к своему значительно выдающемуся вперед округлому животу.
Напевая что-то себе под нос,  он выделывал всевозможные па,  старательно тянул носочки и,  беспорядочно вальсируя,  переворачивался в воздухе.
При этом великан,  казалось,  вовсе не замечал, как верещала Ри,  и как весело хохотал народ,  наблюдая за этой переросшей и растолстевшей балериной.  Впервые  Далигор не обращал внимания на то,  что вокруг все смеются без него и не над его шутками!  Он был слишком увлечен,  чтобы обращать внимание на такие житейские мелочи.
Наконец  он выпустил бедную пошатывающуюся Эрите из своих объятий и,  увидев перед глазами неподалеку порхающего Самсона,  припустив вперед,  крикнул ему:
- Догоняй!
Самсон весело взвизгнул и подался за ним.
Но силы были явно не равны в этом соперничестве,  и очень скоро Далигор понял это.  Поэтому, оборачиваясь через плечо на Самсона и широко улыбаясь,  он специально сбросил скорость,  всей душой желая помочь маленькому старичку.
В таких темпах Самсон все-таки догнал великана и,  задорно дотронувшись до его плеча,  сразу же развернулся назад. 
Теперь он летел впереди,  а великан сзади буквально тащился за ним,  пританцовывая в воздухе и довольно подмигивая остальным жителям Рассвета,  которые наблюдали за этой погоней.
К тому же  Далигор за спиной Самсона корчил смешные рожицы и показывал язык,  словно маленький ребенок.  А когда тот поворачивался через плечо,  великан усердно делал вид,  что гонится за ним изо всех сил. 
Остальные только покатывались со смеху.
Наконец  Далигор «догнал»  маленького старичка,  но игры на этом не кончились.  После тяжелого изматывающего дня рассветные жители с удовольствием догоняли друг друга,  кувыркались,  в общем,  веселились вовсю еще долго.
Когда они,  вконец уставшие,  начали собираться по домам,  им вовсе и не хотелось уходить из этого легкого, во всех смыслах,  дома.
Бонифаций вызвался доставить каждого домой.  Сначала они прилетели к тому месту,  где всегда находилась парящая нора.  Борут и Верен поймали свой дом,  висевший высоко в голубом небе,  и,  взяв его за обрывки цепей,  вытащили из облака наружу.
Ри и Бонифаций тоже вышли из облачного дома,  чтобы проводить гостей,  и,  к своему удивлению,  заметили,  что уже наступила ночь.  Самсон стоял здесь же рядом,  ожидая,  когда Верен и Борут прикуют парящую нору обратно к земле.
Один только Далигор,  будто бы не уставший совсем,  продолжал носиться внутри дома Бонифация,  что-то безмятежно насвистывая себе под нос.
Самсон тоскливо посмотрел на то место,  где чаще всего стоял его солнечный дом - за коттеджем Даита и Даиле,  и радостно вскрикнул.  Дом поджидал своего хозяина.
Маленький старичок наспех попрощался и припустил прямиком туда,  переживая,  что дом может и передумать.  Остановившись возле него,  он еще какое-то время уговаривал его впустить,  но вскоре  наконец  исчез из видимости,  попав к всеобщей радости внутрь.
Ри и Бонифаций тоже попрощались и вернулись в облако.  Далигор,  крикнув с высоты полета,  попросил оповестить его,  когда они прибудут на место - к колодцу,  туда,  где до сих пор валялась огромная толстая дверь от подземного дома.
Когда они подлетели туда,  Далигор плавно спикировал с неба вниз и обнял напоследок Ри и Бонифация.  При этом он склонился к самому полу и прижал их к себе с такой силой,  что кости затрещали.
Потом счастливый великан выпрыгнул на улицу через воздушную стену.  Бонифаций и Эрите тоже вышли за ним и увидели,  как тот,  подняв дверь и взяв ее под мышку,  вприпрыжку побежал в сторону леса,  через озеро,  громко напевая неизвестную им песню.  Земля Рассвета от его тяжелых подпрыгиваний мерно сотрясалась.
Ужасно уставшие,  но все равно довольные,  они,  посмеиваясь,  снова вошли в облако и бессильно опустились на огромный диван,  на котором с удобством вполне мог бы разместиться и сам Далигор.
- Спокойной ночи,  - сонно пробормотала Эрите.
- Спокойной ночи,  - невнятно ответил ей Бонифаций,  закрыв глаза и чувствуя,  как сон волной накатывает на него.






Глава 12.

СЮРПРИЗ


Бонифаций проснулся,  когда Ри еще спала.  Он с наслаждением потянулся и посмотрел на Эрите,  которая даже не шелохнулась.  Будить ее совсем не хотелось - у него даже лапа не поднималась,  так жалко было прерывать ее крепкий и безмятежный сон.
Ему в голову вдруг пришла замечательная мысль.  Он аккуратно,  пытаясь не разбудить Ри,  снял черный мешочек,  до сих пор висевший на ее шее,  и,  зевая,  вышел из облака.
Ступив на желтые цветы,  он заметил то,  о чем ему говорила Эрите:  росу.  Маленькие капельки покрывали лепестки и листики желтых растений.  Утренний воздух казался очень свежим и приятно прохладным,  и от этого дышать было еще вкуснее.
Бонифаций с удовольствием сделал глубокий вдох,  наслаждаясь моментом,  и решил не спеша прогуляться до леса.  Сколько осталось времени до чая - он не знал,  но мог примерно догадаться,  судя по тому,  что традиция каждый день случается в обед,  а сейчас еще только раннее утро.  В общем,  времени было предостаточно.
Он направился к озеру,  намереваясь через него пройти в лес,  и,  проходя мимо того места,  где еще вчера был колодец,  вдруг заметил,  что его нет.
На том месте,  где находился волшебный источник,  теперь был черный круг на земле.  Не было даже привычных глазу желтых цветов - они были словно выжжены.
Он сокрушенно покачал головой, представив при этом,  что скажет Ри.  Просто так жители Рассвета этого не оставят.  Они,  наверное,  попросят Гойтана восстановить желтые цветы на этом обугленном безжизненном месте.  Что ж,  все-таки Бурлей добился своего:  источника больше нет.
Бонифаций прошагал мимо и,  приблизившись к озеру,  не спеша пошел через него.
Издалека он заметил,  что со вчерашнего дня в лесу ничего не изменилось.  Те же поваленные и сломанные деревья,  те же валяющиеся повсюду ветки и листья.
Аккуратно перешагивая через них и обходя,  где это было возможно,  он решил зайти поглубже в лес,  где растений не коснулись чудовищной и нечеловеческой силы разрушения.
Теперь даже глубоко из леса просматривалась большая поляна города сквозь редкие,  одиноко стоящие деревья,  чудом выжившие в этой неравной схватке с Далигором.
Он внимательно осмотрелся по сторонам,  пытаясь наткнуться на какое-нибудь растение,  которое смогло бы его заинтересовать.
Продвигаясь все дальше и дальше,  он заметил янтарный цветок,  который так понравился ему еще вчера тем,  что напомнил глаза Ри.  Бонифаций в задумчивости остановился.
Он припомнил,  как Эрите говорила ему,  что если им нужен материал для стола,  например,  или какой-либо другой мебели,  то они просят у деревьев и кустарников разрешения подарить им новую жизнь.  Но ведь это деревья… Хотя,  с другой стороны,  а почему бы не попытаться?
Он нерешительно подошел к янтарному цветку с дивным запахом орхидеи и,  склонившись над ним,  легонько коснулся его лапой и неуверенно произнес:
- Разреши подарить тебе новую жизнь?  - сказал и затаил дыхание.
Прошло несколько секунд,  за которые он успел решить,  что это не подействовало и ничего не произойдет,  когда вдруг янтарный цветок мягко упал ему в лапу.  А на его месте,  на глазах у Бонифация,  плавно поднялся из земли янтарный росток,  пока еще не походивший на цветок.
- Спасибо,  - сказал Бонифаций,  которому так понравилось дарить кому-то новую жизнь.
«Надо еще пооживлять Фаерины»,  - подумал он и,  вдыхая дивный аромат янтарного растения и разглядывая его,  продолжил свой путь.
Его взгляд остановился на необычном дереве.  Вид у него был не очень приятным - все в безобразных наростах,  будто с врожденным дефектом.  Но Бонифаций знал,  что внешность бывает обманчива.
Именно поэтому, и больше даже из любопытства,  он аккуратно понюхал дерево,  все же стараясь не прикасаться к его малоприятной коре.  Запах превзошел все ожидания.
Чудесный аромат хвойной свежести в сочетании с сочной свежескошенной травой  буквально свел его с ума.  Он понюхал дерево еще раз,  опасаясь,  что оно может поменять свой запах,  как поменяло запах вчерашнее маленькое деревце.  Но нет, его аромат не изменился.  Наоборот,  он стал еще более привлекательным.
Ни на секунду не задумываясь,  он снял с шеи черный мешочек,  развязал его и,  прислонившись лапой к неприятному на вид дереву,  попросил:
- Дай мне свой запах.
Вчера,  наблюдая со стороны за тем,  как это проделывала Ри,  он думал,  что ничего не происходит.  Сегодня же он почувствовал электрическое тепло,  приятно покалывающее пальцы.
Когда разряд теплового напряжения закончился,  он с неохотой оторвал лапу от дерева и, завязав мешочек,  снова повесил его на шею.
Затем он опять дотронулся до уродливого дерева - просто так,  потому что ему понравилось,  какое оно на ощупь:  гораздо лучше,  чем на вид.
«Так и в жизни,  - подумал он,  - на вид:  ужасный ужас,  а внутри:  нет ничего прекрасней на всем свете».
Он сочувственно посмотрел на некрасивое дерево и произнес,  больше обращаясь к самому себе,  как бы произнося свои мысли вслух:
- Ты мне нравишься…
Он сам не знал,  для чего сказал это.  Наверное,  для того,  чтобы как-то успокоить дерево.  Ведь оно живое - он теперь в этом не сомневался – и,  скорей всего,  страдает от своей непривлекательности.
В ответ на это  дерево снова пустило по его пальцам приятный покалывающий разряд тепла.  Бонифаций улыбнулся.
- Привет,  - вдруг раздался за спиной голос.
Он удивленно повернулся и увидел в нескольких шагах от себя нескладного Гойтана.
- Привет,  - ответил Бонифаций.  - Тоже к чаю готовишься?
- Не только.  Я еще и инспектирую разрушенные растения.  А чай - это второстепенная задача, - усмехнулся он.
Бонифаций заметил,  что Гойтан что-то держит в руках.
- Что это у тебя? - незамедлительно спросил он,  указывая взглядом на предмет.
Гойтан рассеянно посмотрел на свои руки,  будто и сам забыл,  что он что-то держит.  Потом его лицо озарила улыбка:
- Ах,  это… Это книга Чилики.
- Зачем она тебе в лесу?  - недоумевал Бонифаций.
- Так мы общаемся,  не теряя времени.  У нее - моя книга,  у меня – ее.  Когда я нахожу какую-либо разрушенную породу,  я мысленно записываю ее в свою книгу.  А она все это читает и одновременно ищет ростки или семена.  Иногда приходится заново выводить,  но это очень редко,  в основном,  у нас имеются в наличии все образцы.  Чилика с помощью своей книги,  - он поднял ее вверх,  показывая Бонифацию,  - оповещает меня об успехах.
- А-а,  - только и протянул Бонифаций.
Он и не подозревал,  что с помощью книг можно еще и общаться.
- А у тебя там что?  - в свою очередь поинтересовался Гойтан.
Бонифаций,  почти как Гойтан,  непонимающе опустил взгляд на свои лапы и увидел в одной из них янтарный цветок.
- Не знаю,  янтарный цветок…
- Ее зовут Кюрэль.  Ну,  понимаешь,  женский род… Подарил новую жизнь?  - понимающе и с довольной улыбкой спросил он.
- Цветок женского рода?  - переспросил Бонифаций,  проигнорировав вопрос Гойтана,  немного удивившись.
- Конечно.  У каждого растения есть свой пол.  Вот Кюрэль - женского пола.  Да и Фаерины,  кстати,  тоже женского.
- Фаерины – женского?  - не поверил Бонифаций,  сам не зная почему.
- Да,  женского,  - спокойно подтвердил Гойтан.
- А как вы определяете?  - заинтересовался Бонифаций.
- Зачем тебе это?  - засмеялся Гойтан.  - Для тебя это будет сложно.  Но,  если хочешь,  приходи потом ко мне,  я тебя научу.  Вот только с другими делами разберемся,  - он с тоской окинул взглядом полуразрушенный лес.
- Да-да,  конечно,  - поспешно сказал Бонифаций,  вовсе не желая отвлекать его от дел.
- Где Ри?  - улыбнулся Гойтан.
- Спит.
- Она так весь чай проспит!
- Да вряд ли,  скоро проснется.  А если нет - я ее разбужу.
- Понятно.  Ладно,  продолжу осмотр,  - деловито проговорил Гойтан.
- Конечно,  не буду тебя отвлекать.  Гойтан!  - внезапно крикнул Бонифаций в спину удаляющемуся жителю.  – Гойтан,  там… ну,  на том месте,  где был колодец…
- Был?  - не понял тот.
- Да,  был.  Его там больше нет.  Так вот,  вместо него там теперь небольшой черный круг,  будто выжженный.  Наверное,  нужно восстановить желтые цветы…
Гойтан нахмурился:
- А когда ты это заметил?
- Сегодня,  совсем недавно,  когда шел сюда.  Мы ночевали рядом с источником,  но ночью,  когда мы подлетели к тому месту,  ничего такого не заметили.  Да,  скорей всего,  просто не обратили внимания! - пояснил Бонифаций.
А сам подумал: 
«Где же нам было обращать внимание на такие мелочи,  когда Далигор так забавно бежал вприпрыжку,  да еще и пел!»
Он чуть было не рассмеялся, вспомнив подробности.
- Хорошо,  я посмотрю,  - кивнул Гойтан и снова начал удаляться.
Потом он остановился у какого-то лежащего на земле дерева и приступил к тщательному осмотру.  Затем он открыл книгу Чилики и,  что-то прочитав,  довольно улыбнулся,  пробормотав при этом:  «Значит,  такое у нас есть».
Захлопнув книгу,  он двинулся к соседнему дереву,  лежащему рядом,  и процедура инспектирования снова повторилась.
Понаблюдав за Гойтаном еще немного,  Бонифаций перестал обращать на него внимание,  полностью сосредоточившись на подготовке к чаю и постепенно удаляясь в чащу леса.
Там он приметил еще одно необычное дерево,  которое ему захотелось понюхать.  Оно тоже было не очень привлекательным на вид.  Светло-бежевое,  рыхлое,  все в глубоких и округлых дырах.  Более всего,  оно напомнило Бонифацию губку и,  очень отдаленно,  червивые ножки грибов.
Но,  помня о том,  что внешность обманчива,  он решительно вдохнул его запах и застонал от удовольствия.  Аромат свежеиспеченного хлеба буквально разлился по каждой его клеточке тела.  Он снова попросил у дерева запах.
Возвращаясь назад  с полным мешочком ароматов,  висящим на шее,  он вдруг наткнулся на небольшую полянку,  полностью усыпанную прекрасными янтарными цветами.  К своему стыду,  он забыл,  как они называются.
Но это вовсе не остановило его.  В безудержном порыве,  делая сразу два добрых дела,  одно из которых - предоставление новой жизни,  он собрал в своих лапах большой букет и  незамедлительно побежал к Верену.
Войдя в парящую нору,  он сразу же направился к комнате Акуилины и Верена,  дотронулся на несколько секунд до дерева,  служившего входом,  чтобы ему открыли дверь в случае,  если она закрыта,  и шагнул внутрь.
Верен стоял возле одной из «книжных»  стен и,  увидев запыхавшегося Бонифация, широко улыбнулся.
- Сюрприз?  - понимающе кивнул он на янтарные цветы и,  посмотрев на мешочек,  висевший на шее,  добавил:  - Давай,  понюхаю.
Бонифаций неуклюже снял мешочек одной лапой и протянул его Верену,  улыбаясь.  Тот,  глядя на него с интересом,  развязал вместилище запахов и,  вдохнув,  удовлетворительно махнул головой:
- Хорош.  Не повторный!
Бонифаций просиял.
- А вы почему к чаю не готовитесь?  Хотите,  к нам приходите!
- Спасибо,  Бонифаций.  Но,  к сожалению,  не получится.  Борут и Ивица уже ушли собирать запахи,  так что сегодня мы пьем их чай.
- А-а… Ну,  тогда ладно.  Может быть,  завтра?
- Может быть,  - подтвердил Верен.
- А Акуилина где?
- Она ушла собирать растения,  которые вчера позаимствовала из шкатулок Эрите.
- Понятно.  Да,  и еще,  - внезапно вспомнил Бонифаций.  - Можно нам на сегодня оставить ваш чайник?  А то мы так и не сходили к Юнине…
- Конечно,  о чем речь!  У нас этих чайников!  Время от времени мы берем их у Юнины,  добавляя ей работы.  Можешь и не возвращать!  Считай это подарком к новоселью,  - хохотнул Верен.
- Спасибо, - искренне поблагодарил его Бонифаций. - Я тогда пойду?
- Конечно! Заходи в гости, если что.
- А вы ко мне, если что, - засмеялся он и выбежал в просторный холл парящей норы, а потом и сквозь черное пятно в стене на улицу.
Оказавшись на земле, он понял, что цветы больше не в росе. Но ничего конкретней о времени он сказать не мог. Поэтому, желая перестраховаться, все-таки решил побежать к своему дому, зависшему в паре сантиметрах над землей посреди желтой поляны.
Войдя в свое облако, Бонифаций очень удивился, что Ри до сих пор спит. Но будить ее не стал, намереваясь закончить начатые дела.
Он опустил цветы в графин, который вчера Ри принесла из парящей норы для Далигора - вместо кружки. А сам взял огромный кувшин, который подарил ему великан, и помчался к озеру.
Набрав там чистой и прохладной воды, он вернулся домой и задумался. Бифаций, конечно, мог разбудить Эрите, но ему хотелось сделать все самому. Поэтому он наугад, вспоминая мимолетные примечания Ри  на этот счет, начал готовить чай.
Она сказала, что у них нет «эклекричества», и что дом сам заботится о том, чтобы вскипятить воду. Бонифаций налил из огромного кувшина воды в большой чайник и подумал: «Вскипятить воду!».
Для верности он решил подождать пару минут и в это время перелил оставшуюся воду из огромного кувшина в графин, в котором сейчас, вместо вазы, стоял чудесный янтарный букет.
Затем он лапой дотронулся до чайника и моментально одернул ее, обжегшись. Вода действительно вскипела!
Ри сказала позавчера утром, что чай заваривают только лишь из запахов. Поэтому он снял с шеи мешочек и, развязав его, перевернул в чайник, как бы высыпая туда его содержимое.
Он понял, что все сделал правильно, когда увидел, как кипяченая вода стала менять свой цвет: из прозрачного она превратилась в темно-золотой.
Все, теперь осталось дождаться, когда его начнет мучить жажда. А пока можно и Ри разбудить. Все дела сделаны, скоро чай, она должна вставать.
Он подошел к раскинувшейся посреди огромного мягкого дивана Эрите, которая мерно сопела и не подозревала, что почти наступило время обеда. Ему снова стало жалко ее будить, но что поделать - традицию Рассвета пропускать нельзя.
- Ри, - тихо позвал он, потом дотронулся до ее плеча и настойчивее произнес: - Эрите!
Она открыла глаза, непонимающе уставившись на Бонифация, а потом улыбнулась. Затем сладко зевнула и с удовольствием потянулась.
Бонифаций рассмеялся:
- Соня ты, засоня! Все на свете проспала! Обед скоро…
- Что?! - она испуганно подскочила и заверещала: - Как обед? Мы же к чаю не готовы! Ты что, забыл? Придется, значит, идти в парящую нору! И еще…
- Успокойся, Ри, - довольно улыбаясь, перебил ее Бонифаций. - Все готово!
- Что готово? - не поняла она.
- Чай. Полностью готов. Осталось только подождать, - он в шутку схватил себя за горло и свесил язык набок, изображая мучительную жажду.
- Ты попросил кого-то приготовить нам чай? - неодобрительно спросила она.
- Нет. Я никого не просил. Я приготовил его сам.
Минуту она недоверчиво разглядывала его, а потом нерешительно произнесла:
- Но ты ведь не знаешь как! К тому же, надо, чтобы Верен его проверил…
- А он и проверил. Я был у него.
- Ты шутишь, наверное…
- Нет, не шучу. И еще у меня кое-что для тебя есть. Помнишь, ты говорила, что в Рассвете подарки делают просто так, без всяких поводов?
Она подозрительно кивнула, а Бонифаций, распустив крылья, улетел в кухню. После чего он вернулся с букетом янтарных цветов, находившихся прямо в графине - он не стал их вынимать и просто протянул его Эрите.
- Так вот это – тебе!
Она осторожно взяла графин и уставилась на цветы. Потом перевела взгляд на Бонифация и дрожащим голосом спросила:
- Ты подарил цветам новую жизнь?
Он утвердительно кивнул.
- Для меня?
Он снова кивнул, довольно улыбаясь.
Она что-то пробормотала себе под нос.
- Что? - переспросил он.
- Ничего, - быстро ответила Ри, почему-то смутившись.
- Нравится?
- Очень! - восхищенно сказала она, бережно держа графин лапами и еще не отойдя от шока. - Ты не стал меня будить и все сделал сам?
Казалось, она сейчас расплачется.
- Да. Ри, что-то не так? Тебе не понравилось, что я без тебя приготовил чай? - обеспокоенно спросил он, гадая, с чем связаны такие перемены в ее настроении.
- Нет, нет! Что ты! - закричала она, а потом тихо добавила: - Просто никогда еще за всю мою жизнь я не испытывала ничего подобного. Никто так не заботился обо мне, не дарил мои любимые цветы…
- Это твои любимые цветы? - не поверил Бонифаций.
- С недавних пор, - непонятно ответила она и, помолчав, продолжила: -Я думала, что в Рассвете меня уже ничто не сможет удивить - так я его изучила за триста с лишним лет. Но вдруг пришел ты, и моя жизнь разом обрела иные формы. Сначала твой дом, в котором запросто можно летать. Да и вообще, я ни разу не видела облако так близко. А внутри него чудесное синее небо, - она посмотрела вверх. - И можно лежать на крыше, наблюдая за городом с высоты. А теперь еще и это, - она взглядом указала на цветы. - И чай сам приготовил. И меня не будил. Я не перестаю удивляться, что само по себе удивительно, - растерянно хохотнула Ри. – Кажется, я начинаю чувствовать вкус жизни, наслаждаться каждым ее моментом…
- Я тоже, - согласился Бонифаций. – Здорово, правда? В смысле, любить жизнь?
Она кивнула, а он предложил:
- Может быть, позавтракаем? А то я с утра успел нагулять аппетит.
Эрите засмеялась и сказала:
- Так уже обедать нужно!
Как вовремя они пришли на кухню! Усевшись за стол, который после вчерашнего ухода Далигора стал прежним, Бонифаций почувствовал нестерпимую жажду. Но теперь ее сопровождало еще и торжествующее предвкушение от того, что сегодня-то они подготовились к чаю на славу, и ему совсем не нужно ждать.
Он разлил чай по чашкам и попробовал сделать один глоток. Удивительно, но жажда сразу отступила, а Бонифаций разочарованно подумал, что если бы он знал об этом раньше, то уж точно не стал бы выпивать в два других раза весь чай, хватило бы и глотка.
Хотя сегодня чай был особенно вкусным. А Бонифаций тайно надеялся, что это не от того, что ему город прививает традицию, как говорили Акуилина и Эрите, а от того, что чай действительно вкусный.
Как бы там ни было, оставшийся чай он допил с удовольствием, даже не пытаясь скрыть этого.
- Очень вкусный, - похвалила Бонифация Эрите, с интересом разглядывая его.
- Старался, - хихикнул он, отхлебывая глоток и со смаком проглатывая. - Чем сегодня займемся?
- Надо найти Гойтана и спросить у него, когда он закончит осмотр повреждений.
- Я видел его сегодня в лесу. По-моему, он только начал.
Ри растерянно замолчала. Потом собралась с мыслями и предложила:
- Давай к Юнине за посудой слетаем?
- Давай. Но это же минутное дело. Так чем сегодня займемся?
Эрите вдруг просияла: видно, в голову ей пришла хорошая мысль.
- Я знаю чем. Но пока не скажу, а то ты не согласишься.
- Брось, Ри! Что такого ты могла задумать, что я должен не согласиться?
Но она лишь упрямо помотала головой, улыбаясь своим мыслям и отрешенно глядя на Бонифация.
Допив чай, они расстелили скатерть и плотно пообедали. Бонифаций начал с хлопьев, залитых молоком, но Ри так понравилось, что он отдал ей свою тарелку, а себе заказал снова.
Потом они вместе съели по тарелке гусиного паштета со свежеиспеченным горячим хлебом (сегодняшнее дерево пробудило в нем желание досыта наесться хлебом). Эрите была в восторге. Она никогда раньше не ела хлеб, а тем более такой свежий и вкусный.
Бонифаций, увидев, с каким аппетитом она уминает хлеб, усмехнулся и заказал ей сладких булочек - не менее свежих и ароматных. Он протянул ей тарелку и сказал:
- Хлеб едят с едой вприкуску. А вместо хлеба, просто так, едят булочки.
Эрите осторожно положила кусочек хлеба на тарелку и аккуратно взяла сладкую выпечку.  Понюхав,  она застонала от удовольствия и буквально накинулась на нее.  Бонифаций налил ей еще чаю.
Когда Ри,  откинувшись на спинку стула,  сказала,  что есть больше не может,  он снова рассмеялся.
- Ну,  давай,  последнее блюдо,  и все!  - попросил ее Бонифаций.
- В меня не влезет!  - заупрямилась она.
- Влезет!  Оно легкое и вкусное!  - заинтриговал ее Бонифаций.
- Хорошо,  давай,  - сдалась она.
Он посмотрел в свою тарелку:  нет,  такая емкость не подойдет.  Бонифаций взял свою кружку,  которая после того,  как он выпил чай,  стала кристально чистой.  Конечно,  и эта емкость не самая подходящая,  но другой пока нет.
- Йогурт!  - вслух сказал он,  и кружка наполнилась густым,  аппетитным кушаньем.
Он взял ложку и отдал ее Эрите.  Она подозрительно заглянула в кружку:
- Похоже на сметану,  которую мы с блинами ели.
- Похоже,  но это не сметана,  это даже лучше.
Она зачерпнула полную ложку и отправила ее в рот.  Потом еще,  и еще,  не останавливаясь,  пока не доела.  Бонифаций довольно засмеялся.
Эрите,  облизываясь и отставляя от себя снова ставшую чистой посуду,  спросила:
- И много ты еще таких блюд вкусных знаешь?
- Достаточно,  - кивнул он,  а Ри блаженно зажмурилась.  – Ну  что, к Юнине полетим?  - уточнил он.
- Полетели!







Глава 13.

У ДАЛЬНИХ ЖИТЕЛЕЙ


Остановившись возле большого блестящего бутона на объемном и сморщенном стебле,  они спрыгнули с облака на землю и вошли внутрь.  Поднявшись по высокой лестнице башни,  они открыли квадратную сморщенную дверь - точно такую же,  как и внизу,  и оказались на песочном пляже.
Увидев выходящую им навстречу Юнину из своей мастерской,  расположенной немного позади и справа от беседки с кроватью,  они двинулись к ней.
- Привет,  - хором поздоровались Эрите и Бонифаций.
- Привет,  - напряженно кивнула хозяйка дома.
- Юнина,  мы к тебе за посудой!  - торжественно объявила Ри.
Враждебное лицо хозяйки сразу смягчилось.  Она довольно улыбнулась,  при этом даже ее глаза стали чуточку теплее.
- Но нам надо много!  - поддержал Бонифаций Эрите.
Мастерица улыбнулась еще шире и сказала:
- Тогда минуточку!
Она скрылась в своей мастерской,  а они остались стоять снаружи.  Через минуту Юнина показалась на пороге и в приглашающем жесте провозгласила:
- Заходите!
Бонифаций и Ри радостно переглянулись и,  зайдя внутрь,  разбрелись по разным сторонам.  Как же много здесь было разной посуды!  И любая,  какую ни возьми,  радовала глаз.
Прозрачная,  чисто-белая,  цветная,  с различными рисунками,  в форме всяких фигур… Выбрать что-то от такого обилия было невозможно.  Да,  зря он сказал Эрите,  что взять посуду - минутное дело.  Ничего и не минутное!  Лично он собирался тут остаться как минимум на пару часов,  наслаждаясь обстановкой и никуда не спеша.
Поэтому,  прежде чем приступить к выбору,  он крикнул,  обращаясь к автору всех этих работ:
- Юнина!
- Что?
- Ты никуда не спешишь?
- Нет,  - удивленно протянула она.
- Не возражаешь,  если мы тут покопаемся?  Такая красота вокруг,  что и торопиться не хочется.
- Конечно,  не возражаю!  Хоть до ночи копайтесь,  - счастливо засмеялась та.
- Мы тебя точно ни от чего не отрываем?  Может быть,  какие-то срочные дела…
Хозяйка дома вдруг появилась перед ним,  выйдя из-за большого стенда со столовыми приборами.
- Какие у меня могут быть срочные дела?  - хохотнула она.  - С любыми из них я могу расправиться в течение многих сотен лет.  Времени у меня предостаточно.
Бонифаций улыбнулся своей глупости и принялся рассматривать голубой чайный сервиз.  Он решил непременно к нему вернуться,  но сначала выбрать посуду,  которой в его доме не было вообще,  а уж потом добирать посуду,  которой при большом количестве гостей не хватало.
Поэтому он двинулся вдоль стеллажей с той посудой,  которая менее всего походила на традиционную.  Он взял две пиалы сочного зеленого цвета с блестящим красным ободком,  которые,  по его мнению,  больше всего подходили для сметаны - их широкие края с легкостью позволяли макать туда блины,  или просто есть большой ложкой.
Потом его взгляд упал на насыщенные темно-розовые пиалы,  и он так же решил взять их две штуки - на всякий случай.
Увидев большую глубокую миску,  более всего походившую на маленький тазик,  он взял и ее.  Ту,  которую вчера Эрите захватила из своего дома для Далигора,  он вернет обратно,  в парящую нору.
А эта красивая глубокая тарелка для великана будет в самый раз!  Тем более,  он рассмотрел,  что на одном ее боку были нарисованы маленькие крылышки:  это-то ему точно понравится - усмехнулся про себя Бонифаций.
Затем он наткнулся на посуду,  которой даже не придумал названия.  Она была похоже на небольшой,  размером с кружку,  кубок - какой дают спортсменам в награду за победу.  К этой  расширяющейся к верху емкости были приделаны ручки по бокам.  Необычная чаша очень подходила для йогурта.  Поэтому он и взял их две,  даже не задумываясь.
Когда нести поклажу стало неудобно,  перед ним возникла Юнина,  которая молча протянула ему оранжевую плетеную корзинку.
- Спасибо,  - поблагодарил Бонифаций.
Она помогла сложить туда выбранные предметы и снова удалилась.
Внимательно глядя на полки этих «витрин»,  заставленные всевозможной посудой,  он вышел из-за угла,  намереваясь пойти по другому ряду,  и лоб в лоб столкнулся с Эрите,  которая точно так же внимательно смотрела на посуду и ни на что больше.
Потирая лбы,  они засмеялись.  Ри держала в лапе точно такую же оранжевую плетеную корзинку.
- Пойду в другую часть мастерской,  а то ты,  наверное,  уже взяла здесь,  что нужно.
Она кивнула и перешла в следующий ряд,  а он направился прямо,  потом свернул направо и оказался у стеллажа со множеством различных по форме,  цвету и предназначению ваз.
Он выбрал узкую и высокую - для длинных цветов,  широкую и высокую - для объемных букетов,  маленькую,  чуть больше кружки - для небольших цветочков.  Если Эрите нравится,  когда ей дарят цветы,  то почему бы не дарить их часто?
Затем его внимание привлекла тройная ваза:  вроде бы,  она и казалась цельной,  но отверстий для цветов было три,  в разных местах.  Одно - в самом низу,  второе и третье - ассиметрично по бокам.  Полукруглая,  сиреневая,  гладкая - она смотрелась очень необычно,  и он тоже ее взял.
Еще немного поизучав этот стеллаж,  он взял широкую,  на красивой ножке,  прозрачную вазу для конфет и отошел в сторону,  к полке с высокими стаканами,  бокалами и фужерами.
Он взял их,  наверное,  штук двадцать.  Ну и что,  что они все разные!  Зато каждый из них красив по отдельности.
Потом он нашел стеллаж со всякими салатницами.  Странно,  зачем им в Рассвете – салатницы?  Ведь все жители едят разную еду,  да еще и со своих индивидуальных тарелок.
Но салатницы поистине были шикарными и просто не могли не привлечь внимание.  Поэтому он,  не зная зачем,  взял разных салатниц штук пять.  А что,  в любом случае,  Юнина обрадуется!  В этом городе они явно не пользуются спросом.
Увидев продолговатую тарелку для рыбы,  он взял и ее - рыбу он любил всегда,  а с этой тарелки ее удобнее есть.
Наконец  он решил направиться за посудой,  которой не хватало.  В прошлый раз они взяли только по шесть чашек,  тарелок,  ложек, вилок и кружек.  Но они ведь не знали,  что дом Бонифация будет пользоваться такой популярностью у рассветных жителей. 
Наверняка  Далигор теперь будет ходить к нему в гости каждый день,  да и Самсон,  да и семья Эрите уж точно придут не один раз.  А может,  и другие жители захотят испытать ни с чем не сравнимое чувство свободы от полета.  Поэтому,  произведя в уме несложные вычисления,  он решил взять недостающую посуду на всех жителей.
Вернувшись к тому голубому сервизу,  он увидел,  как Эрите складывает его в корзину.  Бонифаций засмеялся,  а она повернулась и,  улыбаясь,  доложила:
- Я взяла всю недостающую посуду.  Я подумала,  что на всякий случай  нужно взять на всех жителей Рассвета,  а то мало ли что,  - хохотнула она.  – Вдруг  они всей толпой нагрянут к тебе полетать!
Он утвердительно кивнул и перевел взгляд на корзинку,  которую она держала в лапах.
- Тяжело?  Давай я понесу!
Она засмеялась:
- Ты разве не заметил?  Юнина сказала мне,  что решила проблему с весом в своих переносках.  Теперь, мало того  что в них влезает все,  так они еще и остаются невесомыми!
Бонифаций рассеянно посмотрел на свою корзину.  Действительно,  там уже столько разной посуды,  а он этого даже не почувствовал.  Какой же он невнимательный!
- Здорово,  - протянул он.  - А столовые приборы тоже взяла?
- Да,  взяла все!  Даже ножи,  - она хихикнула.
- Тогда,  наверное,  можем идти?  - Эрите кивнула,  а Бонифаций вновь крикнул:  - Юнина!
Через несколько минут она показалась,  выйдя из-за громадного стеллажа с тарелками.
- Юнина,  спасибо тебе большое!  - искренне поблагодарил ее Бонифаций,  а Эрите закивала,  поддерживая его слова.  - Ты настоящий мастер своего дела!  Все такое красивое,  такое необычное,  что я просто не смог остановиться,  пока не обчистил добрую половину твоей мастерской.
- И я!  - опять хихикнула Ри.
Юнина просияла и радостно засмеялась:
- Это вам большое спасибо.  Не часто у меня опустошают мастерскую.  Точнее,  вообще не опустошают.  Теперь у меня много работы, я очень рада.
- Да уж,  мы подкинули тебе работы на ближайшие несколько десятков лет,  - пошутил Бонифаций.
- Спасибо!  - еще раз поблагодарила их Юнина.
- И тебе огромное спасибо!  - вклинилась Ри.
- И от меня!  - повторил Бонифаций.
Обменявшись  любезностями,  они договорились,  что принесут ей корзинки-переноски завтра и,  оставив радостную хозяйку дома в мастерской,  вышли на улицу и запрыгнули в поджидающее их облако.
Там они сразу прошли на кухню и,  водрузив корзины на огромный стол,  начали разбирать подарки от Юнины.
Заставив выбранной посудой всю поверхность,  но так и не разгрузив полностью переноски,  Бонифаций в замешательстве оглядел кухонные облачные шкафы.  Где же он все это будет хранить?
От одной мимолетной мысли шкафы размножились, да и места на кухне сразу прибавилось.  Освобождая стол для новой партии выбранной посуды,  которую еще предстояло достать из корзинок,  они начали расставлять все предметы по многочисленным и объемным шкафам,  время от времени смеясь над тем,  насколько их мысли сходятся.
Бонифаций обнаружил вторую точно такую же глубокую тарелку для Далигора,  какую он взял сам - Эрите тоже положила на нее глаз.  Еще через какое-то время он увидел,  как Ри достает из своей корзины маленькие кубки с двумя ручками.
Увидев его удивленный взгляд,  она пояснила:
- Для йогурта.
Он молча подошел к своей корзине и,  покопавшись там,  тоже вынул два таких же кубка.  Показав их Эрите,  он в тон ей пояснил:
- Для йогурта.
Весело смеясь и шутя,  они продолжали разбирать и составлять в шкафы посуду,  когда с улицы раздался громоподобный рев и чудовищный,  леденящий душу  звук ударов.
Побросав все как было,  они выпрыгнули из облака наружу.
Ступив на землю,  Бонифаций с ужасом ощутил,  как она сотрясается и вибрирует,  словно от землетрясения.  А в десятке метров от них,  где-то за красно-фиолетовой стеной Чилики,  ближе к дому Аиянны,  он,  будто в плохом кошмаре,  увидел,  как желтую землю Рассвета рассекает кривая безобразная трещина,  издавая при этом неприятный лопающийся звук.
Он в панике повернулся к Эрите,  но она,  к его огромному изумлению,  спокойно улыбалась.
- Ри!  - встревожено позвал он.
Эрите перевела на него свой хитрый смеющийся взгляд и ответила:
- Все нормально.  Просто Аиянна закончила свое изобретение и теперь уговаривает Беско его производить.  Я же говорила,  когда они ругаются,  весь Рассвет буквально трещит по швам!  Разве  не помнишь?
- Помню.  Но я не думал,  что он действительно трещит по швам,  - многозначительно произнес он,  а потом спросил:  - А что же с трещиной в земле делать?
- Ничего.  Город сам ее восстановит,  через какое-то время.
Со стороны дома Беско раздался еще один громоподобный рык,  и они услышали его гневную тираду:
- Ты меня замучила со своими бесполезными изобретениями!  Кому они нужны,  скажи на милость!  Чем бездарно страдать ерундой,  лучше бы чем-нибудь полезным занялась!
- Так я и занимаюсь полезным,  - зарычала она так громко,  что услышал весь Рассвет,  а у Бонифаций буквально заложило уши.  - Я не виновата,  что ты такой плоский и банальный,  что в тебе нет ни капли оригинальности!
- Я консервативный!  - гордо прокричал в ответ Беско.
- Ты консервы!  Безмозглая жестянка!
- Жестянка?!  - взревел он.  - Я тебе покажу жестянку,  вот только зеркало принесу,  чтобы ты смогла ее увидеть!
- Что?!  Хочешь сказать,  у меня нет мозгов?!  Да если бы не я,  ты бы прозябал в своей халупе,  вечно стругая деревянные шкатулки!
- И был бы счастлив!
- Вот,  значит,  как?!
Опять послышались звуки борьбы и глухих ударов,  а потом на поляну перед домами,  в зону видимости Бонифация и Эрите,  беспорядочно вертясь в воздухе,  приземлился и сам Беско,  ударившись спиной с такой силой,  что Рассвет покрыла еще одна кривая и глубокая трещина.
Аиянна уже вылетала на поляну,  тяжело взмахивая огромными черными крыльями.
Беско быстро вскочил на ноги,  а она снова кинулась на него с такой свирепостью и нечеловеческой мощью,  что они оба подлетели в воздух и,  перекувыркнувшись в нем,  вдвоем грохнулись на землю.
Звук при этом,  мягко говоря,  раздирал перепонки,  а сама земля буквально ходила ходуном под лапами Бонифация.  Он даже пошатывался,  пытаясь сохранить равновесие и не упасть.
Первой поднявшись на ноги,  Аиянна взлетела в воздух и оттуда прокричала:
- Ты не понимаешь!  Мое изобретение очень важно!  Ты просто обязан начать его делать прямо сейчас!  Так надо,  я так чувствую!
- Ты всегда говоришь одно и то же!  За столько лет могла бы придумать что-нибудь поубедительней!
- Сейчас не так,  как всегда!  Сегодня все по-другому!
- О,  разумеется!  - насмешливо протянул он.
Аиянна кинулась вниз и схватила огромного и тяжелого,  почти квадратного Беско за грудки,  с легкостью подняла его в воздух на несколько десятков метров,  взмахивая большими черными крыльями.  Оттуда она с силой швырнула его об землю.
Беско,  не издав при этом ни единого звука,  рассекая воздух,  упал в объятья желтых рассветных цветов,  проделав собой глубокую и широкую яму. 
Через несколько секунд он,  кряхтя,  показался на поверхности,  вылезая из-под земли – грязный,  пыльный.  Пошатываясь,  он встал на две ноги и задрал голову в небо,  где до сих пор кружила Аиянна.
- Думаешь,  я тебя не достану?  - крикнул он ей,  грозя квадратным кулаком,  величиной,  наверное,  с голову Бонифация.
- Я не из-за этого здесь летаю,  идиот!  - в тон ему отозвалась она.  - Я себя специально держу от тебя подальше,  чтобы ненароком тебе голову не оторвать!
- Ой,  не смеши меня, - захохотал Беско.  – Силенок-то не хватит!
- Может,  проверим?  - холодно поинтересовалась Аиянна сверху.
Но Беско только зашелся в смехе еще пуще.  Все это время она молча разглядывала его с высоты,  а когда он просмеялся и понемногу успокоился,  Аиянна сложила крылья и камнем бросилась вниз,  прямиком на него.
Он спокойно стоял, глядя на приближающуюся Аиянну, которая уже вытянула к нему руки, намереваясь схватить. Как вдруг Беско неожиданно отступил в сторону, а она, не успев среагировать и раскрыть крылья, щучкой вошла в землю, вперед головой.
При этом во все стороны, на огромное расстояние вокруг, разлетелись комья земли, ошметки желтых цветов, ураганом поднявшихся и осыпавшихся мощной волной.
Беско, и без того грязный и пыльный, печально ухмыльнулся и подошел к торчащим из земли ногам Аиянны, которые, к тому же, еще и хаотично барахтались - она сама пыталась выбраться наружу.
Взяв Аиянну за ноги, он с силой выдернул ее из земли, держа за лодыжки, вниз головой. Увидев ее чумазое лицо и перепачканные пыльные белые волосы, он добродушно улыбнулся и протянул с едва уловимой иронией:
- Красотка…
Затем он подбросил ее вверх, ловко перехватил за талию и, крутанув Аиянну через голову, поставил ногами на землю.
- Сколько раз проделываю это, и ты каждый раз все равно попадаешься, - проговорил он, отряхивая ее со всех сторон. Потом он выпрямился и, посмотрев ей прямо в глаза, улыбаясь, добавил: - Спорный вопрос еще. Про жестянку.
Она смерила его презрительным взглядом и ледяным тоном поинтересовалась:
- Ну, так что?
- Да шут с тобой! - махнул он на нее рукой. - Тащи свои бездарные безделушки, раз это так важно. Буду делать.
Она удовлетворенно хмыкнула и, развернувшись, надменно пошагала в сторону своего дома, слегка покачиваясь. Беско вдруг заметил стоявших вдалеке, возле розоватого облака, Бонифация и Эрите.
- Привет, друзья! - крикнул он им.
- Привет! - эхом откликнулись они.
Затем Беско так же развернулся к ним спиной и, как ни в чем не бывало, что-то насвистывая себе под нос, направился к своему дому, перешагивая через трещины в земле и обходя стороной глубокие ямы.
- Н-да, - протянул Бонифаций. – Значит, хочешь сказать, он в нее влюблен? Тебе явно померещилось.
- Ерунда! - отозвалась Ри. – Говорю: влюблен, значит - влюблен.
И она запрыгнула в облако.
Еще какое-то время они молча разбирали посуду, пока Ри не спросила, указав на вазу для конфет:
- А это для чего?
- Ты что, ни разу в жизни не ела конфеты?
- Нет, - растерянно протянула она. - А что это такое?
- Вот давай все доразбираем, а потом немного перекусим, прежде чем заняться тем, чем ты там задумала.
Она повеселела и сразу же задвигалась активнее, в предвкушении чего-то. Бонифацию ее хитроумный блеск в глазах не очень понравился. Вот бы узнать побыстрее, что она затеяла!









