Часть третья, глава первая

Не мучайте своих женщин! Они поручены вам Всевышним. Будьте к ним снисходительны, делайте им добро.

Священный хадис.

                               

Каждую ночь считая ночью Предопределения, каждый день считая днём Откровения, считая каждого, кого видел, Хызыром, старик Якуб приближался к Душанбе. Одну треть желудка он уделял еде, другую треть – воде, а оставшуюся треть оставлял пустой, желая дышать, легко и свободно. И лицом, и нравом своим он выказывал только послушание – постоянное сознание принадлежности Всевышнему и полное повиновение Его Посланнику. А также вёл счёт каждому слову, сказанному вслух или в мыслях своих, открывая во всём проявления Аллаха, избегая дурное и недозволенное.

Якуб Дилкушод за свою долгую жизнь научился жить малым имуществом и находить в этом радость жизни. И он, подобно своему благословенному господину без намёка на насилие, благодаря одному лишь милосердию, великодушию, любви, терпимости и всепрощению также обретал симпатии людей, которые встречались ему на долгой и трудной дороге к сыну.

Вот он остановился, и Земля ему горячо зашептала:

“Старик, будь добр, остановись и послушай меня”.

“Я слушаю и повинуюсь”, - ответил старик.

И Земля начала свою историю:

«У Хотама спросили: “Видел ли ты хоть раз кого-либо щедрее себя?” - “Да, - ответил он. – Однажды я спешился у дома раба-сироты. У него было всего-то десять голов овец. Он тут же зарезал одну овцу, сварил её и принёс мне. Мне понравился кусочек мяса.

Съев его, я сказал:

“Клянусь Аллахом, это было очень вкусно”.

Юноша тут же вышел и зарезал подряд всех своих овец, вырезав из каждой туши понравившуюся мне часть, зажарил и подал мне. Я же об этом ничего не знал.

Когда я вышел во двор, оседлал коня, вдруг увидел перед воротами много крови. Я спросил: “Что это такое?”

“Юноша зарезал всех своих овец”, - ответили мне.
Я пожурил его за это и сказал: “Почему ты так сделал?”

“Слава богу, тебе понравилось что-то из моей собственности. Жадность – позорнейшая черта для араба”.

У Хотама спросили:

“Что ты отдал ему взамен?”

“Триста рыжих верблюдов и пятьсот овец”, - ответил он.

“Так ты оказался щедрее его”, -  сказали ему.

“Увы! Он отдал мне всё, что имел, я же дал ему немногое из того, что имею”», – прочитала Земля под ногами старика рассказ из Четвёртого сада Абдуррахмана Джами. – Я хочу сказать, что и ты, Якуб Рубоби, пожертвовал многим, и многое тебе воздастся по заслугам”.

“Что ты знаешь о моём сыне, Земля?  Жив ли он?” – спросил старик.

 “Прости, я ничего не могу ответить тебе, старик, - ответила Земля. - Но придёт час, и ты сам всё узнаешь. Я могу лишь сказать, что идти тебе стоит и стоит искать сына”.

“Спасибо! – ответил старик на добрые слова, встал на колени, наклонился и благодарными губами коснулся родной земли: - Спасибо!..”

Потом он поднялся и с возвышения своего стал всматриваться в открывшуюся туманную даль. Там был конец его пути. Там ждал его любимый и прекрасный Азиз. Там бы его сын!

Старик подождал, пока светильник Мусо  разгонит ночную тьму и не утвердит на земле новый день - второй день, после потери Мустафы.  Якуб Рубоби Дилкушод принял сердцем своим торжественные краски восхода и ступил на душанбинскую землю. Не стану говорить, с какой стороны он пришёл в Душанбе, ибо суть не в этом, а в том, что он осуществил половину задуманного. Осталось только найти сына…

Город встретил его настороженно, недоверчиво присматриваясь к незваному гостю, – город встретил его неласково. Гость не показывал свой характер, а вёл себя тихо и спокойно, скромно, как первоклассник за первой партой. И с первых шагов своих он ворвался в гущу событий - как оторванный лист, гонимый по родной земле ветром судьбы, он смешался с подобными листьями.

