Управление снами

Я умею управлять своими снами. Вы скажете, что так не бывает. Вот-вот, все так говорят. Вернее, одни говорят, что это чушь, другие – что у меня с головой не все в порядке, а третьи подводят научную базу: дескать, так нельзя, ты не высыпаешься, и никакой это не сон, а медитация, науке такие фокусы давно известны.
Не имеет значения, что говорит об этом наука. Помню, что ты был удивлен.
Раньше, в детстве, я писала по ночам музыку, не песни, а настоящие инструментальные композиции. Просыпалась среди ночи для того, чтобы записать очередной фрагмент, и с ужасом понимала, что не знаю музыкальной грамоты. Не смогли мои родители обеспечить меня полноценным музыкальным образованием. Уже скоро тому двадцать лет, а нет-нет, да приснится что-нибудь эдакое, концертное…
Потом я начала писать стихи… Со стихами было проще. Русскому языку я была обучена на все пять баллов. Особенно хорошо стихи писались под душем и после полуночи во сне. И в том и в другом случае я имела на вооружении чистый листок и карандаш.
Проснувшись ночью, я, словно лунатик, босиком шла к письменному столу, натыкаясь на стулья. Строчки теснились в голове, перекрикивали одна другую. Оставалось только нащупать карандаш и записывать под диктовку, осаживая слишком ретивых. Свет я не включала, чтобы всплывшие из темноты предметы не отвлекали от "работы". Спустя несколько месяцев я все-таки догадалась класть рядом с кроватью на стул блокнот, чтобы не бродить в темноте по комнате. А сколько стихов было потеряно из-за того, что так трудно бывает проснуться…
Когда я попыталась взяться за прозу, а было это тоже довольно давно, я уже пришла к правильному выводу, что в сонном состоянии вставать и что-либо записывать вслепую не слишком удобно. Значит, надо было искать какой-то выход. Сейчас я понимаю, выход был единственным – научиться управлять снами. Нет, конечно, совсем не просто даже в двадцать лет поставить перед собой такую серьезную задачу. Тренироваться мое сознание (или подсознание?) начало еще раньше.
Первый экспериментальный сон был кошмаром. Жуткая красавица-сирена преследовала меня в школьных коридорах, и от ее взгляда все живое цепенело от ужаса и превращалось в птиц. Сон повторялся с завидной периодичностью, и я чувствовала, что мне надо что-то сделать. Сначала было страшно. Я ложилась в постель, заставляя себя думать об этой женщине. И она приходила в мои сны, и каждый раз все повторялось снова… Я изобретала десятки способов избавления от нее, но она была сильнее. После долгих месяцев борьбы я не выдержала накала страстей и сдалась, после этого она покинула меня навсегда.
Следующий сон был тоже не подарок. Я видела, как тонет мужчина, и в безысходности металась по берегу. Я не знала, кто он, но, кажется, я любила его, потому что внутри меня все рвалось от боли. Я ничем не могла помочь ему, потому что не умею плавать. А его несло мимо меня мощное течение, мутная желтая вода вскипала, ревела, как дикий зверь, он цеплялся из последних сил за короткую неструганную доску и звал меня. Глазами, криком, последним взмахом руки… И, когда волны смыкались над его головой, я просыпалась в отчаянии, и подушка моя была холодной и мокрой от слез.
Я знала, что не должна позволить ему умереть. И я возвращалась к этому сну в слабой надежде изменить ход событий. Что-то внутри меня было убеждено, что если я не смогу спасти его во сне, то наяву, через много лет, это произойдет снова, и я опять буду бессильна помочь ему. Но каждый раз безумная вода забирала его, словно насмехаясь над моей решимостью совершить невозможное. Но однажды я бросилась в эту мутную реку и поплыла! Мне удалось ухватиться за него и из последних сил выбраться со своей добычей на берег, вернее, даже не на берег. Каким-то чудом мы оказались в затопленном церковном здании. Вокруг были голые стены, полусгнившие балки и растрескавшиеся фрески на потолке. Там силы оставили меня. С тех пор ни этого сна, ни этого мужчину я уже не видела.
А потом стало все как-то проще. Постепенно я научилась останавливать сон там, где хотела, и возвращаться к нему на следующую ночь и даже через несколько дней, словно отматывать кинопленку. Или повторять его снова и снова.
Потом я попыталась управлять моими персонажами, словно разыгрывала собственную пьесу. Я задавала им направление и до поры до времени просто наблюдала за их жизнью. Потом я стала детально прописывать роли. Когда же они в порыве самостоятельности отклонялись от сюжета, мне приходилось вмешиваться в их судьбу. "Нет, голубчик, так не пойдет, почему ты тянешься обнять ее, когда вас еще не познакомили. Это мое упущение. Давай-ка, вернемся на тот день рождения…" Или: "Чего ты ждешь, все равно придется это сделать, и не через три дня, а сейчас. Так что поторопись, ты у меня не одна!" Так я ставила сцену за сценой для того, чтобы однажды вечером закрыть глаза и уже в качестве зрителя насладиться премьерой во всей ее красе. Правда, иногда мне было просто лень возвращать героев или возвращаться самой к исходной сцене, и я пускала все на самотек. Тогда эти люди творили, что хотели, а я снисходительно наблюдала за ними и знала, что все равно смогу прервать их, когда захочу, и эта мысль наполняла меня сознанием собственной значительности. Тогда еще не как-то приходило в голову перенести все события из снов на бумагу.
А теперь я пишу, и мне нет смысла вмешиваться в жизнь созданных во сне персонажей. Я махнула на них рукой – пусть живут, как хотят. И только когда день выдается действительно тяжелым, и мрачные мысли одолевают меня по вечерам, я накрываюсь огромным пледом, закрываю глаза и говорю себе: "А не посмотреть ли …" И раскручиваю очередной сюжет.
Так что решайте сами, насколько трудно управлять снами. Мое мнение для вас не может быть авторитетным. Хотя психологи утверждают, что это, в принципе, возможно.
И лишь об одном я сожалею – когда ты нежданно приходишь в мои сны, я ничего не могу изменить, ни единого жеста, ни слова, ни взгляда. Но может быть пройдет время, и я научусь вести тебя по своим тайным ночным дорогам… Если, конечно, захочу…