Глава 14.

ТРЕВОГА


Когда вся посуда была выгружена, разобрана и сложена в шкафы, они расстелили скатерть. Бонифаций, водрузив на стол конфетницу и два высоких стакана, заказал им молока и, решив подшутить над Эрите, вслух произнес:
- Ириски.
Ваза до краев заполнилась конфетами, а он в приглашающем жесте предложил их Ри. Она взяла одну конфетку без обертки и понюхала.
- Ты только сразу обязательно жуй! - с притворным испугом сказал он. - А то такое будет!
Она боязливо посмотрела на ириску, отчего Бонифаций чуть было не рассмеялся, но вовремя сдержался. Потом Эрите нервно сглотнула и, забросив конфету в рот, сразу же начала жевать.
Точнее, она попробовала начать жевать, но, увы, уже после первого сжатия челюстей зубы безнадежно слиплись. Она испуганно взглянула на Бонифация, наверняка думая, что жевала недостаточно быстро. Тот, из последних сил сдерживаясь от хохота, сдавленно спросил:
- Ну, как?
- Фкуфно. Только жубы шлиплись. Это так вшегда? - прошепелявила она, не в силах разжать челюсти.
- О, нет, что ты! Просто ты не сразу начала жевать, - подтверждая ее опасения, выдавил Бонифаций. - Теперь так два дня придется ходить.
Увидев ее искаженное ужасом лицо, он больше не смог сдерживаться и, упав на стол, начал буквально трястись от громкого хохота.
- Шы шего? - не поняла Эрите, наблюдавшая за его реакцией и растерянно хлопая глазами.
Но он не смог выдавить из себя ни слова, только смеялся до тех пор, пока у него самого не свело челюсти, и не заболел живот от напряжения. Еле как успокоившись, он придвинул к себе вазу, полную ирисок, и вслух сказал:
- Шоколадные конфеты!
Ваза здесь же сменила свое содержимое на маленькие кусочки шоколада разных форм. А Бонифаций обратился к Ри:
- Извини, не удержался. Через несколько минут зубы разлипнутся, и потом попробуй вот эти. Они наверняка понравятся тебе больше, - хихикнув, добавил он.
Она подозрительно посмотрела на него.
- Никакого подвоха, честное слово! - он поднял лапы вверх, будто сдаваясь.
Съев все конфеты и выпив молоко, они засобирались.
- Так куда мы пойдем? - спросил Бонифаций.
- Для начала направь свое облако на большую поляну, а лучше, сразу к берегу озера! - весело попросила Ри.
Бонифаций подчинился. Ступив из облака на берег, Эрите торжествующе провозгласила:
- Мы будем учиться плавать! Точнее, я буду тебя учить.
- Э, нет, - недоверчиво протянул он. – Ты, наверное, шутишь…
- Да брось, Бонифаций! В этом нет ничего страшного. Тем более, я же тебе говорила, утонуть здесь нельзя - не позволит ни озеро, ни город. Даже если ты очень постараешься - все равно ничего не выйдет! Так что, давай!
- Да не хочу я ничему учиться! - запротестовал он. - Зачем мне это надо?
- Как это – зачем? Разве тебе не хочется уверенно себя чувствовать даже в воде?
- Я отлично себя чувствую и над водой!
- А нырнуть все равно боишься.
- Ничего я не боюсь!
- Нет, боишься.
- Да нет же! Не боюсь!
- Тогда почему не хочешь?
Он открыл рот, но тут же закрыл, не найдясь, что ответить. Эрите с насмешкой на него посмотрела, явно провоцируя. Тогда он, глубоко вздохнув, отступил назад на несколько шагов и с разбегу прыгнул в озеро.
И здесь же глухо ударился о зеркальную поверхность водоема.
- О-о!  - застонал он,  неловко поднимаясь на лапы и оборачиваясь к хохочущей Эрите.  - Что такое?!  - он осторожно потер ушибленную челюсть.
- Расслабься!  Озеро тебя не впустило,  потому что ты сам этого тайно желал.  Тебе нужно захотеть плавать,  а не наоборот.
- Чушь какая!  Я прыгнул в озеро,  неужели этого недостаточно?
- Нет.
Он гневно опустил глаза вниз и с издевкой,  притворно-жалобно сказал:
- Озеро,  я хочу плавать.
Ничего не произошло.  Эрите,  наблюдая за всем этим с берега,  весело крикнула:
- Не пойдет.  Ему все равно,  что ты говоришь.  Оно ориентируется вовсе и не на слова,  и даже не на мысли.  Оно считывает чувства.  Захоти по-настоящему!
Он с притворным раздражением вздохнул,  а про себя подумал,  что действительно,  если утонуть все равно невозможно,  то почему бы и не попробовать?
Как только он решил это для себя,  твердая поверхность ушла из-под лап,  и он неожиданно провалился вниз,  полностью скрывшись в озере и изрядно нахлебавшись при этом воды.
Потом он почувствовал,  как умный водоем вытолкнул его по грудь на поверхность,  а задние лапы при этом встали словно на какое-то,  невидимое глазу,  неглубокое дно - уж явно не то,  где росли деревья и цветы.
Он в панике отдышался и протер глаза.  Эрите спокойно подплывала к нему со стороны берега.
- Ну как?
- Никак!  - рявкнул он хриплым голосом.
- Ой,  подумаешь,  водички немного хлебнул.  Что тут страшного?
- На чем я стою?
- На озере.
- Но я внутри на чем-то стою…
- Ты внутри стоишь на озере.  Оно специально для тебя сделало второе дно.
- А ты почему не стоишь?  - посмотрел он сквозь прозрачную воду вниз на ее бултыхающиеся лапы.
- А мне это не нужно.  Я плаваю.
- А я почему не плаваю?  - допытывался он.
- Потому что не умеешь.
- Ну так научи!
Эрите звонко рассмеялась.
- Во-первых,  расслабься.
- Я расслаблен.
- Нет,  ты все еще боишься воды!
Он глубоко вздохнул и попытался успокоиться.
- Все,  вроде не боюсь.
- Теперь попробуй подвигать задними лапами,  оставаясь на плаву,  но не касаясь дна.  Не так!  - засмеялась Эрите,  увидев,  как Бонифаций беспорядочно барахтается и все равно натыкается на дно.  - Попробуй плавно,  как я.
Наверное,  после десятка попыток  у него  наконец  получилось.  Эрите в это время плавала вокруг,  наслаждаясь водой.
- Мало места!  - пожаловался он.
- Ты знаешь,  что делать,  - безмятежно отозвалась она,  но заметив его лицо,  пояснила:  - Тебе нужно захотеть,  чтобы дно исчезло.  Можешь перестраховаться и только опустить его немного вниз.
Бонифаций решил последовать совету Ри,  и провалился по шею в озеро.  Теперь на поверхности была только голова,  а лапы так же стояли на втором дне.  Он снова попробовал подвигать лапами и с удивлением обнаружил,  что у него получается.
- Ри,  смотри!  Я держусь на воде,  не задевая дно!
Она подплыла к нему,  посмотрела вниз и довольно похвалила его:
- Молодец!  Теперь попробуй сдвинуться с места.  Хотя,  нет.  Сначала попробуй принять горизонтальное положение и не тонуть.
Бонифаций забарахтался,  кряхтя и отплевываясь.
- Это сложно,  - пропыхтел он.
- Конечно,  но ты сможешь.
Эрите плавала рядом,  давая ему советы,  комментируя и объясняя его ошибки.  Через некоторое время ему все же удалось на недолгое время удержаться на поверхности,  не идя при этом камнем ко дну.
Эрите самодовольно ухмыльнулась.
- А теперь попробуй двигаться.  Отталкивайся от воды,  синхронно двигая лапами.  Вот так!  - она заплавала вокруг,  демонстрируя ему правильные движения.
Бонифаций попытался повторить за ней,  но ничего не получилось, и он снова нахлебался воды.
- Не задерживай дыхание!  В воде ты должен чувствовать себя так же свободно,  как и на земле.
- Легко тебе говорить!  Ты-то умеешь плавать,  - отплевываясь,  прогундосил он.
- Ну и что?  Я ведь когда-то тоже не умела и училась.  Точно так же,  как и ты.
Он решил немного передохнуть и встал лапами на дно.
- А кто тебя научил,  Ри?
- Далигор.
- Далигор?! 
Бонифаций тут же представил,  как великан с разбегу ныряет в озеро,  и огромная волна,  поднимающаяся чуть ли не до неба,  с головой накрывает Эрите.
- Да,  Далигор.  Он прекрасный учитель!  С ним было очень легко начать плавать.  Сперва  он поддерживал меня руками под водой,  позволяя не захлебываться и,  одновременно с этим,  попытаться понять принцип движений.  А когда я вдруг поплыла,  он отпустил меня,  но все равно не отходил ни на шаг,  не давая мне пойти ко дну,  испугаться и запаниковать.  С ним я очень быстро научилась плавать.
- Ты тоже прекрасный учитель!
Она засмеялась:
- Передохнул?  Может,  продолжим?
Провозившись еще несколько часов,  Бонифаций  наконец  поплыл.  Неуверенно,  напряженно,  но все же ему удалось продвинуться в воде на десяток метров.  После чего он снова почувствовал,  как идет ко дну.
Эрите радостно засмеялась и захлопала в ладоши.
- Это с непривычки.  Ты просто устал.  Вот увидишь,  завтра,  с новыми силами,  ты проплывешь гораздо дальше!
Бонифаций действительно чувствовал,  как  все мышцы его тела ныли от этих нагрузок.  Но,  что удивительно,  проведя в воде несколько часов,  он так и не ощутил холода и неприятного озноба.  Странно,  ведь вода,  по идее,  должна быть холодной.
- Эрите,  почему я до сих пор не замерз?
- Потому что озеро теплое.
- Но ведь оно всегда было холодным - когда мы через него шли или когда пили его воду.
- А когда в нем плаваешь - оно теплое.  Оно подстраивается под каждого в отдельности.  Если,  например,  сейчас кто-нибудь придет набрать воды - она будет для него ледяной.  Но для нас с тобой все равно останется теплой.  И еще один секрет:  в любом другом водоеме,  насколько бы его температура не была высокой,  ты все равно,  рано или поздно,  почувствуешь дискомфорт.  Но этот водоем – особенный.  Озеро очень радушное и гостеприимное,  оно никогда не покажет тебе,  что ты ему надоел,  никогда в нем ты не станешь чувствовать себя чужим.  Хоть вечно плавай!
- Ничего себе,  а я и не знал…
Они выбрались на берег и передернулись всем телом,  разбрызгивая воду по сторонам.
- А на берегу почему не холодно?  - снова спросил он.
- Потому что здесь тебе не дает замерзнуть сам город и рассветное солнце.
- Но оно же почти не греет!
- Ошибаешься!  Было бы тебе всегда так тепло и уютно,  если бы оно не грело?
Он пожал плечами,  не зная,  что на это ответить.
- Пойдем,  пооживляем Фаерины?  - предложил он,  после некоторого молчания.
- Пойдем!  - рассмеялась она.
Они пошли через поляну,  наискось,  в сторону гор.  Бонифаций смотрел себе под лапы,  думая о своем,  и сначала не понял,  отчего Эрите встревожено охнула.
Все еще улыбаясь своим мыслям,  он проследил за ее взглядом и увидел,  что впереди от них изрядный клочок поляны был черный,  словно выжженный - точно так же,  как и на месте когда-то стоявшего колодца.
Ри подошла и опустилась на землю,  осторожно касаясь обугленной поверхности,  без намека на желтые цветы,  настолько непривычной глазу.
- Что здесь произошло?  - пробормотала она в замешательстве.
- Ри,  я забыл тебе сказать!  На том месте,  где еще вчера был колодец,  - на этом месте ее глаза расширились от удивления,  - теперь такая же ерунда.  Но я уже попросил Гойтана осмотреть и восстановить все.  А теперь это…
- Значит,  говоришь,  это выжженное пятно уже не первое?  - еще больше встревожилась она.
Бонифаций понял ее без слов,  поэтому и сказал вслух:
- Хорошо,  если хочешь,  можем осмотреть всю землю Рассвета. 
Она обеспокоенно кивнула,  и они побежали обратно,  к облачному дому.  Поднявшись на крышу,  Бонифаций направил дом вверх,  чтобы с высоты было лучше видно,  и они легли на животы,  свесив головы вниз.
Но нигде на центральной поляне больше ничего подобного не встретилось.  И они  на всякий случай  полетели в горы.
- Вон!  Вон там!  - вдруг крикнула Эрите,  указывая вниз.
Он опустил облако на землю и,  спрыгнув вместе с ней с крыши,  оказался посреди огромных размеров черного пятна,  расстилавшегося за желтым холмом,  у подножия гор.
Причем  некоторая часть Фаеринов,  растущих внизу на скалах,  а также на части тропинки,  которая вела к ущелью Ровы,  тоже пострадала.
- Как от огня.  Будто здесь был пожар,  - протянул Бонифаций.
- Это невозможно.
- Почему это еще?
- Потому что никто из жителей не умеет делать пожары.
- Аиянна умеет.
- Она бы не стала,  - фыркнула Эрите.
- Почему?  Может быть,  она перестала контролировать себя.  Может быть,  когда горел ее дом,  она каким-то образом перекинула огонь сюда.  Мы не знаем,  мы же вчера здесь,  на этом самом месте,  не были и ничего не видели.  Может,  она неосознанно,  нечаянно.
- Это невозможно,  - повторила Ри.  - Для того  чтобы разжечь огонь,  ей нужно находиться в непосредственной близости от объекта.  Хотя бы один зрительный контакт,  понимаешь?  Она не могла,  сидя у себя в доме,  устроить пожар здесь.  К тому же  цветам Рассвета не страшен никакой пожар.  До недавнего времени  все мы,  жители города,  считали,  что эти растения бессмертны.
- То есть,  по идее,  они не должны были сгореть?
- Самое большое,  что с ними могло случиться - они бы переродились заново.  Цветы - не деревья.  Их нельзя просто так сломить!
- Но что же тогда здесь приключилось?
Эрите растерянно пожала плечами:
- Что бы здесь не произошло,  это,  - она указала на черное место,  - сделала очень разрушительная сила.  Никто из Рассвета на такое не способен.
- Зато я знаю,  кто на такое способен,  - подчеркнул он последнее слово.  - И если ты будешь возражать,  я полечу искать этого варвара один,  без тебя.
К его удивлению  Ри помотала головой:
- Нет,  я не буду возражать.  Знаешь,  Бонифаций,  по-моему,  я ошибалась.
- Что?!  - не поверил он.
Она не решилась смотреть ему в глаза.
- Я думаю,  что хватит его оправдывать.  Даит был прав:  мы когда-нибудь дождемся,  что он нам весь город разрушит.  Достаточно посмотреть вокруг: из-за гостя,  которого тысячу лет ждал Рассвет,  страдает сам город.  У нас погибла уйма деревьев, из-за него.  А если в Рассвете можно было бы умереть - Юнина бросилась бы со скалы,  Аиянна сожгла саму себя,  а Самсон загнулся от смеха.  Из-за него Рова могла выйти из себя.  А бессмертные цветы вдруг стали смертны.  Так больше продолжаться не может.  Мы должны найти его и все ему объяснить.
- Не может быть,  - с издевкой произнес он.  – Наконец-то.  Лучше поздно,  чем никогда.  А ты уверена?  - добавил он  наигранно-обеспокоенным голосом.  Мы же не видели,  что это он!
- Прекрати,  - оборвала его Эрите.  - Если подумать,  то мы действительно ничего не видели.  Но больше этого сделать некому.
Бонифаций сложил лапы домиком на уровне груди и произнес:
- О,  великая!  Честь и хвала твоей очевидной догадливости!
- Прекрати издеваться,  - повторила она отчего-то уставшим тоном.
- Предлагаю для начала оповестить Гойтана,  - уже нормальным голосом сказал он.
- Полетели!
Но не успели они забраться на облако,  как услышали у себя за спиной неприятный засасывающий звук,  который тут же сменился чавканьем,  а потом опять повторилось засасывание.
Они резко обернулись,  и от ужаса Эрите пошатнулась,  ухватившись за Бонифация.
Такого жуткого зрелища им еще не приходилось видеть никогда.
Полупрозрачное существо, без формы,  с размытыми границами,  похожее на черный дым,  пучками высасывало с корнем растущие Фаерины,  оставляя черный,  будто обгоревший след на земле.  А потом цветы исчезали в недрах густого дыма,  сопровождаясь при этом звуком противного чавканья.
- Что это за тварь… - с отвращением протянул Бонифаций.
- По-моему,  оно… оно ест… - испуганно прошептала Ри.
Бонифаций шагнул навстречу чудовищу,  но Эрите вцепилась в его лапу: 
- Нет,  не ходи!  Мы же не знаем,  что это! Вдруг оно тебя тоже сожрет!  - шепотом затараторила она.
- Надо проверить.
И с этими словами он запрыгнул в облако,  пробежал на кухню,  открыл ближайший шкаф и взял оттуда первую попавшуюся вещь - темно-розовую пиалу.
Оказавшись снова на улице,  он прицелился и кинул ее прямо в густой черный дым,  который был величиной,  наверное,  с самого Бонифация.  Пиала пролетела точно сквозь невиданное существо,  не причинив ему никакого вреда,  и со звоном разбилось вдребезги о скалы.
- Так,  - протянул Бонифаций и снова исчез в облаке.
Через несколько секунд он вернулся с одним янтарным цветком,  взятым из стоящего на столе букета.  Бонифаций опять прицелился и бросил.  Дымчатый монстр с чавканьем поглотил его в себе.
- Оно пожирает только цветы?  - в ужасе догадалась Эрите.
- Похоже на то.  Залезай в облако,  Ри.  Попробуем прогнать его с жилой зоны,  подальше отсюда!
Она послушно запрыгнула в облако,  и они сразу же поднялись на крышу.
- Ложись в центр облака и крепко за него держись!  - скомандовал Бонифаций.
Сам он лег,  свесив голову вниз,  и ухватился за край крыши.  Потом он облетел кругом непонятное существо и завис в воздухе так,  чтобы дом смотрел на край города,  за пределы жилого пространства. 
Понять,  где у этого черного дыма спина,  было невозможно,  потому что ее и вовсе не было.  Но он все равно находился за ним,  а чудовище было впереди от него,  то есть на несколько метров ближе к той стороне,  где кончалась территория жилого города.
Он резко сдал назад и услышал,  как Эрите испуганно охнула.
- Держись,  Ри!  Всеми силами держись за облако!  - заорал он и снова дернулся,  только теперь вперед.
Тварь,  которая с противным чавканьем пожирала высосанные из земли цветы,  тоже немного дернулась от искусственно созданного Бонифацием порыва ветра.  Он понял,  что все делает правильно.
Но  неужели ему показалось?  Вроде бы оно немного выросло,  стало чуть больше.
Он снова сдал назад и заорал,  обращаясь к Ри:
- Приготовься!  Держись!
Сам он еще крепче вцепился в облачный край крыши и еще резче,  чем в первый раз,  дернулся вперед.
Черный дым сдвинулся с места,  пролетев при этом метра три.
- Ри,  оно боится ветра!  Оно не может перед ним устоять!  - возликовал Бонифаций.
И опять повторил попытку.  Теперь неосязаемый и легкий по весу монстр пролетел вперед метров на пять.  Не давая ему возможности остановиться,  Бонифаций снова и снова дергал свое облако,  создавая порывы спасительного ветра.
Вскоре дым разогнался и больше не останавливался совсем,  с помощью Бонифация улетая в нежилую зону,  все дальше и дальше.  А Бонифацию приходилось на все большее расстояние возвращаться назад и с быстротой молнии резко лететь вперед.
Когда они на значительное расстояние отлетели от жилого города – так,  что он казался отсюда маленьким и игрушечным,  черный дым,  разогнавшись,  очень быстро улетал прочь.
- Надо вернуться!  - сказала Эрите.  - Нужно сообщить всем жителям!
Он кивнул и развернул облако назад.  Первым делом они полетели к Гойтану.
- Надеюсь,  он дома, -  пробормотал Бонифаций,  приземлившись рядом с зелено-желтой стеной,  служившей входом в дом Гойтана.
- Я побегу к Юнине!  Нельзя терять время,  нужно,  в случае чего,  чтобы все жители были готовы.
Он снова согласно кивнул и вошел в живую стену.
- Гойтан!  - позвал Бонифаций в кромешной тьме.  – Гойтан,  если ты дома,  срочно выходи на улицу!  Я должен тебе кое-что рассказать!  Я буду ждать снаружи,  - крикнул он и вышел из стены,  до сих пор не зная,  дома тот или нет,  и если дома - услышал ли его.
Но ждать не пришлось и минуты.  Гойтан поспешно вышел из стены и непонимающе,  с беспокойством,  воззрился на него.
- Гойтан,  - взволнованно начал Бонифаций.  - Мы с Эрите своими глазами видели,  от чего образуются черные обугленные пятна на земле – такие,  как на месте колодца.  Оно не единственное,  их теперь много, по всему Рассвету!  Цветы пожирает неизвестное чудище без тела и без формы.  Больше всего  оно похоже на черный едкий дым.  И… оно растет!  Мы прогнали его за пределы города с помощью искусственно созданного моим облаком ветра.  Но оно может вернуться!  Нужно оповестить всех жителей!
По мере того,  как Бонифаций рассказывал,  у Гойтана расширялись от ужаса глаза,  но он вполне держал себя в руках и не впадал в панику.
- Но что нам делать?
- Я не знаю,  нужно придумать.
- Говоришь,  оно улетело?
- Да.
- Значит,  оно вряд ли скоро вернется.  Там ведь тоже куча цветов.  Я думаю,  несколько дней оно будет питаться там.  Это ничего,  мы потом восстановим все.  У нас есть время в запасе,  чтобы придумать,  что делать.  Спешить с этим делом ни к чему.  Ложитесь с Эрите спать,  отдохните хорошенько.  Я сам сообщу всем.
Только сейчас Бонифаций заметил,  что земля Рассвета покрыта синими цветами.  Но когда и как давно наступила ночь,  он не мог сказать даже примерно.  Он совсем не обратил внимания на такую мелочь.
- Нет,  Гойтан!  Нельзя спать!  Нужно что-то делать!  - в панике восклицал Бонифаций.
- Для начала  успокойся.  Мы все равно ничего не сможем сделать сейчас,  потому что не знаем природу этого существа.  Нужно найти гостей Рассвета,  прижать их к стенке и все разузнать.
- Я найду их!
- Не найдешь.  Они,  должно быть,  в лесу.  Я сегодня видел там одного из них,  который печальный.  Бурлей,  кажется…
- Да,  да!  Именно он и нужен!  Я его порву!
- Не говори глупостей.  Ты его просто не найдешь.  Уж я-то наверняка лучше знаю наш лес, так что идите с Эрите спать.  Мне все равно ночью делать нечего - я же не сплю.  Я сам обойду жителей и направлюсь в лес,  искать гостей.
- Но…
- Не переживай,  как найду - тебя разбужу первого.
Бонифацию вдруг пришла в голову мысль,  из-за чего Гойтан все хочет сделать сам.  Должно быть,  он желает сделать нечто стоящее для города,  что-то помимо обогащения его деревьями и растениями,  что-то по-настоящему значительное.  Нечасто выпадает такой случай. Поэтому Бонифаций отступил и согласился предоставить право заниматься всем Гойтану.  Что ж,  так даже легче.
- Думаешь,  торопиться не стоит?  - все еще неуверенно спросил Бонифаций.
- Да,  нужно все обдумать.  Даже если случится что-то страшное,  мы не сможем ничего с этим поделать,  пока не найдем гостей и все у них не выспросим.  Должно быть,  здесь задействована какая-то их магия,  с которой мы сами,  в одиночку, не справимся.  Без них мы все равно бессильны.
- Но я могу помочь…
- Вы с Эрите и так достаточно сделали для города.  К тому же,  я тут подумал,  что глупо тратить время на предупреждение жителей,  когда нужно искать гостей.  Сейчас сбегаю в нору,  возьму с собой Верена,  и мы отправимся на поиски.  А Борут с Ивицей,  я думаю,  не откажутся оповестить всех.  Где,  кстати,  Эрите?
- Она побежала к Юнине.
- Тем более.  Юнина сама предупредит Чилику,  Беско и Аиянну.  А Борут с Ивицей, как правило, до середины ночи спать не ложатся.
К стене Гойтана уже бежали обеспокоенные Юнина с Эрите.  Бонифаций рассказал им о плане действий,  и Юнина сразу же убежала к Чилике.  А они втроем забрались в облако,  чтобы доставить Гойтана в парящую нору.
- Как у тебя тут… необычно!  - восхитился Гойтан,  оказавшись внутри.
Бонифаций лишь неопределенно пожал плечами.
Они прибыли на место, и перед тем,  как Гойтан собрался выйти на улицу,  Бонифаций предупредил:
- Мы будем в центре поляны.  Если вдруг уснем,  в чем я очень сомневаюсь,  сразу же будите нас.
- Хорошо,  не беспокойся,  - ответил ему Гойтан и вышел через облачную стену.
Бонифаций с Эрите остались одни.  После нескольких минут молчания,  во время которых он нервно ходил взад-вперед,  нарезая круги по облачному полу,  Эрите тихо спросила:
- Почему ты позволил Гойтану взять инициативу в свои руки?  Почему согласился отступить в сторону?
Он резко остановился и удивленно на нее посмотрел.  Ри ждала ответа.  Поэтому он подошел и сел с ней рядом на диван.
- Не знаю,  мне показалось,  что он хочет сделать нечто стоящее для города,  более значительное,  чем высаживание растений.
К его изумлению,  Ри захохотала.  Он  молча  за ней наблюдал,  пока она  наконец  не успокоилась и не произнесла:
- Чушь какая!
- Почему?
- Да потому что Гойтан обожает свою работу и считает ее гораздо важнее любых других вещей.  Ничего более значительного для него быть не может.
- Тогда почему он так хотел все делать сам?
- Да потому что он тебя пожалел!
- Меня?!
- Ну да.  Акуилина читала его книгу и рассказала мне вчера,  пока мы летали в твоем облаке,  что он о тебе думает.  Вообще-то она мне рассказала,  что о тебе думает большинство жителей,  - поправилась она,  застенчиво опустив глаза.
- То есть  теперь почти все знают,  что обо мне думают другие,  кроме меня самого?!  - возмутился он.
- А что здесь такого?  Ты и сам можешь узнать,  если прочтешь.
- Ну,  хорошо.  Так что там думает обо мне Гойтан?
- Он считает тебя очень славным.  И ему понравилось то,  как быстро ты влился в жизнь города,  как искренне переживаешь за его судьбу.  Он отметил для себя,  что когда мы все расчищали ущелье Ровы от камней,  ты ни разу не пожаловался и ни разу даже не пикнул,  усердно работая.  Хотя это был только твой второй день в Рассвете.  Ему также понравилась твоя непосредственность,  и еще честность и прямолинейность.
- Моя непосредственность?!  - не поверил он своим ушам.
- Ну да.  Помнишь,  как мы пришли к нему знакомиться?  Как долго шли через его непроглядную тьму?  До того,  как ты пришел в город,  еще никто вот так,  в первую встречу, не осмеливался ему сказать,  как у него там темно.
- Но я ведь сказал от незнания.  Если бы знал,  что он в темноте видит лучше,  чем при свете - я бы в жизни такого не ляпнул,  - смутился он.
- Вот именно.  А у всех наоборот.  Сначала все жители не решались сказать ему это так честно,  открытым текстом,  когда еще не знали что к чему.  А уж как поняли,  что в этой темноте он чувствует себя комфортнее,  то перестали молчать на эту тему.  То есть они открыто заговорили только после того,  как прояснилась причина этой тьмы.  До этого  они не были так честны и прямолинейны,  как ты.  В этом-то он и увидел твою непосредственность.
Бонифаций так и не понял,  что она имела в виду,  но решил больше не расспрашивать ее,  намереваясь прочитать книгу Гойтана самостоятельно.
- А пожалел он тебя потому,  - продолжила Ри,  - что считает,  будто на тебя навалилось слишком много проблем города.  Ты еще и полюбить Рассвет не успел,  но вынужден активно участвовать в его жизни.  Сегодня он решил,  как я думаю,  оградить тебя от этого.  Сегодня всем будут заниматься старожилы.
- Вообще-то я не считаю все события здесь проблемами.  Разве это проблемы?  Так,  мелочи жизни,  - внес он ясность,  но Ри ничего не ответила,  только улыбнулась.  - А что обо мне думает Далигор?  Или Руфа,  например?
- Возьми книги и почитай,  - засмеялась Эрите.  - Не могу же я тебе все рассказывать.
- Как-нибудь обязательно возьму,  - обиженно пробубнил он.
- Хочешь есть?
- Нет.
- А я хочу.  Пойдем со мной,  за компанию!
- Ну,  пойдем.
Эрите сама расстелила скатерть и начала выставлять,  наверное,  всю посуду на стол.
- Что ты делаешь,  Ри?  - опешил он.
- На стол накрываю,  - беззаботно отозвалась она,  доставая из шкафа очередную пачку тарелок.
- Но нас же не двадцать!  - воскликнул он.
Она в замешательстве повернулась:
- Меня так Акуилина научила.  Сказала,  что так всегда делают - выставляют всю посуду,  чтобы сидящие за столом могли сами себе выбрать.
- Так то,  наверное,  в ее мире.  Зачем все так усложнять?  Просто выбери себе сразу ту посуду,  из которой собираешься есть.  И у меня спроси,  из какой собираюсь есть я.
- И все?  - подозрительно спросила она.
- Ну  да.  Так ведь гораздо проще!
- Но Акуилина говорила…
- Ри,  она учила тебя так,  как ее саму учили в ее мире.  Зачем тебе чужие обычаи?
- Но ведь так,  как ты говоришь,  тоже не мои обычаи,  - хитро сощурилась она.
- Хорошо.  Зачем тебе сложные чужие обычаи?  Когда есть очень простые чужие обычаи?  - Бонифаций усмехнулся.
- Так нужно просто выбрать сразу и все?
Его терпение кончилось.
- Сядь,  сам все покажу.
Она послушно села,  растерянно глядя на него.  Бонифаций убрал всю выставленную посуду обратно в шкафы и повернулся к Ри.  Наигранным голосом он начал:
- Хм,  что же я сегодня буду есть?  Знаю!  - с лживой торжественностью воскликнул он,  подняв вверх палец.  - Я буду есть суп!  Поэтому я возьму… чашку!  - неправдоподобно радостно заорал он и,  достав чашку,  поставил ее на стол.  Потом, нарочно широко улыбаясь,  он театрально обратился к Ри:  - Эрите,  что изволите отведать вы?
- Блины,  йогурт и булочки!  - захихикала она,  наблюдая за его концертом.
- Хм,  отличный выбор!  - широко раскинув лапы в стороны,  провозгласил он.  Потом достал пиалу,  плоскую тарелку и кубок для йогурта.
Затем он в излишней задумчивости приложил лапу ко лбу и через несколько секунд снова заорал,  будто о конце света: 
- Ах!  Я забыл дать вам ложку!  Не обессудьте,  милая Эрите!  Помилуйте!  Вот!  - он все-таки положил ложку перед ней.
- Хватит,  хватит,  - хохотала Ри.
- Ну,  поняла теперь?  - радостно улыбаясь,  спросил он нормальным голосом,  выдвигая свой стул и садясь рядом с ней.
- Поняла,  - снова захихикала она.
- Ты же еще не всю еду перепробовала!  Зачем повторяешься?  - поинтересовался Бонифаций.
- Не захотелось тебе досаждать,  - честно ответила Эрите.
Бонифаций фыркнул,  потом на несколько минут задумался и,  глядя в свою тарелку,  вслух произнес: 
- Пельмени!
Потом он пододвинул пиалу и,  глядя в нее,  тоже вслух сказал:
- Сметана.
- Как ты их назвал?  - переспросила Ри,  указывая на непонятные для нее комочки.
- Пель-ме-ни,  - по слогам повторил он,  чтобы она лучше запомнила.
После чего он пододвинул заказанные блюда ей,  а сам мгновенно вскочил со стула и залез в шкаф - за вилкой.
Она приняла от него столовый прибор и спросила:
- И как это есть?
- Макай в сметану и ешь!
- А зубы не слипнутся?  - с опаской уточнила она.
Он захохотал,  вспомнив сегодняшние ириски.
- Почти нет,  ешь.
- Как это: почти?  - испуганно переспросила она.
- Да ничего страшного,  правда.  Ешь!
Она аккуратно нацепила пельмень на вилку,  обмакнула его в сметану и,  положив в рот,  яростно начала жевать,  наверняка вспомнив о том,  что было,  когда она недостаточно быстро жевала конфеты.
Бонифаций буквально загнулся в истерическом припадке,  глядя на ее по-глупому сосредоточенное лицо.  Успокоившись,  он произнес:
- Эрите,  я пошутил.  Разве ты не поняла?  Те конфеты вообще жевать не надо было,  их надо было рассасывать - тогда бы и зубы не слиплись.  Жуй спокойно,  не смеши меня так!
Она с осуждением на него посмотрела,  но все же улыбнулась и начала жевать спокойно.
- А когда медленно ешь – вкуснее,  - задумчиво протянула Ри,  и Бонифаций без слов с ней согласился.
Глядя,  с каким аппетитом она поглощает свой поздний ужин,  он передумал есть суп и заказал себе то же самое.  Потом они объелись блинами,  только в этот раз с вареньем,  и еще двойной порцией йогурта.
От обилия пищи в желудке  Бонифаций почувствовал,  как его глаза закрываются.  Эрите рядом тоже клевала носом – как-никак ночь на дворе.  И они решили немного вздремнуть,  совсем чуть-чуть.  Завалившись на их любимый большой и мягкий диван,  они моментально засопели.