“Подождите! Стойте – не стреляйте! Я умоляю вас – не стреляйте ради всего святого! – кричала по-таджикски какая-то женщина с распущенными волосами и разорванным платьем, прижимая к себе отчаянно плакавшего трёхлетнего ребёнка, и бежала по улице, не разбирая дороги, - навстречу Щедрому Сердцу, и продолжала кричать, - Я ни в чём не виновата!”

Старик вздрогнул от крика, нить его горестных мыслей оборвалась, а зёрна его боли, нанизанные на эту нить, рассыпались по земле, и земля поглотила их, поскольку была и другая боль, более тягостная.

Женщина подбежала к старику и, продолжая удерживать ребёнка на своих руках, опустилась на колени перед Якубом Рубоби и поцеловала край его рваной грязной одежды.

“Помогите, пожалуйста…” – обратилась к нему с мольбами испуганная женщина и безудержно заплакала, а ей вторил голосистый ребёнок, не унимающийся в детском плаче.

Тем временем на улице показалось трое вооружённых мужчин. Они преследовали убегающую женщину.

“Помогите, пожалуйста!” – как заклинание, повторяла несчастная женщина, продолжала в исступлении целовать край стариковской одежды, одной рукой прижимала ребёнка к своей груди, а другую обращала к старику за помощью.

Старик заметил, как на руке мёртвым холодным золотом блеснули маленькие женские часики. И Якубу стало больно и страшно, словно он заметил не блеск золотых часов, а блеск в глазах голодного гула, злого духа пустыни и оборотня степей и заброшенных развалин. Сколько цветущих и успешных домов превратились ныне в заброшенные развалины? Никто не считал. А война сбивала путников с пути истинной веры и благочестия, обрекала людей на страдания, муки голода и жажды, а после пожирала их.

Не смерти своей испугался старик, а за судьбу этой женщины и её ребёнка. Он не отдаст их на растерзание и поругание.

 “Что случилось? Почему ты плачешь?” – спросил Дилкушод, помогая женщине встать на ноги.

“Эти люди хотят отобрать у меня ребёнка ”, - ответила женщина, приходя в себя, – живое участие незнакомого старика, ясный и добрый свет в его глазах придал ей силу и уверенность, что страшного ничего не случится.

“Как они смеют отобрать твоё дитя?" – удивился старик.

“Меня преследуют люди, и один из них – мой бывший муж. Родных у меня нет, заступиться некому, и родственники мужа понукали мной, как скотиной. Случалось, что за малую провинность и непослушание они не давали мне еды. А когда на рынке я заговорила с молодым продавцом картофеля и улыбнулась ему, кто-то из наших соседей это увидел и передал моему мужу. И он, когда я вернулась в его дом, вывел меня на улицу и прилюдно прокричал три раза “талак”: талак! талак! талак!”  Меня выгнали из своего дома и силой отняли девочку, как собственную вещь… Ночью я всё-таки пробралась во двор жестокого мужа, нашла ребёнка, забрала его и вот эти часы – мужнин подарок на свадьбу. Но меня услышали, заметили и схватили, стали кричать, бить и рвать мою одежду. Я вырвалась и побежала. Остальное вы знаете…”

“Как бы там ни было, ты поступила греховно, неверная женщина!” – закричал тут один из подошедших мужчин, который оказался бессердечным мужем несчастной женщины.

Наголо бритый мужчина был одет в военизированную форму. На голове – чёрная  кепка.  Чёрная борода скрывала половину его лица. В глазах горела нечеловеческая ярость.

Увидев рядом со своей бывшей женой пожилого человека в грязной и рваной одежде, мужчина, мужчина криво усмехнулся, но всё же передал автомат своим спутникам и подошёл к старику, приветственно сложив руки на груди.

