Как мне полюбить цыган?

Это случилось на третий день нового года.   В дверь позвонили.   Была середина дня, и я, как всегда, без вопроса «Кто там?»  открыла дверь.  Дверь, однако,  не распахнулась, а уперлась во что-то мягкое, а в щель полуоткрытой двери я увидела молодую женщину, в ногах которой на полу стоял крошечный ребенок неопределенного пола.  Женщина была похожа на цыганку.  В экстренных случаях мысль работает молниеносно.  Я сообразила, что на моей лестничной  площадке  дома я одна.   Один одинокий молодой хозяин уехал на горнолыжный курорт, молодая семья из  другой квартиры уехала на север   навестить  родителей,  ближайшие мои соседи утром  уехали в гости.   Кроме того дверь могла не раскрыться из-за того, что там еще кто-то стоял.   И тут я трусливым быстрым движением захлопнула дверь,  даже не выслушав женщину.   Женщина за дверью заворчала на непонятном мне языке.
 
Боязнь к цыганам прививалась нам  слухами на протяжении всей жизни.     В военные дошкольные годы  дети во дворе рассказывали о пропаже детей, которые пошли в лес за ивовыми прутьями и  не вернулись домой.  Оказывается,  их поймали цыгане, сварили из них мыло и потом это мыло продавали на рынке.         Когда я дома пересказывала услышанное родителям, они не подтверждали эту информацию, но и не опровергали,   говорили, что маленьким детям от дома отходить нельзя, можно гулять только во дворе.  Когда  я,  закончив университет,   работала в НИИ, который был расположен вблизи центрального рынка, то выходя во время  обеденного перерыва  на улицу, мы всегда  вынуждены были проходить сквозь шеренгу цыганок, тянущих к нам руки с предложением погадать.   Я никогда не останавливалась, быстро пробегала мимо, не поднимая головы.   Но некоторые смелые или любопытные девушки  соблазнялись узнать свою судьбу. Все это заканчивалось опустошением кошелька или даже потерей украшений.  Бывали слезы, истерики, но никто с цыганками не связывался, ни милиция, ни знакомые парни. Сама виновата, ведь сама отдавала.   Позже в нашей части города, на окраине,  где я жила,  стали поселять цыган, желающих   вести оседлый образ жизни.   Детей у них было много, квартиры им давали большие, по несколько квартир в подъезде.    И мы,  соседи,  могли наблюдать следующую картину.   Утром цыганки в пестрых ярких платьях уезжали на такси на работу, гадать на своих рабочих местах.   Садились по несколько  женщин в одну машину.   Мужчины (почему-то на  большое количество женщин мы видели только двух-трех мужчин)  был крупными,  солидными,  важно садились   в такси по одному.   Тоже уезжали   куда-то «на работу».    Потом вечерами на определенном месте,  всем известном, в школьном дворе  образовывался рынок наркотиков, не каждый день, но раза два в неделю.   Здесь же  присутствовали милиционеры.  Но они следили за тем, чтобы не происходило  стычек между покупателями и продавцами.  А продавцами были, конечно. цыгане.    Милиция же вела себя так, будто здесь торговали не наркотиками, а полевыми цветочками.    Это так удивляло.   Но, видимо милиционерам что-то платили, а их начальству платили уже  достаточно хорошо.   Этот  рынок существовал долго,  но потом после первой антинаркотической компании ушел в подполье, в определенные  квартиры.   Эти квартиры были также всем известны.    В любой части города в любое время суток можно было   поймать такси, сказать водителю, чтобы свез на квартиру купить травки,   и таксист без лишних вопросов свезет куда надо.      И когда много времени спустя,   под нажимом Кремля пришлось хоть кого-то поймать,  отчитались с большой помпой, что нашли в городе одного наркоторговца.      А этих торговцев уже к тому времени  насчитывалось десятками, а то и сотнями,  и о них милиция знала досконально.    Народ смеялся.     Наркотой торгуют и по сей день.   Возможно уже и не только цыгане.

Вот такая негативная информация  выработала желание не связываться с цыганами ни по какому поводу.   

Однако у этой цыганки был маленький ребенок.  И наверняка она пришла попросить  подаяние.    Кроме того, может это и не цыганка вовсе, а узбечка или чеченка.  Закрыв перед ней дверь,  я начала мучиться угрызением совести.   В конце концов,  найдя в кошельке десятку и захватив три мандарина,   я снова открыла дверь, надеясь найти просящих   этажом ниже.    Но на этаже подо мной никого не было, а движение было где-то уже ниже.     Тогда я взяла ключи, заперла  дверь в свой тамбур и пошла вниз.  Но  пока я спускалась, услышала, что хлопнула входная дверь в подъезд,  и в подъезде стало совсем тихо.    Видимо дома  никого не было в этот еще  праздничный день, или все отсыпались и двери не открывали.   Я стала подниматься на свой этаж.  На третьем этаже  мне бросилось в глаза   слово «сука», написанное на стене    белой краской  маленькими четкими буквами.  Поднялась на свой этаж, и на моей стене было написано такое же слово.    Я потрогала пальцем.    Это был либо клей ПВА, либо средство «штрих», еще совсем мягкие, стирающиеся. 

Пришлось задуматься.   Открыла свою  дверь, оставила мандарины и десятку, взяла мокрую тряпку, поднялась на лифте на девятый этаж   и стала спускаться пешком вниз.     Вытерла по пути одну такую надпись, потом другую, потом на своей стене и еще на третьем этаже. Всего было четыре надписи.   Что они означали?    Может и в этих квартирах  хозяева также прореагировали на цыганку, как и я?    Может это была метка для кого-то?   Раздумья были невеселыми.    Но что от этой надписи не веяло добром – это точно. 

Так как же мне после всего этого полюбить этот народ?   А может все же это была   не цыганка?  Тогда кто же?     Будем считать, что просто очень злая и нехорошая женщина.
 
8.01.2011