Глава 15.

ВОЙНА


Бонифаций резко сел,  протирая глаза и не понимая,  от чего он проснулся.  Но,  увидев перед собой орущего великана,  сразу  вспомнил события минувшего дня и попытался вникнуть в смысл слов.
- Да вставайте же вы!  - гремел Далигор.  – Быстро!  Война началась!
Эрите тоже мигом проснулась и встревожено спросила слабым от испуга голосом:
- Какая война,  Далигор?
Видимо,  она совершенно забыла,  что великану нельзя задавать вопросов,  что он не умеет на них отвечать.  Далигор от ее слов тут же замолчал,  впав в ступор.
- Обычная война,  Ри, - спас положение Бонифаций,  ответив за великана,  который сразу же стал прежним и согласно закивал.
- Бежим скорей!  - снова заорал Далигор и первым выпрыгнул из облака.
Так и не поняв,  о какой войне шла речь,  они выпрыгнули наружу за ним.
Картина,  которая предстала перед их глазами,  была поистине ужасающей.  Бонифаций,  не глядя на Ри,  почувствовал,  как она вцепилась в него мертвой хваткой.
Он совершенно не узнал Рассвет.  Город до сих пор был окутан ночью - поляна была осыпана синими цветами.  Но теперь ночь действительно была ночью.
Оранжевого неба больше не было видно.  Вместо него город покрывали огромные серые тучи.  Бушевала настоящая буря - чудовищный ветер с пылью и комьями земли не позволял спокойно находиться на месте,  заставлял прилагать неимоверные усилия,  налегая торсом вперед.
Устоявшие после разрушений Далигора деревья теперь гнулись и ломались под натиском свирепствующего урагана.  Обломки их безнадежно поврежденных ветвей и фрагменты расщепленных стволов разлетались в разные стороны,  вертясь и переворачиваясь в воздухе.
- Что происходит?  - проорал Бонифаций,  ни к кому конкретно не обращаясь.
Среди шума от беснующегося ветра он уловил еле слышные повизгивания и,  повернувшись на звук,  разглядел среди мглы,  сквозь застилавшую глаза пыль,  пытавшуюся лететь им навстречу Аиянну.
Пытавшуюся - потому что ее то и дело сносило в сторону,  закручивало в вихре,  а ее крылья - такие большие и массивные - сейчас казались непослушными,  будто отдельными от тела,  и явно играли против нее.
- Складывай крылья!  Иди пешком!  - стараясь перекричать пронизывающий до костей дикий вой бури и активно жестикулируя,  обратился он к ней.
- Не могу!  - отчаянно проорала она в ответ.  - Крылья слишком большие,  ветер не дает им сопротивляться!
Ее относило все дальше и дальше,  а они бессильно смотрели за ее неудачными попытками совладать со своим телом.  В эту неравную борьбу вмешался Далигор,  который на время куда-то исчезал.  Теперь он бежал за Аиянной огромными тяжелыми шагами,  на ходу протягивая к ней руки.
Ему удалось ухватиться за ее ногу,  но в этот момент большую толстую ветку принесло ветром ему на голову.  От неожиданности он выпустил Аиянну,  и она снова улетела прочь.  Великан тряхнул головой и опять бросился в погоню.
- Где все?  - громко спросила Ри.
- Не знаю,  Гойтан,  должно быть,  еще в лесу.
Они,  щурясь и прикрывая глаза лапами,  заозирались по сторонам.
- Никого не видно!  - встревожилась Эрите.
- Залезай в облако!  Надо всех разбудить!  - проорал он в ответ.
Оказавшись внутри,  они быстро вылетели на крышу,  и Бонифаций направил свой дом в сторону дальних жителей,  потому что ему было непонятно,  как Аиянна оказалась здесь без своих соседей, и что же с ними случилось.
Крепко вцепившись в край крыши,  они летели не очень высоко – так,  чтобы сквозь кружившуюся в вихре пыль,  в случае чего,  они смогли заметить какое-либо движение.
Не успели они вылететь за пределы поляны,  за раскачивающуюся на цепях парящую нору,  как увидели троих дальних жителей,  которые,  взявшись за руки,  прилагали все свои силы для продвижения через сумасшедший ураган.
Бонифаций опустил облако перед ними и с крыши крикнул:
- Забирайтесь внутрь!
Троица без промедления шагнула через облачную стену и оказалась внутри.  Крыша облака от одной только мысли Бонифация вдруг стала неосязаемой,  и они с Эрите,  провалившись сквозь нее,  тоже оказались в доме.
Никто даже не удивился,  увидев,  как они на крыльях спускаются с неба - не до того было.  Все были слишком напуганы.
- Аиянна!  Ее унесло ветром!  Мы не могли ее поймать!  Мы не знаем,  где она!  - сразу же в панике заорал Беско,  обращаясь к Бонифацию.
- Не волнуйся,  Беско!  Ее наверняка поймал Далигор, - успокоил его Бонифаций.
Юнина плакала, а Чилика,  поглаживая ее по спине,  тихо пояснила:
- Для нее ведь ничего нет и никогда не было роднее Рассвета.  Она ведь ничего до Рассвета не помнит.
- Это так ужасно,  - всхлипнула сама Юнина.  – Видеть,  как твой город,  твоя родина, разрушается у тебя на глазах,  а ты не можешь ничего с этим поделать!  Если Рассвета не станет,  что будет с нами?  Мы все умрем,  - ответила она сама на свой вопрос.
Бонифаций как-то не успел об этом задуматься,  а после ее слов противный холодок пробежал по спине,  и шерсть на загривке встала дыбом.  Нет,  он не намерен умирать.  Он слишком любит жизнь,  чтобы так быстро сдаться и перестать за нее бороться.
- Никто не умрет, - жестко произнес он, а Юнина с надеждой подняла на него свои заплаканные глаза. - Не знаю, как вы, но лично я не собираюсь стоять в стороне и наблюдать, как на моих глазах погибает город, унося с собой и наши жизни.
- Мы тоже не собираемся стоять в стороне, - заверила его Чилика, и Беско согласно закивал. - Но что мы можем? Мы ведь даже не знаем, что в сущности происходит, из-за чего все это случилось.
Бонифаций мысленно приказал облаку двигаться обратно, в центр жилого пространства.
- Нам придется сражаться, - медленно произнес он. - Не знаю с чем и не знаю как. Но, судя по всему, это единственный выход, чтобы выжить.
- Но что мы можем? - устало повторила Чилика.
- Нужно определить, какие у жителей имеются сильные стороны, и использовать их, - сказала Эрите.
- Аиянна управляет огнем, - подала голос Юнина. - А Гойтан отлично видит в темноте.
- Беско сильный, - поддержала ее Чилика. - А Далигор еще сильнее, и он большой.
- Верен рассудительный, он не поддается панике, - проговорила Ри. - А у Акуилины хорошая реакция. Борут… - она задумалась. - Борут решительный и смелый! А Ивица часто замечает разные вещи, она внимательна.
- А еще Верен обладает прекрасным обонянием, - вклинился Бонифаций. - Даит и Даиле, как я понял, опытные воины.
- Аиянна и Гойтан тоже опытные воины! - воскликнула Чилика, а Бонифаций удивился. Он и не знал, что Гойтан был воином - по нему и не скажешь вовсе.
- Самсон заряжает всех положительной энергией, дает надежду на победу - а это не мало, - снова заговорил он. – Руфа! Точно, Руфа! - неожиданно закричал Бонифаций. - Она как раз то, что нужно - умеет управлять своей мерцающей пылью. По-моему, это очень полезно!
- Но она ведь отказалась использовать свой дар, - напомнила Эрите, и все разом скисли.
Но только не Бонифаций.
- Значит, надо ее уговорить! - воодушевился он. - Ради спасения города она наверняка пренебрежет своими обещаниями!
- Тогда скорей летим ее уговаривать! - закричала Ри.
- Только нас высадите в центре поляны, - попросил Беско. - Мы будем готовиться.
Тройка дальних жителей выпрыгнула через облачную стену в бушующую снаружи бурю, а Бонифаций подогнал свое облако к оранжево-рыжему ковчегу, который сейчас выглядел темно-серым.
Они потратили кучу сил, пока забрались на крышу жилого судна. Колодец из мерцающей пыли, служивший входом, уже поджидал их, а сама хозяйка даже не предложила им войти.
Они спрыгнули в круглый лаз и оказались в пустой комнате, где, кроме единственного окна и большого, во весь рост зеркала ничего не было.
Сама Руфа стояла как раз напротив этого самого зеркала и пристально глядела в него, даже не обернулась. Бонифаций подошел сзади и заглянул через плечо, ожидая встретиться с ней глазами. Но то, что он увидел, никак не походило на отражение хозяйки дома и его самого.
Огромный черный, почти непрозрачный монстр, величиной, наверное, с жилое пространство Рассвета, шагал по синей поляне, с чавкающем звуком уничтожая цветы на своем пути и оставляя после себя сплошной черный обугленный след на земле.
Когда он видел его в первый раз, чудище было размером с Бонифация, без тела и формы. Сейчас же громадный великан в несколько десятков, а то и сотен раз, превышал размеры Далигора. И эта тварь обзавелась телом - теперь четко вырисовывалась голова с перекошенным ртом и пустыми черными глазницами.
От огромного, раздавшегося вширь туловища хаотично разбредались по синей земле длинные руки-щупальца, с корнями высасывая целые плантации цветов, не оставляя при этом ни единого живого клочка, и методично отправляя их в безобразную пасть.
От противного чавкающего звука у Бонифация мурашки побежали по спине.
- Это сейчас происходит? - спросил он у Руфы. - В настоящем времени?
Она, не выражая никаких эмоций на лице, кивнула.
- А оно уже близко?
Она так же невыразительно пожала плечами.
Он повернулся к Эрите, которая сейчас стояла по другую сторону от Руфы, но тоже у нее за спиной, и с ужасом глядела в зеркало.
- Ри, - позвал он, выводя ее из оцепенения.
Она встрепенулась и, резко выдохнув, одним быстрым движением развернула за плечо Руфу к ним лицом.
- Руфа! - уверенно сказала Эрите, глядя в ее пустые, явно не понимающие всей сути вещей, глаза. – Очнись, Руфа! Ты должна нам помочь!
Хозяйка дома снова равнодушно пожала плечами.
- Очнись, Руфа! - заорала Эрите и затрясла ее за плечи. - Город в опасности! Мы все в опасности! Мы можем умереть!
- Мне-то что, - безразличным тусклым голосом произнесла она. - Я же говорила, больше свой дар не использую.
- Ты не можешь нас бросить! Ты не посмеешь этого сделать! Это твой город тоже!
- И что с того?
- Ты видишь, что грозит Рассвету? - зарычал Бонифаций, и за плечо развернул ее обратно к зеркалу. - Эта тварь уничтожит все живое на своем пути и не остановится, пока все не сожрет! Ты нам очень нужна! Ты должна нам помочь!
- Никому я ничего не должна, - с расстановкой проговорила Руфа, отчеканив каждое слово.
- Ты не понимаешь! - Эрите уже чуть ли не плакала. - Он уничтожит нас, тебя в частности, и твой дом - святое напоминание о твоей любви! - используя последний аргумент, попыталась убедить ее Ри.
- А и пусть уничтожит! Я тогда страдать не буду!
- Руфа, - жалобно проговорил Бонифаций. - Помоги нам, пожалуйста.
Она равнодушно помотала головой и добавила:
- Оставьте меня в покое. Надумаете силой подсунуть мне Даиси - так и знайте, ничего не выйдет, - она демонстративно указала на взявшийся из ниоткуда столп мерцающей пыли, окруживший ее плотной стеной. - Уж в целях безопасности своего рассудка я использовать пыль буду,  - пыль снова исчезла, будто б ее и не было.
- Безопасность! - фыркнул Бонифаций. - Ты хоть понимаешь, что сейчас твоя безопасность под сильным сомнением? - с издевкой спросил он. - И вовсе не из-за нас, как ты могла подумать. А из-за огромного черного монстра! - последние слова он буквально проорал.
- Оставьте меня в покое, - равнодушно повторила Руфа, будто попросила передать соль. Казалось, ей нет никакого дела до всех событий, происходящих в Рассвете.
Бонифаций одарил ее презрительным взглядом и голосом, полным яда, произнес:
- Хочешь умереть? Я был о тебе лучшего мнения, я и не знал, что ты такая слабая! Пойдем отсюда, Ри. Нам здесь больше нечего делать.
Эрите беззвучно плакала, пока они выходили на крышу, спускались по лестнице и запрыгивали обратно в облако.
- Не волнуйся, Ри, - попытался успокоить ее он. - Мы и без нее справимся, мы не позволим этой черной твари уничтожить наш город.
Они прибыли в центр поляны, где уже собрались все жители за исключением Гойтана и Верена. Аиянне наконец удалось сложить крылья, и теперь она уверенно стояла ногами на земле. Самсона то и дело сносило ветром, но кто-нибудь, кто оказывался ближе к нему, всегда тянул его назад.
Заговорил Даит:
- Нам нужно ждать Верена и Гойтана, чтобы понять, из-за чего все это происходит.
Бонифаций и Ри,  максимально громко - чтобы слышали все сквозь шумевшую бурю,  и максимально быстро - чтобы не терять времени,  поведали рассветным жителям о только что увиденном в зеркале Руфы,  а также и о самой Руфе.
Внимательно выслушав их,  Даит снова прокричал:
- Нельзя подпускать его близко к городу!  Его нужно уничтожить до того,  как он доберется сюда.  Нам придется встречать его за пределами жилого пространства.
Акуилина с Ивицей ахнули,  но быстро совладали с собой.
- Нельзя терять время!  - проорала Даиле.  - Нужно обсудить план!
- Предлагаю сделать это в моем доме,  где не так шумно!  - крикнул Бонифаций.
Все согласились и,  не мешкая,  запрыгнули внутрь.  В розоватом мягком облаке, с чистым синим небом вместо потолка, Бонифаций чувствовал себя уютно.  Казалось,  что и снаружи все так же спокойно.  Если бы он не видел все своими глазами - ни за что бы не поверил,  начни кто-либо рассказывать ему о буре.
- Нужно использовать сильные стороны каждого жителя,  - снова озвучила главную идею действий Эрите.
- А на него действует огонь?  - спросила Аиянна.
- Не знаем,  но когда он был маленьким,  на него действовал ветер,  - напомнил всем Бонифаций.  - Только теперь я не представляю,  какой нужен ветер…
- Аиянна,  ты будешь главным нашим оружием,  тебе придется выложиться по полной,  - снова сказал Даит.  - Мы будем надеяться,  что эта тварь все-таки боится огня.
- Очень оптимистично,  - фыркнул Борут.
- Замолчи,  Борут,  - резко одернула его Ивица.  - Это все,  что нам остается.
- Предлагаю построить преграду за городом,  чтобы она смогла его удержать,  - неожиданно подал голос Самсон.
- Это невозможно,  - помотала головой Акуилина.  - Наш враг необычный,  он неосязаем.  Да и саму преграду нам не из чего строить.
- Ничего невозможного нет!  - рявкнул Бонифаций.  - Давайте уже все соберем свои мозги в кучу и поверим в себя.  Лично я хочу жить. И даже если кто-то захочет использовать наше положение в своих интересах - я имею в виду долгожданную потерю жизни, - он кинул взгляд на Аиянну,  которая не отвела и не опустила глаза,  - можете быть уверены,  я никому этого не позволю.  Жить будут все.  И я не собираюсь упускать какую-либо надежду на спасение только из-за того,  что это невозможно!
Его гневная тирада действительно привела в чувство и воодушевила рассветных жителей.  Они дружно загалдели,  подтверждая,  что он прав.  Лишь Юнину вдруг заинтересовал облачный пол,  а Аиянна отчего-то побледнела и глубоко вздохнула,  будто бы успокаивая саму себя.
- А ведь Самсон прав!  - прервав общий гомон,  торжествующе выкрикнула Даиле.  Мы и вправду можем построить преграду,  чтобы осложнить ему передвижение,  а нам - выиграть время и воспользоваться его затруднением.
Все повернулись к ней,  не понимая, к чему она клонит.
- Да камни же, камни!  Те самые,  с ущелья Ровы.  Мы можем выложить их наподобие стены.  Он же цветы жрет,  его это наверняка введет в ступор.
- А в лесу куча поваленных деревьев,  - поддержала ее Чилика.  - Их тоже можно пустить в ход.
- Большие камни и деревья пойдут на сооружение преграды,  а камушками и ветками поменьше будем отвлекать его внимание,  чтобы он не смог сопротивляться Аиянне.
 Даит бросил многозначительный взгляд на нее,  а потом повернулся к Далигору: 
- Тебе придется натаскать из леса очень много поваленных деревьев.  Беско,  ты поможешь ему.  Борут и Чилика,  собирайте хворост и ветки поменьше,  максимально быстро.
- Забрасывайте их в облако,  так будет быстрее. Мы это все сразу перевезем, а по пути в горы заедем,  за камнями,  - быстро скомандовал Бонифаций.
- Я тоже пойду ветки таскать,  - вызвалась Юнина и выпрыгнула вслед за ними из облака,  которое Бонифаций с быстротой молнии уже подогнал к лесу.
Вслед за Юниной вышли и остальные – все,  кроме Бонифация,  Эрите,  Даита и Даиле.  Они остались в облаке,  чтобы компактно складывать деревья и ветки и убирать их с прохода.
Очень быстро дом стал заполняться стволами умерших деревьев и их ветками.  Находящиеся внутри еле поспевали расчищать выход.  Они старались не оттаскивать стволы далеко внутрь,  складывая их кучей неподалеку.  Вскоре вся кухня,  ближняя часть гостиной и даже их любимый с Эрите большой диван были завалены.
По мере того,  как в облако заглядывал кто-нибудь из жителей,  просовывая в стену лишь голову,  и просил передвинуться,  Бонифаций  молча,  не отвлекаясь от дел,  перемещал свой дом все глубже и глубже в лес.
Наконец в облако запрыгнули по очереди все работающие снаружи и сообщили,  что осталась только мелочь,  лежащая на земле,  на которую и времени тратить не стоит - ее даже ветром сносит. 
А еще они так и не встретили ни Гойтана,  ни Верена,  ни гостей Рассвета.
Бонифаций направил облако в горы,  к камням.  Очень жалко было разрушать памятник дружбы,  который так любовно построили Аиянна с Юниной.  Но никто даже слова не сказал на эту тему,  все просто носили булыжники,  не выдавая своих чувств - это сейчас было не главным.
А Юнина,  переглянувшись с Аиянной,  сказала вслух,  когда все камни были погружены в облако,  и дом максимально быстро направился за пределы жилого пространства:
- Не расстраивайтесь вы все!  Мы с Аиянной даже лучше построим!  Вот только выиграем битву!
Ее слова так подбодрили народ,  что сооружать преграду все стали гораздо активнее и даже с каким-то остервенением.  Уж если Юнина,  которая всей душой хотела умереть,  верит в победу,  то остальные уж тем более не должны сомневаться.
Облако зависло над землей,  недалеко от жилого пространства:  серый город был не только в зоне видимости, но и отсюда казался большим,  не потеряв своих размеров.  Кроме того,  дома дальних жителей оказались практически у них за спиной,  позади и слева,  очень близко - всего лишь в сотне метров.
Жители специально выбрали это место - с одной стороны,  все-таки за городом,  вне жилой зоны,  а с другой - не слишком близко к приближающемуся монстру,  чтобы успеть подготовиться до того,  как он придет.
Торопясь, они выкатывали из дома Бонифация огромные камни и стволы деревьев,  составляя их в линии,  параллельные городу. 
Кто бы мог подумать,  но камней оказалось недостаточно.  Когда они целый день расчищали ущелье Ровы,  их,  казалось,  была уйма.  Теперь же,  в масштабах всего Рассвета,  их катастрофически не хватало.
Они справились с сооружением препятствий в рекордные сроки  и заняли свои позиции.  Посовещавшись ранее,  они распределили обязанности.  По краям от преграды выстроились с одной стороны Бонифаций и Эрите,  а с другой - Борут и Ивица. 
Для Аиянны соорудили условный постамент из высокого плоского камня,  и она,  встав на него,  оказалась ненамного,  но все же выше большинства рассветных жителей – за исключением Далигора,  конечно. 
Она стояла в центре и немного позади выстроившихся вдоль преградной линии жителей,  и у нее была самая главная и решающая роль в этой битве.  На нее все надеялись,  она была единственным шансом на спасение. 
Аиянна пыталась пообвыкнуть к обстановке,  запомнить,  где какой житель стоит,  потому что с приближением черной твари  видимость все больше и больше ухудшалась,  а сам город все больше и больше темнел и тускнел.
Справа и немного спереди от Аиянны стоял Далигор,  слева – Беско.  Рядом с великаном напряженно замерли Даит и Даиле,  а между Эрите и Беско взволнованно переминались с ноги на ногу Чилика и Юнина. 
Акуилина и Самсон расположились за основной линией воюющих.  Их задачей было наблюдать за сражением сзади и по возможности помогать нуждающимся.  Хорошая реакция Акуилины,  как задумывалось,  должна была поспособствовать этому.  По крайней мере,  она позволяла ей заметить некоторые вещи или действия на секунду раньше других,  секунду - которая могла оказаться решающей.
Гойтан и Верен до сих пор не вернулись,  и это заставляло нервничать не только Акуилину и Чилику,  но и Бонифация.  Еще бы! Ни один житель в такой схватке не может оказаться лишним.
Преграда была двойной.  Первая линия состояла полностью из камней и булыжников.  Через десяток метров,  ближе к жителям,  расположилась и вторая часть препятствия - длинная и достаточно высокая,  гораздо выше каменной преграды,  стена из падших деревьев.  А еще через десяток метров  перед обороняющимися рассветными жителями  были кучами навалены толстые ветки и скудные груды камней и маленьких камушков.
Основной целью городских поселенцев было отвлечь внимание разрушительной черной силы от их главного козыря Аиянны,  чтобы дать ей преимущество для уничтожения дымной твари.
Наконец  возможные приготовления закончились,  и все замерли,  напряженно вслушиваясь и всматриваясь вдаль,  при этом прилагая усилия,  чтобы устоять на месте,  стараясь не шататься от бушующей и нарастающей бури.
Никто не знал,  что ждет его в будущем,  никто не догадывался,  что станет с Рассветом.  Всем им оставалось только верить.









Глава 16.

ПРОВАЛ


Во всей красе своей витиеватости
Не вспыхнет в небе новая заря,
Покуда дух без веры в силу святости
Таится жертвой в мраке алтаря.
(Е.Заикин)

Сквозь завывание урагана вдруг отчетливо послышался противный высасывающий звук и отвратительное чавканье,  отдающееся эхом в ушах.
Ледяной страх сковал сердце Бонифация,  но почти сразу на смену ему пришло чувство неправдоподобного спокойствия.  Он сделал глубокий вдох и ощутил,  как волна уверенности и непоколебимости прошла по его телу.  Нет,  он ни за что не сдастся.  Он проживет свою жизнь до конца и всеми силами постарается оттянуть этот конец.
Раздирающее перепонки чавканье становилось все громче и громче,  а по мере этого город накрывала непроглядная тьма.  Бонифаций не видел даже своего носа,  только чувствовал,  как порывы чудовищного ветра усиливаются,  заставляя его все больше налегать вперед торсом.
Все готово.  Ждать больше нет смысла.  Битва за жизнь началась.
Темнота резко озарилась вспышкой огня.  Оранжевые языки пламени беспорядочно заметались,  образуя длинную стену меж двух частей преград.  В неярком зареве Бонифацию стало гораздо уютнее,  не смотря на то,  что в остальном-то и радоваться,  по сути,  было нечему.  Главное - он не беспомощен,  он хотя бы видит все своими глазами.
Через просветы от прыгающих высоких огненных осколков  он увидел и само наступающее чудовище.  Теперь оно было гораздо,  гораздо больше того,  что он видел в зеркале.
Бонифаций высоко задрал голову вверх и,  напрягшись,  сумел рассмотреть огромные пустые глазницы,  которые были темнее самого тела,  темнее окружавшей их ночи.
Его громадных размеров щупальца туда-сюда сновали по поляне,  тоннами высасывая цветы и отправляя их в бесформенный рот.
Монстр надвигался,  а Аиянна не решалась нападать,  ожидая,  пока тот подойдет ближе.  В немом оцепенении стояли и все остальные жители Рассвета,  они тоже ждали.
Черная тварь достигла первого препятствия.  Ее щупальца,  привычно шаря по земле,  наткнулись на камни.  Но этот большой сгусток адского дыма не смог присосать их к «рукам».  Могло показаться,  что он остановился от удивления или даже от замешательства.
Большинство щупальцев заскользили по поверхности булыжников  в надежде найти привычные растения,  оставшиеся же - бестолково продолжали подносить себя ко рту.
Тупая тварь,  не обремененная наличием мозгов,  была не в состоянии понять,  почему такие «растения»  как камни  не хотят отправляться в ее пасть.
Несколько минут жители напряженно наблюдали за бесцельными попытками сожрать тяжелые и прочные валуны.  По истечении же этого времени они  со сдавленными криками отскочили в стороны от своих занятых позиций,  пригибая головы.
Чудовище пришло в ярость от своего непонимания и ударило наотмашь множеством щупальцев по каменной преграде.  Булыжники разлетелись в разные стороны,  с леденящим свистом рассекая воздух.
Один огромный камень угодил бы прямиком в Бонифация,  если бы тот не отскочил на Эрите.  Потеряв равновесие,  они оба упали,  но тут же поспешно вскочили на лапы,  помогая друг другу встать и придерживая за локти.
Убрав со своего пути первую часть преграды,  чудовище снова нашарило щупальцами цветы и начало продвигаться вперед,  уничтожая их.
Бонифаций повернулся к Аиянне,  в надежде получить от нее заранее  оговоренный знак о том,  что они могут приступить к отвлечению его на себя. 
Она стояла на своем возвышении,  условно названным постаментом.  Ее прямые белые волосы развевались на ветру,  хлеща по лицу и плечам,  и сильно выделялись в темноте.  Черные глаза светились яростью,  ни капли страха.  А не менее черные губы напряженно подрагивали,  будто она что-то еле слышно бормотала,  обращаясь к себе.
Ее крылья в полусложенном состоянии колыхались,  но она не обращала на это никакого внимания.  Взгляд Аиянны был прикован к монстру.  Еще несколько секунд,  за которые чудовище успело подойти ближе,  и ее рука резко взметнулась вверх - вот он знак!
- Пли!  - заорал Далигор,  будто спиной увидев,  будто прочитав мысли огненной повелительницы,  и,  первым подняв с земли здоровенный булыжник,  швырнул его в черную тварь.
Камень пролетел сквозь существо из одного дыма,  но оно это почувствовало и остановилось,  не понимая,  что произошло.  В следующую секунду в воздух взметнулось десяток камней поменьше,  но лишь некоторые из них смогли достичь своей цели,  преодолев сопротивление ветра.
Одновременно с этим  еще одна стена огня выросла за спиной монстра и начала окружать его,  соединяясь со стеной,  отделяющей чудовище от второй части преграды и от рассветных жителей.
 Всего несколько секунд,  за которые безмозглая тварь не успела ничего понять,  и она уже внутри огромного пламенного кольца,  которое постепенно сужается,  стесняя его в движениях.
Щупальца,  по привычке шаря по земле,  наткнулись на оранжевые языки,  и по Рассвету раскатился глухой вой,  больше всего напоминающий завывание вьюги за окном.  В этот же момент  те из «рук»,  которые коснулись огня,  на глазах стали укорачиваться,  источая при этом едкий угольно-черный дым,  поднимающийся в небо.
Бонифаций услышал ликующий возглас Аиянны,  и сам вздохнул с облегчением – все-таки  у монстра есть слабые стороны,  на него действует огонь.  С волной нахлынувшего на него воодушевления он снова поднял камень с земли и,  что есть мочи,  швырнул его в чудовище.  Остальных жителей не пришлось долго ждать - они сразу же последовали его примеру.
Тем временем  кольцо огня заметно сужалось,  а бестолковая тварь продолжала терять свои щупальца,  отвлекаясь на летящие в него камни.  Завывая не то от боли (в чем Бонифаций сомневался,  считая,  что оно не способно чувствовать боль),  не то от бессилия,  чудовище вдруг прорвалось вперед через высокую стену огня.
При этом  оно значительно уменьшилось,  клубясь едким дымом,  отделявшимся от тела и поднимающимся в небо.  Но все же оно до сих пор оставалось непозволительно огромным.
Уцелевшие щупальца нашарили на земле вторую часть преграды - поваленные деревья.  И,  к ужасу рассветных жителей,  под их испуганные вскрики,  черная тварь начала засасывать мертвые растения,  отправляя их себе в рот.  В рекордные сроки руки-щупальца разобрали большую часть защитной стены,  а сам монстр на глазах увеличился в размерах.
- Оно жрет деревья!  Аиянна,  жги их!  Жги,  скорей!  - заорал Бонифаций крылатой девушке,  растерявшейся от такого вероломства.
Стволы вспыхнули огнем,  обжигая и укорачивая загребущие щупальца.  Но тварь уже была к этому готова.  Она вдруг снова прорвалась через пламенную стену,  опалившую и уменьшившую ее тело,  и теперь оказалась буквально в нескольких шагах от перепуганных насмерть жителей.  Причем  ее длинные «руки»  не переставали сновать по земле,  уничтожая цветы.
- Отступаем!  Назад!  - заорал Даит громче шума бури,  громче всасывающих и чавкающих звуков.
Бонифаций на мгновение отвлекся,  машинально взглянув на Даита,  и тут же услышал у себя за спиной раздирающий уши вопль Акуилины:
- Бонифаций!  Нет!
Он резко повернулся к чудищу,  и ему хватило доли секунды,  подаренной Акуилиной,  чтобы заметить огромную клешню,  уже нависшую над его головой.
Он моментально упал на землю и перекатился в сторону,  а адская «рука»  присосалась к цветам,  росшим на том месте,  где он стоял.  Но расслабиться от везения не удалось - другая засасывающая клешня уже надвигалась на него.
Он опять решил перекатиться в сторону,  но,  стрельнув туда глазами,  увидел очередные щупальца,  грозившие в любом случае приземлиться на него.
Неловко приподнявшись на локтях,  он с максимальной скоростью пополз назад,  к отступавшим жителям,  и почувствовал,  как мягкие лапы притягивают его к себе,  и услышал над ухом прерывистое дыхание и сдавленные всхлипы,  которые он ни с кем в жизни бы не перепутал.
Эрите,  спотыкаясь и задыхаясь,  отчаянно тащила его назад,  а он беспорядочно перебирал задними лапами по земле.  Еще секунда - и щупальца присосутся к его животу.
Он ощутил,  как незамеченная им клешня вцепилась в его загривок,  и он  вместе с Эрите за спиной взлетел в воздух.  Нащупав ее лапу и с силой стиснув,  он яростно,  с остервенением,  забился в конвульсиях,  стараясь стряхнуть с себя «руки»  чудовища до того,  как они оба попадут ему в рот.
Он чувствовал,  да и понимал тоже,  что силы не равны,  что клешни держат их двоих очень крепко,  но,  зажмурившись от страха,  не оставлял попыток бороться за жизнь,  намереваясь вырываться до самого конца.  Кто-то что-то кричал,  но он не разобрал ни слова.