“Здравствуйте, уважаемый отец, да хранит Вас Аллах от тягот и лишений этого мира. И не верьте этой лживой женщине. Разве можно верить семени лжи, рождённому во лжи? Отдайте мне ребёнка, и я не причиню зла ни Вам, ни ей. Хотя не мешало поучить её, что в отсутствие мужа стоит уважать его родителей и ни в чём не перечить им ”, - сказал мужчина и протянул руки, чтобы забрать ребёнка.

«Самый ценный из вас тот, кто хорошо обращается со своей женой», - прочитал Якуб священный хадис.

“Она мне не жена – я развёлся с ней по законам нашего народа, и вправе поступать с прелюбодейкой и воровкой так, как велит того шариат, - зло брызгая слюной, ответил мужчина и накинулся на женщину: - Отдай ребёнка!”

“Я не отдам девочку, не отдам – это моя дочь: я её родила!” – закричала женщина.

“Отдай!” – зарычал мужчина, схватил девочку
за ноги и с силой потянул на себя, будто край одеяла. – Это моя дочь: я её породил!“
 
Маленькая девочка от боли и страха отчаянно закричала и заплакала.

Женщина не выдержала, словно раненная тигрица, зубами вцепилась в руки бывшего мужа. Тот дико взвыл от боли, отпустил девочку, но сорвал золотые часы с женской руки и наотмашь ударил беглянку по лицу.

“Всё, кончилось твоё время! – высокомерно воскликнул мужчина, швырнул часы на землю и раздавил их  ногой. – У меня нет больше ни жены, ни памяти о ней!”

Он замахнулся ещё – хотел снова ударить, но старик встал между мужчиной и женщиной со словами священного хадиса: «Наступят времена, когда люди будут думать только о вещах и деньгах, не задумываясь о дозволенном и запретном».

Только мужчина не услышал, грубо оттолкнул старика и женщину, процедив сквозь зубы: “Не мешай, глупый старик. «В Судный день спросится за каждое слово»!  И ты ответишь, только дай разобраться с этой грязью!”

Но старик устоял. А женщина не устояла на ногах, упала навзничь, ударившись головой о бетонный бордюр тротуара…

Плачущий ребёнок вывалился из её рук и покатился по грязному асфальту…

Мужчина бросился за девочкой, подхватил её и забрал с собой, как почётный боевой трофей. К нему присоединились его товарищи, и они, смеясь и шутя, торжествуя свою победу, ушли.

“Стойте! Стойте! – закричал им вслед Якуб Дилкушод. – Как вы можете бросать раненную мать?”

“Она же бросила моих родителей!” – закричал в ответ мужчина, и люди затерялись среди безмолвствующих домов.

Старик наклонился над женщиной, поднял её голову, пощупал пульс, заглянул под веки и… горько заплакал. Женщина была мертва…

Горестный и благородный бобо Якуб стоял на коленях перед безжизненным и неподвижным телом женщины, проливал молчаливые слёзы и просил умершую простить  за то, что не сохранил в  этом мире её несчастную душу.

“За что, Великий и Могучий? Почему Ты допустил эту жестокость?”

Никого не было рядом, чтобы ответить на его вопрос. Только ветер настороженно крался по улице, опасаясь нестройной автоматной очереди в затылок…

И вдруг старик услышал над собой чей-то чистый голос.

“Однажды пророк Муса как-то взмолился Аллаху: «Господи, яви мне справедливость твою». И тогда Аллах ответил: «Жди у такого-то источника и наблюдай за тем, что будет происходить»”, - сказал это голос и замолк.

Старик оглянулся и увидел дрожащий солнечный свет в образе ангела Джабраила, и тот в одной руке держал разящий меч, а в другой – колос спелой пшеницы, и ангел говорил:

“Стоило Мусе оказаться поблизости от назначенного места, как возле источника появился некий всадник. Всадник напоил свою лошадь и покинул это место, не заметив, что выронил мешочек с деньгами ”, - продолжил ангел, а старик нетерпеливо и несогласно спросил: ” За что?”