Лапы опустились на твердую поверхность, и щупальца отпустили.  Бонифаций открыл глаза и,  все еще сжимая лапу Эрите,  увидел над собой нависшее лицо Далигора.
- Ты как,  в порядке?  - испуганно спросил тот.
Бонифаций непонимающе огляделся и метрах в двадцати от них заметил надвигающегося монстра.
- Аиянна не могла вам помочь,  она боялась,  что огонь вас погубит на таком близком расстоянии,  - взволнованно объяснила стоящая рядом Юнина.
Он обернулся на заплаканную Эрите,  которая пролепетала:
- Я тоже думала,  что это – оно,  но потом увидела Далигора.  Я тебе кричала,  чтобы перестал сопротивляться,  но ты не слышал.
В необъяснимом порыве он прижал ее к себе,  а Ри всхлипнула:
- Я так испугалась!
- Спасибо,  Ри.  Спасибо,  Далигор,  - повернулся Бонифаций к великану.  Больше он не нашелся,  что сказать.
- Нужно как-то помочь Аиянне!  - подбежала к ним Даиле.  - Монстр уже близко к городу,  она не справляется!
Дымная тварь действительно была совсем близко.  Аиянна металась из одной стороны в другую,  пытаясь снова загнать чудище в огненную ловушку.  Беда была в том,  что когда оно прорывалось через пламенную стену и теряло размеры своего тела,  оно начинало пожирать цветы и так некстати наваленные ими ветки от деревьев,  тем самым снова увеличиваясь.
Что с этим делать - никто из жителей не представлял,  а отвлекать его внимание на себя больше было нечем - камни остались у монстра за спиной,  а их план с деревьями с треском провалился.
Бедная Аиянна сейчас одна боролась с черной сокрушительной силой.  Она попробовала сменить тактику - теперь не окружала монстра огнем,  а,  наоборот,  делала одну широкую стену перед ним.
Рано или поздно  цветы с его стороны заканчивались,  и ему приходилось с воем шагать через разрушающий огонь.  Не давая ему много есть,  Аиянна до минимума ограничивала его пространство – настолько,  чтобы,  пока он будет пожирать растения,  у нее было время создать новую широкую стену перед ним.
Чудовище на глазах стало уменьшаться,  не успевая расти от недоедания и огня.  А жители продолжали и продолжали спиной отступать назад,  вынужденно приближаясь к жилому пространству города и постепенно теряя надежду.
Неожиданно поляна перед ними озарилась оранжевым светом,  льющимся откуда-то сзади.  Бонифаций обернулся и увидел,  как в их сторону шагает четверка: Гойтан и Верен посередине,  а гости Рассвета - по краям.
Один из них,  Фурлей или Бурлей - отсюда было не разобрать - держал в правой руке какой-то маленький шарик,  в левой же оба неизменно держали свои трости.
Шарик же,  хотя и был крошечным,  наверное,  размером с грецкий орех,  но источал из себя столько яркого света,  что все вокруг буквально заливал им.  Теперь поляна в радиусе метров двадцати светилась оранжевыми бликами - мягче и ровнее,  чем от огня.
- Почему так долго?  - накинулась на них Акуилина.
- Она не справляется!  - крикнула Чилика,  тоже подбегая к ним.  - Он вскоре окажется в жилом городе!
- Мы все объясним вам потом,  - пообещал Верен.  - Сейчас нужно действовать.  Мы привели помощь!
Большинство жителей презрительно фыркнули,  давая понять,  что разорвали бы эту «помощь»  на части.
- Поверьте нам!  Нужно на время объединиться,  забыв обо всех чувствах друг к другу,  во имя спасения Рассвета!  Разбираться будем потом,  - заверил всех Гойтан.
- И чем они нам помогут?  - скептически поинтересовался Даит.
- Мы дадим каждому из вас оружие.  И все вы сможете сражаться,  помогая ей,  - один из братьев,  тот,  который держал в руке шар,  мрачно кивнул на не замечавшую их Аиянну,  которая сейчас возводила новую стену огня.
Раньше Бонифаций различал гостей по выражению лица - что может быть проще?  Один – хмурый,  другой – веселый.  Сейчас это было невозможно.  Помимо одинаковых костюмов,  их лица теперь тоже стали одинаково хмурыми.
- Оружие?  Какое оружие?  - загорелись глаза у Даиле.
- Мы дадим каждому то,  что знаем сами,  без ваших просьб, - ответил все тот же близнец.
Даиле гневно поджала губы,  а ее глаза сузились.
- Извините,  но,  по нашему мнению,  это единственный путь,  который должен помочь.  Другого мы не знаем,  - снова сказал он.
- Так что это за оружие?  - подозрительно поинтересовалась Юнина.
- Ваши эмоции.
- Наши – что?  Вы в своем уме?!  Пушку давай!  - заорал Бонифаций.
- Думаете,  поможет?  - с холодным презрением спросил все тот же брат.
Похоже,  говорить сегодня будет только он.  Может быть,  потому, что только он хочет помочь?  Бонифаций почему-то подумал,  что перед ним стоит когда-то веселый Фурлей - именно потому,  что так рвется им помогать.
- Камни пролетали сквозь него,  - напомнила Ивица.
- Вот именно,  - подтвердил близнец.  - Физическое оружие перед ним бессильно.
- Но ведь у Аиянны - физическое оружие!  - заметил Борут.
- Аиянна - это она?  - он указал на огненную девушку.  Жители закивали,  а он продолжил:  - Ее оружие - это те же эмоции.  У нее получается действовать на эту тварь,  только из любви к городу и любви к жителям.  Это не разрушающая сила,  это спасительный огонь.  Будь у нее другие намерения и эмоции,  у нее бы ничего не получилось.
- Как это - не разрушающий?  - возмутилась Чилика.  - Она ведь хочет уничтожить монстра!
- Уничтожить она его хочет не ради выгоды или в корыстных целях,  а в целях обороны.  Именно поэтому у нее сейчас это получается.  Положительные,  добрые эмоции против разрушающих,  злых.  Добро против зла.  Гармония против хаоса.  Теперь понятно?
- Да,  но что нам делать?  - озвучил растерянность всех жителей Беско.
Гость Рассвета поднял вверх руку,  демонстрируя всем маленький светящийся шарик.
- Он может лишь усилить ваши эмоции,  но контролировать их придется вам самим.  Если вы сможете держать себя в руках,  думая лишь о хороших вещах - все получится.  Если же нет - вы сами сыграете против себя,  дав силы и мощь черной твари.
- Но как им пользоваться?  - спросила Эрите.
- Просто держите его в руках,  испытывая или заново переживая хорошие эмоции,  и как бы направляйте силу своих ощущений против чудовища.  Но  еще раз предупреждаю:  разрушительные намерения и черные эмоции лишь сделают его сильнее.
Они и не заметили,  как уже вошли в жилую зону города,  сместившись к горам.  Теперь скалы были по правую сторону от них,  а монстр все наступал,  грозя сожрать и все Фаерины,  и весь холм,  когда-то бывший желтым.
Бонифаций огляделся:  где-то здесь он оставил свое облако  после того,  как они построили преграду,  но до того,  как битва началась.  Его дома нигде не было видно.  Наверное,  они еще не дошли до того места.
- Давайте скорей,  мы уже в городе!  - запаниковала Юнина.
Рассветный гость,  скорей всего Фурлей,  стукнул своей тростью о землю,  и первый вылетевший из нее шарик отправился прямиком в руки Юнины.  Близнец проделал то же самое для всех жителей,  причем его брат, молча и хмуро, наблюдал за всем этим со стороны.
Когда очередной шарик,  вылетевший из трости,  попал в лапы Бонифация,  он не почувствовал от него ни тепла,  ни холода.  Он вообще не ощутил его в лапах.
Бонифаций заметил,  что у всех жителей шары горят разным цветом,  но лившийся из них свет гораздо тусклее,  чем у гостя и у него самого.
- Почему у них тусклые?  И почему других цветов?  - спросил Бонифаций.
- Цвет шара - это цвет ваших эмоций,  - ответил на его вопрос «вроде-Фурлей»,  обращаясь к жителям.  - Чем светлее цвет,  тем эмоция чище.  Чем ярче горит шар - тем она сильнее.  У кого он горит очень тускло - тому нужно взять себя в руки,  как и тому,  у кого цвет шара темный.  Сосредоточьтесь и думайте о самых хороших,  самых радостных моментах жизни,  вспоминая все до мельчайших деталей,  будто заново переживая события.
- Но я вовсе не думал ни о каких радостных моментах!  Почему тогда мой шар горит ярче?  - допытывался Бонифаций.
- Некогда объяснять!  Скажу только,  что тебе будет гораздо легче,  чем остальным.
Раздался чудовищный засасывающий звук - монстр добрался своими многочисленными щупальцами до Фаеринов на скалах.  А потом громовое чавканье сотрясло Рассвет.
- Мы зря теряем время на разговоры!  - вдруг заорал гость.  - Нужно начинать!  Все готовы?  Фурлей?  - обратился он к брату.
«Вот-те на!  - подумал Бонифаций.  – Так значит, так активно оказывает нам помощь Бурлей?  Все ясно,  вину свою заглаживает…»
Все закивали,  выражая готовность, и встали в линию на свои места,  обозначенные еще до сражения.
Аиянна теперь действительно не справлялась вовсе.  На ровной пустой поверхности ей было гораздо проще работать,  чем сейчас.  Приходилось постоянно отвлекаться на неровную поверхность холма - тяжело идти по нему спиной.
К тому же  у чудовища появилось в два раза больше еды - помимо цветов на холме,  оно теперь присасывалось и к фиолетовым скалам,  которые казались в темноте грязно-серыми.
Теперь чудище абсолютно не изменялось в размерах,  а может быть даже и незначительно увеличивалось.  В любом случае,  Аиянна заметно подустала,  и ее огненные стены больше не получались такими широкими.
Бонифаций,  который стоял крайним,  левее всех,  повернул голову на застывших в одной позе жителей и гостей.  Все они с сосредоточенными лицами напряженно всматривались в приближающегося монстра,  возвышавшегося над длинными языками пламени.
Бонифаций тоже настроился,  пытаясь вспомнить какое-нибудь счастливое событие.  Нелегко сосредоточиться,  видя у себя перед глазами огромное черное чудище.  Но закрывать глаза нельзя,  поэтому он старался так.
В голову почему-то сразу пришел его первый день в Рассвете - как они летали с Эрите по домашнему бирюзовому небу,  а потом безмятежно лежали на крыше перевернутого вверх тормашками облака и смотрели на землю,  покрытую синими цветами,  воображая,  что это ночное небо.
От приятного воспоминания у него потеплело внутри.  Бонифаций,  следуя инструкциям Бурлея,  попытался мысленно направить свет его яркого,  светло-желтого  сияющего шара прямо на монстра,  не переставая думать о своем счастливом моменте.
И у него получилось!  Получилось у самого первого из жителей.  Свет его шара был таким ярким,  и так далеко распространялся вперед,  что с легкостью достал до тела черного чудовища. 
На глазах всех жителей  та небольшая,  даже маленькая в масштабах чудища, часть его тела начала словно бы плавиться,  таять,  источая черный едкий дым в небо.  Кажется,  монстр этого даже не заметил.
Бонифаций посмотрел на усиленно-сосредоточенные лица жителей,  пытающихся проделать то же самое,  что и он,  пытающихся следовать его примеру.  Затем он снова посмотрел на чудовище и увидел,  что шарик потускнел,  и его свет уже не достает до монстра.  Он понял,  что отвлекся, и решил больше не повторять своих ошибок.
Снова он вспомнил радостный момент - как они с Эрите валяются у Далигора на диване,  истерически хохоча и завывая от его шуток.  А тот добродушно хихикает,  поправляя свою «домашнюю»,  вечно сползающую на лоб  корону.
Только он как следует сосредоточился,  и свет его шара разлился еще дальше и больше,  чем в первый раз,  как произошло сразу несколько событий.
Аиянна,  приблизившаяся к ним спиной почти вплотную,  все-таки не удержала равновесие при очередном особенно сильном порыве ветра.  Споткнувшись о поднимающуюся поверхность огромного холма,  она упала на спину,  на мгновение отвлекшись и потеряв зрительный контакт с созданной ею стеной.
В этот же миг высокие языки пламени потухли,  и город снова погрузился во мрак.  От разом потемневших и потускневших от страха и неожиданности шаров  не было никакого толку.  Маленький шарик Бонифация тоже изменился - он посерел и теперь освещал лишь ту лапу,  которая держала его.
Пространство прямо перед ними,  метрах в двух,  снова вспыхнуло огнем,  и он увидел,  что Аиянна уже стоит на ногах,  но не впереди жителей,  а посреди них,  в одной линии.  Вновь возведенная ею стена сейчас была тонкой,  словно неуверенной - повелительнице огня приходилось начинать все сначала.
Но тварь,  почуявшая их кратковременный провал,  не дала Аиянне возможности возобновить и расширить языки огня.  Чудовище вдруг стремительно стало наступать,  распуская повсюду свои длинные дьявольские щупальца.
Оно запросто преодолело тонкое огненное препятствие,  не причинившее ему почти никакого вреда,  и уже нависло над вконец растерявшимися и до смерти напуганными жителями.
- Назад!  - заорала Аиянна,  которая не могла вызвать огонь из-за недостатка места,  боясь ненароком спалить своих же.
В кромешной тьме,  на ощупь,  жители стали поспешно отступать,  и Аиянна снова зажгла огонь,  которого хватило лишь для того,  чтобы осветить окружавшее их пространство.
Но не всем жителям удалось быстро отойти назад - некоторые оказались не столь поспешны.
В тусклом зареве от незначительных размеров пламени  Бонифацию хватило доли секунды,  чтобы с ужасом увидеть происходящее в нескольких метрах перед ним.
Справа от Аиянны пытался встать на ноги споткнувшийся Самсон,  но бешеный ураган не позволял ему этого сделать - маленький старичок то и дело снова падал на землю.  Акуилина всячески ему помогала,  пытаясь поднять его и удержать.
Слева от Аиянны на коленях стоял Беско.  Нашарив руками свой выроненный эмоциональный тусклый шар,  он как раз поднимал его с земли.
И у каждого их них - и у Беско,  и у Самсона с Акуилиной  в нескольких сантиметрах над головами нависло по огромному черному щупальцу.



Глава 17.

НАДЕЖДЫ НЕТ


История повторилась.  Оставался единственный неуловимый миг,  чтобы принять решение.  Оставалась ничтожная доля секунды,  за которую Аиянне предстояло сделать выбор.
Беско или Акуилина с Самсоном.  Ребенок или воюющий народ.
Акуилина с Самсоном или Беско.  Воюющий народ или ребенок.
Двое или один.  Толпа или один.
Давние друзья,  сражающиеся с ней плечо к плечу,  или ближайший,  почти родной и любящий ее всем сердцем рассветный житель.  Народ,  рискующий своими жизнями ради нее, или единственный и любимый ребенок.
Жители испуганно и изумленно замерли,  а Эрите вдруг вцепилась Бонифацию в плечо так,  что ее когти вонзились глубоко под кожу.
Но Аиянна уже сделала свой выбор.  Повернувшись к Беско спиной,  она моментально разожгла высокий огонь вокруг Самсона и Акуилины,  спалив тем самым надвигающееся щупальце.
Потом она резко развернулась и увидела,  как огромная «рука»  монстра поднимает вверх ничего не успевшего понять Беско,  и ее друг уже на полпути к бездонному бесформенному рту.
Напрягшись всем телом,  будто приготовившись к прыжку,  она разом распустила свои угольно-черные крылья и,  оттолкнувшись от земли,  пулей,  чтобы порывы ветра не успели отнести ее в сторону,  понеслась на монстра.
Кто-то что-то закричал,  кто-то взвизгнул,  но Бонифаций с немым ужасом наблюдал за происходящим.
Аиянна напала на щупальце выше того места,  где висел Беско.  Она что-то прокричала ему,  а он отчаянно завопил и завизжал,  отрицательно мотая головой.
Но она и не думала его слушать.  Находясь в нескольких сантиметрах ото рта,  щупальце вдруг вспыхнуло огнем в том месте,  где висела Аиянна.  Вспыхнуло вместе с ней,  не оставив от нее ничего.
Лишившись чудовищных тисков,  державших его,  Беско полетел вниз.  Он ударился о землю,  и к шуму бури и звуков,  издаваемых чудовищем,  примешался и гром,  эхом раскатившийся по Рассвету.  А по поверхности города прошла широкая кривая трещина.
Аиянна исчезла.  Испарилась,  будто в никуда.  Чудовищная тварь убила ее.  Это конец.
Бонифаций понял это,  когда с ее исчезновением начисто потух огонь,  а буря во стократ усилилась.  Пронизывающий до костей ветер теперь рвал и метал,  не давая устоять на месте.  Бонифаций как мог сопротивлялся,  но все равно шатался из стороны в сторону.
Не было ни видно,  ни слышно ничего,  кроме звуков урагана.  Он почувствовал себя беспомощным и совершенно выбитым из колеи,  но все же на ощупь отступал назад,  каждую секунду ожидая,  что вот сейчас его тоже схватит дьявольская тварь.
Но вдруг где-то у него за спиной затрепетал маленький источник света.  Он обернулся и увидел,  как Бурлей держит у себя в руке маленький шарик.  Гостю было проще собраться с мыслями,  он ведь почти не знал Аиянну.
Сияние шара понемногу усиливалось,  как бы призывая остальных забыть обо всем и сражаться.  Но что может быть труднее,  чем пытаться в моменты горя думать о хорошем?
Бонифаций посмотрел на Ри.  Ее лицо было мокрым от слез и искажено болью,  а маленький шарик источал на огромное расстояние серый свет.  Почти то же самое было и у других жителей.  Но труднее всех было Беско,  поэтому и его шар светился гораздо ярче и чернее других,  и на гораздо дальнее расстояние.
Но абсолютно все лучи света доставали до монстра,  который моментально увеличивался в размерах и становился сильнее и плотнее на глазах.  Теперь его щупальца не просто шарили по земле,  но и в ярости били по ней,  не находя еды.
От этих мощнейших ударов земля ходила под ногами и трескалась,  превращаясь в перемешанную груду пластов.
Жители не могли себя остановить,  они были не в силах думать о хорошем.  И с каждым отступавшим шагом,  и с каждым громящим Рассвет ударом чудовища  их эмоции чернели все больше,  а свет распространялся все дальше,  подпитывая и делая сильнее тварь.
Только шарик Бурлея,  а теперь еще и Фурлея,  светились тусклым оранжевым светом,  вселяя в Бонифация крохотную крупицу надежды. 
Он вдруг подумал о своем доме.  Они уже давно должны были приблизиться к нему,  но облака не было видно.  Раньше он никогда не общался с домом на расстоянии,  но,  не зная зачем,  решил попробовать,  в глубине души все же надеясь на последующее чудесное спасение.
«Плыви к лесу.  Плыви к лесу»,  - твердил про себя он. 
Если не выживет сам Бонифаций,  то хотя бы его Найа останется.
А потом он заметил,  что когда подумал о своем родном доме,  его шар немного посветлел.  И ему пришла в голову мысль,  как можно остановить увеличение силы чудовища.
Он повернулся к Эрите,  и она,  почувствовав его настойчивый взгляд,  тоже посмотрела на него.
«Выбрось шар!»  - жестом показал он ей.
«Не могу!» - так же жестом ответила она,  переворачивая лапу,  в которой держала шар,  вниз и тряся ею в воздухе,  демонстрируя,  что он прилип к ладони и не желает отлепляться.
Бонифаций в замешательстве посмотрел на свой шарик и с легкостью переложил его в другую лапу.  Он снова поднял глаза на Эрите,  старающуюся всеми силами избавиться от оружия,  действовавшего против них.
Бонифаций,  сквозь пыль,  застилавшую глаза,  разглядел еле заметные в темном сиянии шаров  силуэты жителей,  находившихся наиболее близко от него, в зоне его видимости.  Судя по их движениям  они тоже отчаянно пытались стряхнуть с себя прилипший шар,  но у них,  так же,  как и у Эрите,  ничего не получалось.
Тем временем  от их разрушительных эмоций тварь становилась все сильнее и сильнее,  поглощая своим внушительным телом около десятка темных ярких лучей,  которые светили все дальше и дальше,  увеличиваясь по мере того,  как народ захватывало в свои сети отчаяние,  и разрывала изнутри душу боль от потери.
Монстр с силой ударил по скалам,  и огромные осколки полетели в их сторону,  оставляя вмятины на и без того поврежденной до неузнаваемости земле.  Обломки гор рассыпались,  казалось,  по всему Рассвету,  увязая в растрескавшейся поверхности,  в груде перемешанных земляных пластов.
Бонифаций по-настоящему испугался,  не зная, зацепило ли кого-нибудь из жителей.  Чудом уцелевший,  он не видел в этой мгле ничего,  и не слышал тоже ничего,  кроме громового треска,  ударов и шума завывающего урагана.  Время от времени  к этим звукам примешивалось еще и леденящее душу чавканье.
Он вдруг понял,  что потерял Ри.  Он пытался звать ее,  раздирая горло,  ползал по земле,  в надежде наткнуться на нее,  отчаянно молился,  чтобы она оказалась жива.  Все это не принесло никаких результатов.  Эрите нигде не было.
«Это вовсе не значит,  что она исчезла,  как Аиянна.  Просто я не могу ее найти, - мысленно и безуспешно успокаивал он себя,  все больше поддаваясь панике. - Она не может быть мертва.  Нет,  никак не может!»
Но,  увы,  его поиски так и не увенчались успехом.  Более того,  он не смог найти ни одного жителя или хотя бы гостя.
А новые осколки гор продолжали лететь во все стороны,  все чаще приземляясь рядом с Бонифацием.  Он по-прежнему хотел жить,  не смотря ни на что,  но был не в силах себя спасти,  как никогда чувствуя свою беспомощность.
Помощи ждать неоткуда. Он остался один,  наедине со своим страхом,  наедине с адским чудовищем.  Никто,  кроме его самого ему не поможет.  А сам себе он не поможет тем более.


Неожиданно он перестал себя чувствовать.  Более того,  перестал ощущать землю под лапами.  Окружающие звуки вдруг уступили звенящей тишине,  а перед глазами  в буквальном смысле  не было ничего:  ни белого пустого экрана,  ни черноты,  застилавшей взор,  ничего вообще.
Его сознание было ясным,  но думать он тоже не мог.  Он как-то сразу забыл про все,  не понимал даже кто он такой или где он находится.  На ум не приходило никаких воспоминаний,  он забыл обо всем,  связанном с жизнью,  смертью,  существованием или небытием. Да и был ли ум? Да и было ли сознание?
Что с ним происходит - его тоже не волновало.  Исчезли все эмоции,  испарились в никуда чувства.  Способность адекватно воспринимать действительность его тоже покинула. Да и не было никакой действительности.
Не было запахов,  вкусов, ощущений. Не было и молчаливых образов,  всплывающих в подсознании. Потому что и никакого подсознания тоже не было.
Он будто превратился в ничто, растворился в пустом несуществующем пространстве. Но и этого он не осознал.
Он был не в состоянии пошевелиться и, кроме этого, еще и не дышал. Зачем воздух никому? Да и есть ли воздух? Да и есть ли никто?
Только холод, дикий холод. Без ощущений, без осознания. Просто холод. И больше ничего.




Глава 18.

ВТОРОЕ ДЫХАНИЕ


Он не знал, сколько прошло времени - много или мало, да и прошло ли оно вообще. Но вдруг все чувства разом вернулись к нему.
Бонифаций не понял, что с ним произошло, но зато понял, что опять находится в Рассвете, посреди шумной бури, на пути летящих в него осколков скал.
Не зная почему, это осознание так обрадовало его, что он даже сделался счастливее. Какая, в сущности, разница, где он сейчас и при каких обстоятельствах. Неважно также, что вокруг темно и шумно, и что он стоит на растрескавшейся земле полуразрушенного города.
Главное - он не беспомощен, как думал раньше: он ведь все чувствует, просто зрение в кромешной тьме притупилось. А самое главное - он все еще жив.
Тьма перед ним рассеялась, и он машинально взглянул на свою лапу, в которой все еще сжимал шар. Теперь он светился ярким белым цветом, распространяя свой луч на огромное расстояние.
Но было что-то еще. Нечто, что привлекло его внимание до того, как он заметил свое свечение. Еще какое-то мерцание исходило из-за его спины, гораздо мощнее, гораздо ярче.
Он повернулся и обомлел.
Бонифаций успел забыть про нее. Но вот она здесь, она жива и тоже сражается.
Ярко-рыжие длинные волосы развевались на встречном ветру, а глаза буквально горели огнем. Все это делало ее похожей на ведьму. Но главное – пыль, мерцающая пыль поднималась из ниоткуда и, закручиваясь в вихре, стремительно летела на чудовище.
Еще одна волна счастья захлестнула Бонифация - Руфа с ним, он не один. Вдвоем у них есть шанс выжить! Его шар засветился еще ярче, но не ослеплял его, а, наоборот - зрение будто улучшилось.
Монстр, окруженный вихрем пыли, ощущая на своем «теле» из дыма сильный луч Бонифация, вдруг пронзительно завыл и в ярости начал стремительно наступать на них, в бешенстве беспорядочно громя все на своем пути, до чего только доставали его многочисленные мощные щупальца.
Бонифаций и Руфа стали удаляться так быстро, насколько было возможным делать это спиной. Бонифаций несколько раз падал, запинаясь о разрушенные частицы скал, которые валялись повсюду, или увязая лапами в трещинах. Но он всегда поспешно поднимался, продолжая путь.
Он не мог позволить себе оглянуться назад и посмотреть, как там Руфа, но он видел перед собой ее работу. Не давая себе думать ни о чем, кроме хорошего, он вспоминал все новые и новые яркие моменты своей жизни в Рассвете.
Почти везде в них присутствовала Эрите, но это не подкосило его, не сбило с толку. Теперь, когда у него открылось второе дыхание, он просто не мог поверить в то, что ее больше нет. Светлая надежда уверенно грела его сердце.
Монстр громил и крошил все вокруг, стараясь дотянуться до Бонифация или Руфы, но все же он заметно слабел. Хотя его удары все еще были чертовски сильны.
Справа от себя Бонифаций заметил боковым зрением, как что-то вспыхнуло. На единственный миг он бросил туда взгляд, и еще одна волна счастья вновь нахлынула на него. Юнина жива! Теперь они втроем!
Словно звезды в темном небе со всех сторон от него позагоралось множество других шаров. Бонифаций не мог посмотреть, сколько жителей уцелело и кого не хватает, но само осознание того, что многие из них не мертвы, как он думал раньше, усилил свечение его шара во много раз. Теперь он сиял гораздо ярче других.
Лапы ступили на что-то мокрое, и Бонифаций понял, что они уже дошли до озера. Тварь слабела на глазах, но из последних сил сопротивлялась, старалась не терять своих размеров, высасывая из перемешанных плит земли цветы и обломки деревьев, принесенных бурей.
Когда все жители оказались на поверхности озера, и чудовище попыталось последовать за ними, произошло нечто странное. Края водоема вдруг стеной поднялись вверх, при этом там, где стояли жители, оставалась ровная вода под ногами.
Озеро неожиданно вышло из своих берегов и с плеском обрушилось на тварь. Стало гораздо легче. Во-первых, оттого, что чудовище разом уменьшилось, и теперь стало всего лишь размером с рассветную поляну, что раз в двадцать, а то и в тридцать, было меньше его прежних размеров. А, во-вторых, оттого, что пришло осознание - сам Рассвет помогает им.
До сих пор стоя на заметно обмельчавшем водоеме, они направили свои лучи в густую массу дыма, заставляя его испаряться в небо, и, тем самым, уменьшаться в размерах.
Но монстр вдруг почуял еду за их спиной, и в обход вокруг озера направился прямиком в лес.
Бонифаций похолодел. Если оно доберется до деревьев - им конец. Он сам видел, с какой скоростью чудовище может расти, подпитываясь растениями, а тем более таким количеством, как в хоть и на половину разрушенном и уничтоженном, но все же огромном лесу.
Жители растерялись, не зная, что им делать - идти на перевес или нападать на тварь со спины. А Руфа вдруг добавила, наверное, тонну взявшейся из ниоткуда мерцающей пыли, и с быстротой молнии окружила ей заметно ослабевшее чудовище.
Не давая ему возможности двигаться, мерцающая пыль плотно обступила тварь из дыма со всех сторон, заключив ее в огромный переливающийся непроницаемый шар, и приподняла его в воздух над землей на десяток метров.
Что им делать дальше - никто не представлял, но все понимали, что долго Руфа не сможет его так удерживать. Бонифаций в панике завертелся на месте, глядя по сторонам, в надежде отыскать глазами какую-нибудь спасительную нить.
И он ее нашел, наткнувшись взглядом на зависшие в небе облака, переливающиеся разными цветами, которые никуда не делись. Они появились здесь тогда, когда в Рассвет пришли гости.
Чьи-то Найи.
Это натолкнуло его на ужасную мысль, но она была единственной, которая смогла бы их спасти. Он снова нервно завертел головой, в надежде на чудо, в надежде, что его приказ сработал на расстоянии.
И Бонифаций не ошибся - возле леса, на другом берегу озера он увидел его: свой дом. Все-таки облако послушалось его, когда он там, на холме возле скал, в кромешной тьме молил его плыть к лесу, не желая лишиться самого родного.
Но сейчас нужно было действовать. С разрывающимся от боли сердцем он стремглав помчался к нему, даже не посмотрев на жителей. Надеясь, что это сработает, он запрыгнул в дом и приказал ему быстро двигаться к чудовищу.
Остановившись от него на безопасном расстоянии, он выскочил из облака и замахал лапами Руфе, которая до сих пор стояла на озере, в стороне от основной толпы жителей, и напряженно удерживала тварь в тисках мерцающей пыли.
- Давай! - орал он ей, активно жестикулируя, потому что его не было слышно. - Запускай его в облако! - показывал он ей.
Она все поняла, и огромный переливающийся шар покатился по воздуху к его родному, горячо любимому дому. Он отбежал от него в сторону и молча наблюдал.
Бонифаций не мог увидеть или услышать реакцию жителей на его поступок, но сейчас это было все равно. Сейчас на кону стояло существование самого Рассвета, и он был должен, даже обязан думать о других, упрятать вглубь свои чувства.
Непроницаемый плотный блестящий и огромный шар подплыл к крошечному на его фоне облаку. Что ж, Бонифаций сам всегда говорил, что в его доме размер не имеет значения.
Он пристально наблюдал за происходящим, он был не в силах хотя бы на секунду закрыть глаза или отвести взгляд.
Но вот его родное облако поглотило в себя чудовище, заключенное в шар, и сразу же посерело. Бонифаций не знал, что будет дальше, но смотреть на все это больше было невыносимо.
Он повернулся спиной к этому зрелищу и медленно побрел навстречу жителям, не поднимая головы. Отойдя от своего разрушающегося дома еще метров на десять, он услышал сзади громкий вой и треск.
Обернувшись, он увидел, как огромные щупальца вырываются наружу сквозь облачные стены. Чудище сопротивлялось изо всех сил.
Мерцающая пыль снова поднялась из ниоткуда и стала окружать облако, заталкивать обратно адские клешни. Но все было не так-то просто. Вскоре Руфа оказалась рядом с ним, прибежав с озера, чтобы быть ближе, чтобы было легче сражаться.
Прилагая огромные усилия, Руфа снова и снова заталкивала щупальца назад, но тварь была неугомонна. Она выла и отчаянно вырывалась, а облако при этом дико тряслось и все больше темнело.
Смотреть на это у Бонифация не было сил, его сердце разрывалось от боли, все внутри кричало и вопило, разлеталось на мелкие кусочки и будто бы тоже темнело и серело. Но сейчас он уже не мог отвести взгляд от умирающего вместе с чудовищем дома. Это было бы еще больней.
Он бессильно сел на землю и все так же продолжал смотреть, чувствуя, как вместе с облаком умирает и еще что-то - у него внутри.
Пристально наблюдая за всем этим, он вдруг заметил, что мерцающая пыль больше не удерживает вырывающуюся тварь, что она исчезла. Он недоуменно повернулся на Руфу - как раз вовремя, чтобы увидеть, как та без чувств падает на землю.
Бонифаций растерялся. Он снова посмотрел на облако, и с ужасом обнаружил, что оно сжимается, скукоживается, перекручивается под натиском огромной твари. Вырывающимся щупальцам теперь ничто не мешало.
Чудовище горело желанием уничтожить держащие его оковы. Его клешни снаружи стягивали облако, закручивали его, словно выжимали губку, изнутри присасывались к стенам и затягивали дом в тиски.
Бонифаций вскочил на лапы и помчался навстречу своему облаку. Не зная зачем, не зная, чем сможет ему помочь и сможет ли вообще, он просто хотел быть к нему ближе, не бросать его в такую минуту.
Но с каждым его встречным шагом облако все больше сопротивлялось, а щупальца все меньше вырывались наружу. Его дом будто крепчал и становился сильнее с приближением своего хозяина.
Поняв эту зависимость, Бонифаций подумал, что ему нужно быть рядом, что нельзя отходить от дома ни на шаг. И вот он уже стоит совсем близко, едва не касаясь ставшей серой облачной стены. А изнутри доносится чудовищный вой и грохот, от чего и сам дом трясется и дрожит.
«Как же мне тебе помочь?!» - отчаянно подумал Бонифаций.
И ответ пришел сам собой. Не давая себе возможности хотя бы на секунду задуматься о последствиях и начать сомневаться, он вдруг напрягся всем телом и впрыгнул внутрь.



Глава19.

СМЕРТЬ


Облако затряслось, пол заходил под лапами, а его уши разодрал пронзительный яростный вой чудовища. Почуяв перед собой владельца его оков, тварь, занимавшая собой почти все пространство дома, вдруг стала активно распускать свои щупальца, стараясь дотянуться до Бонифация.
Но тот уже знал, как с ним бороться. Мимолетно вспомнив все потери и весь причиненный чудищем вред, Бонифаций твердо поверил в свою победу.
Судьба Эрите, смерть Аиянны, Руфа без чувств, разрушенный Рассвет…
Но теперь тварь не сможет больше сделать ничего плохого. Пусть умрет его дом, пусть он сам умрет вместе с ним, но он сможет избавить всех остальных от черного монстра.
Ведь оно теперь в его облаке, а значит и полностью во власти Бонифация. А это значит, что монстру никак не уйти отсюда по своей воли. И еще это значит, что Бонифаций ни за что не сдастся, до конца его не уничтожив.
Он отступил в дальний угол своей кухни и прижался спиной к облачным шкафам. Вытянув перед собой лапу с зажатым в ней крохотным шариком, он вдруг представил себе, что Эрите жива, и они вместе с ней, смеясь и весело переговариваясь, обедают за этим вот столом.
Этих фантазий хватило на то, чтобы его шар загорелся и стал сиять, направляя свои лучи на заметавшегося по дому монстра.
Бонифаций вдохнул поглубже, а его фантазии принесли за собой реальные воспоминания.
Далигор, летающий по дому, кружится в безумном танце, прижимая к своему выдающемуся животу верещавшую Ри…
Эрите валяется от смеха на земле Рассвета, когда он сказал ей, что думает, будто в конце города - стена и ворота…
Все жители парящей норы, хохочущие за столом в их кухне над тем, что в свой первый день в городе он назвал Найу «строителем или завхозом»…
Эрите, по-смешному скорчившая лицо, шепелявит со слипшимися от ирисок зубами…
Все эти воспоминания способствовали тому, чтобы шар в его лапах сиял все ярче и ярче, заполоняя своим свечением весь дом Бонифация, прожигая дыры в теле чудовища.
По мере того, как свечение усиливалось, стены облака все больше чернели, а сама тварь из последних сил билась в конвульсиях, стараясь пробить плешь в стене и выпрыгнуть из дома. Достать Бонифация она скоро перестала пытаться, потому что приближение к нему было разрушительно.
Щупальца чудовища неистово колотили по облаку, а оно само металось в разные стороны, безрезультатно желая укрыться от губительного света.
Вой стоял такой, что у Бонифация заложило уши. Но он с тихим удовлетворением продолжал извлекать из памяти наиболее яркие и счастливые события, продолжал переживать их заново.
«Что ж, - мимолетно подумал он, - о такой смерти можно только мечтать. Я умру счастливым, при этом точно зная, что мои действия принесут пользу другим».
Он улыбнулся своим мыслям и крикнул чудовищу:
- Ты умрешь от счастья, правда моего. Разве не прекрасная смерть для такого, как ты?
После этого Бонифаций вспомнил лицо каждого жителя, вспомнил все самые радостные и значимые для него моменты жизни в Рассвете, которые он специально приберег напоследок.
Он не закрывал глаз, хотел воочию увидеть конец этого кошмара, хотел насладиться заключающим мигом своей жизни.
Последнее, что он увидел - это как шар засветился так ярко, что невозможно было различить ничего вокруг, кроме белого света. А потом он провалился в темноту.



Глава 20.

ПРАВДА


Он очнулся, но пока еще не открыл глаза, страшась того, что он может увидеть. Жив он или нет?
Бонифаций чувствовал свое тело, но ведь это ни о чем не говорит. Да какая разница, где он сейчас! Главное, что он способен думать, способен понимать.
Сквозь шум в ушах он различил чьи-то всхлипывания. Кто-то что-то кричал, но он не мог разобрать ни слова. А потом к крикам примешались другие голоса - тихие и будто отдаленные. Шум какой-то возни, кто-то трогает его, восклицает…
Он не мог ничего понять, но все-таки решил открыть глаза. Все плыло, и ему потребовалось приложить усилия, чтобы сфокусировать взгляд.
Над его лицом склонилась Эрите, у которой был такой вид, будто она во что-то не могла поверить.
- Я умер? - спросил он у нее хриплым голосом.
- Нет, - нервно ответила она, а потом облегченно рассмеялась сквозь слезы: - Слава Рассвету, ты жив!
- И ты жива? - тупо спросил он.
Ри моргнула и вместо ответа тревожно поинтересовалась:
- Ты хорошо себя чувствуешь?
- Да, наверное, да, - неуверенно ответил он и попытался сесть.
Кто-то помог ему, поддерживая со спины.
Бонифаций огляделся. Увидев вокруг себя Рассвет в полной его красе, память резко вернулась к нему, будто чем-то по голове ударили. Он мигом пришел в себя и вскочил на лапы. Тут же перед глазами все поплыло, и чьи-то большие руки заботливо усадили его обратно.
- А где?.. Но как?.. - растерянно начал он, оглядывая будто нетронутый разрушениями город.
- Успокойся, мы все тебе расскажем, - услышал он чей-то голос и, повернувшись, увидел Верена.
А рядом с ним, вокруг Бонифация, столпились все рассветные жители. Все, кроме Аиянны. Как же он раньше их не заметил?
- Для начала скажи, что ты помнишь, - попросил Гойтан.
- Все помню, - выпалил Бонифаций. – Все, кроме того, как я оказался здесь, и как город снова стал прежним.
- После того, как ты запрыгнул в облако, стали происходить страшные вещи, - медленно заговорил Верен. - Твой дом вдруг почернел, затрясся. Мы слышали чудовищный вой, а облако метало молнии, и гром гремел. А потом оно будто изнутри взорвалось светом, выкинув тебя наружу. А само разрослось на все небо города и пролилось дождем, который полностью и восстановил весь Рассвет.
- Даже лес теперь в порядке! - похвастался из-за спины Бонифация Далигор.
- А куда оно делось? - с надеждой спросил Бонифаций.
- Его больше нет, - мягко ответила Ри, нарушив всеобщее молчание.
- Значит, оно все оживило и исчезло? - подытожил он, глядя на нее.
Эрите кивнула.
- А Аиянна? - снова спросил Бонифаций.
По молчанию жителей он все понял сам. Тоскливо подняв глаза в оранжевое небо, ему вдруг пришел на ум еще один вопрос.
- А гости где? - подозрительно поинтересовался он.
- Мы здесь, - ответил один из братьев.
Они, как и Далигор, стояли за его спиной. Бонифаций повернулся к ним и уже открыл было рот, как услышал голос Гойтана.
- Мы обещали, что потом вам все расскажем. Пришло время поговорить и во всем разобраться.
Один из братьев согласно, даже нетерпеливо, кивнул. Но понять кто из них кто до сих пор было невозможно - их лица оставались одинаково мрачными.
- Кто из вас кто? - деловито и напрямую решил спросить Бонифаций.
- Я - Бурлей. Это – Фурлей, - равнодушно произнес гость.
- Скажи-ка, Бурлей, - обратился он к нему с заметной угрозой в голосе. - Какого черта ты сделал с Рассветом?
- Бонифаций, - предупреждающе проговорил Верен.
- Нет, мы тоже хотим знать! Пусть ответит! - поддержали его Борут и Даит.
- Никакого черта не сделал, - пожал плечами Бурлей.
- Можно, сначала я скажу? - попросил Гойтан, и все сразу на него уставились. - Дело в том, что Бурлей действительно ничего не сделал, - он устало поднял руку, прося замолчать моментально загалдевший народ. - Как обманчива бывает внешность, особенно динамично сочетающаяся с искусной ложью. Мы все были слепы и не смогли различить правду. Предлагаю сейчас все рассказать вам самим, - обратился он к гостям.
Фурлей замотал головой, Бурлей, как обычно, пожал плечами.
- Что ж, - разочарованно протянул Верен. - Тогда придется нам. Я начну? - он вопросительно взглянул на Гойтана, который кивнул ему, и заговорил: - Помните их первый день в Рассвете? Когда они только пришли? Это было как раз до чая. Даит и Даиле тоже вернулись из гор до чая, я читал их книги. И на поляне я еще обратил внимание, что они дома, но почему-то не выходят.
- Да мы просто не знали, что пришли гости. Видели, конечно, что Найи появились, но мы были слишком встревожены обвалом, поэтому не придали этому значения и пошли домой, - объяснил Даит.
Верен кивнул и продолжил:
- Так вот. Это наталкивает на мысль, что обвал случился еще до того, как мы заметили гостей и вышли их встречать.
- Но никто из жителей не мог этого сделать! - воскликнула Ивица.
- А я и не говорю, что это кто-то из жителей. Этот вариант отпал сразу, сам собой. Но остался другой - просто гости пришли раньше, а заметили мы их только потом.
- Вы действительно пришли раньше? - переспросил Бонифаций у братьев.
Бурлей кивнул, Фурлей помотал головой.
- И что это значит? - раздраженно проговорил Бонифаций.
- Я объясню, - снова сказал Верен. - Как мы заметили с самого начала, эти братья никуда не ходят вместе. Фурлей на поляне звал с собой Бурлея идти в лес, но тот капризно сопротивлялся и все-таки пошел в горы. Вопрос: зачем ему идти во второй раз в горы, если он сам сделал там завал? То есть, если он знал о завале, зачем ему надо было так себя подставлять? Чтобы все жители сразу подумали на него? Поэтому, я думаю, можно смело считать, что он про обвал в ущелье даже не знал.
- Не знал, - подтвердил Бурлей.
- Значит, если это не жители и не он, то остается только один – Фурлей, - догадался Борут.
Фурлей сейчас молчал, с ничего не выражающим лицом глядя в сторону.
- Фурлей?! - не поверил Бонифаций. - Да нет, не  может быть! Мы ведь с Эрите сами слышали, как ругались братья на поляне из-за того, что Фурлей построил источник, а Бурлей хотел его разрушить. Ему, видите ли, его внутренние качества не позволяют созерцать содеянную Фурлеем красоту! - припомнил он.
- Все наоборот, - подал голос Бурлей. - Это я сотворил этот колодец, а ругались мы из-за того, что Фурлей хотел его разрушить. Дело в том, что «красотой» он называет все свои плохие дела. Вот я и орал, что устал от его «красоты»!
- То есть это ты сотворил источник, из-за которого все в городе с ума посходили? - прорычал Даит.
- Нет, я сотворил нормальный. Спросите у них, они в самом начале с него пили, и с ними ничего не произошло, - махнул он рукой на Эрите и Бонифация.
- Точно, мы пили! - воскликнула Ри. - Вода еще показалась нам такой вкусной, что мы еле смогли оторваться. Но как ты узнал?
- Мне Верен рассказал в лесу, когда они с Гойтаном пришли нас искать.
- А я читал твою книгу, - пояснил ей Верен. – И, кстати, все, что говорил вам Фурлей, когда вы обедали за его столом - это ложь.
- Нас всегда выгоняют из-за него, - сказал Бурлей. – Из-за его поступков. Поэтому он и не может ходить без меня, чтобы было на кого все свалить! Ведь все думают, что я такой грустный и неприветливый, поэтому и делаю пакости. Но я просто с самого начала знаю, чем все это закончится. Во всем, как всегда, обвинят меня, и нас снова выгонят! А мне сразу так понравилось в вашем городе! Я подарил вам источник, но он его испортил. Я сделал в лесу живой фонтан, но он его уничтожил, - как на духу выкладывал близнец.
- Кстати, насчет фонтана, - вмешался в его монолог Гойтан. - Я ведь поймал его на месте преступления! Только я не понял, что это не Бурлей, а Фурлей. Я тоже был в лесу. Смотрю - неописуемой красоты фонтан рушит гость. Что это, говорю, ты делаешь? Он сразу скорчил кислую мину и сказал, что ему не нравится, что Фурлей творит красоту. То есть он прикинулся Бурлеем, а говорил от его лица сам про себя. Но я это только потом понял, когда Верен мне рассказал.
- Я, опять же, читал книги. Смотрю, Гойтан в лесу с Бурлеем вроде как. Потом беру книгу Беско и вижу, что и у Беско дома тоже Бурлей. То есть кто-то из них притворяется, кто-то ненастоящий. Вопрос: если уж Бурлей такой злодей, то зачем Фурлею прикидываться им? Тогда бы наоборот, Бурлей прикидывался Фурлеем, чтобы его подставить. Почему, вы думаете, мы все в городе почти всегда видели одного печального Бурлея и очень редко встречались с Фурлеем? Да потому, что было сразу два «Бурлея» и ни одного Фурлея!
- Кстати, Самсон, - обратился к нему Гойтан. - Ведь твой дом заклинило сразу после того, как там побывал Фурлей. Я тоже читал. Он пришел к тебе, якобы познакомиться. Пил коктейль и все расспрашивал про лес. Знаешь, зачем? Чтобы потом кому-нибудь рассказать, что он там был, когда Бурлей пошел в горы. И он потом рассказывал об этом Бонифацию и Ри, которые даже не поняли, что фразы у него были слишком общие. И никто, конечно, не обратил внимания, что за то время, пока вы пили чай, он бы не успел побывать сразу и в лесу, и у Самсона. Хотя, он вам обмолвился, что был у него, когда вы сказали, что Самсон, почему-то, отказался вас впускать.
- Когда он ушел, я услышал, как ко мне пришли Эрите с Бонифацием, - подтвердил Самсон. - Но дом перестал меня слушаться, я не мог вас впустить! - он сокрушенно покачал головой.
- А уже ночью он отвязал парящую нору, и она улетела. А сам Фурлей утром снова пошел к Самсону. Он якобы искал Эрите, чтобы уточнить у нее правила Далигора, - продолжил Верен. - Но как бы ненароком обмолвился, что нора улетела, а до чая осталось немного, и придется всем жителям пить воду из источника, чтобы чай был точно не повторным. Ведь без меня это не определить. Тогда Самсон полетел к источнику, заварил там чай и выпил его. После чего и начались его приступы хохота. Бурлей при этом сидел рядом и успокаивал его, он очень страдал, что так получилось, и что Фурлей все-таки испортил его источник. А потом он сказал подошедшим Бонифацию, Боруту и Эрите, что перевоплощение уже началось. Но вам некогда было это выяснять, потому что в этот момент на вас летела дверь от дома Далигора. А потом вы и вовсе забыли про это перевоплощение. Но на следующий, третий день пребывания в Рассвете гостей и, одновременно, четвертый день нахождения в городе Бонифация, вы, - он указал на Эрите и Бонифация, - после купания собрались идти в горы оживлять Фаерины. Тогда-то вы и заметили новопоявившегося монстра.
- А Бонифаций заметил, что колодец исчез, еще утром, он мне в лесу сам сказал, - уточнил Гойтан.
- Да, но никто не придал этому значения. Все посчитали, что колодец разрушил Бурлей. На самом же деле источник перевоплотился в монстра.
- Но как он смог разрушить связь между домом и Самсоном? Это же невозможно! - воскликнула Ри.
- Это вы так думаете, потому что никто не пытался этого делать, - ответил Бурлей. - Но когда у кого-то в душе сомнения, когда он живет не в гармонии с самим собой, он не может гармонично содействовать с окружающим его миром. А так как дом - это продолжение самого хозяина, то тут еще проще. Как может человек, который не в ладах с самим собой, поладить с продолжением себя? Ему было очень легко разрушить эту связь. Кстати, он пытался проделать то же самое с твоим домом, Бонифаций. Но не смог. Более того, облако дало такой отпор, что любой бы позавидовал.
- Но он не был у меня дома! - удивился Бонифаций.
- Конечно, не был. Он попытался в него войти, когда тебя не было дома. И облако его не впустило. Тогда он снаружи решил попробовать разорвать связь, но твой дом резко дернулся и откинул его от себя на несколько метров!
- Но почему?!
- Это объясняется тем же. Ты очень гармоничен, ты счастлив. И твое счастье не надуманное, а истинное. Оно уверенно живет в тебе, оно непоколебимо. У некоторых, тех, кто тоже считает себя счастливым, его легко разрушить каким-либо из ряда вон выходящим событием – горе, чья-то смерть, и так далее. Но твое счастье – подлинное. Его не разрушить ничем, не сломить. Я первый раз вижу такое, - признался Бурлей. - Но именно этот твой дар помог нам выиграть битву.
- Мой дар? - не поверил Бонифаций.
- Да, это твой дар. И он очень редкий. Ты смог, несмотря на потери вокруг, несмотря на смерть Аиянны, смерть, которой в принципе не могло быть места в Рассвете, взять себя в лапы и зажечь свой шар. Именно ты вселил надежду в жителей, именно благодаря тебе они тоже смогли зажечь свои шары. И именно твое счастье избавило весь город и всех его обитателей от черной твари. Твой дар оказался наиболее сильным, наиболее значительным для Рассвета.
Бонифаций нервно сглотнул.
- Но все-таки, как могло случиться такое, что Аиянна умерла? Ведь в Рассвете нельзя умереть!
- Этого никто не знает, - горько покачал головой Верен.
- Но я догадываюсь, - неожиданно сказал Беско. – Возможно, она умерла потому, что пожертвовала собой. Она ведь погибла не потому, что этого хотела для себя, а потому, что сознательно пошла на жертву ради меня. Так ведь еще никто не пытался умереть в Рассвете! Но ей первой удалось это сделать. В общем, я думаю, город не позволял жителям умирать из-за своих проблем. Рассвет ведь, все-таки - начало новой жизни. Но город позволил погибнуть ей из-за других намерений, - он болезненно потер огромной рукой свой лоб.
- Очень здравая мысль, - осторожно заметил Верен, и все замолчали, обдумывая.
- Думаю, нам больше нет смысла здесь оставаться. Мы сейчас же уйдем из Рассвета. И простите нас за причиненный вред и потери, - нарушил тишину Бурлей.
Бонифаций непонимающе поднял на него взгляд:
- За что ты извиняешься? Это мы все должны просить у тебя прощение за то, что подозревали тебя.
- А он не хочет извиниться? - угрожающе спросил Даит, указывая на Фурлея.
Тот безразлично пожал плечами и ничего не выражающим тоном произнес:
- Как будто вам это что-то даст, будто мои слова что-то изменят.
- Простите нас, - еще раз сказал Бурлей. - Но мы действительно не можем больше здесь оставаться. Мои внутренние качества мне не позволят, - печально усмехнулся он. - Спасибо вам за все, прощайте!
И он, потянув за собой брата, повернулся к ним спиной, и они оба стали удаляться в сторону гор.
- Стой! - вдруг закричала Эрите.
Бурлей удивленно остановился и развернулся к ним.
- Тебе не обязательно уходить! - горячо выпалила Ри. - Ты ведь не хочешь идти с ним, не хочешь снова из-за него быть грустным. Тебе ведь нравится в Рассвете!
- Нравится, - изумленно пробормотал он.
- Ну, так и оставайся с нами, мы все только рады будем! - заверила она, и большинство жителей согласно закивали.
- Вы хотите, чтобы я остался?! - не веря своим ушам, переспросил Бурлей. - Но тогда мне придется расстаться с братом… Он ведь не сможет не творить свою «красоту», он без нее зачахнет…
- А зачем тебе таскаться за ним? Если он любит путешествовать, а ты мечтаешь о своем доме? - проницательно заметила Руфа.
- Я… я не знаю, мне и вправду у вас нравится, но мой брат…
- Оставайся, ты ведь мне уже все уши прожужжал насчет своего дома, - неожиданно посоветовал ему сам Фурлей. - А я пойду дальше.
- А вы правда меня примите?
- Конечно, - ответила за всех Юнина. - И у тебя начнется новая жизнь в Рассвете.
- Впервые ощущаю себя в твоей шкуре по-настоящему, - усмехнулся Фурлей. - Но ты знаешь, мне так даже больше нравится. Теперь пусть все меня воспринимают истинно, таким, какой я есть. Наверное, пора нам действительно разойтись по разным сторонам, чтобы мы смогли быть самими собой. Я перестану прятаться тебе за спину, а ты перестанешь мучиться и страдать. Это шанс.
- Но мы ведь больше никогда не встретимся!
- Ты, верно,  забыл о нашей связи? - он указал на трости. - Мы ведь легко можем найти друг друга, если захотим.
- Фурлей, Бурлей, - тихо обратился к ним Беско. - Я хочу вам кое-что подарить. Накануне войны Аиянна закончила свое изобретение, а я уже успел сделать несколько экземпляров.
Он полез в карман и достал оттуда два кулона на тонких веревочках. Потом протянул каждому по подвеске и, тяжело вздохнув, объяснил:
- С помощью этих изделий вы сможете чувствовать друг друга на расстоянии. Про мысли она так и не придумала, как сделать, но она нарочно бросила это занятие, так как поняла, что мысли - не главное. Главное – чувства. Эх, и почему мне сразу не понравилась ее идея? Было бы неплохо знать, чувствует она сейчас что-то или нет… В общем, просто оденьте каждый себе на шею кулон, и вы всегда будете рядом, где бы вы ни были.
- Ох, спасибо! - выдохнул Бурлей.
- Спасибо большое, - искренне обрадовался Фурлей, а потом добавил: - Знаете, вообще-то я и не думал, что моя магия приведет к таким последствиям. Я просто экспериментировал, я и не собирался настолько все… В общем, мне хотелось немного усложнить вам жизнь, но не более того. Я не хотел никого лишать жизни, правда.
Все жители промолчали, только один лишь Беско понимающе кивнул.
Братья надели себе на шеи кулоны и крепко обнялись на прощание. После чего Фурлей повернулся ко всем спиной и быстро зашагал в горы, не оглядываясь.
- Нужно найти тебе Найу, тебе ведь пока негде жить… - Акуилина замолкла на полуслове и перевела растерянный взгляд на Бонифация.
В следующий миг раздалось сразу множество голосов, беспорядочно предлагающих вразнобой:
- Живи у меня!
- Можешь жить у нас!
- Нора расширится, живи у нас!
- У меня много места! Если не смущает подземелье - милости прошу!
- Темнота к твоим услугам!
- И пляж к твоим услугам!
Бонифаций разом перебил всех:
- Спасибо, друзья! Но я ни на одно приглашение не соглашусь. Мой дом - не там, где можно есть и спать, а там, где я чувствую себя как дома, - он обвел глазами город и произнес: - Мой дом здесь. Рассвет - это и есть мой дом. Я комфортно себя чувствую в любой точке этого города, поэтому и жить я буду в полной свободе, без границ и стен.
«Но облака, конечно, мне всегда будет не хватать», - подумал он про себя, а вслух произнес полушутя:
- Только, если вы не против, я все же буду приходить к вам есть и пить чай.
- Конечно! Не против! В любое время! - снова вразнобой раздались голоса.
Бонифаций засмеялся.
- Пойдемте строить дом Бурлею, - напомнила Ивица.
- Да я сам, не стоит беспокоиться, что вы! - запротестовал тот.
- Пустяки, - добродушно фыркнул Борут.
- Я вот только не пойму, - медленно проговорил Бурлей, - неужели он  не может снова построить себе дом? Просто опять найти свою Найу и все?
- К сожалению, нет, - ответила Чилика. - Найа для каждого единственная. Другой не существует.
Все помолчали, а потом Бонифаций сказал:
- Если вы не против, мы с Эрите вас покинем? Я думаю, вы без нас тут справитесь…
- Точно не хочешь к нам домой? - вместо ответа уточнил Даит.
- Или ко мне? - поддержал его Далигор. – Отдохнуть!
- Нет, спасибо, - прерывая новый поток предложений, отказался он. – Мы, наверное, пойдем в горы, - он вопросительно взглянул на Ри, а она согласно кивнула.
- Конечно, идите! - озвучила Юнина мнения большинства, с пониманием посмотрев на них. - С таким делом мы запросто обойдемся без вашей помощи.
Бонифаций благодарно посмотрел на нее, и они с Эрите, не разговаривая, пошли в горы.
Остановившись у подножия скал, Бонифаций выбрал уютное местечко, и они вместе с Эрите улеглись прямо на мягкие, пружинистые Фаерины. Кстати, теперь абсолютно все цветы сияли и сверкали, как бы напоминая о новом рождении города. Это было поистине волшебное зрелище.
Но, испытав столько всего, пережив войну и одержав победу, Бонифацию не хотелось просто так лежать и молчать. Тысяча вопросов вертелись у него в голове.
- Как ты осталась жива? Почему я тебя не видел? Куда ты вообще исчезала?
Тогда Эрите повернулась к нему лицом и тихо спросила:
- Хочешь знать обо мне все? Хочешь знать, как я сюда попала и откуда я родом?
Он потрясенно кивнул, пристально глядя ей в глаза:
- Ты расскажешь мне о своем прошлом?
- Нет. Я сейчас, подожди меня, - и с этими словами она поднялась с фиолетовой «перины» и куда-то стремглав убежала.
Бонифаций впал в ступор. Он приподнялся на локте и бестолково посмотрел в спину удаляющейся Ри. Подумав, что это какой-то бред, он снова откинулся на спину и начал глядеть в оранжевое чистое небо. Так он и лежал, тоскуя о своем доме и вспоминая множество счастливых моментов, связанных с ним.
Вскоре Эрите бесшумно опустилась рядом, тяжело дыша. В одной лапе у нее было что-то зажато в ладони, а в другой она держала довольно толстую красивую книгу. Янтарная, блестящая, как новая, с выбитыми на обложке серебристыми буквами, которыми было написано: «История Эрите».
Она молча протянула ему книгу, а он ошарашено взял.
- Ты хочешь, чтобы я ее прочитал? - не поверил он.
- Хочу.
- Ты уверена?
- Я же давно тебе говорила. Мне нечего скрывать.
- Но твое прошлое…
- Если я не хотела о нем разговаривать, это еще не значит, что я его скрываю.
Он нервно сглотнул и аккуратно открыл книгу на первой странице.



Глава 21.

ИСТОРИЯ ЭРИТЕ


Вот я и начала писать книгу. Вышезар, муж Юнины, сказал мне, что это очень смело - начать писать уже на пятый день пребывания в Рассвете. Но здесь я действительно чувствую себя смело, не так, как в своем прежнем мире.
Мне так нравится этот город, так нравятся все его жители. Они очень добры ко мне и приветливы. Наверное, у меня был очень несчастный вид, потому что жильцы парящей норы сразу после того, как встретили меня на поляне и познакомились со мной, пригласили жить к себе. Нет, скорее, они настойчиво уговаривали меня.
Но как я могла отказаться? Опять жить в одиночестве, когда ты никому не нужна, и никто о тебе и не вспомнит даже - такого я бы не вынесла во второй раз. От этого осознания «ненужности» я бы просто умерла от тоски, как чуть не умерла там.
Здесь все такое чудесное, такое необычное, до сих пор не могу ко всему этому привыкнуть. Одно озеро чего стоит! Вообще-то я боюсь воды, но Далигор мне вчера пообещал, что научит меня плавать. Он такой большой и такой надежный, что с ним и не страшно вовсе!
Единственное, что мне не нравится в этом городе - так это их дурацкая традиция пить чай. Кто вообще придумал эти традиции? Кому нравится в обед, где бы ты ни была, бежать домой, потому что тебя затягивает туда, словно веревками кто-то тащит! И еще ужасный и мучительный приступ жажды, который просто невозможно терпеть! Да и чай какой-то невкусный. Вчера он был горький и вонял полынью. Разве можно любить такую традицию? По-моему, это одни мучения!..

Дальше Бонифаций пролистал несколько страниц, пробегая их глазами. На них описывался весь город и все его жители. Он очень удивился, прочитав, что Юнина когда-то была веселой, общительной и дружелюбной. Они с Эрите очень подружились и почти каждый день ходили друг к другу в гости.
Он в очередной раз перевернул страницу и наткнулся глазами на строчку:
«…я уже вознамерилась броситься под машину…»
Ему пришлось вернуться назад, и он начал читать историю сначала.

…Сейчас я сижу на берегу озера, наслаждаясь свежим воздухом так полюбившегося мне Рассвета. Все чаще я замечаю, как жители тревожно переглядываются на мой счет. Наверное, пришло время рассказать мою историю с самого начала.
В своем мире я была кошкой. Бездомной, брошенной, никому не нужной, постоянно трясущейся от холода и голода. Моя мама была шикарной, белоснежной, очень красивой. Она родила нас на улице - помню, как у меня были брат и сестра, но что с ними случилось, я не знаю. Впоследствии я осталась одна из детей.
Только я научилась держаться на лапах, как мою маму позвала с собой какая-то женщина, обещая ей тепло и питание. Мама с надеждой взяла меня в зубы, но та отрицательно покачала головой:
- Котенок мне не нужен. Он какой-то некрасивый, весь в крапинку. Поди кто-нибудь тебя подберет, - обратилась она ко мне.
Моя мама, понимая, что меня она все равно не в силах будет прокормить, и я все равно когда-нибудь умру, решила сразу отказаться от меня, чтобы не видеть мою смерть. Она предпочитала не знать мою судьбу.
И она ушла за этой женщиной, которая умела видеть лишь внешнюю оболочку, которой было все равно, что у меня внутри.
Так я осталась одна. Свернувшись в комочек, я несколько дней пролежала на улице. Не было желания ни искать пищу, ни какое-либо теплое место. Я не хотела жить в этом жестоком мире.
Когда я уже вознамерилась броситься под машину и обдумывала план своей смерти, ко мне на улице вдруг подошел какой-то мужчина. Присев напротив, он погладил меня по голове и произнес:
- Я знаю, как тебе сейчас плохо. Но у меня нет возможности взять тебя к себе. Зато я в силах подарить тебе новую жизнь, не такую, как эта. Хочешь жить по-другому? Не в этом мире, гораздо лучше?
Я была удивлена, что кто-то понимает, как мне плохо. Я не верила, что он может помочь, но надежда ведь оставалась… Поэтому я потерлась головой об его руку, выражая благодарность.
И он не обманул. На следующее утро он пришел с каким-то цветком в горшке и сказал, что знает место, где мне будет хорошо, где я буду счастливой, и у меня начнется новая жизнь. Нужно только дождаться, когда листик цветка опадет, а потом съесть его.
Так я попала в Рассвет. В город, который за довольно короткое время полюбила всей душой. А мой мир… А что мой мир? Я продолжаю его ненавидеть. Я до сих пор не могу вспоминать его без злости, боли и обиды. Я не отпустила его, у меня до сих пор тяжелое сердце…

Бонифаций оторвался от книги и ошарашено поднял глаза на Ри.
- Ри, мне так…
- Жаль, знаю. Просто читай.
Он машинально опустил глаза в книгу, но потом все же взглянул на нее снова:
- Подожди. Там было сказано, что ты хотела броситься под машину. Не значит ли это…
- Просто читай, - непререкаемым тоном повторила она, почти что приказала.
Он послушно вновь углубился в чтение. Пролистав еще какое-то количество страниц, он вдруг наткнулся на интересный момент.

…- Ну, давай, я правда хочу! - прошу ее я.
Она только смеется:
- Зачем тебе это?
- Ну, Руфа! Ну, пожалуйста, давай!
- Хорошо, - наконец соглашается.
Она пристально смотрит мне в глаза…
Какая она красивая! Как я раньше не замечала этого! Мне хочется стоять так вечно, глядя на нее, нет сил оторваться. Все вокруг не имеет значения… Но, постойте, разве есть что-нибудь вокруг? По-моему, только она и весь мир крутится вокруг нее - иначе и быть не может! Если она попросит меня о чем-нибудь, я сделаю все! Все для нее и ради нее…
Что я мелю? Конечно, я смогу сделать не все, что она попросит. Да и вообще, не собираюсь я ничего такого делать! Кто она? Обычная красавица, которая стоит тут передо мной. Да и вовсе она не красавица! Просто Руфа.
Ее зеленые глаза с вертикальными зрачками перестали меня буравить. Я чувствую, как мое оцепенение спадает, слепая безмятежность рассеивается и постепенно отпускает меня.
Руфа сняла чары, но я еще долго прихожу в себя, пока не начинаю смотреть на мир привычным взглядом.
- Ну как? - хитро интересуется она с кривой улыбкой.
- Очень впечатляет! - искренне восхищаюсь я. - И ты так в любой момент можешь к месту пригвоздить?
- Почти да. Главное - мне нужен зрительный контакт. Надо, чтобы тот, кого я собираюсь очаровать, хотя бы мельком посмотрел на меня. Уже после этого он не сможет отвести взгляд, пока я этого не захочу. До этого момента он будет находиться полностью в моей власти, - говорит Руфа и изящно проводит своими длинными ногтями по прямым рыжим блистающим волосам…

Бонифаций усмехнулся. Ведь это в точности то же самое, что чувствовал он сам, когда повелительница мерцающей пыли испытывала на нем свой дар.
Он продолжал пролистывать книгу, мельком пробегая по страницам глазами. Триста семь лет велась эта история, и невозможно было прочитать сразу все. Поэтому он останавливался только на тех моментах, за которые цеплялся взгляд.
Он прочитал, как Далигор учил Эрите плавать, прочитал, как она полюбила традицию пить чай. В основном, описывались повседневные события, и книга уже перевалила за половину, как вдруг…

…Услышав пронзительный отчаянный вопль со стороны гор, я вздрогнула, а по моей спине пробежал противный холодок, от которого шерсть встала дыбом.
За все двести лет, проведенных в Рассвете, я еще никогда не слышала здесь ничего подобного. Но этот крик был настолько полон боли, настолько он был горьким, что я, намереваясь сходить в гости к Далигору, на полпути разворачиваюсь и бегу в противоположную сторону, немного наискось - к скалам.
Я не знаю, куда именно мне бежать, но лапы сами несут меня через желтый холм, вдоль фиолетовых гор, по узкой тропе, мимо каменной арки. Крик не стихает, наоборот, становится только громче. Я бегу наугад и уже издалека замечаю, как на краю высокой скалы стоит Юнина.
Ее темно-синие волосы развеваются, а из груди вырывается этот самый крик, больше похожий на стон боли. Я не успеваю и шага сделать ей навстречу, как шаг делает она - но только шаг вниз.
Крик обрывается, и Юнина молча падает в пропасть, но я сразу же слышу другой крик. Кажется, это я кричу. Да, точно, я.
Но напугана я не тем, что она может погибнуть, нет. Аиянна несколько раз, когда на нее нападал приступ хандры, пыталась себя сжечь, но у нее ничего не вышло. В Рассвете ведь погибнуть нельзя. Я напугана своими догадками, которые с бешеной скоростью лезут мне в голову.
Я знаю, что на той скале - там арика. И я понимаю, отчего кричала Юнина, и почему она оказалась там одна.
Я задыхаюсь, бегу к ней. Мое сердце теперь тоже разрывается от боли, но я не испытываю и тысячной доли того горя, которое сейчас разрывает на куски душу Юнины.
Нет, этого не может быть. Он не мог так поступить со всеми нами, не мог бросить Юнину, он ведь ее так любил! Я отказываюсь в это верить, но мои глаза и мои уши твердят мне о другом.
Я падаю на землю рядом со скорчившейся и сотрясающейся в рыданиях женой, покинутой своим мужем и, не зная, чем можно ее утешить, просто глажу ее по спине. Это продолжается уже несколько минут, как вдруг она садится и прямо смотрит мне в глаза.
Ее растрепанные волосы и мокрое от слез лицо настолько не похожи на ту Юнину, которую я знала двести с лишним лет, что я ненароком прихожу в ужас от этих перемен.
- За что мне это, Ри? Разве я это заслужила? - мрачно спрашивает она у меня.
Но что на это можно ответить? Что бы я сейчас не сказала, мои слова будут казаться нелепыми, неискренними, неправдоподобными. Можно ли мне судить всю эту ситуацию с моей точки зрения, если я никогда не испытывала подобного? А даже если бы и испытывала, смогла бы я в такой момент облегчить ее боль? Нет, конечно, нет.
Голос дрожит от льющихся самих по себе слез из глаз, когда я отвечаю:
- Конечно, нет, Юнина! Никто такого не заслуживает. Никогда, - добавляю я.
Про себя же я думаю вот о чем. Часто, когда происходит какое-то нежелательное событие, многие из нас задаются вопросами, подобными тем, что спрашивала у меня Юнина. И никому не приходит в голову, что это случается вовсе и не из-за них.
Не бывает, чтобы отношения, возникающие между кем-либо, всегда развивались гладко и без споров. Мы все отличаемся друг от друга, у нас всех разный взгляд на одинаковые вещи, мы и относимся ко всему по-разному. Поэтому и споров не избежать никогда.
Как объяснить Юнине, что Вышезар ушел от нее не из-за того, что она плохая или заслужила это, а от того, что по объективным причинам их мнения и взгляды разошлись. Просто ему необходимо было следовать дальше, он так решил для себя. И он точно знал, что Юнина не уйдет из Рассвета никогда, она никогда не станет готова к этому.
Он поставил свое мнение выше ее желаний, и это нормально. Потому что это его жизнь, и никто не в силах  вмешиваться в ее развитие, только если ему самому этого не захочется.
Конечно, он ее любит - это бесспорно. И наверняка будет любить всю оставшуюся жизнь. Но и его тоже можно понять. Нельзя ведь слепо жить по правилам другого, пусть ты его и любишь сильнее всего остального. Такая жизнь, рано или поздно, превратится в существование, потеряет всякий смысл. Все потому, что она не будет больше принадлежать себе.
Но сейчас Юнине нужны не эти слова, в таком состоянии она не в силах будет понять их смысл, и не станет меня слушать. Мы поговорим об этом с ней потом, когда время немного приведет ее в порядок…

Описанная Эрите ситуация была настолько живой, что, когда он ее читал, ему представлялось все в красках, будто он сам был там, рядом с ними. Его сердце поневоле сжалось от жалости.
А смог бы он причинить такую боль? Смог бы ради своей жизни пожертвовать самым дорогим?
Он снова залистал книгу, не поднимая глаз на Эрите.
Когда он добрался почти до самого конца, то замер на несколько секунд в предвкушении, а внутри него все затрепетало. Ведь сейчас он начнет читать ее книгу с того момента, как сам появился в городе. Очень интересно.

…Сегодня я проснулась очень рано, хотя готовиться к чаю - очередь Борута и Ивицы. Не зная, чем себя занять, я начала переставлять свои шкатулки с места на место.
Давно я не была у Самсона. Если он где-то поблизости, схожу к нему в гости. Только сначала нужно постараться его найти.
Настроение у меня прекрасное, а энергия бьет ключом - так и хочется сделать что-нибудь полезное. Я выхожу из своей комнаты - дерева жизни Алакуа, миную холл и выпрыгиваю из парящей норы.
- Ах! - выдыхаю я. - Не может быть!
Я очень взволнована, потому что увидела над поляной розоватые переливающиеся разными цветами облачка – Найи. Я не видела их уже триста семь лет - с тех пор, как сама пришла в город.
Все жители давно ожидали гостей, последние приходили тысячу лет назад. Гости! Не может быть! Я не могу в это поверить, но все же бегу на поляну их встречать.
Откуда-то издалека приближается тигр. А я вдруг начинаю задыхаться. Разве такое возможно? Верен ведь говорил, что за всю историю Рассвета еще ни разу не было таких случаев. Не знаю, как я это поняла, но я уверенно чувствую, что тигр - из одного мира со мной.
Он пока не видит меня. С каждым его робким несмелым шагом Рассвет открывается перед ним во всей красе. Я сама помню, как в самом начале ступила на абсолютно голую поляну без конца и края, с одной лишь тропинкой.
Тигр неуверенно делает шаг и смотрит направо: ага, появилось озеро! Еще шаг, и снова смотрит направо: лес! После следующего шага он смотрит сквозь меня, а потом немного влево, и его рот открывается от удивления - горы увидел! Потом дома, потом он заметил Найи.
Еще через один шаг он ненадолго приостановился, будто прислушиваясь к своим ощущениям. Ну, конечно! Он меняется! Это для меня он сразу тигр, но ведь в своем мире он был кем-то другим, и сейчас изменился - просто моему взгляду эти изменения незаметны.
Еще один шаг - и он замечает меня. Так, надо взять себя в лапы, надо во что бы то ни стало успокоиться. Внешне у меня получается, я - сама невозмутимость.
Как-то странно на меня посмотрев – недоверчиво, с любопытством, он делает еще один шаг мне навстречу и останавливается. Оглядевшись по сторонам, он шагает еще раз, подозрительно склонив голову набок и глядя на меня. Он снова осматривается, затем закрывает глаза и открывает их.
А потом он делает то, что я совсем от него не ожидаю - пятится назад. Пройдя три шага, он застывает в недоумении и опять оглядывается по сторонам.
Это так смешно и нелепо, что я поневоле хохочу:
- Так и будешь ходить?
Он подпрыгивает на месте от изумления, моргает, открывает рот. Он что – считает, что я ненастоящая? Вот это новость! Я еле удерживаюсь, чтобы снова не расхохотаться.
- Как… Как ты… Как ты это делаешь? - спрашивает он, и я даже не понимаю, что он имеет в виду.
- Делаю что?
- Разговариваешь…
Вот больной! Будто он не разговаривает! Я смеюсь от абсурдности происходящего.
- А почему я не должна разговаривать?
Мой вопрос вгоняет его в ступор. Янтарные глаза расширяются от изумления, и он выдавливает из себя:
- Ты… Ты же рысь!
Ну, это уже слишком! Считает, что рыси такие глупые, что и разговаривать не умеют? Или он не в состоянии замечать ничего, кроме внешней оболочки? Что ж, это типично для того мира, откуда он пришел, того мира, с которым я не хочу иметь ничего общего.
- Рысь?! Может, узнаешь как меня зовут, вместо того, чтобы говорить очевидные вещи? Или сам представишься. Имя у тебя есть, тигр? - спрашиваю я с заметным вызовом.
И сразу же об этом жалею. Помягче надо, гость ведь. Он важен для Рассвета, а значит и я согласна его терпеть, несмотря на личные предпочтения.
- Есть. Бонифаций, - отвечает он мне.
Какое странное имя! Хотя, что странного? Я и понятия не имею, какие там в нашем мире принято давать имена. То, что мы с ним из одного мира - не вызывает у меня никаких сомнений. Ведь я это чувствую, а в чувствах ошибиться невозможно.
Погруженная в свои мысли, я молча наблюдаю, как он с удивлением себя осматривает, поднимает поочередно лапы, шевелит хвостом. Кем он был в нашем мире, если не сразу заметил такие перемены в своем теле? Я была кошкой, но и то сразу заметила, что превратилась в рысь. Либо он был очень похож по строению тела на тигра, либо он невнимательный, либо он идиот. Хм, ну, чудаковатый-то он точно.
Ладно, не буду делать поспешных выводов. Для начала познакомлюсь с ним поближе.
- Меня зовут Эрите, - как можно более дружелюбно произношу я. - Сокращенно  Ри. Нормального диалога у нас с тобой, по-моему, не получится, - не удержавшись, добавляю я. - Поэтому придется взять инициативу в свои лапы, - я вздыхаю, успокаивая себя.
- Что я здесь делаю?  Как я сюда попал?  Что это за место?  - заваливает он меня своими вопросами.
Вот-те на! Так это не гость! Гость ведь не может не знать, что он здесь делает и как сюда попал! Теперь я впадаю в ступор, но быстро прихожу в себя.
- Это рассветный город.  Или город Рассвет:  как больше нравится.  Попал ты сюда,  потому что съел лист арики.  Зачем ты это сделал - я не знаю.  Ответь:  зачем?  Если ты так удивлен и не знаешь,  что дает цветок арика,  то зачем ты вообще его ел?  Если ты не знаешь об этом городе ничего?!  - я в недоумении и выжидающе смотрю на него.
- Ээ… Ну,  просто… Я не задумывался,  что делаю, съел и все…
Такого еще не было! Как можно случайно попасть в Рассвет?! Что-то здесь не ладится, нужно отвести его к Рове - она точно знает…

Бонифаций жадно читал книгу, не отрываясь ни на секунду. В глазах Ри их знакомство действительно выглядело иначе. Он усмехнулся, потому что подумал, что если бы он читал не про себя, а про кого-нибудь другого, то наверняка посчитал бы этого «кого-нибудь» настоящим идиотом. Это сейчас он знает о Рассвете почти все, и ему кажется его поведение в начале очень смешным и нелепым.
Когда он дошел до того момента, как сообщил Ри, что Рова сказала ему, будто он новый житель, Бонифаций затаил дыхание: очень хотелось узнать, что подумала на этот счет Эрите.

…- Она сказала, что я - будущий житель этого города, и что она рада познакомиться. И еще она в предвкушении гостей, - добавляет Бонифаций.
Житель?! Вот это да! Я-то надеялась, что это все-таки гость. С одной стороны, я очень разочарована, потому что ожидала гостей.
- Значит, это не ты…
Но ведь житель - это даже лучше! Правда не знаю, как относиться к тому, что в Рассвете теперь будет два жителя из одного мира, а тем более такого мира, хуже которого нет на всем белом свете. Только вот Бонифаций пока не знает, насколько это редкое, а возможно даже единственное явление в городе. Да и говорить я ему не собираюсь. Зачем? Чтобы была тема для обсуждений? Но мне не нужна такая тема, я вообще не хочу об этом разговаривать. Да и что может быть интересного в том, что так уж получилось, и мы родились в одинаково жестоком мире? Не исключено, что он и сам такой же жестокий…

Бонифаций на одном дыхании читал книгу Эрите. Он даже забыл, что она сама сидит рядом. Некоторые моменты поразили его до глубины души и навсегда отпечатались в его памяти.