“Вслед за всадником возле источника появился ребёнок, который нашёл потерянные деньги, взял их себе и ушёл”, - говорил чистый голос ангела.

“За что?” – неумолимо спрашивал старик.

“Тут же появился слепец, а за ним всадник, обнаруживший свою потерю. Увидев поблизости слепого старика, всадник потребовал у старика, чтобы тот вернул украденные деньги. Старик пытался убедить всадника в том, что никаких денег он не видел и, тем более, не брал, но конного человека его слова не убедили, и тот убивает слепца. Достопочтенный Муса, став невольным свидетельством убийства, спросил  Всевышнего, что всё это означает.

И Господь ответил ему:

«Некогда этот всадник украл у отца этого ребёнка мешочек с золотом. И теперь мы вернули деньги настоящему наследнику. А слепец в своё время убил отца всадника, и теперь, убив старика руками всадника, мы дали возможность человеку отомстить за своего отца и наказать убийцу»”, - ангел закончил свой рассказ и воззрился на Якуба Рубоби Дилкушод своими чистыми и ясными глазами.


“За что?” – посыпал свою голову прахом земли безутешный старик Дилкушод, будто и не слышал того, о чём говорил ему ангел Джабраил.

Возможно, он и раньше слышал удивительный рассказ о Мусе и событиях, свидетелем которых стал пророк, но Якуб, в силу своей привычки на всякое слово иметь собственное разумение, полезное людям и не противное Всевышнему господину, отказывался понимать услышанное. Старик на коленях стоял над быстро остывающим телом женщины и был бессилен помочь ей встать на ноги. Случилась вторая смерть за прошедшие дни, и в обоих случаях он ничего не мог поделать – исправить и изменить…

“Так вереница событий, кажущихся самой несправедливостью, ибо истинные причины их неизвестны, оказалась самой справедливостью от начала до конца, - проговорил бесстрастный ангел,  в глубине ангельской души сопереживая с земным  стариком, посыпающим голову свою вечным прахом земли… -  Такова воля судьбы, и в ней нет ни крупицы несправедливости или нравственного уродства. Она – абсолютная справедливость и абсолютная красота!”

“Уйди-иии! Уйди-иии! – закричал старик Дилкушод и стал бросать в ангела горсти земли, задохнулся от гнева своего, закашлялся и едва не задохнулся, упав лицом на труп женщины, и тихо просипел: - Уйди…  ” - и затих.

Ангел нисколько не обиделся на старика, поскольку брошенные в него горсти земли нисколько не запачкали его светлых одежд, а упали подле ног Джабраила, на расстоянии вытянутой руки. Он убрал огненный меч и золотой колос пшеницы, наклонился над поперхнувшимся в кашле стариком и провёл огненной рукой своей по спине его, и кашель прекратился. Затем ангел взял старика за плечи, поднял его и поставил на ноги.

“Такова судьба, и на всё  воля Аллаха”, - тихо сказал ангел.

“Я понимаю… Я хочу понять… – как шорох осенней травы прошелестел старик Якуб, чувствуя, как жизненные силы возвращаются к нему. – Но она же мать! Ты понимаешь: маать!!! “

“Я понимаю, но и ты пойми, мудрый и гордый, добрый и великий старик Якуб Дилкушод Рубоби, что на всём, что происходило, происходит и произойдёт когда-либо на этой земле, лежит рука нашего Небесного владыки, и никто не может сопротивляться Его воле”, - ответил ангел.

“Я понимаю, - ответил Якуб Рубоби и заключил: - «Аллах сотворил и вас, и то, что вы делаете».