…Я испуганно замолкаю, потому что из глубины леса вновь слышится оглушающий треск, и земля дрожит под нами. Но Бонифаций не отпускает меня, он по-прежнему стоит на мне, всем своим весом прижимая к земле и не давая мне возможности встать.
- Ты не можешь мне запретить! Он погубит все, к чему так долго стремились Чилика с Гойтаном! - кричу я, пытаясь безуспешно вырваться из его мертвой хватки. - Он уже разрушил бесчисленное количество пород! Деревья - не цветы, с ними так нельзя! Они умрут! Его надо остановить!
Мой голос дрожит от подступающих к глазам слез. Нельзя, нельзя позволить Далигору использовать свою силу и мощь против Рассвета!
Но янтарные глаза Бонифация вдруг начинают гореть непонятным мне огнем. Он глубоко вздыхает и произносит:
- Я сам к нему пойду. Без тебя.
Он говорит так твердо и уверенно, что я по-новому начинаю его воспринимать. Он же не знает, как его успокаивать, он же ничего не умеет!
- Нет! Ты не знаешь, как… Ты не сможешь…
Я заметно волнуюсь. А из леса снова слышится треск и удовлетворенный вопль Далигора.
Бонифаций смотрит на меня вызывающе и настойчиво, будто говорит, что он не такой уж и слабый, как могло показаться. А я и не считала никогда его слабым.
- Зря время теряем. Я пошел, - ледяным непререкаемым тоном произносит он и быстро спрыгивает, на ходу неуловимым движением забирая у меня Даиси, и бежит прямиком через озеро, в лес.
Я растерянно поднимаюсь на лапы и вижу, как он скрывается в чаще. Я собираюсь бежать за ним, как вдруг слышу пронзительный злобный выкрик. Испуганно оборачиваясь, я понимаю, что он доносится из дома Руфы.
Разрываясь между ней и Бонифацием, я все-таки принимаю решение бежать к ней. Бонифаций сильный и умный, он справится сам. А вот Руфе сейчас нужна помощь.
Я уже мчусь к ее ковчегу, когда вижу, как из коттеджа вылетают Даит и Даиле, борясь между собой. На бегу оборачиваясь и намереваясь дать знак Боруту, я замечаю, что он уже сам бежит в их сторону.
Я поднимаюсь по лестнице на крышу и спрыгиваю в открытый проход в виде колодца из мерцающей пыли. Странно, что он открыт. Странно, что Руфа не встречает меня.
Оказавшись в доме, я замечаю, как она меланхолично замерла в кресле из той же пыли, и даже не поднимает на меня взгляд. Вообще никак не реагирует.
- Руфа, - осторожно зову ее я.
Ноль внимания. Я подхожу к ней и прослеживаю за ее равнодушным взглядом. И тут же в ужасе вскрикиваю, потому что своими глазами вижу в зеркале Руфы, как Бонифаций стоит за спиной Далигора, который его пока не замечает. Великан занят делом - он с удовольствием обламывает ветки с внушительных объемов ствола.
Бонифаций напряжен, он что-то обдумывает. Ни тени страха на лице, лишь ледяное спокойствие и сосредоточенность. Я невольно восхищаюсь такой выдержкой.
Он случайно наступает на тонкую ветку, и она с треском ломается под его лапой. Я снова вскрикиваю.
В какую-то долю секунды Далигор поворачивается на звук и в два шага преодолевает расстояние между ними. А затем я с ужасом наблюдаю, как великан хватает Бонифация за загривок и с силой швыряет его в лес.
Я закрываю глаза лапами, но тут же снова открываю. Бонифаций в этот момент врезается в тонкое дерево - Миосу - и оно с треском, леденящим сердце, ломается пополам.
А Далигор снова приближается огромными тяжелыми шагами. Но Бонифаций мигом вскакивает на лапы и скороговоркой произносит:
- Ты сломал кучу деревьев и растений, и потом зашвырнул меня в лес. Не шутка.
Ах! Как он догадался, что великана можно успокоить только таким способом?! Я, затаив дыхание, жду…

…Я проснулась от того, что кто-то тихо звал меня по имени. Открыв глаза, я сначала даже не поняла, где нахожусь, но потом увидела перед собой Бонифация и улыбнулась, блаженно зевая и потягиваясь.
- Соня ты, засоня! - засмеялся он. - Все на свете проспала! Обед скоро!
Что?! Какой ужас! Что же он меня не разбудил? И почему такой довольный и уверенный, неужели не понимает, что скоро чай?
- Что?! Как обед? Мы же к чаю не готовы! Ты что, забыл? Придется, значит, идти в парящую нору! И еще… - я выражаю свои мысли вслух, намереваясь сказать, что нужно сначала добраться до моего дома и приготовить посуду заранее, пока его не замучила жажда, но он перебивает меня, ухмыляясь.
- Успокойся, Ри. Все готово!
- Что готово? - я ничего не понимаю.
- Чай. Полностью готов. Осталось только подождать, - он в шутку хватает себя за горло, изображая приступ жажды.
- Ты попросил кого-то приготовить нам чай? - неодобрительно протягиваю я.
Не знала, что он такой бесцеремонный.
- Нет. Я никого не просил. Я приготовил его сам.
Сам?! Ну да, конечно. Что он мог там приготовить? Он даже не знает как! Я незамедлительно говорю ему об этом.
- Но ты ведь не знаешь как! К тому же, надо, чтобы Верен его проверил…
Он снова не дает мне закончить фразу.
- А он и проверил. Я был у него.
Вот тебе и бесцеремонность! Теперь я не могла так сказать о нем, даже сама мимолетная мысль показалась мне стыдной.
- Ты шутишь, наверное…
- Нет, не шучу. И еще у меня кое-что для тебя есть. Помнишь, ты говорила, что в Рассвете подарки делают просто так, без всяких поводов?
Я молча кивнула, не понимая, что ему нужно. Он хочет какой-то подарок от меня? Интересно, какой?
Он скрылся на кухне, и буквально через мгновение вернулся оттуда с букетом Кюрэли, стоявшим прямо в графине – том, который я вчера принесла для Далигора вместо кружки из парящей норы.
Бонифаций молча протягивает его мне со словами:
- Так вот это – тебе!
Я аккуратно беру цветы в графине в лапы и дрожащим голосом спрашиваю:
- Ты подарил цветам новую жизнь?
Он кивает.
- Для меня?
Он расплывается в улыбке и снова кивает.
Нельзя описать, что я сейчас чувствую! Со мной впервые такое. Он разбудил меня только в обед, перед самым чаем, тем самым давая мне возможность отлично выспаться. Он все сделал сам, без меня. Даже к Верену сходил!
И как ему могло прийти в голову подарить цветам новую жизнь не как обычно для того, чтобы что-то изготовить из них, а только для того, чтобы порадовать меня. На глаза наворачиваются слезы - я слишком расчувствовалась.
- Цвета твоих глаз, - шепчу я, даже не понимая, что вслух.
- Что? - переспрашивает он.
- Ничего, - поспешно отвечаю я, сильно смутившись.
Как хорошо, что он не слышал!
- Нравится? - неуверенно интересуется он.
- Очень! - я искренне восхищаюсь.
А ведь с недавних пор Кюрэли стали моими любимыми цветами. Несложно догадаться почему - они ведь такого же глубокого янтарного цвета, как и его глаза…



Глава 22.

ВОЙНА ГЛАЗАМИ ЭРИТЕ


…Я слышу внезапный вопль Акуилины, от которого все внутри леденеет:
- Бонифаций! Нет!
Я резко поворачиваюсь в его сторону и успеваю заметить, как он уже перекатывается вбок, а чудовищное щупальце присасывается к земле в том месте, где он только что стоял. Но другое щупальце уже движется к нему, и еще одно, и еще!
От испуга за его жизнь слезы мигом выступают на глаза, мешая смотреть беспрепятственно. Почти ничего не видя, я бегу к нему навстречу. Сморгнув капли, я вижу, как он, приподнявшись на локтях, отползает назад.
Не думая ни о чем, кроме того, что Бонифация нужно, во что бы то ни стало, вытащить оттуда, я буквально вцепляюсь в него и тащу к себе.
Спотыкаясь и всхлипывая от злости на свою неуклюжесть, я прилагаю все свои усилия, отчаянно тяну его на себя, даже не смотря по сторонам - не до того.
Вдруг я чувствую, как мы поднимаемся в воздух, а Бонифаций, нащупав и схватив меня за лапу, начинает яростно сопротивляться - вырывается с такой силой, что я невольно поражаюсь его скрытой мощи.
Чудище держит меня и, похоже, его за загривок - я почти ничего не вижу, слезы так и льются из глаз. Что ж, если мы погибнем, то это, по крайней мере, будет лучше, чем если погибнет только он. Даже не знаю, смогла бы я себя тогда пересилить и нарочно не кинуться под чудовищное щупальце.
Мысли мгновенно проносятся в моей голове. Но, снова моргнув, я вдруг замечаю, что держит за загривок Бонифация. Так ведь это не щупальце - это рука! Огромные, родные руки Далигора несут нас по воздуху, но Бонифаций, похоже, этого не замечает.
- Расслабься! Это Далигор! - с облегчением кричу ему я.
Но он не слышит, он упорно продолжает вырываться.
Отбежав метров на двадцать, великан отпускает нас, и мы плавно касаемся лапами земли…


…Поняв, что этот шарик не отлепится от моей лапы, я впадаю в такое дикое отчаяние, что даже не могу себя контролировать.
Аиянна погибла, и мы все погибнем. Я понимаю, что мы сами разрушаем свой город, но не могу с этим ничего поделать. Мой шарик все больше чернеет, исторгая из себя все более тяжелую и темную мглу моих чувств, а чудище только сильней становится.
Как тут взять себя под контроль? Шар Бонифация гораздо светлей, чем у всех, и шары Бурлея и Фурлея тоже слабо горят светлым цветом. Неужели они не понимают, что мы все умрем? Как они могут при этом сопротивляться силе своих разрушающих эмоций?
В почти полной тьме я слышу сквозь звуки завывающей бури, которая становится все сильнее, скрежет и треск, и понимаю, что рушатся горы. Ударил ли своими мощными щупальцами по ним монстр, или это Рассвет умирает вместе с нами - я не знаю. Вот только огромные глыбы фиолетовых скал летят на нас, бороздят и без того потресканную и поломанную поверхность земли, увязая в груде перемешанных пластов.
Шары гостей и Бонифация гаснут, и мы оказываемся в кромешной мгле. Даже на звук невозможно ориентироваться - такой стоит шум и вой, к которому примешиваются леденящее душу чавканье, «всасывание» и звуки беспорядочных ударов щупальцев, от которых земля ходит под лапами.
Небольшой осколок скалы попадает мне в грудь и сбивает меня. Но я не чувствую боли, я озабочена чем-то другим - Бонифация больше нет рядом, мы потерялись, я его не вижу и не чувствую.
Я начинаю максимально быстро ползать по земле.
«Чудище приближается, нужно назад!» - твердит мой внутренний голос.
Но я не уйду отсюда, пока не найду его. А если он мертв, то не уйду тем более.
Ощупывая землю, натыкаясь на каменные глыбы скал и увязая в разрушенной донельзя земле, я чувствую, как моя лапа дотронулась до чего-то мягкого и еще теплого. Я в истерике трогаю чье-то тело, страшась самого худшего. Невыносимо видеть своими глазами смерть. Нет, пусть лучше я умру быстрей всех и не буду этого знать.
Кто же это? Он хватает меня за шею и притягивает к себе. Он живой! Он что-то мне пытается сказать, но ничего не слышно, и я наклоняюсь еще ближе. Это же Борут!
- Попробуй сдвинуть осколок! Он меня придавил! - орет он мне в ухо.
Я нащупываю кусок скалы и начинаю пытаться снять его с тела Борута. Как же так? Если мы действительно оказались смертными в этой войне - такая глыба скалы раздавила бы его. Это внушает крохотную надежду. Может быть, мы смертны только от чудовища? А сам Рассвет не в силах нас убить, сам Рассвет не причинит нам вреда?
Я наваливаюсь всем весом на обломок скалы, и у меня получается немного сдвинуть его в сторону. Я чувствую, что монстр надвигается, он совсем рядом.
Вдруг кто-то еще орет мне на ухо:
- Давай вместе! Раз, два, три!
Это же Гойтан! Он отлично видит в темноте и, наверное, заметил нас. Вместе мы сталкиваем булыжник с Борута и помогаем ему встать. Он цел.
- Нужно отступать! - кричит Гойтан. - Тварь слишком близко!
- Нет! - ору я в ответ. - Я никуда не пойду!
Я не могу видеть выражение его лица, но, похоже, что он все понимает сам.
- Я видел Бонифация! Он там, недалеко, уже сзади! И я нашел всех жителей и собрал их вместе, они тоже позади! Берите меня за руки, чтобы не потеряться, и бежим скорей, монстр очень близко!
Ну, это меняет дело. Зачем мне умирать, если Бонифаций жив?
Гойтан почти силком тащит нас сквозь тьму. Мы с Борутом спотыкаемся, падаем, но руки Гойтана неизменно тянут нас за лапы за собой.
Мы неожиданно останавливаемся, и я чувствую, как кто-то еще берет меня за лапу. Кто - не могу сказать, но это точно не Бонифаций. Как я понимаю, все жители берутся за руки и лапы друг друга, чтобы не потеряться, при этом у каждого прилипший к ладони шар оказывается зажат между своей и чьей-то еще ладонью.
Мы отступаем назад, помогая подниматься тем, кто упал, уворачиваемся от летящих в нас обломков скал. Далигор стоит примерно в центре нашей линии, я слабо вижу его огромный силуэт.
Наши шары продолжают сиять серым и черным цветами, продолжают прибавлять силы чудовищу. Но мы все равно отступаем назад, будто смиренно приближая себя к смерти.
Я пытаюсь думать о чем-то хорошем, но в голову постоянно лезут непрошенные мысли. Я вспоминаю смерть Аиянны, Борута, лежащего под обломком, ощущаю под собой разрушенную землю горячо любимого Рассвета, и не могу ничего поделать. Да что там я, если даже Бонифаций не в силах разжечь свой шар. Я его не вижу, но знаю, что он должен быть среди нас - Гойтан ведь его видел…

Далее в книге шли пустые страницы. Бонифаций пролистал их штук пять, прежде чем снова наткнулся на текст.
- Что это? - в недоумении спросил он у Ри.
- Это Рова вышла из себя, - ответила она ему. - А я не успела остановить запись в книгу.
- Так то подвешенное состояние, в котором я находился неизвестно сколько времени - это была Рова?! - поразился он.
- Да. А ты что - не понял? - удивилась Эрите. - А что ты тогда подумал?
- Не знаю. Мне как-то некогда было думать, после того, как Рова снова пришла в себя, - язвительно отозвался он. - А во время всего этого я вообще не мог думать, я даже себя не чувствовал, даже не понимал, кто я и где нахожусь, и что со мной происходит. Я вообще ничего не понимал. Да меня это и не волновало совсем.
- Меня тоже, - просто согласилась Ри.
Бонифаций продолжил чтение.

…Вдруг темнота озаряется вспышкой мерцающего света, льющегося откуда-то сзади. Я оборачиваюсь – Руфа! Откуда ни возьмись, будто из-под земли, поднимается мерцающая пыль и вихрем окружает монстра.
Но, следя за ней взглядом, я замечаю еще один источник света, совсем другой – белый, чистый, яркий. Бонифаций!
Он оказался спереди, отдельно от нас и по левую сторону от меня. Его шар излучает волны спасающего животворящего света, распространяющегося так далеко, что запросто достает до чудовища.
А сам монстр, окруженный пылью Руфы и чувствуя на себе мощный луч Бонифация, вдруг начинает пронзительно выть, перекрывая даже шум бури, и в бешенстве наступает, ударяя своими огромными щупальцами по всему, до чего способен достать.
Я спиной иду назад, не сводя глаз с Бонифация, у которого с каждым его шагом, с каждым падением, шар сияет еще ярче.
Юнина вдруг отпускает мою лапу, и я вижу, почему - ее шар тоже начинает мерцать, но не разрушающим черным цветом, а светлым, ярко-желтым. Она намеренно какое-то время остается на месте, не отступая назад - чтобы дождаться, пока Бонифаций приблизится, и встать с ним в одну линию, равноправно сражаясь с монстром.
 Бонифаций бросает на нее быстрый взгляд, и его шар вспыхивает еще ярче.
А по разные стороны от него вдруг поочередно загорается множество огоньков - и я с удивлением обнаруживаю, что мой шарик тоже сияет. Это добавляет мне уверенности в себе, и я начинаю вспоминать все счастливые моменты своей жизни, а скорее, не всей, а лишь последних нескольких дней...


…Огромный плотный мерцающий шар висит в десятке метров над землей, а Руфа сосредоточенно не спускает с него глаз. Ее руки сжаты в кулаки, а длинные рыжие волосы трепещут на сильном ветру.
Что нам делать дальше? Долго она вряд ли сможет его удерживать! Я растеряна и совсем не знаю, что можно предпринять.
А Бонифаций вдруг разворачивается и, ни на кого не посмотрев, мчится к лесу. Я в недоумении, но прослеживаю за его направлением и ахаю.
По мере того, как монстр слабел, в Рассвете становилось немного светлее - теперь город не накрывала непроглядная мгла, теперь в городе было просто темно, но эта темнота хотя бы позволяла видеть окружающую обстановку и лица близ стоящих жителей. А отблески света от нависшего над землей огромного шара позволили мне разглядеть край леса.
Я невольно ахаю, увидев облако - дом Бонифация. Он на бегу запрыгивает в него, и дом мчится к шару. Что он задумал? Но вот он выскакивает из облака и начинает активно махать и жестикулировать, что-то изображая.
Я с ужасом понимаю, что он обращается к Руфе с просьбой затащить чудовище в шаре в его дом.
- Нет! - кричу я. - Не делай этого, Руфа!
Но она уже взглядом приближает монстра к дому Бонифация, а потом погружает его внутрь. Я кричу, я собираюсь бежать туда, но чьи-то руки крепко удерживают меня, не давая возможности сдвинуться с места.
Я в отчаянии, мое сердце разрывается от боли. Еще одна ни с чем не сравнимая потеря. Я продолжаю кричать и вырываться, проклиная того, кто удерживает меня сзади.
- Ты не понимаешь! Я должна быть там! Должна быть с ним! Пусти!
Но меня не слышат или не слушают. Будто в кошмаре я наблюдаю, как облако становится серым, а Бонифаций поворачивается к этому зрелищу спиной и сам медленно идет к нам навстречу, уткнувшись взглядом в землю. Но я не в силах отвернуться.
Словно во сне я замечаю, как с каждым шагом, отдаляющим его от дома, облако начинает все сильнее трястись, и сквозь его мягкие стены мощные черные щупальца все дальше вырываются наружу. Раздается громоподобный треск и вой, и Бонифаций тоже замечает это.
Я перестаю сопротивляться, и мое тело бессильно виснет в чьих-то руках. А Руфа вдруг бежит ближе, к облаку, на ходу заталкивая своей мерцающей пылью адские клешни обратно. Бонифаций обреченно садится на землю и наблюдает за разрушением своего родного дома.
Но далее одновременно происходит нечто такое, из-за чего я снова начинаю вырываться из чьих-то цепких рук.
Руфа падает без чувств. Бонифаций, заметив это, снова переводит взгляд на облако и видит, как оно начинает сжиматься и перекручиваться под действием разрушающей силы чудовищных щупальцев. И он бежит к облаку!
- Нет! Нет! Пусти! Нет! - кричу я и наконец вырываюсь, бегу к нему.
Но не успеваю - он запрыгивает внутрь.
Облако сразу же чернеет, яростно трясется, издавая при этом оглушающий и проносящийся по всему Рассвету гром. Оно испускает из себя молнии, которые сверкают и, как стрелы, вылетают во все стороны с бешенной скоростью.
А сам его дом постепенно покрывается светящейся синей оболочкой, такой напряженной, что она с треском искрится. И с каждым мгновением молнии сверкают все ярче и все дальше, а гром гремит все громче - настолько оглушительно, что я поневоле зажимаю уши лапами, но это не помогает.
Я чувствую, как мое сердце стучит так часто и так сильно вырывается из груди, что мне кажется, будто оно сейчас разорвется на мелкие кусочки. Уши закладывает, я слышу все отдаленно, будто через толстую стену.
А голубое поле вокруг облака становится еще напряженней, искрится так, что режет глаза. И воздух тоже будто заряжен. Мне трудно дышать, и с каждым вдохом - еще труднее. И вот я уже совсем не могу вздохнуть, я падаю на землю и задыхаюсь, но не отвожу взгляд от того, кошмара, внутри которого сейчас находится Бонифаций.
Земля трясется так, как никогда не тряслась - даже когда чудовище рушило все на своем пути, ударяя по ней своими мощными щупальцами. И воздух тоже словно трясется, а меня продолжает изнутри распирать от всего этого, и кажется, я сейчас разорвусь быстрее, чем успею задохнуться.
А затем происходит ужасающей силы взрыв.
Сильнейшая вспышка вырывается изнутри облака, заполоняя весь город. Я вижу только, как тело Бонифация вылетает наружу, а потом слепну от яркого белого света, и меня волной относит назад на несколько метров.
В ушах стоит какой-то гул, а перед глазами до сих пор светлое пятно, кроме которого я ничего не вижу. С силой ударившись спиной о землю при приземлении, я облегченно вдыхаю разряженный воздух и машинально  вскакиваю на лапы, но меня так шатает, что я снова падаю.
Не могу ни о чем думать, стук сердца эхом отдается в ушах. Меня трясет, и я даже не понимаю от чего - от истерики ли, от взрыва ли, или лишь от испуга. Черные точки плывут перед глазами, я чувствую себя очень плохо. Не могу даже осознанно пошевелить лапой или головой. И только тело Бонифация, вылетающее из облака наружу, до сих пор перед моими глазами.
Постепенно яркое свечение начинает тускнеть, и я тоже начинаю приходить в норму.
Оглядываясь по сторонам, я с ужасом вижу озаренный Рассвет. Теперь он совершенно не похож на тот город, который я всегда знала. Нельзя даже различить - день сейчас или по-прежнему ночь. Вся поверхность земли безнадежно повреждена – разломана, потрескана, будто перекопана.
Там и здесь валяются обломки скал, земляные пласты хаотично перемешались со стволами и ветками. Почти нигде не осталось ровной, цельной, ничем не заваленной, поверхности.
Я вижу, как вдалеке от меня лежит Бонифаций, и собираюсь бежать к нему, но это происходит пугающе медленно - меня до сих пор шатает, и земля постоянно уходит из-под лап.
А кратковременное освещение снова сменяется темнотой. По земле Рассвета расползается огромная тень, и, подняв глаза, я в шоке наблюдаю, как когда-то светлое «домашнее» облако черной тучей расходится по всему небу, до сих пор не переставая извергать молнии.
Буквально за несколько секунд город опять погружается во мрак. Снова гремит гром, но я, собравшись с силами, все равно бегу к Бонифацию, не обращая внимания на выстреливавшие молнии.
Никогда еще мне не было так страшно. Никогда еще сердце так не леденело. Даже когда я была одна, в кромешной тьме, без всякой надежды на спасение, со смиренным намерением погибнуть от адских щупальцев и от собственных «черных» эмоций. Несомненно, даже тогда мне не было так страшно, как сейчас.
Я опускаюсь перед его обмякшим телом и яростно трясу его. Я задыхаюсь, но теперь не от напряженного воздуха, а от собственных криков и слез.
- Нет! Нельзя в Рассвете умереть! Никогда нельзя было! Вставай же, очнись наконец! Ты не можешь… Я не верю… Очнись! Я не смогу без тебя, очнись!
Но Бонифацию все равно - он не движется, он не реагирует, он не дышит…
Сквозь шум от стучащего в ушах сердца, я, словно во сне, слышу крик. Свой крик. И невольно, какой-то частью сознания я понимаю, что он так похож на тот самый крик Юнины, пронизанный болью от ни с чем не сравнимой потери.
Слезы катятся по моему лицу, а я так и продолжаю кричать, но от этого все равно ни на каплю не становится легче. Я падаю на его грудь и точно знаю, что никто не в силах будет меня оттащить от него.
Нет, я не хочу снова жить той жизнью, которая бессмысленно протекала до того, как он в ней появился. Нет, мне все равно, я не встану с него, пока не умру вместе с ним. Мне не нужна такая жизнь.
Ну почему, почему это должно было случиться, когда я узнала счастье? Когда я узнала любовь?
Я в истерике сотрясаюсь в рыданиях и чувствую, как кто-то гладит меня по спине. Ни на секунду не отрываясь от его груди, я поворачиваю голову – Юнина. Ее лицо мокрое от слез, она все понимает, она знает каково это.
Так мы и поменялись с ней местами, совсем не ожидая этого. Мне становится легче от того, что она рядом, и я сама встаю с груди Бонифация и прижимаюсь к ней. Она крепко меня обнимает, успокаивает, плачет вместе со мной.
Я чувствую, как большие капли падают на меня. Подняв глаза, я вижу, как черная туча во все небо проливается дождем, а вокруг становится светлее. И молний больше нет. И, кажется, гром не гремит.
Сквозь слезы я удивленно наблюдаю за тем, как в тех местах, куда падает дождь, земля города выравнивается, а на ней появляются желтые цветы. И с каждой порцией капель туча светлеет и уменьшается, а Рассвет постепенно приобретает свой первозданный вид.
Обломки скал исчезают, словно растворяются в воздухе, но одновременно появляются на своих местах: горы восстанавливаются. То же самое происходит и с деревьями - они воскресают из обломанных веток и разбросанных щепок, из мертвых, вырванных с корнем стволов превращаются в живые растения.
А все жители и гости уже рядом с нами, окружив тело Бонифация и меня с Юниной подле него.
Я смотрю вверх и вдруг начинаю в ярости орать:
- Рассвет, ты оживаешь! Так почему не можешь воскресить его? Здесь же нельзя умереть, лживый ты город!
Юнина неожиданно отстраняет меня от себя и глазами указывает на Бонифация. Я, увидев, как его кожа мерцает, а он сам будто светится изнутри, снова бросаюсь ему на грудь и начинаю его трясти. Я впадаю в истерику и,  задыхаясь, всхлипываю:
- Нет! Это же не значит, что он… Этого не должно случиться, нет! Не должно!
Мне в голову пришла ужасающая мысль: а вдруг он исчезает? Исчезает, как Аиянна?
Я вновь припадаю к его груди. Нет, не отпущу его ни за что! Если Рассвет хочет его забрать - пусть забирает со мной!
- Ри, он, по-моему, дышит! - слышу я голос Верена.
- Свечение исчезает, он больше не мерцает! - восклицает Ивица.
- Да посмотри же ты, Ри! - умоляюще просит меня Даиле.
Я приподнимаюсь и вижу, что свечение действительно исчезло, теперь он выглядит обычно.
Верен выходит вперед и опускается перед нами на колени. Он ощупывает Бонифация, припадает ухом к его груди, слушая сердце, а потом с недоумением и, одновременно, с облегчением тихо произносит:
- Он жив, Эрите. Кажется, жив.
- Он без сознания? - громко и тревожно спрашивает Руфа.
- Не знаю, похоже на то…
Я не могу в это поверить.
- Жив! Так вставай! - снова кричу я, а слезы льются из моих глаз.
Я беру его за лапу и прислоняю к своему лицу.
- Очнись же, очнись, - молю его я.
И он открывает глаза…

Бонифаций закрыл книгу и сглотнул, пытаясь убрать огромный ком, подступивший к горлу. Он посмотрел на Ри. Она сидела перед ним непривычно серьезная, ее глаза не светились хитро и лукаво как обычно.
- Ри, - хрипло произнес он. – Там, внутри облака, было гораздо проще и совсем не так страшно, как снаружи.
- Никогда в это не поверю, - помотала она головой.
- Почему? - изумился Бонифаций.
- Да потому что тебе ничего не страшно! Где бы ты ни был, что бы ты не делал - ты не боишься совсем! Как такое может быть?
Он рассмеялся.
- Ри, ты ошибаешься! На самом деле я боюсь и всегда боялся. Взять хотя бы тот случай с Далигором, - ему было не по себе от того, что она, оказывается, все видела сама в зеркале Руфы. - Ты пишешь в книге, что я уверенно стою, что в моих глазах - ни тени страха… Но это все не так! Я очень боялся!
Теперь засмеялась Эрите, недоверчиво качая головой.
- Неужели по мне незаметно, что я чувствую? - озадаченно спросил он.
- В том-то и дело. Если честно, я вообще тебя не понимаю - во многих вещах. Ты поступаешь иначе, не так, как я могу подумать.
Они помолчали.
- Я не уверена, понравится тебе это или нет, - снова заговорила она. - Несколько дней назад ты выражался против. Но с тех пор многое поменялось…
Она протянула лапу и разжала ладонь. На ней лежал черный продолговатый кулон на веревочке.
- Это изобретение Аиянны, - сказала она и без того очевидную вещь. - Я не хочу тебе навязывать, поэтому предлагаю только один. Надев его, ты всегда сможешь чувствовать меня, где бы ты ни был. Не хочу ограничивать твою свободу, поэтому даже и не прошу у тебя разрешения носить такой же кулон. Но если ты не хочешь «подслушивать» мои чувства, то просто не бери его. Я все пойму. Ведь это только мое желание, ты же не можешь жить в противовес себе. Гармония, и все такое…
- Эрите, о чем ты говоришь? Да я только счастлив буду всегда знать о том, что ты чувствуешь! - искренне ответил он, принимая подарок, но пока не решаясь надевать его на шею. – Но… почему у тебя вдруг возникло такое желание? Мы ведь вместе, я и без того знаю, что ты чувствуешь!
- Ну, просто, - замялась она, но потом выпалила излишне быстро: - хочу, чтобы ты всегда меня чувствовал. Мне от этого как-то спокойней…
Он недоверчиво склонил голову набок и, хитро улыбаясь, открыл ее книгу на последней странице. Она вскрикнула, но он, подняв лапу вверх и глядя ей в глаза, медленно произнес:
- Ты ведь сама говорила, что тебе нечего скрывать.
Она растерянно захлопала глазами, но все же смирно уселась напротив.
- Так почему ты решила мне его подарить? - спросил он, глядя на последние строчки.
- Чтобы быть ближе, - неуверенно сказала Ри и заерзала на месте.
А в книге на автомате начали появляться слова:
…Кажется, он обо всем догадывается. Конечно, дело не в этом… Если бы он знал, как я боюсь снова…
Эрите усилием воли остановила запись.
- На самом интересном месте! - закричал он возмущенно.
- Ты ведь и сам понял, - улыбнулась она.
- Конечно, - согласился Бонифаций. – Значит, ты боишься снова меня потерять? Боишься, что я уйду из Рассвета?
Она закрыла глаза и кивнула.
Повисло молчание.
- А почему ты тогда не просила себе такой же кулон? Какой для тебя толк от того, что если меня не будет рядом, я смогу тебя чувствовать? Гораздо логичней ведь тебе чувствовать меня.
- Какая разница, каково будет мне. Намного важнее для меня, если тебе будет хорошо, если я буду знать, что ты мысленно со мной всегда - вот это для меня логичней.
- Эрите, ты должна знать, что ты для меня - дороже всех на свете…
- А я это и так знаю, чувствую без всяких кулонов. К чему слова, если все и так понятно?
- То есть, ты не хочешь своими ушами услышать, чтобы не сомневаться, что я тебя…
- Не хочу, - перебила она его. - Слова – ничто. Сказать можно многое, но вот чувства никогда не подделаешь. А в них я и так не сомневаюсь. Гораздо важнее не слышать своими ушами что-либо, а ощущать это в себе. Слова здесь излишни.
Бонифаций согласно кивнул и на всякий случай заглянул в книгу. Запись не велась. И никто не сможет узнать об этом разговоре. Теперь они действительно были наедине…



Глава 23.