“То, что постигло тебя из прекрасного, - от Аллаха! А то, что постигло тебя из мерзкого, - от себя самого! – ответил ангел на эти слова мудрого старика, и стал таять, как кусок льда в горячей воде: - Старик, ты всегда был и остаёшься верен завету, который однажды дал тебе Всевышний. Если ты поможешь Аллаху, то он поможет тебе и утвердит твои стопы на дороге к раю. Скажу, воистину, Аллах не меняет положение людей, пока они сами не поменяют свои помыслы. Человек только выбирает и приобретает в то время, как стоящий над ним Его Господин создаёт из нечего именно то, что выбрал и ради чего старается человек.

Насколько человек искренен перед собой, настолько Аллах честен перед челове-ком, ибо Он не неволит человека и не запрещает ему, а даёт полную свободу действий. Только всё – плохое и дурное, хорошее и светлое, что выберет человек, уже создано Его Господином…  ”

Тающий на глазах ангел, теряющий блеск и краски своего пламенного наряда, упал на колени в ноги земному старику, поцеловал тот край одежды, какой недавно целовала убитая женщина, и сказал:

“Я не держу обиды на тебя, поскольку будь на твоём месте, поступил точно также. Никому на земле не дано понять помыслы и стремление Аллаха.  Только один благосклонный Пророк Мухаммед Мустафа умел предугадать волю Своего Создателя, согласиться с ней и поступить соразмерно вере истинного правоверного, своим жизненным примером указывая путь для всех будущих и светлых поколений мусульман земного мира, - сказал это ангел, и в его руках снова появились огненный меч и золотой колос пшеницы. – А тот, кто принёс боль и смерть, сам погибнет от боли и смерти”.

“Рассеки ей грудь, - тут взмолился старик, оборачиваясь к ангелу безутешным лицом своим, - вынь её сердце и омой сердце женщины в чистой воде священного источника. Ведь ты можешь это сделать, как однажды поступил с Пророком всех пророков, когда тот был ещё мальчиком”.

“Не могу, - ответил ангел на старикову просьбу, - на всё воля Аллаха! Могу сказать, что эта женщина невинна, и душа её отправилась в рай, как душа умершей кормилицы… ” – сказал это и исчез.

Старик остался наедине с безжизненным телом женщины. Её холодная рука лежала в его руке, и старик плакал. Плохой глиной, совершенно плохой глиной стал наш хвалённый Якуб Дилкушод, если не смог сохранить такую красавицу, которая доверилась ему, с надеждой и верой попросила о помощи.

“Эй, Ты там, не устал ещё от ненужных смертей, а?! Ты уже отнял Мустафу. Отнял эту женщину…  Неужели никак не насытишь своё тщеславие, потешаясь над живой игрушкой, которую Сам создал и сломал?.. ” – старик долго ещё кричал в небо на пустынной улице.

Только сор по улице. Только старик и остывшее тело женщины, которому тесно было лежать на таджикской земле и на всей планете. Только затихшее Время, которое роняло в свою руку звонкие слёзы секунд. Только  затихший Ветер, закрывший руками свой рот. Время боялось скончаться от автоматной очереди в затылок. Ветер боялся скончаться от удара в спину. Род человеческий стал коварен и безрассуден…

О, сколько боли и скорби, сколько печали и горя вобрал в себя этот земной старик, этот человеческий червяк в ногах Предопределения, и человеческое сердце не взорвалось, как вселенная, от тоски и отчаяния. Правда, вселенная может превратиться в точку или раскинуться в глубину и высоту от одной бесконечности к другой. Вот только старик останется человеком.

“Если хочешь, то я верну тебе твоего сына, Мустафу. Я могу вернуть ещё и… ” - зашелестел неземной голос.

“Не надо, - вздрогнул старик и тяжело прошептал: - Я должен сам всё узнать… ”

Где-то на соседней улице блеснула то ли молния, то ли вспышка от взрыва, раздался то ли взрыв, то ли гром, когда старик своим ножом стал копать могилу.

Рядом были старики Ветер и Время, смотрели, как их друг копает могилу несчастной женщины, но не могли подойти и помочь, ибо людская боль ложилась им на плечи непомерной ношей и прижимала к земле…