ПОДАРОК РАССВЕТА


Он проснулся от того, что кто-то его тряс и что-то при этом восклицал. Сфокусировав взгляд, он увидел над собой нависшее лицо Эрите и прислушался к словам.
- Да посмотри же ты наконец! - кричала она. - Облако вернулось!
Бонифаций резко сел. Этой ночью они спали прямо на земле Рассвета, на мягких и уютных мерцающих Фаеринах. Он посмотрел туда, куда указывала Ри, и потер лапами глаза, думая, что ему это кажется.
В нескольких метрах от них зависло над землей облако - его родной дом. Он как ни в чем не бывало поджидал своего хозяина, хотя незначительно и видоизменился. Раньше он был с розоватым оттенком, теперь же – снежно-белый.
- Да как же… Да что же это… Ри! - радостно воскликнул Бонифаций, не в силах подобрать нужных слов.
Эрите стояла рядом и в нерешительности переступала с лапы на лапу.
- Это ведь твой дом? - неуверенно спросила она.
- Конечно, мой! - ответил он и вприпрыжку поскакал к нему навстречу.
Ри захохотала - должно быть, со стороны это выглядело очень смешно.
- Ну, пойдем же, скорей! - позвал ее Бонифаций. - Летать хочу!
И, не дождавшись ее, он запрыгнул в облако.
Сначала он не заметил никаких существенных изменений, кроме того, что внутри тоже все было абсолютно белым, даже каким-то сияющим. Но когда в облако вошла Эрите и издала непонятный звук, больше всего по интонации похожий на удивление, Бонифаций огляделся внимательнее.
Обстановка дома была точно такой же. Но теперь вдоль его стен, на одинаково равных расстояниях, небольшими кучками прямо из облачного пола поднимались Кюрэли - те самые янтарные цветы, которые так полюбились им обоим. Как же он сразу не смог их заметить! А в ясном синем небе светило не что иное, как…
- Солнце! - выдохнула Эрите и восхищенно посмотрела на Бонифация. - Я больше трехсот лет не видела такого солнца! Такого… не рассветного, - добавила она.
Бонифаций был поражен. Он аккуратно прошелся по снежно-белому полу, дотронулся до мягких стен облака. Сомнений быть не может - это его дом. Только другой. Он изменился, потому что изменился и сам Бонифаций.
Неуловимая мысль - и за их спинами порхают большие крылья.
- Летим же! - поторопил он Эрите и поднялся в воздух.
Но Эрите так и осталась стоять внизу.
- Ты чего? - недоуменно крикнул он ей.
Она молча прошла на кухню и села за стол. Бонифаций подлетел к ней и мягко спустился.
- Эрите? - позвал он осторожно.
Ри повернула к нему лицо, и он увидел, что ее глаза полны слез.
- Просто… увидев крылья, я вспомнила Аиянну, - призналась она. - Мне будет очень ее не хватать. Да мне уже ее не хватает! Как так произошло, Бонифаций? Ведь здесь нельзя было умереть! - вдруг отчаянно воскликнула Ри. - Это же новая жизнь! Это же начало!
- Я не знаю, Ри. Но мне кажется, что… Ладно, забудь. Тебе совсем не понравится, если я это скажу.
- Нет уж! Если начал - продолжай!
Он вздохнул, собираясь с мыслями, и медленно заговорил:
- Если бы в Рассвете всегда можно было умереть, то вы и относились бы ко всему по-другому. Вы бы ценили жизнь. Смерть - это не что-то очень страшное, это лишь неизбежное начало чего-то нового. И, на мой взгляд, это гораздо лучше, чем однообразно жить вечно. Дай закончить, - попросил ее он, увидев, как она открыла рот, чтобы спорить. - Ты была кое в чем действительно права, когда говорила, что я не боюсь. Я боюсь. Но только того, что напрямую имеет отношение к жизни. А вот смерти я не боюсь действительно. Может быть, потому я и не умер. Может быть, и облако восстановилось только потому, что я на самом деле не верю в смерть как таковую. Моя Найа - мой дом - тоже ведь в какой-то степени погибла. Может, лишь мои убеждения позволили ей снова жить. Да и вообще, кто сказал, что облако сейчас живет? Может, это и есть его смерть - то есть новая жизнь, начало новой жизни в другом, изменившемся обличии? А может быть, это и моя смерть? Я ведь тоже изменился, я чувствую себя совершенно по-новому.
- Тогда почему ты не исчез?
- А если потому, что я хотел здесь остаться? Ведь для меня Рассвет - не способ укрыться от проблем, я живу здесь по-настоящему, понимаешь? Мне не от чего бежать, не нужно прятаться от выбора, как Аиянне, например. В своем мире она не смогла сделать выбор, а здесь – смогла. И, я думаю, город только поощрил ее за это, позволив шагнуть на новую ступень, позволив опять начать все сначала. Может, после своей смерти она и перестанет себя корить и ненавидеть, ведь ее сознание снова станет чистым.
- То есть ты действительно считаешь, что смерть - это не конец? - проговорила Ри.
- Конечно, не конец. Да и многие это понимают, пусть даже и неосознанно. Думаешь, ты боишься конца? Нет, это невозможно, потому что в глубине души ты все равно  не веришь, что просто так можешь кануть в небытие, в никуда. На самом деле ты боишься начинать все сначала, ты боишься потерять то, к чему давно привыкла. Но это, извини, глупо, - улыбнулся он и, обойдя стол и выдвинув стул, сел напротив.
- Почему это? - опешила Ри.
- Да потому. Вот кто тебя спрашивал - боишься ты или нет, когда ты начинала жить. Я имею в виду, действительно начинала, при рождении. Когда ты появлялась на свет, разве тебе было страшно начинать жить? Ты, конечно, скажешь, что не помнишь. А я скажу иначе. Конечно, нет. Потому что твой разум был чист по-настоящему, не обременен лишней информацией. Ты изначально хотела жить, как и все остальные. Ты не боялась нового, потому что не помнила, что это такое, потому что отпустила старое. Тебе все было интересно. Вот это я называю действительно новой жизнью. Когда сознание освобождено от страхов и предрассудков. В то, что до этой жизни тебя никогда не было, я тоже не верю. Это замкнутый круг. Ты всегда жила и будешь жить, что бы с тобой не случалось. Но только жить будешь абсолютно по-новому. То, что вы называете Рассвет началом новой жизни, по сути - полнейшая ерунда. Это продолжение старой жизни. Потому что, придя сюда, вы не освободились от прошлой лишней информации. Потому в Рассвете и нельзя умереть, потому что здесь никогда нельзя было по-настоящему начать жить. И смерть Аиянны – заблуждение. Потому что невозможно умереть там, где нельзя умереть. Она лишь начала жить по-настоящему, поэтому и грустить не о чем, - закончил Бонифаций.
И сам подумал, что когда он сам в какой-то мере испытал смерть, когда он сам изменился, все в его голове встало на свои места. Он начал понимать то, что до всех произошедших в Рассвете событий никак не мог до конца осознать.
- Не о чем грустить? - всхлипнула Ри. - Но мы ведь никогда ее больше не увидим!
Бонифаций откинулся на спинку стула и некоторое время в задумчивости разглядывал Эрите. Потом же он произнес:
- Ты считаешь, что Рассвет вас предал.
- Конечно нет, - неубедительно отмахнулась она, опустив глаза. – Просто… Все эти события, вся эта война и ее смерть произошли так неожиданно… Никто ведь не ждал такого…
- А если бы и ждали – думаешь, было бы легче?
Она тяжело вздохнула. Через несколько минут молчания Ри заговорила уже о другом.
- Даже к чаю готовиться не хочется.
- Пойдем в парящую нору, - предложил он.
- Пойдем.
Они вышли из дома и не спеша двинулись в сторону домов ближних жителей.
«Так и не удалось полетать», - с тоской подумал Бонифаций.
А потом вдруг услышал тихий шорох и ощутил у себя за спиной крылья.
- Ри, - удивленно позвал он ее.
Она шла молча, уткнувшись взглядом в землю, и о чем-то думала. Но, когда подняла на него свои глаза, то вскрикнула и прижала лапу ко рту.
- У меня крылья? - спокойно спросил он, желая подтвердить свою очевидную догадку.
- Д-да… Но как… Мы же не в облаке, мы далеко от него! Как ты это сделал?!
- Не знаю, - искренне ответил Бонифаций. - Я просто вдруг подумал, что хочу летать.
Он взмахнул крыльями и приподнялся над землей, получая удовольствие от реакции Эрите и самого полета. Он принялся летать вокруг нее, кривляясь и дурачась. А Ри только вертела головой, пытаясь не выпустить его из своего поля зрения.
- Ну же, Ри, улыбнись! - весело закричал он, состроив ей задорную рожицу.
Она скривила губы в кислой ухмылке.
- Не пойдет! - шутливым грозным тоном произнес он и, схватив ее под лапы, поднял с собой в воздух.
- Чего ты! Поставь меня на землю! - засопротивлялась она.
Но Бонифаций подкинул ее вверх, а потом поймал, удобнее перехватив. Затем он поднялся еще выше и стрелой помчался к парящей норе, на лету выписывая пируэты, переворачиваясь через голову, снова неожиданно подбрасывая Эрите и ловя ее. Ри заливалась хохотом и визжала так, что слышал, наверное, весь Рассвет.
Наконец они начали спускаться на землю возле ее дома. Бонифаций плавно «приземлил» Ри, а та, пошатываясь, попыталась посмотреть на него осуждающе, но вышло это у нее как-то смешно и неправдоподобно, и он рассмеялся.
- А мне даже нравится, что ты не можешь летать по городу! В том смысле, что ты кажешься такой беззащитной и, одновременно, такой зависимой от меня!
Эрите на это лишь фыркнула и, чтобы ничего не отвечать, запрыгнула в черное пятно, зависшее прямо в воздухе и прикованное к земле цепями. Бонифаций усмехнулся и тоже запрыгнул следом в ее дом.
В холле Ри не было, и он не спеша прошел ко входу в кухню, что-то напевая себе под нос. На мгновение остановившись перед большим толстым деревом, он шагнул через него, внутрь.
За большим низким столом собралась вся семья. Их взгляды удивленно и с интересом уперлись в Бонифация - точно так же, как и при первом их знакомстве. Только сейчас казалось, будто с этого знакомства прошли не пять дней, а тысяча лет - настолько они все стали Бонифацию родными.
Пять пар глаз продолжали его разглядывать, никто не сказал ни слова. Он откашлялся, уверенно прошел к столу и уселся за него, прямо на пол.
«Они все смотрят на крылья, - понял Бонифаций. – Интересно, а убрать я их смогу так же легко, как и «появить», или нет?»
И в тот же миг он почувствовал, как крылья за спиной исчезли. Бонифаций хихикнул и произнес:
- Так привычней?
Борут нервно сглотнул, Ивица тихо ойкнула, а Верен и Акуилина почему-то настороженно переглянулись. Эрите же как ни в чем не бывало продолжала на него глазеть.
- Эй! Может, хватит молчать? Я тут как бы гость!
- Значит, ты теперь с крыльями? - медленно вопросил Борут.
- Да. Но это же не повод со мной не разговаривать! - рассмеялся Бонифаций.
- Мы просто очень поражены, - начала оправдываться Ивица.
Но Ри ее перебила:
- Верен, скажи! Почему так?
- Я точно не знаю.
- Да ладно, все ты знаешь! - заспорила Эрите. – Давай, говори.
- Это лишь моя теория, предположение, - он взглянул на Акуилину, и та ему кивнула. - Я догадывался, что должно произойти нечто подобное. Мне кажется, город подарил тебе новую жизнь в новом обличии.
- Верен, ты, наверное, не до конца понял, - снова сказала Ри. - У него ведь еще и дом восстановился!
Все сидящие за столом замерли. Про завтрак они забыли с тех пор, как пришли Бонифаций и Эрите. На несколько минут снова повисло молчание, а затем Верен, собравшись с мыслями, опять предположил:
- Думаю, одно другому не мешает. Скорее всего, связь между тобой и твоей Найей стала гораздо сильнее – настолько, что теперь она понимает тебя на расстоянии. Рассвет, похоже, подарил тебе полноценную жизнь - с Найей. Дом ведь тоже наверняка изменился?
Бонифаций кивнул.
- Все эти изменения - и твои, и твоего дома - как раз и говорят о том, что это ваша новая жизнь.
- То есть ты хочешь сказать, что я как будто бы пришел в Рассвет во второй раз, но только не со своего мира, а с того света? - уточнил Бонифаций.
- Можно и так сказать, - согласно склонил голову Верен.
- Он думает примерно так же, - ответила за Бонифация Ри.
- Да, примерно так же, - подтвердил тот. - А что ты думаешь по поводу того, что я не исчез, чтобы прийти сюда по-настоящему? - с интересом обратился он к Верену.
- Это же очевидно. В глазах самого города и его жителей ты – герой.
- Герой?! Какая чушь! - рассмеялся Бонифаций. - Я вот скромно подумал, что дело в моей свободе и любви к жизни. Ну, и не только к жизни… Какой же я герой?
- Ты можешь не чувствовать себя им, и это, безусловно, характеризует тебя только с лучшей стороны, - вмешалась Акуилина. - Но это не значит, что другие тебя не будут воспринимать так.
- Знаю, знаю. Вам кажется, что я совершил какой-то очень геройский поступок. Но это же не так! На это повлияло не наличие у меня каких-то положительных внутренних качеств, а отсутствие выбора. Герой - это когда есть выбор, когда можно остаться в стороне, но ты жертвуешь собой в ущерб себе же. А у меня не было альтернативы, понимаете? Если бы я не запрыгнул в облако, то все равно бы умер вместе с вами. И если уж на то пошло, то в ту решающую минуту я вовсе не думал о том, как спасти вас и весь город в целом. Я хотел помочь своей Найе, и еще я сам хотел жить. С каких это пор эгоизм считается геройством? Так что не надо, пожалуйста, верить тут иллюзиям и считать меня тем, кем я никогда не являлся.
- Ты не так все понимаешь, - ответил ему Верен.
- А по-моему, это вы не так все понимаете! Вовсе я не герой. Чего вы тут себе понавыдумывали?! - возмутился он.
Бонифацию совершенно это не нравилось. С чего они все это взяли? Какой из него герой? Его совсем не прельщала перспектива отныне быть на голову выше любого из жителей. Гораздо больше ему нравилось быть на равных со всеми. Не нужен ему никакой новый статус!
- Возможно, со временем мы подзабудем мельчайшие подробности этого кошмара – войны. Но лично я всегда буду помнить, что именно ты первым зажег свой шар,  вселив надежду на спасение во всех нас.  А еще буду помнить ту сцену возле озера, - серьезно сказала Ивица. - И всегда буду относиться к тебе с огромным уважением, даже почтением - извини, конечно.
- Ивица, ты в своем уме? - накинулся на нее он. - О чем ты говоришь, какое почтение?! Вы хотя бы послушали то, о чем я вам говорил! Я делал все для себя, из своей личной выгоды, я хотел спасти себя, разве вы не понимаете?!
- Я, например, верю, что твой приход в Рассвет был отнюдь не случайным, - перебил его Верен. - Ты говорил, что съел листок арики на рассвете, думая о рассвете - по рассеянности. Но таких совпадений не бывает. Этот город был предназначен для тебя, понимаешь? И лишь от тебя, как оказалось, зависела его жизнь. Ты здесь был нужен, понимаешь? Может быть даже, на грани невероятного, что Рассвет заранее все знал, заранее знал будущее и каким-то образом призвал тебя. Арика не могла случайно оказаться рядом, а ты, такой свободный и жизнелюбивый, и такой нужный городу, не мог случайно съесть ее лист.
- Хочешь сказать, значит, что мой приход - полностью инициатива города, да? А я тут как бы так, исполнительная роль… - внутри Бонифация все кипело от злости и возмущения.
- Я лишь предполагаю. Согласись, слишком много «случайных» совпадений.
- Ну да, да, - неохотно признал он. - А если Рассвет здесь не при чем? Если все дело в гораздо высшем уровне? Если это не город, а судьба, например?
- А кто тебе сказал, что Рассвет не может быть судьбой?
- Судьбой всего в общем или лишь каждого из нас, его жителей?
- Я не знаю. Но должно же быть обоснование того, почему именно в этом городе встречается такое количество различных миров. И почему именно этот город способен влиять на события за пределами своего мира.
Повисло напряженное молчание. Желая разрядить обстановку, Ри встала из-за стола и начала вытаскивать посуду из буфета.
- Что будешь есть? - фальшивым непринужденным тоном спросила она у Бонифация.
- Реши сама, - отмахнулся он, погруженный в свои мысли.
Она молча поставила глубокую тарелку перед ним, а потом торжественно объявила:
- Манную кашу будешь!
Бонифаций не удержался и рассмеялся, при этом все тяжкие мысли разом куда-то улетучились.
- Я согласен, - сквозь смех проговорил он, заказал себе и начал есть.
Ри тоже приступила к своей порции, да и остальные жильцы парящей норы вспомнили про свой завтрак.
- После чая устроим прощание с Аиянной, - грустно проговорила Акуилина. - Борут и Ивица уже подготовились к традиции.
Бонифаций ненароком содрогнулся, поняв, что, скорей всего, чай сегодня будет не лучше того самого первого его чая, который пахнул клопами.
После завтрака Ри и Бонифаций решили отправиться к озеру – поплавать, потому что больше не смогли придумать, чем себя занять до обеденной традиции.
Подойдя к воде, Бонифаций вдруг вспомнил, что до сих пор носит с собой кулон - подарок Эрите - так и не решившись его использовать. Он уверенно надел его на шею и сразу же ощутил, как к его чувствам примешиваются чувства и эмоции Ри. Сейчас это было ее предвкушение от предстоящего купания, и еще, почему-то, еле уловимая тревога.
- Ты встревожена, - обратился он к ней. - В чем дело?
- Ни в чем, - опустила она глаза.
А Бонифаций вдруг ощутил прилив ее счастья, на фоне которого тревога не исчезла, но стала почти незаметной.
- Ну что, пойдем? - первым предложил он.
Она улыбнулась и, согласно кивнув, вдруг помчалась прямиком в озеро. Вода при этом брызгами разлеталась в разные стороны, но в тех местах, куда брызги не долетали, поверхность озера оставалась идеально гладкой, будто не тронутой и не потревоженной вовсе.
Водоем был слишком глубоким, чтобы можно было так запросто по нему бежать. Должно быть, она передвигается по второму дну - догадался Бонифаций и последовал ее примеру.
Оказавшись в центре озера, они остановились и посмотрели вниз, на растущие на глубине деревья и цветы. Сквозь кристально прозрачную воду они казались какими-то нереальными, далекими, будто нарисованными.
- Хочешь нырнуть? - неуверенно спросила Эрите.
Очень странно было, что теперь ему не приходилось пытаться понять, что она чувствует. Он теперь мог не прислушиваться к интонации ее голоса, не заглядывать ей в глаза, чтобы отгадать эмоции, которые она скрывала.
Сейчас все было так легко, что не требовалось прилагать и малейших усилий, чтобы понять ее реакцию на что-либо, чтобы понять ее внутренний мир.
Он чувствовал ее неуверенность и нерешительность внутри себя. Но ее чувства не путались с его - между ними был словно какой-то невидимый барьер, разделяющий ощущения каждого. Бонифаций точно знал, что чувствует он, а что – она.
- Конечно. Давай нырнем, - согласился он и ощутил в себе удивление Ри.
Стоит ли объяснять, что после произошедших в Рассвете событий он пересмотрел свое отношение к жизни. Спроси его Эрите раньше, он бы ни за что не согласился добровольно погружаться под воду. Но теперь такая мелочь, как боязнь воды, казалась несущественной.
Его вообще теперь мало чем можно было напугать. Он понял, что почти все страхи, имеющие прямое отношение к жизни - это предрассудки, это лишь установки, навязанные обществом и воспитанием в нем. Сама природа этих страхов была для него смехотворна.
Зачем бояться определенных жизненных обстоятельств? И даже не обстоятельств, а их последствий: ведь зачастую страх - это не боязнь настоящего, а боязнь будущего в настоящем. То есть, раньше, например, он с ужасом воспринимал не сам процесс плавания, а его возможное последствие – утонуть.
Но для чего нужно думать о будущем, когда живешь здесь и сейчас. Зачем бояться жизни? Зачем бояться жить? Что плохого может случиться от того, если он попробует что-то новое - погрузиться под воду. Тем более, если точно известно, что утонуть здесь нельзя.
Второе дно ушло из-под лап, и он, набрав побольше воздуха в легкие, нырнул и поплыл ко дну. Удивительно, но теперь,  когда страхи жизни отпустили его, все стало восприниматься по-новому. Никаких опасений, лишь чистый, ничем не затуманенный взгляд на мир.
Ри держалась рядом с ним, и уже вскоре их лапы коснулись мягкого дна. Их не тянуло наверх, вода не выталкивала их, никакого сопротивления с ее стороны не было вообще, и от этого так легко было находиться в ней. Никакого дискомфорта, словно они на суше, но только не дышат.
Да и без воздуха здесь тоже было легко. Никакого давления на легкие, никакой тяжести. Будто он дышит, но не дышит одновременно. Казалось, здесь, на дне, под водой, можно находиться бесконечно.
Бонифаций обернулся в поисках Ри. Она стояла возле раскидистого высокого дерева с сиреневым оттенком, полупрозрачного – такого, что можно было бы подумать, что это иллюзия, созданная бликами света.
Он подошел к нему и попробовал просунуть лапу через его ствол. Почему-то казалось, что если оно такое «полувидимое», то должно быть и неосязаемым. Но лапа наткнулась на твердую поверхность растения, которое не желало пропускать ее через себя.
Он поневоле рассмеялся, и его смех звонким эхом отдался по всему подводному миру. Бонифаций даже не удивился.
- Здесь можно разговаривать? - спросил он, и сам услышал свой голос, но только гораздо ярче и звонче, чем слышал его на суше.
- Да, - подтвердила Ри. – Пойдем, я тебе еще интересные растения покажу!
И она пошла куда-то, мягко ступая по дну. Бонифаций поднял вверх голову и посмотрел на поверхность озера. Она выглядела потрясающе.
Оранжевый свет мягко отражался от зеркальной поверхности, и от этого вода вверху словно переливалась и мерцала. Отсюда рассветное небо казалось далеким и нереальным, будто с картинки, и совсем не походило на то небо, которое он знал на суше.
- Бонифаций! - позвала его Ри.
Он оторвался от созерцания поверхности и подошел к ней. Она стояла возле толстого и на вид мягкого дерева. Его ствол и ветви состояли будто из скрученных в рулон подушек. Само растение казалось таким уютным, что Бонифацию срочно захотелось его себе в дом - будто ему мягкости там не хватало!
- Это Виера. Самое мягкое растение в Рассвете, - проинформировала его Ри. - Пол в нашей гостиной парящей норы из него. Сегодня заглянем туда, я тебе покажу.
- Я видел, - он наткнулся на непонимающий взгляд Эрите и пояснил: - Помнишь, когда я побежал в парящую нору, чтобы рассказать твоей семье о завале в горах? Ты тогда еще к Далигору бегала, - Ри кивнула. - Так вот. Ты же мне не сказала, где чья комната. И мне пришлось искать наугад. С первой попытки не получилось, и я попал в вашу гостиную. Вот и все.
Ри засмеялась:
- Я забыла тебе сказать, куда нужно идти! А с какой попытки получилось?
- Смотря что получилось. Со второго раза, например, я попал то ли к Боруту, то ли к Ивице - так и не понял, они там вдвоем ухохатывались.
- Понятно.
Она подвела его к тонкому низкому деревцу.
- Хийя. Она очень хрупкая, если не знаешь, как с ней обращаться. Может сломаться от одного лишь прикосновения. Юнина у нас знает, что с ней делать, она в этом спец - изготавливает из него посуду.
- Да? - удивился Бонифаций и внимательнее пригляделся к деревцу.
Ничего выдающегося, будто оно не взрослое, а совсем молодое еще - так казалось из-за его невысокого роста.
- Ри, а сколько времени до чая осталось?
- Не знаю. Здесь, под водой, не ощущается время. Но я думаю, лучше все же выйти на сушу.
Оттолкнувшись лапами от дна, они стали всплывать к поверхности. Он до сих пор не был уверен, что как следует научился плавать, но самого его желания делать это для озера оказалось достаточно. Вода помогала держаться на плаву, всячески этому способствовала.
Оказавшись на поверхности, Бонифаций с удовольствием втянул в себя свежий и вкусный воздух Рассвета. Удивительно, но под водой ему было так же приятно не дышать, как сейчас на суше – дышать. Никакой разницы в ощущениях: и там, и здесь одинаково хорошо.
- Знаешь, по-моему, чай вот-вот начнется, - задумчиво проговорила Эрите.
А Бонифаций снова ощутил в себе ее еле уловимую тревогу, но на этот раз он тактично промолчал. Если Ри доверила ему свои чувства и эмоции - это еще не значит, что она должна их озвучивать и разговаривать о них.
В конце концов, у нее же может оставаться что-то личное, что-то непонятное для окружающих. Раз она не хочет это обсуждать, Бонифаций сам может попробовать понять причину. А если у него не получается - так Ри здесь не при чем.
Они выбрались на берег и передернулись всем телом, стряхивая с себя воду.
- Побежим в парящую нору? - предложила Ри.
И они припустили к ее дому.


Глава 24.

НАМЕК РАССВЕТА. СОМНЕНИЯ.


Преображенный в таинстве Рассвета
Дыханием всей мудрости души
Любовью дух,  до наготы раздетый,
Свой трудный выбор сделать поспешит.
(Е.Заикин)


За низким кухонным столом снова собралась вся семья. Акуилина, в момент, когда Бонифаций вошел в кухню, ставила в центр накрытого стола заварник.
Он уселся на свое, ставшее привычным место - спиной ко входу, а Ри, наоборот, села напротив него - спиной к окну.
- Наверное, можно уже наливать? - обратилась Акуилина к присутствующим.
- Конечно, чего тянуть? - хохотнул Борут. - У Бонифация новая жизнь началась. Кто знает, может жажда сегодня будет особенно мучительной!
Все засмеялись.
Разлив чай по кружкам, все поудобнее уселись и стали ждать. Прошло около двух минут, как все разом взяли свой чай и маленькими глотками стали пить. Все, кроме Бонифация.
«Неужели, началось?» - с сомнением подумал он и испуганно взглянул на Ри.
Та заметила его взгляд и тревожно спросила:
- Что с тобой?
- Ничего, - ответил он, поспешно схватил свою чашку и немного из нее отпил.
- Ну как? - поинтересовался Борут.
- Вкусно, - солгал Бонифаций.
- Да нет. Жажда как? - уточнил он вопрос.
- Терпимо, - снова солгал Бонифаций, а сам, чтобы скрыть свое недоумение, опять пригубил чай.
«Что же такое? Почему я ничего не чувствую?» - думал он, но не мог это никак объяснить.
Он сам не знал, почему решил не говорить об этом рассветным жителям. Его внутренний голос твердил, что нужно все рассказать, нужно посоветоваться с Вереном - он умный, он все объяснит. Но что-то внутри не давало ему и рта раскрыть на эту тему, поэтому он продолжал молчать.
«Может быть, город освободил меня от традиции? Но в чем же тогда смысл? Ведь вся жизнь Рассвета держится на этой традиции. Это же нечто святое, нерушимое, то, что город так любовно прививает каждому. Сама идея этой привычки пить чай гораздо глубже, чем мне показалось на первый взгляд. Таким образом город дает жителям понимание того, что без чего-то святого в жизни - жить невозможно. Почему же тогда Рассвет решил, что мне «святое» ни к чему? Потому, что у меня достаточно святого? Или потому, что он не считает мою вторую жизнь здесь – жизнью?»
Все, как ни в чем не бывало, продолжали пить свой чай, изредка перебрасываясь ничего не значащими фразами. Никто и внимания не обратил на внутренние терзания Бонифация.
А он вдруг осознал, что сейчас бесцельно существует в Рассвете, и никто ничего о нем толком и не знает. Книгу он не пишет - его мысли для других закрыты. Кулон, придуманный Аиянной, тоже никто не носит - его чувства для других абсолютно непонятны. И к тому же, несмотря на все это, его считают героем. Они все ничего о нем не знают, и совсем не понимают его намерений: никто из жителей не сможет с уверенностью сказать, что он будет делать завтра или хотя бы через минуту. Никто, даже Ри.
- Где будет происходить прощание с Аиянной? - поинтересовалась Ри, отхлебывая свой чай.
- Я думаю, что логичней всего будет собраться всем на поляне перед домами дальних жителей, - ответил Верен.
- А что произошло с домом Аиянны? И произошло ли с ним что-нибудь вообще? - спросил Бонифаций.
- Он исчез. Я с утра читал книгу Беско, - пояснил Верен.
- Дома больше нет?! Он вот так просто взял и исчез? - не поверил Бонифаций. - То есть в Рассвете от нее ничего не осталось?
- Книга. Всего лишь ее книга, - медленно проговорила Акуилина.
После некоторого молчания Бонифаций снова спросил:
- Дом Бурлею вчера построили?
- Да.  Хороший дом получился,  - ответила Ивица.  - После того,  как вы ушли,  мы отпустили Беско и Юнину с ним - она составит ему компанию на некоторое время,  чтобы он не захандрил.  Самсона тоже отпустили - Бурлей наладил его связь с домом,  теперь он,  то есть Самсон,  на седьмом небе от счастья,  все нарадоваться никак не может.  Остальные наблюдали за тем,  как Бурлей искал свою Найу,  подсказывали,  давали советы.  В итоге  после долгих поисков он все же ее нашел.
- Не видел,  как Найа превращается в дом,  с тех пор,  как сам себе строил,  - вставил Борут.  - Я ведь первые пятьдесят лет жил отдельно.
- Я помню,  - кивнул Бонифаций.  - Только мне до сих пор непонятно,  куда делся твой дом,  когда ты переехал жить в парящую нору.  Да и куда делась Найа Ри - мне тоже непонятно.
- Если бы ты читал мою книгу в начале очень внимательно,  ты бы все понял,  - улыбнулась Эрите.
- Он читал твою книгу?  - с уважением спросила Акуилина.  – Кстати,  где она?
- Она в его доме,  - отмахнулась Ри и обратилась к Бонифацию:  - Дом Борута просто растаял в воздухе,  когда он решил,  что отдельное жилище ему больше не понадобится, а его Найа переместилась в нору, видоизменяя ее.  А я изначально знала,  что не буду жить отдельно.  Поэтому,  когда я нашла свою Найу,  она отвела меня в парящую нору и уже внутри ее преобразовала.  Ну,  холл,  комната, кухня - ты же помнишь,  я рассказывала…
- Помню,  - подтвердил Бонифаций.  - Но как это:  отвела?
-  Меня сразу потянуло туда,  словно магнитом.  Вроде того,  как тебя тянет в дом,  когда начинается чай.
Бонифаций сглотнул,  почувствовав неприятный осадок от того,  что сегодня его никак и никуда не тянуло.  Но вслух он невозмутимо ответил:
- Вот теперь-то мне все понятно,  - и сам поразился,  сколько раз за сегодня ему пришлось что-то утаить или солгать.  - Так каким дом Бурлея получился?
- Сам все увидишь,  не описать словами,  - рассмеялась Ивица.
Бонифаций,  не глядя на Ри,  вдруг ощутил в себе ее нахлынувшую волну нежности.  Он встретился с ней глазами,  а она улыбнулась и заботливо поинтересовалась:
- Хочешь есть?  Может,  пообедаем?
- А ты хочешь?  - вместо ответа спросил он.
- Честно говоря,  нет.  Аппетита почему-то нет,  - мягко засмеялась она.
- Тогда давай не будем,  - облегченно вздохнул он.
Ему тоже совершенно не хотелось есть.  Он встал с пола,  обошел кругом стол и уселся рядом с Эрите - так близко,  насколько только мог.  Она прислонилась к нему головой,  а он взял ее за мягкую лапу.
Больше всего на свете Бонифацию сейчас хотелось оказаться с ней вдали от посторонних глаз,  побыть только вдвоем,  но они не могли себе этого позволить - впереди прощание с Аиянной.  Зато у них еще вся ночь впереди,  за которую можно наговориться,  да и просто намолчаться,  находясь рядом,  вдоволь.
Собственная волна нежности к ней буквально захлестнула его.  А вместе с ее ощущениями  от этих нежных эмоций можно было если не сойти с ума,  то потерять голову точно.  Поэтому он,  улыбнувшись,  снял кулон с шеи и положил его перед собой на стол.
Заметив недоуменный взгляд Ри,  он шепотом пояснил ей прямо в ухо:
- Задыхаюсь.  Двойные чувства,  да еще и такой силы,  оказывается,  сложно терпеть.
Эрите захихикала.  А Борут кашлянул и неестественно громко заговорил с Ивицей:
- Помнишь,  то дерево,  которое я забыл, как называется!..
- Какое дерево?  - явно не поняла его Ивица.
- Ну,  то дерево,  - с нажимом повторил он,  расширяя глаза.  - Сегодня мы его видели,  а я забыл,  как оно называется.  Ты не напомнишь?
- Ах,  то дерево,  - дошло до Ивицы.  – Конечно, как же оно… Акуилина!  - тоже громко позвала она ее.
Эрите прыснула и,  перекрикивая их бессмысленный разговор,  сказала:
- Можете не пытаться.  Будто мы ничего не поняли.
Они все за столом покатились со смеху.
- Если мы вдруг вам мешаем,  - шутливо, сквозь смех начал Борут.
- Нет-нет,  что вы!  Мы вас вообще не замечаем.  Особенно,  когда вы так орете,  - вставил Бонифаций.
И новый взрыв хохота разнесся по кухне. 
Насмеявшись вдоволь,  они заметили,  что весь чай уже выпит.
- Кто-нибудь будет обедать?  - спросила Акуилина.
Оказалось,  аппетита нет ни у кого.  Поэтому Верен предложил отправиться к дальним жителям.  Все согласились и стали выходить в холл.  Бонифаций предварительно забрал кулон со стола и снова повесил его на шею.
- Вы идите,  мы с Акуилиной вас догоним!  Вот только заберем из нашей комнаты книгу,  - крикнул им Верен и скрылся в дереве,  а следом за ним скрылась и Акуилина.
- Книга?  Зачем им книга?  - не понял Бонифаций.
- Это же очевидно.  Он собирается читать книгу Аиянны вслух,  - подала голос Ивица.
- Чтобы мы могли взглянуть на мир ее глазами в последние минуты жизни,  - подхватил Борут.
Эрите тяжело вздохнула,  а Бонифаций покрепче прижал ее к себе,  распустил крылья и вместе с ней вылетел из норы,  но сразу же плавно приземлился.
- Пешком или как?  - осторожно заглянул он в ее глаза.
- Нет,  давай лучше полетим.  Мне сразу легко и свободно делается!
Эрите обняла его за шею,  а он,  прижав ее к себе,  оттолкнулся лапами от земли и взмыл в рассветное небо.
- Мы будем ждать вас там!  - крикнул он сверху Боруту и Ивице.
Те что-то закричали,  выражая согласие,  но он их уже не слушал.  Мерно взмахивая крыльями,  он летел над городом,  прижимая к себе Ри.  А та глядела за его спину,  наблюдая за Рассветом.
Он ощутил в себе частичную безмятежность Ри.  Частичную - потому что где-то на заднем плане,  словно тихий неумолкающий колокольчик,  назойливо продолжала звенеть тревога.
«А может быть, Ри что-то чувствует?»  - подумал Бонифаций.  – «Что-то  насчет того,  почему город обделил меня традицией?  Может,  все же  стоит ей рассказать?»
Но почему-то он точно знал,  что не решится и словом обмолвиться об этом.  Что бы там не означал этот странный поступок города,  в любом случае ничего хорошего,  и уж тем более успокаивающего от реакции Ри ждать не придется.  Чего ни возьми,  еще ее необъяснимая тревога усилится.  Поэтому он только крепче прижал Ри к себе и уткнулся носом в ее шею.  А она уютно устроила голову на его плече.
Через несколько минут они опустились на поляну перед домами дальних жителей.  Бонифаций глазами нашел то место,  где еще день назад стоял зеркальный двухэтажный дом Аиянны.
Теперь там было непривычно пусто.  Рассвет уничтожил ее дом,  будто она никогда здесь и не жила.  Словно из линии жизни выдернул весомый кусок.  Это смотрелось так неестественно,  таким неправдоподобным казалось это голое пространство,  на котором кроме желтых цветов ничего больше и не было.
Бонифаций ощутил в себе боль Эрите - она молча взирала на этот памятный ей участок земли.  Да и что тут скрывать:  хоть он и сам говорил,  что грустить не о чем,  ведь Аиянна все равно сейчас где-то живет - он был в этом убежден, но ему тоже ее не хватало.
Он мог чувствовать,  насколько в ней нуждалась Ри – мог,  благодаря изобретению Аиянны,  ее кулону.  И то,  что он сейчас чувствовал в себе от Ри,  ни на каплю не было похоже на его собственные эмоции.  Ведь она знала ее гораздо дольше,  для Эрите Аиянна действительно была членом семьи.
Да,  он был убежден,  что где-то Аиянна все равно живет.  Но в то же время ему эгоистично хотелось,  чтобы она до сих пор жила здесь,  с ними.
В раздумьях  они и не заметили,  как на поляну подтянулось большинство жителей.  Он огляделся по сторонам и первое,  что бросилось ему в глаза,  был большой высокий фонтан.
Как он мог здесь оказаться?  Когда они летели,  его еще точно не было!  Фонтан клубился густым разноцветным паром,  который переливался и перекатывался,  складывался в замысловатые фигуры.  Да и фонтаном-то его можно было назвать лишь образно,  потому что никакой воды в нем и в помине не было - лишь цветной насыщенный дым.
А прямо из него вдруг шагнул наружу Бурлей.
- Это твой дом? - догадалась Ри.
Бурлей был до неузнаваемости веселый.  Его лицо будто разгладилось,  будто освободилось от печальных и грустных оков.  Он непривычно широко улыбнулся им и довольно ответил:
- Я всегда любил фонтаны.  Наверное,  поэтому моя Найа преобразовалась именно в него.
- Неописуемый словами,  правда?  - хихикнула подоспевшая с Борутом Ивица.
- Да,  это уж точно,  - с восторгом протянула Эрите.
На поляну примчался желтый шар Самсона и резко остановился прямо перед жителями.  А сам хозяин,  не менее довольный,  чем Бурлей,  вышел из дома и солнечно всем улыбнулся.
- Все пришли,  - подала голос Юнина.
- Тогда давайте начинать!  - предложил Далигор.
- Не возражаете,  если я тут немного поколдую?  - нерешительно обратился ко всем жителям Бурлей.  - Я совсем не знал Аиянну,  но прекрасно понимаю,  насколько она дорога каждому из вас.  Поэтому я специально к прощанию с ней изобрел напиток,  который назвал в ее честь.
Он стукнул тростью по земле,  и прямо на поляне возник высокий длинный стол.  Таким высоким он явно был из-за Далигора. К большим стульям вокруг стола были приделаны лесенки - наподобие той,  что вела к Руфе на ковчег.  Сейчас Бонифаций видел стол и стулья с необычного ракурса – снизу. 
Но все жители сразу поняли,  что им надо делать,  и стали аккуратно подниматься по приделанным лесенкам к себе на стул.  Только Далигор спокойно выдвинул свое сидение и сразу же сел,  счастливый от того,  что о нем позаботились.
Бонифаций же «появил»  и распустил свои крылья,  и поднял их с Эрите наверх.  Сначала он посадил ее на стул,  а уж потом сел на соседний.  Оказалось,  что их стулья стоят на слишком большом расстоянии друг от друга.
- Эй,  Бурлей!  - крикнул он.  - Ты не мог бы нас подвинуть?  - он указал на их с Эрите стулья.
- Конечно,  - отозвался Бурлей,  который уже сидел за столом.
Он стукнул своей тростью о поверхность своего стула,  и стулья Бонифация и Ри сблизились максимально.  Первым делом Бонифаций взял ее лапу в свою,  а уж потом крикнул,  обращаясь к новому жителю:
- Спасибо,  так гораздо лучше!
- У тебя крылья!  - только сейчас заметив,  воскликнула Чилика.
- У него что?
- Крылья?
- Крылья!
- Бонифаций теперь может летать!
Отовсюду,  со всех сторон,  посыпались вопросы и восклицания.
- Друзья!  - перекрикнул всех Бонифаций.  - Это совсем другая история,  очень интересная.  Может быть.  Но мы собрались здесь не для того,  чтобы меня обсуждать.  Отвечу сразу на все вопросы одной фразой, и покончим с этим,  хорошо?  - шутливо подмигнул он.  - Мы с Вереном подумали,  что моя связь со своей Найей стала такой сильной,  что дом теперь понимает меня на расстоянии.  Ах,  да!  Одной фразой не получилось… В общем,  мое облако воскресло,  только в немного измененном виде.
- Поздравляю!
- Да,  это замечательно!
- Очень рад!
- Не может быть!
- Поздравляю!  - снова обрушился на него поток восклицаний.
- Спасибо,  спасибо,  друзья!  - он поднял лапу вверх,  давая понять,  что это все можно обсудить и потом.
Бурлей окинул взглядом стол и еще раз стукнул своей тростью.  От этого стулья тех,  кто привык всегда находиться рядом,  в паре,  сдвинулись так же,  как у Эрите с Бонифацием.
Верен стал ближе к Акуилине,  Борут - к Ивице,  Гойтан - к Чилике,  Даит - к Даиле,  а Юнину Бурлей специально пододвинул к Беско.  Она сразу же положила свою руку на его плечо.
Бурлей откашлялся и произнес:
- Я создаю напитки - это мое хобби.  Как я уже сказал,  я совсем не знал Аиянну,  к своему сожалению.  Но, исходя из ее поступков,  у меня сложилось о ней свое представление.  Не знаю,  правда,  насколько точно оно передает ее характер,  но знаю,  что с некоторым вы не сможете не согласиться.  Итак,  во-первых,  Аиянна была мужественной и смелой.  Хоть ее внешний облик и был черным,  но душа ее была светлой.  Она любила всех вас – жителей,  ибо только любовь способна была толкнуть ее на такой шаг – самопожертвование.  Определенно,  она любила и Рассвет - это я наблюдал по тому,  как яростно и самоотверженно она сражалась до самого конца.  Она была творческой натурой,  привносила в вашу жизнь нечто новое.  И,  вне всяких сомнений,  она сыграла свою роль и в моей жизни,  пусть и посмертно,  - он молча дотронулся до своего кулона,  висящего на шее - очень похожего на тот,  который сейчас висел на шее у Бонифация.  - Поэтому мой напиток оказался черным - как ее внешность - на вид,  но очень светлым на вкус.
Бурлей стукнул своей тростью,  и перед каждым на столе возник прозрачный высокий бокал с черной жидкостью.
- Я предлагаю выпить в память об Аиянне,  - поднял он свой напиток.  - В память об этой потрясающей огненной девушке,  которая первой открыла смерть в Рассвете.
Все подняли свои бокалы и молча пригубили напиток,  посвященный Аиянне.  На вкус он действительно оказался очень светлым и легким и,  несомненно,  вкусным.
- Предлагаю каждому высказаться,  - снова заговорил Бурлей.
- Можно я?  - откашлялся Беско,  и за столом сразу же возникла полная тишина.  - Она всегда была мрачной на вид,  но не от того,  что являлась таковой,  а от того,  что корила себя за события,  которые она была не в силах изменить.  Она обожала свою работу,  пыталась постоянно творить нечто такое,  от чего повседневная и привычная для нас жизнь могла бы измениться.  Именно она решила проблему с едой,  придумав скатерти.  А я тогда,  дурак,  еще кричал,  что это никому не нужно.  Что бы мы сейчас без них делали?  Именно она придумала,  как удерживать огонь в каминах,  не сжигая при этом деревья.  Именно ей пришло в голову собрать все вкусы и запахи жизни в Рассвете…
Ему было сложнее говорить с каждым словом,  с каждым вытащенным из памяти событием.  Его руки тряслись на столе,  а Юнина понимающе поглаживала его по плечу,  но Беско даже не замечал этого.  Она и не пыталась его успокоить - разве сейчас это возможно?  Пока он не смирится со смертью Аиянны,  никакими словами ему не помочь.
Там и здесь слышались тихие всхлипы,  а кто-то просто, молча и небрежно, смахивал слезы с глаз.
-… и я ей не поверил.  Разве я мог подумать,  что в тот день все действительно было для нее по-другому?  В общем,  что бы ни случилось,  я всегда буду ее любить, и всегда буду помнить,  как она отдала свою жизнь за меня.
Беско поднял свой бокал и разом осушил его.  Остальные последовали его примеру.  Бурлей стукнул тростью, и их бокалы снова наполнились черным напитком.
- Я тоже знала Аиянну очень давно,  - подала голос Юнина.  - А в тот день мы вместе пили чай - она сама ко мне пришла.  Я очень удивилась,  ведь до этого она ни разу не изъявляла желания пить чай с кем-то еще.  Ну,  иногда она ходила на чай к Беско – это-то понятно,  но ни с кем другим она его никогда не пила.  А позавчера в обед,  прямо во время чая,  она пришла ко мне со своим полным чайником и спросила,  не началась ли традиция.  Я тогда еще сказала ей,  что незачем искать такой глупый повод,  я в любом случае рада ее видеть.  Тем более,  что пропустить начало традиции никак нельзя,  это чувствует каждый…
Бонифаций во время этих слов подносил к губам бокал с напитком.  Но,  услышав такое,  он неосознанно разжал лапу и выронил стакан.  Черная жидкость расплескалась по столу,  заливая поверхность,  а бокал,  отрикошетив от поверхности,  упал на землю и разбился вдребезги.
Все повернулись к нему и непонимающе уставились.  Он с испугом взглянул на Ри,  но с облегчением почувствовал в себе ее растерянность и недоумение.  Конечно,  она не могла ни о чем догадаться,  нечего и бояться даже.
Он постарался снова придать себе невозмутимый вид,  и извиняющимся тоном произнес:
- Простите,  выронил бокал,  - получилось хрипло и натянуто.
- О,  ничего страшного!  - воскликнул Бурлей.
Он снова ударил тростью о стул,  и разлитая черная жидкость исчезла со стола,  а перед Бонифацием возник новый,  точно такой же бокал с напитком.
Все взгляды снова обратились на Юнину,  и она продолжила:
- Как и сказал Беско,  она действительно странная какая-то была в тот день,  не могла усидеть на месте,  постоянно ерзала.  А когда я ее прямо спросила,  что случилось,  она сказала,  что чувствует себя как-то по-особенному.  Что-то ее тревожило,  но она не могла нормально объяснить что.  Сказала,  что Рассвет стал для нее будто другим каким-то,  что ли… Точно не помню ее слов,  я тогда не придала этому значения.  Но,  выходит,  она предчувствовала свою смерть…
Бонифаций погрузился в свои мысли.  Так,  значит,  Аиянна тоже не ощутила на себе традицию.  Значит,  город так же,  как и его,  заранее исключил ее из своих жителей. 
Потому что Рассвет знал? Но ведь Бонифаций в тот день чувствовал жажду чая, хотя той ночью он тоже умер, пусть и не насовсем. Значит ли это, что город освобождает от традиции не в случае смерти, а в случае, когда точно знает, что какой-то житель его покинет?
Но как Рассвет может точно знать, что Бонифаций уйдет, если он сам еще сомневается? Или это и есть конец его сомнениям? Может, это тот самый толчок, та самая подсказка, что он уже готов? Может, таким образом город отпускает его, давая понять, что традиция ему больше не нужна, что «святого» в его жизни достаточно для того, чтобы начать новую?
Все подняли бокалы, и он машинально повторил за ними, понимая, что Юнина закончила речь. Глубоко погруженный в раздумья, он пропустил речи Борута, Ивицы, Самсона. Лишь так же поднимал свой бокал, отпивая маленькими глотками тогда, когда это делали другие.
Он искоса взглянул на Ри. Конечно, она ни о чем не догадывается. А его задумчивый вид все наверняка списали на скорбь по Аиянне. Что ж, для него это даже лучше.
- С Аиянной было одно удовольствие работать, - начала Чилика. - Когда она надумала собрать все образцы растений, гор, да и всего, что связано с Рассветом. Она тогда пришла ко мне и с неподдельным интересом выпытывала у меня все названия цветов и деревьев. Мы несколько месяцев ходили по городу каждый день, а она все собирала образцы и подписывала их с моих слов.
- А помните, как она потом допытывалась до каждого в просьбе сымитировать какое-либо чувство, чтобы с помощью изобретенных ею же приборов записать его запах, цвет, вкус, - вклинился Гойтан, а все грустно засмеялись, припоминая. – Тогда-то ее и начали называть занудой, но она нисколько не обижалась. Наоборот, продолжала мучить каждого с двойной силой. Нет, правда. Настоящей пыткой было сидеть на протяжении нескольких недель по шесть-семь часов в день в ее лаборатории, выдавливая из себя различные эмоции. Причем каждому нужно было обязательно пройти эту «процедуру». Началось все с Беско - он ходил к ней около месяца, и каждый вечер вылетал из ее дома, крича проклятьями на весь Рассвет. Город, кстати, тоже страдал, - хохотнул Гойтан. - Каждый вечер его землю покрывали все новые и новые трещины. А потом настала моя очередь, и я тоже ходил к ней около месяца. И так с каждым. От нее уже скрываться начали!
Все снова рассмеялись, кто-то – вспоминая, а кто-то - как Бонифаций, Ри и Бурлей - просто представляя себе эту картину.
- А потом я пришла, - подала голос Эрите. - Сначала она была очень мила, но уже через несколько недель она и меня затащила в свою лабораторию, и тоже мучила, больше месяца, в надежде вытянуть новые эмоции.
- А ко мне она сама приходила со своими приборами, я бы в ее дом не влез, - вклинился Далигор. – Придет, и давай меня мучить. Помню, я тогда как разозлился, как начал все крушить. А она довольная летает рядом, ни на метр не отдаляется, записывает запах, цвет и вкус ярости и раздражения. Было от чего взбеситься! Я ее тогда еще за шкирку выкинул из дома. Потом успокоился, мне стыдно стало. Думаю, с утра пойду мириться. Не успел проснуться, а она уже сама тут как тут со своими приборами. Вот зануда же!
Все снова засмеялись.
- А мы от нее в горах скрывались! - поддержал его Даит. - И что вы думаете? Сама прилетела со своими приборами и еще и отчитала нас за «неответственное отношение к истории города»! Ну кто бы мог подумать, а? И как она вообще нас нашла, мы же даже маскировались!
Теперь все за столом покатывались со смеху.
- И еще стыдила нас за то, что мы, якобы, противники прогресса, и что тормозим ее научную деятельность, отказываясь участвовать в необходимых «процедурах» - это было ее любимое словечко, она везде его пихала, - еще припомнил Даит.
- Да, а сейчас я была бы готова терпеть все ее выходки, лишь бы она была с нами, - грустно произнесла Даиле.
Воцарилось молчание. Как по команде, снова все посторонние звуки будто исчезли.
 - Предлагаю начать чтение ее истории с конца, - тихо проговорил Верен. - Всю ее жизнь каждый сможет прочитать. Но я хочу, чтобы мы обратили внимание именно на последние минуты ее жизни вместе, чтобы у нас одновременно сложились мнения о ее поступке. Прежде, чем я начну читать вслух заключительные и трагические события ее жизни, я прочту лишь одну фразу, которая последней промелькнула в ее голове.
Верен открыл книгу на последней странице и, набрав в грудь воздуха, прочел:
«…Вы все моя семья. Но сейчас я намеренно останавливаю запись, потому что не хочу, чтобы о том, что я почувствую, кто-нибудь читал. Я распускаю крылья, чтобы мчаться к Беско. Прощайте!»
- На этом заканчивается ее история жизни в Рассвете, - проговорил Верен в полнейшей тишине. - И я хочу, чтобы мы все поняли, что до последнего мгновения Аиянна думала о других. Но как бы тяжело нам не было, как бы сильно нам ее не хватало, мы должны понимать и еще одну вещь. Ничто не происходит случайно, ничего не бывает зря. Если Рассвет решил отпустить Аиянну, мы все можем быть уверены, что это нужно для нее, что так будет лучше. Возможно даже, что со временем мы сами поймем, для чего так было нужно. И еще, все-таки следует отметить, что, потеряв одного жителя, у нас появился другой - в лице Бурлея, конечно. Я хочу сказать, что это - перемены в нашей жизни и в жизни города в том числе. А ведь Аиянна всегда сама хотела перемен. Хотите смейтесь, но я расцениваю это как привет от нее с того света. Как бы там ни было, она навеки останется героем в наших сердцах, на многие тысячи лет ее историю будет помнить каждый.
Верен поднял свой бокал, и остальные последовали его примеру. Выпив напиток, он начал читать ее книгу с самого начала войны, даже немного раньше - с того момента, как из-за больших распущенных крыльев ее бурей унесло от дальних жителей на центральную поляну.
Они слушали ее книгу, снова обсуждали и в подробностях вспоминали ее жизнь, они смеялись и грустили над историями о когда-то живой Аиянне. Это продолжалось вплоть до самой ночи. За это время Бонифаций успел  ненадолго отлучиться в свой дом, чтобы забрать оттуда книгу Ри и отдать ее хранителю рассветной истории – Верену, а потом все поужинали, но, даже поедая пищу, все разговоры были только об Аиянне.
Когда на город опустилась ночь, покрыв поляну темно-синими цветами, жители наконец засобирались по домам. Каждый занял очередь прочтения книги Аиянны, но первым, конечно, оказался Беско - он так и ушел, бережно прижимая книгу к своей груди, будто нес какое-то невиданное и чрезвычайно ценное сокровище.
Добравшись до своего облака на крыльях Бонифация, они вдвоем с Эрите остановились на минуту перед входом в дом.
- Вроде бы ничего и не делали, но я так устала! - пожаловалась Ри Бонифацию.
- Я тоже, - согласился он. – Порой, эмоции изнуряют больше физических нагрузок. Пойдем в дом?
- Конечно. Пойдем.
Он взял ее за лапу, и они вместе прошли сквозь облачную стену. Оказавшись внутри, у Бонифация перехватило дыхание, и он ощутил в себе подобные чувства Ри.
Его дом изнутри был не похож на тот, каким они всегда его знали. Сейчас, когда в Рассвете была ночь, в его облаке тоже была ночь - но не символическая, а настоящая. На черном небе большая луна сменила дневное солнце, и в этом неярком свете все казалось каким-то сказочным, волшебным. Белоснежные стены, пол, мебель - все сияло так, что невольно напомнило Бонифацию зимнюю ночь в его бывшем мире, когда чистый, недавно выпавший снег ненавязчиво переливается в тусклых отблесках лунного света. А янтарные Кюрэли, небольшими кучками поднимающиеся прямо из облачного пола теперь были похожи на маленькие оранжевые фонарики.
Бонифаций ощутил в себе восторг Ри и повернулся к ней. Она стояла с открытым ртом, а ее глаза горели точь-в-точь, как янтарные цветы.
«Если вдруг Эрите думает, что я дам ей сегодня поспать, то она очень ошибается. Если сегодня моя последняя ночь в Рассвете, моя последняя ночь с ней, то я использую это время по полной. Так, чтобы хватило на всю оставшуюся жизнь. Так, чтобы я, где бы ни оказался, мог с наслаждением и в мельчайших подробностях вспоминать эти, несомненно, самые счастливые минуты моей жизни в Рассвете».
Обстановка вокруг только добавляла интимности момента. Бонифаций с грустью подумал, что теперь он никогда не узнает, будет ли его дом таким каждой ночью, или Найа так хорошо его поняла, что перевоплотила облако специально лишь на эту особенную ночь, чувствуя, как она важна для него.
Бонифаций потянул Ри за лапу на их любимый диван. Какое-то время они просто лежали молча, прижимаясь друг к другу и думая каждый о своем.
«Почему я не беру с собой Эрите? Потому что прекрасно понимаю, насколько важен для нее Рассвет. Этот город - ее жизнь. Она действительно уверена в том, что ее жизнь началась только здесь. А я даже не хочу ее спрашивать, пойдет ли она со мной. Просто потому что точно знаю, перед каким выбором я ее тем самым поставлю.
Она будет страдать, не зная, как ей поступить. А когда сделает свой выбор - все равно будет страдать, мучаясь в сомнениях - правильный он или нет. Не хочу предоставлять ей никакой выбор, не хочу, чтобы она из-за меня страдала. Будет лучше, если своим уходом я поставлю ее перед фактом.
Пусть она меня ненавидит, пусть считает мой уход предательством - так тому и быть. Но иначе я буду считать себя предателем – если, поддавшись эгоизму, позову ее за собой.
В любом случае, ей будет легче, чем Юнине - Ри помнит свою жизнь до Рассвета, а я ей не муж, и даже ни одной сотни лет не был с ней рядом. Ей будет легче, чем Юнине, а значит, она тоже сможет через некоторое время более-менее нормально жить без меня.
Я ее люблю, да, люблю, и не сомневаюсь, что и она тоже. Вот только… Всего лишь неделя, каких-то семь дней, проведенных со мною - смогут ли они глубоко отпечататься в ее памяти? Всего лишь семь дней в масштабе ее трехсот семи лет – ничто. Поэтому я отчасти и не верю тому, что мне сегодня показала Рова.»
Поддавшись порыву, он зарылся носом в шею Ри и глубоко вдохнул ее запах, пытаясь навсегда его запомнить. Потом он прижал ее лапу к своему лицу и посмотрел ей в глаза.
- Ри, я тебя люблю.
- Я же говорила, не хочу это слушать!
- А я хочу это говорить! Я хочу, чтобы ты ни на секунду не сомневалась в этом, чтобы своими ушами услышала и, посмотрев в мои глаза, поняла, насколько я искренен. Как иначе тебе в это поверить? Ты не читаешь мои мысли - мою книгу, которой нет, ты не чувствуешь меня так, как я тебя, - он дотронулся до кулона на шее. - Как иначе тебе понять, что я люблю тебя?
- Я чувствую. И ты тоже чувствуешь, только иначе - тебе необходим кулон, чтобы не сомневаться в моей любви. Мне – нет.
Бонифаций кивнул. За всю ночь они не сомкнули глаз – разговаривали, думали, молчали. Но это была самая значимая и самая короткая ночь за всю жизнь Бонифация.







Глава 25.

ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ


А когда наступило утро, и белая луна снова сменилась на яркое солнце, Бонифаций произнес:
- Ри, сегодня мой день рождения!
Он все продумал заранее, у него в голове сложился четкий план действий. То, что ему снова пришлось солгать - нисколько его больше не волновало. Ведь сейчас по-другому поступить было невозможно.
Ри начала путанно желать ему много всего, радуясь и запинаясь. Она была такой смешной, выдумывая различные пожелания - будто ребенок, волнуясь, рассказывал стишок, взгромоздившись на табуретку.
Бонифаций грустно засмеялся, взглянув ей в глаза, и отстранил ее от себя, чтобы предупредить:
- Но это мой день рождения. И я хочу отметить его по-своему, а не так, как у вас принято.
- А как это: по-твоему?
- Ты сама все увидишь. Только у меня для тебя задание. Тебе придется оповестить рассветных жителей о том, что сразу после чая они все приглашены в мой дом. Сейчас я его отгоню на центральную поляну, пусть туда и подходят. И хорошо будет, если ты у кого-нибудь и чай нам достанешь. А то сегодня мне некогда к нему готовиться - я буду подготавливать свой дом к встрече гостей по традиции из нашего с тобой мира.
- Что ты задумал? - подозрительно поинтересовалась она, улыбаясь.
- Увидишь. Все, беги, я буду начинать.
Ри захохотала и выпрыгнула через облачную стену. А Бонифаций приступил к подготовке.
Первым делом он расстелил скатерть и заглянул в шкафы с посудой. Удивительно, но его дом восстановился вместе с посудой! Радуясь, что пока все идет по его плану, он начал выставлять ее на стол.
Он расставил вдоль всего стола все свои пять разных салатниц и на несколько минут задумался. Затем он заказал для каждой емкости свой салат. В одной был - с рыбой и морепродуктами, в другой - с мясом, в третьей – овощной, в четвертой – фруктовый, а в пятой - просто его любимый. В любом случае каждый сможет выбрать себе еду по вкусу.
Затем он таким же образом заказал и другие блюда. Бонифаций тщательно следил за тем, чтобы на столе была разная пища - даже та, которая ему совсем не нравится: морская капуста, например, или лимоны. Вкусы-то у всех разные!
Сегодня его гости будут есть по другим правилам - не то, что захотят сами, а то, что им предложат попробовать. И это было очень ответственно, потому что Бонифацию хотелось, чтобы его последний день в Рассвете прошел идеально, чтобы всем жителям он запомнился исключительно с хорошей стороны.
После того, как еда была приготовлена, он начал выставлять тарелки и бокалы для каждого гостя. Далигору досталась красивая глубокая чашка с нарисованными крылышками на боку.
Закончив сервировку стола, Бонифаций критически оглядел свою работу. На первый взгляд могло показаться, что он приготовил всю еду, которую только знал в своем мире. Чего здесь только не было! Салаты, горячие блюда, рыба - и соленая, и жареная, и копченая, икра, сыры, фрукты, овощи, разные напитки, конфеты, другие сладости - в общем все, чего можно только желать.
Затем он приказал дому высоко поднять стол над полом и так же высоко – стулья. Это, конечно, для Далигора. Но так рано он поднял стол для того, чтобы во время чая Ри не смогла ничего увидеть. Он специально на время лишит ее возможности летать.
Вскоре она вернулась с букетом Кюрэли и чайником.
- Это тебе, - улыбнулась она, протягивая цветы. - А это – нам, - указала она на заварник. – Извини, я задержалась. Сильно жажда мучает?
«Началась традиция», - подумал Бонифаций, а вслух солгал:
- Терпимо.
Он забрал у нее букет и, выправив крылья, слетал на кухню за вазой и двумя чашками для чая. Цветы он поставил напротив их любимого дивана на взявшийся из ниоткуда узкий высокий столик, а сам обратился к Ри:
- Сегодня чай пьем не на кухне, - и от одной мимолетной мысли перед ними возникло два стула и небольшой облачный столик на двоих.
- Почему это? - задорно сощурила глаза Эрите.
- Это сюрприз. Когда придут гости, сама все увидишь.
- А если я сейчас слетаю посмотреть? - пригрозила она.
- Не слетаешь, - в тон ей ответил он, прямо глядя в глаза. – Крылья-то я тебе не дал.
- Ну ты хитрый! - захохотала Эрите и принялась разливать чай по чашкам. - Самсон поделился, - пояснила она, отпивая. - А ты отлично держишься! Я имею в виду, хорошо владеешь жаждой.
- Да, отлично получается. Это проще, чем кажется, - ответил он ей двусмысленно, а про себя подумал:
«Конечно. Проще некуда. Особенно, когда вообще ее не чувствуешь».
Не успели они убрать чашки обратно в буфет, как в дом вошел первый гость – Далигор. Отыскав глазами Бонифация, он быстрыми огромными шагами подошел к нему и, наклонившись, обнял так, что кости затрещали.
- С днем рожденья! - провозгласил великан и достал из-за пазухи непонятное приспособление.
Внешне оно походило на подсвечник в виде открытого лотоса, если бы не тонкая трубочка, торчащая из его центра. Далигор протянул эту странную вещь Бонифацию, а тот, недоуменно ее разглядывая, вопросительно поднял глаза на великана.
- Это изобретение Аиянны. Дунь в трубочку!
Бонифаций чуть было не расхохотался, но все же подул. В тот же миг в лотосе заколыхалось оранжевое пламя.
- Аиянна придумала еще давно, около тысячи лет назад, как легко можно добывать огонь. Если вдруг захочешь его погасить – снова дунь!
- Спасибо! - искренне поблагодарил Бонифаций довольно улыбающегося великана.
Далигор выпрямился во весь рост и, увидев стол со своей высоты, присвистнул.
- Что там? Что? - сразу же нетерпеливо подбежала Ри и задергала его за штанину.
Бонифаций решил, что тянуть больше не имеет смысла, поэтому ухмыльнулся и сделал Эрите крылья. Она заверещала и взмыла вверх, откуда незамедлительно раздались ее восклицания.
- Бонифаций! Ты это сам? А зачем? - потом послышалось нечленораздельное мычание, и она, спустившись вниз с одной шоколадной конфетой в руке и с одной - во рту, с наслаждением протянула: - Как же вкусно!
Бонифаций снова чуть было не расхохотался, глядя на Ри, и, подойдя, прижал ее к себе.
- В нашем с Эрите мире, - начал рассказывать он, обращаясь к Далигору, - такая традиция: когда отмечаешь какой-то праздник, ты зовешь к себе кучу гостей и угощаешь их приготовленными блюдами.
- Да? - растерянно спросила Ри.
- Да, Ри. Если бы ты жила не на улице, ты бы знала. Но тогда ты бы вряд ли пришла в Рассвет, и мы бы вряд ли узнали друг друга.
Эрите потерлась носом о его лицо и спросила:
- Хочешь конфету?
- Нет.
- Далигор, на конфету!
- А что это?
- А ты попробуй!
Великан осторожно взял у нее сладость и положил в рот. Две минуты он сосредоточенно смотрел вдаль, а потом медленно произнес, смущенно улыбаясь:
- Вкусно вроде бы. Только я не распробовал.
- Хочешь, я тебе сейчас закажу большую конфету! - предложил Бонифаций.
- А можно полетать? - еще больше смутился Далигор.
«Как же я буду по нему скучать! Да и вообще, по всем жителям. Стыдно, что своим уходом придется лишить его возможности летать, да и ходить в гости тоже.»
- Конечно, можно! - как можно веселей произнес он вслух, давая ему крылья.
Великан сразу же весело засмеялся и оттолкнулся ногами от облачного пола. А Бонифаций бросил взгляд на огонь в лотосе, и вдруг ему в голову пришел вопрос, который он и задал Ри.
- Слушай, Эрите. А мне вот что непонятно. Верен, когда рассказывал историю Аиянны, говорил, что она и в своем мире была с крыльями и умела владеть огнем. Что же изменилось в ее облике? Или Рассвет не изменил ее совсем?
- Почему же? Изменил. Цвет. Ты знал ее черной, но в своем мире она была иной. Верен ассоциирует это с тем, что там она всегда находилась в подвешенном состоянии, не могла определиться - между тем, чтобы жить для себя и быть для всех плохой, или чтобы жить для всех, но не в ладах с собой.
- Она была серой? - догадался Бонифаций.
- Да. Верен опять же считает, что ее изменения в облике не случайны. Он думает, что это горе окрасило ее изнутри в черный цвет, Рассвет же дал ей только тело.
Они замолчали. Вскоре подтянулись и все остальные гости. Гойтан и Чилика принесли ему небольшой, еще не выросший стеклянный куст. Юнина принесла очень мягкое одеяло – наверняка сделанное из того дерева, которое растет на дне озера. Беско подарил большую и красивую резную шкатулку.
Верен и Акуилина подарили ему голубой мешочек для запахов, с вышитым его именем. Оказалось, что мешочек не пустой. Верен, благодаря своему чуткому обонянию, наполнил его чудесным ароматом, как он пояснил, специально скомбинированным для Бонифация.
Бурлей тоже преподнес уникальный подарок – напиток, названный в честь именинника. Самсон так же пришел с напитком - неповторимым солнечным коктейлем.
Борут и Ивица торжественно вручили ему большое зеркало, чтобы он, как они выразились, «почаще видел героя у себя дома».
Даит с Даиле не смогли прийти к общему согласию, выбирая подарок, поэтому сделали сразу два. От Даита ему достался большой острый кинжал, причем протягивал он его Бонифацию с видом самого что ни на есть маньяка. Даиле же подарила яркую красочную картину с изображением Рассвета.
А Руфа даровала ему частичку себя - цветок из мерцающей пыли, который безостановочно менял свой внешний вид.
Бонифаций был безмерно благодарен каждому. Именно то, как любовно они подбирали и изобретали подарки лично для него, позволило до конца осознать, насколько они все ему дороги, насколько дорог ему Рассвет. Как же ему не хотелось с ними расставаться!
Но на то он и славился своей свободой, что не мог долго оставаться на одном месте, зная, что впереди у него есть еще девять непознанных миров. Ему просто необходимо идти дальше, необходимо познавать себя со всех сторон, в разных условиях и ситуациях.
Он не мог больше жить там, где столько всего произошло, где он до конца исчерпал себя. Да он и намеренно не хотел, оставаясь здесь, портить впечатления от города и его жителей унылыми и повседневными, однообразно тянущимися годами.
Конечно, он не знает, что ждет его впереди. Но зато он точно знает одно: Рассвет навсегда останется в его памяти, а любовь к жителям, и уж тем более к Ри - в его сердце.
- Прошу всех к столу! - провозгласил Бонифаций в приглашающем жесте.
Один миг - и крылья появились сразу у всех. Добрая половина гостей летала в его доме в первый раз: Беско, Чилика, Юнина, Гойтан, Даит, Даиле, Руфа и Бурлей. Но абсолютно все пришли в восторг, и прежде, чем сесть за стол, навернули несколько кругов по синему домашнему небу с ярким далеким солнцем на нем.
- Я читала в книге Ри, что летать здорово, - с высоты крикнула Руфа. - Но я не представляла, что так!
Она изящно перевернулась в воздухе и подлетела к стоящему на полу и наблюдающему за гостями Бонифацию.
- Спасибо, - неожиданно серьезно заговорила она. - Впервые за много лет на каких-то несколько минут я почувствовала себя непривычно свободно и легко, - она понизила голос и спросила: - Ты на меня злишься?
- За что? - искренне удивился Бонифаций.
Вместо ответа она тяжело вздохнула, опустив взгляд. Но потом снова посмотрела ему в глаза и честно призналась:
- Если бы я сразу пришла на помощь, то, возможно, Аиянна была бы жива. Не знаю, прощу ли я это себе когда-нибудь. Я подумала, что ты меня теперь ненавидишь за это. Я помню твои слова, которые ты сказал мне накануне начала войны.
- Руфа, я ведь понимаю, что ты была не в себе из-за воды из колодца, но ведь все равно нашла в себе силы и пришла к нам на помощь. А это главное. Тогда я был зол на тебя, но сейчас совсем нет. В конце концов, именно благодаря тебе мы в итоге победили.
Она грустно засмеялась:
- Ты все скромничаешь? По-моему, только благодаря тебе.
Бонифаций хотел было начать спорить, но потом подумал: какая, в сущности, разница? Он все равно не сможет переубедить всех жителей, так зачем тратить оставшееся время на ненужные споры?
- Я увидела в зеркале, как она погибла, - шепотом произнесла Руфа. - И во мне словно что-то оборвалось, я будто очнулась. Но добежать до вас я не успела - на полпути Рова вышла из себя. Ну, а потом ты знаешь…
- Руфа, - твердо прервал ее Бонифаций. - Давай не будем сегодня говорить о войне. Обсудим это лучше как-нибудь в другой раз.
- Ой, извини! Сегодня ведь твой день рождения.
- Да, но не только поэтому. Мне хочется, чтобы от сегодняшнего дня и вечера вы все получили максимальное удовольствие, понимаешь? Зачем омрачать настоящее плохими воспоминаниями?
- Конечно, я поняла, - согласилась она и улыбнулась.
А Бонифаций крикнул на все облако:
- К столу! Прошу к столу!
Все, кто до сих пор летали в небе, послушно заняли свои места.
- Итак, - начал он, удобно усевшись, - сегодня мой день рождения. И мы его празднуем по традиции из нашего с Эрите мира. Тем, что я пригласил вас всех к себе домой, я хочу показать, насколько вы для меня дороги, насколько за каких-то семь дней я успел полюбить вас всех и привязаться к вам. Я хочу, чтобы сегодня все веселились на полную катушку. Предлагаю, для начала, отведать приготовленную мной (и скатертью, конечно) еду, а потом делайте, что хотите – разговаривайте, смейтесь, летайте, да хоть спите! Лишь бы вы чувствовали себя свободно, как дома, - он замолчал, оглядывая жителей, а потом в шутку нерешительно добавил: - Ура, что ли?
Все захохотали и зааплодировали, а Бурлей стукнул своей тростью, и их бокалы наполнились светлым, с оранжевым оттенком, напитком.
- За Бонифация! - закричал новый житель, и все стали поднимать бокалы и наперебой желать ему всяких благ.
Очень странно было пить «Бонифация» Бонифацию. Но ему это даже понравилось.
- Ваша традиция предлагать сразу столько еды похожа на традицию из мира Акуилины - выставлять сразу всю посуду, чтобы каждый мог выбрать себе сам, - сравнил Верен.
- Да, что-то есть! - поддержали его Борут и Ивица.
Следующие несколько часов никто из них не вылезал из-за стола - все пытались попробовать как можно больше разных блюд. Трапеза превратилась в забавную игру, в которой никто не знал, какой же вкус его ждет следующий. Гости пробовали всего понемногу, обменивались впечатлениями, спрашивали и пытались запомнить названия понравившихся блюд.
Далигору очень понравился салат с морепродуктами, но проблема была в том, что его очень мало влезало в салатницу. Бонифаций несколько раз заполнял ее снова и снова, пока не догадался заказать салат прямо в большую чашку Далигора. Великан очень обрадовался и начал с аппетитом уничтожать содержимое своей громадной миски.
Акуилине очень понравилась морская капуста – наверное, ей одной, потому что все остальные, кто ее пробовал, кривили лицо и с вежливой натянутой улыбкой отодвигали ее от себя. Бонифаций только похохатывал украдкой: он сам ее терпеть не мог.
Вскоре он приблизительно понял вкусовые предпочтения гостей и начал советовать каждому какое-либо блюдо. Далигору он предложил все, что хоть как-то связано с морепродуктами или рыбой, а великан же очень обрадовался и с широкой улыбкой начал ложками поглощать икру. Бонифаций лишь усмехнулся, наблюдая за этим. Как же просто в Рассвете получать то, что хочешь! Будет ли там, куда он собирается уйти, так же легко?
Наевшись до отвала, гости снова поднялись в небо. Бонифаций замешкался возле стола, а когда повернулся, намереваясь лететь к ним, заметил, что все рассветные жители подозрительно зависли в воздухе полукругом, украдкой улыбаясь и не сводя с него глаз. Один Бурлей стоял прямо под ними, на полу.
- Что? - не понимая, что они задумали, осторожно спросил Бонифаций.
- С ДНЕМ РОЖДЕНЬЯ! - дружно проскандировала толпа, и Бурлей ударил своей тростью об облачный пол.
В тот же миг облако озарилось со всех сторон разноцветными вспышками света, а из его трости вырвался фонтан искр, рассыпающихся вокруг, но и не думавших гаснуть. Наоборот, эти искры, достав до пола, начинали разрастаться, складываясь в мерцающие фигуры. Раз - и в небо поднялись переливающиеся птицы. Они плавно запорхали вокруг жителей и Бонифация.
Бурлей ударил тростью еще раз, и из нее снова вырвался сноп искр, которые после того, как достигли пола, преобразовались в закружившихся по воздуху бабочек.
Зрелище было неописуемой красоты. Ничего подобного в своей жизни Бонифаций еще не видел. А в Рассвете - тем более, потому что здесь отродясь никогда не было ни птиц, ни насекомых, ни рыб. Он совсем недавно понял почему. Ведь в этот город попадают только те, кто нуждается в новой жизни, те, кто способен понять и оценить по достоинству ее преимущества.
Наверное, Рассвет считает птиц, рыб и насекомых недостаточно развитыми, не достигшими еще того уровня, на котором они смогут по-настоящему прочувствовать цену жизни.
Искрящиеся птицы и бабочки пусть и были ненастоящими, но все же очень живо пробудили в нем воспоминания о своем мире. Где бы он ни был, куда бы ни отправился, он все равно будет скучать по тому месту, где родился. Его бывший мир не показывал себя с жестокой стороны, как это было у Ри. Наоборот, для него он олицетворял собой начало начал. Пусть тот мир и не был таким интересным и захватывающим, но у него осталась там семья. Семья, которая и не знает даже, что он больше никогда не будет с ними, семья, которая и не подозревает, что он никогда не вернется.
- Кто это? - раздалось несколько голосов тех жителей, у которых в их бывших мирах не было ничего подобного.
- Это птицы. И бабочки, - пролепетала Эрите, которая тоже ненароком вспомнила свой мир.
- Я бывал в разных мирах, - подал голос Бурлей. - Но почему-то вспомнились именно эти существа. Мне кажется, что они наиболее свободны и легки из всех существ, которых я знал. И поэтому они чем-то схожи с тобой. А что, в том мире, откуда вы пришли, они тоже были?
- Были, - выдавил из себя Бонифаций, безуспешно пытаясь убрать ком, подступивший к горлу. – Спасибо. Спасибо вам всем, друзья! Именно благодаря вам я узнал все прелести жизни в Рассвете.
Никто не нашелся, что на это ответить. Лишь птицы и бабочки продолжали с тихим шорохом шуршать искрящимися крыльями, летая по всему облачному дому.
- Мы отмечаем день рождения Бонифация, - хитро улыбаясь, сказала Юнина, - и нам всем очень весело. И это правда, не шутка, - сощурившись, добавила она, глядя на Далигора.
Остальные тоже повернулись к великану, который после паузы выдал:
- Эва! И ты царь, и я! И дама с воем села дном на енота - в шкафу, чтоб не перемножить одеяние!
Облако Бонифация разом взорвалось от хохота. Бурлей, который до этого ни разу не слышал, как шутит Далигор, буквально валялся, вися в воздухе. Чилика сквозь смех что-то шепнула ему на ухо – наверняка объяснила, что это та же фраза, только с перевернутыми словами. Бурлей после этого захохотал еще пуще, и даже с какими-то истерическими нотками в голосе. Но все же он с интересом взглянул на так же хохотавшего великана.
А Далигор снова из себя выдавил:
- Фауна мечтает о весне, порой им в радость цена дневной менялы. Э! Чьи мешки меда? Я бомж!
Рассветные жители разразились новым неудержимым приступом хохота. Только Бонифаций, пожалуй, смеялся из вежливости. На самом же деле ему было совершенно не весело. Он осознавал все четче, что каждая минута приближает его к уходу, приближает его к разлуке.
Неприятный холодок пробежал по его спине, а внутренности будто скрутило от волнения и ожидания неизвестного. Больше тянуть не имеет смысла. Лучше уйти сейчас, пока всем остальным жителям очень весело, пока никто о нем не думает.
Бонифаций огляделся в поисках Беско и заметил, что и тому тоже не хочется смеяться - он лишь грустно улыбался, так же, из вежливости.
- Пойду выйду на улицу с Беско, хочу поговорить с ним и успокоить его. Бедняга сильно страдает из-за смерти Аиянны, - шепнул Бонифаций хохочущей Ри, и она, за мгновение посерьезнев, кивнула.
Но тут же Далигор выдал новую шутку, и Эрите снова забилась в припадке, валяясь в воздухе на спине.
- Беско, давай выйдем! - подлетел к нему Бонифаций.
Тот удивленно кивнул, и они спустились с неба на облачный пол, а затем вышли через белоснежную мягкую стену наружу.
Бонифаций втянул носом воздух Рассвета, и, кажется, понял, что имела в виду Ри, когда говорила, что вечер пахнет особенно. Действительно, сейчас день подходил к концу, и внешне ничего в Рассвете не изменилось. Вот только воздух буквально был пропитан ароматом вечера. Как же он раньше мог этого не замечать?
Бонифаций прямо посмотрел Беско в глаза и произнес:
- Не стоит скучать, не стоит грустить, Беско. Аиянна сейчас тоже где-то живет, только вдали от нас. Она не могла погибнуть в Рассвете - здесь ведь нельзя умереть. Я думаю, город просто дал ей шанс начать другую жизнь, новую. Тебе нужно радоваться за нее, ты должен быть счастлив от этого. Возможно, ее память снова чиста, и она теперь не помнит ни Рассвет, ни свой бывший мир. Нужно радоваться, ведь именно этого она и хотела - забыть те события прошлого мира. Может быть, если это так, то она наконец стала счастливой. А если не так, если она помнит Рассвет, то можешь не сомневаться, что эти воспоминания и любовь к городу и его жителям будут греть ее сердце. Где бы она ни оказалась, ей будет гораздо теплее и легче от этого. Да даже если она не помнит Рассвет, какая разница? Самое главное, что помнишь ты. Поэтому не о чем грустить, Беско. Не переживай, думай о хорошем.
Беско тяжело вздохнул и, не мигая, уставился на Бонифация. Очевидно, его слова произвели на него впечатление.
- Значит, ты думаешь, что она до сих пор жива, но только не рядом с нами? - выговорил он. - Хотел бы я в это верить…
- Так верь. Случается только то, во что веришь. Главное, правильно воспринимать ситуацию.
Они молча смотрели друг на друга, после чего Бонифаций вдруг тихо произнес:
- Беско, я еще вот о чем хотел тебя попросить. Позавчера Ри подарила мне вот это, - он дотронулся до кулона на шее. А сегодня я хочу подарить ей то же самое. Чтобы она  могла меня чувствовать так же, как и я ее. Я все решил - если она будет знать, что чувствую я, это ни на каплю не уменьшит моей свободы, а именно этого она и боялась. Наоборот, мне будет гораздо спокойнее, гораздо легче, если мы будем ощущать друг друга, даже на расстоянии.
Беско, кажется, был в недоумении: зачем он ему это все рассказывает? Сказал бы сам об этом Эрите. Но Бонифаций не обратил никакого внимания на его замешательство. Сейчас это не важно. Он точно знал, что этот разговор когда-нибудь прочитает в книге Беско сама Ри.
- Скажи, у тебя есть еще один такой кулон, уже сделанный?
- Конечно. Аиянна наказала делать их попарно. Каждому кулону соответствует лишь один, возьми ты, например, кулон Бурлея - и ты не почувствуешь через него Эрите. У меня лежит парный с твоим кулоном дома.
- Не хотелось бы тебя утруждать, но все же: ты не мог бы сходить за ним к себе прямо сейчас?
Беско буквально просиял:
- Утруждать? Да ведь мне это только в радость! Конечно, я мигом. А ты… ты не пойдешь со мной?
Бонифаций покачал головой:
- Извини, Беско, я не могу.
Он не сказал причины, но Беско сам же ее придумал и озвучил:
- Не хочешь бросать гостей? Я понимаю. Я сейчас!
И он умчался в сторону своего дома.
«Как же он прав, сам того не подозревая! Я ведь действительно не хочу бросать гостей…»
А затем он повернулся спиной к своему облаку и быстро зашагал в горы, не оглядываясь.
Почему же так тяжело идти? Он будто со всех сторон ощущал на себе давление Рассвета. Словно все события, все воспоминания, связанные с этим городом, тяжелой ношей легли на его плечи. Разве он думал в свой первый день здесь, что уходить будет так тяжело, разве мог это предположить?
А ведь он изначально знал, что не останется в этом городе надолго, не будет жить здесь вечно. Он ведь когда-то сам говорил об этом Эрите - что уж лучше не жить вечно, но интересно, чем вечно, но однообразно. Это ведь его слова, и он до сих пор в них уверен. Но тогда почему так тяжело уходить? Потому что Рассвет из последних сил пытается удержать его,  напоминая о том, что он оставляет в этом городе самое дорогое?
Бонифаций вспомнил Ри и прислушался к ее чувствам. Эрите веселилась вовсю – наверняка кто-нибудь подкинул Далигору новую фразу для шутки. Что ж, это хорошо, что она сейчас о нем не думает.
Бонифаций остановился подле высокой фиолетовой скалы и посмотрел наверх. Сейчас самое время передумать. Но он точно знал, что этому не бывать никогда. Уж если он что-то твердо решил для себя - его решение не сломить никому и ничему. Поэтому он расправил крылья и взлетел.
Приземлившись на краю плоской, небольшой площадки, он увидел ее: арика находилась совсем близко, до нее было не более десяти шагов. На мгновение закрыв глаза и глубоко вздохнув, собираясь с силами, он сделал первый шаг навстречу цветку.
После этого он сразу же обернулся назад, на город, и заметил, что дома жителей исчезли. Сердце мучительно сжалось от боли, но он шагнул снова - и деревьев на дальнем берегу озера не стало. Третий шаг - и не стало самого озера.
Бонифаций стиснул зубы, но все же сделал четвертый шаг - и больше не увидел гор, вокруг него теперь не было ничего, кроме пустой желтой поляны и арики в нескольких метрах от него.
Пятый шаг - и поблекли краски Рассвета. Пустой город казался безжизненно тусклым и серым.
Шестой шаг Бонифаций осилил с трудом, а после него заметил, что и цветы - те самые, которые когда-то покрывали всю поверхность земли города, тоже исчезли.
Тяжелый седьмой шаг принес за собой покалывание по всему телу, и Бонифаций понял, что, должно быть, он меняется.
Восьмой шаг - и он ощутил в себе буквально взрыв тревоги Эрите.
Последний, девятый шаг, и Бонифаций почувствовал, как исчез его дом. Он понял, что его Найи больше нет в Рассвете.
Но он уже видел, как арика сбрасывает с себя лист, который на лету меняет цвет, превращаясь из зеленого в фиолетовый. Он уже протягивал лапу, ловя его, и уже клал его себе в рот, когда почувствовал, что Ри все поняла. Должно быть, Беско уже принес ей кулон, и она, скорей всего, надела его на шею. Она все поняла, но было слишком поздно.
Привкус апельсина плавно сменился медовым вкусом, а потом незаметно перетек в острый перец чили. Бонифаций закрыл глаза, ожидая, когда этот вкус сменится на родниковую горную воду, и, чувствуя при этом в себе, как сердце Эрите плавится от боли и отчаяния.
Он ощутил во рту вкус чистой ледяной воды и, одновременно с этим, почувствовал крик души Эрите, который примешивался к его собственным подобным эмоциям.
Сейчас он будто весь состоял из горя и отчаяния. Разрываясь от черных чувств двойной силы, разрываясь от боли и ощущения предательства, он с тяжелым сердцем открыл глаза и огляделся. 




Продолжение следует…